Читать книгу Убийство в декорациях Чехова - Анна Князева, Ксения Князева - Страница 4

Как ей показалось, она чересчур поспешно вышла из репетиционного кабинета. Но, если бы Лионелла могла видеть себя со стороны, ей бы понравилось: она вышла уверенно и спокойно.

Спустившись по лестнице, Лионелла вошла в темную анфиладу кулуаров. В голове в такт шагам звучали слова Магита: «У нас не складывается… не складывается… не складывается…»

На карту было поставлено многое: актерское мастерство и вся ее жизнь, казавшаяся теперь пустяком. Что ни говори, а в сорок два года осознавать такое было непросто.

За ее спиной раздался басовитый мужской голос:

– Та самая звезда…

Лионелла обернулась и поискала глазами того, кто произнес эти слова. Из темноты кулуара выступил высокий, ладно скроенный бородач:

– Далекая и манящая…

– Вы про меня? – уточнила она.

– Да.

– Считаете это романтичным?

– Что именно?

– Такой способ самоподачи.

– Не понравилось? – Он подошел ближе.

– Вы меня знаете, но я-то вас – нет.

– Мое упущение, – он протянул руку ладонью вверх и, когда она вложила в нее свою, запечатлел на ней поцелуй. – Платон Васильевич Строков. Можно просто – Платон. Позволите вас называть Лионеллой или Лионеллой Павловной?

– Как больше нравится. – Она чуть заметно улыбнулась: – Значит, будете играть роль Войницкого?

– Так точно. С Астровым уже познакомились?

– Мезенцев в отличие от вас участвовал в читке.

– Жалею, что не мне досталась его роль. – Строков деликатно взял ее под руку и повел по анфиладе. – Но что поделать… Секс-символ тоже не я.

– Если честно, ничего особенного в вашем секс-символе я не заметила.

– Только не говорите ему об этом.

– Делите роли?

– С Мезенцевым? Как и в любом другом театре. Новых постановок – раз-два и обчелся. А играть все же хочется. Да что я вам говорю? Вы же актриса.

– Из погорелого театра, – усмехнулась Лионелла. – Так сегодня меня назвала Кропоткина.

– Не обращайте внимания. Кропоткина – злобная и скандальная баба.

– Я это заметила, – сказала она. – Где здесь выход на сцену?

– Идемте…

Строков вывел ее на лестницу, они пробрались через металлическую дверь, и через минуту Лионелла вышла на сцену:

– Как же я люблю, когда все вот так: безлюдно, темно и тихо.

Строков продолжил:

– А в зале бархатная полутьма, и – ни звука… Так бы разбежаться и прыгнуть туда, как в бездонную пропасть.

– Монолог из какой-то пьесы? – спросила она.

– Только что родилось. Рядом с вами я становлюсь романтиком.

Лионелла зашла в кулису и вдруг отпрянула:

– Что это?!

– Гроб. Через три часа начнется спектакль, и в него ляжет Панночка. – Наблюдая за ней, Строков воскликнул: – Но вы-то зачем?!

Она шагнула в гроб и улеглась, как полагается, скрестив руки на груди:

– Всегда хотела понять, каково это – лежать в гробу.

– Вы сумасшедшая…

– Я – актриса. Гроб будет летать по воздуху?

– Будет, и на приличной высоте. Потрогайте, там по бокам есть крепления, к которым прикручена страховка и тросы. Нащупали?

– Здесь есть какой-то крепеж.

У Строкова зазвонил телефон, он ответил и, прежде чем уйти, предупредил Лионеллу:

– Простите, я на минуту…

В темноте, лежа в гробу и слушая удалявшийся говор Строкова, Лионелла немного испугалась, но из-за кулис послышался стук каблуков и прозвучал голос Кропоткиной:

– Сегодня гримируюсь в большой гримерке.

– С чего это вдруг? – спросил второй женский голос.

– В моей зеркало треснуло.

– Это не к добру.

– Тьфу-тьфу! Типун тебе на язык.

– А что опять с Костюковой? Тебе еще не надоело выходить на подмены?

– Если бы о подмене попросил кто-то другой, я бы отказала. Но этому человеку я не могу отказать. – Продолжая разговор, Кропоткина проронила: – Не понимаю, для чего ее притащили.

– Провинциальному театру нужны громкие имена.

– Боже мой! Лионелла Баландовская! И это громкое имя? Она же двадцать лет не снималась, жила, как попугай, в золотой клетке.

– Окажись ты в такой клетке, была бы на седьмом небе от счастья. Не знаешь, кто у нее муж?

– Какой-то миллиардер.

– А ведь посмотреть – ни рожи, ни кожи.

Лионелла представила себе, как эффектно могла бы «восстать» из гроба и перепугать этих дурех, но ей хотелось дослушать.

Тем временем разговор актрис продолжался:

– И кстати, зовут ее не Лионелла, а Маша, – сказала Кропоткина. – Имя и фамилию придумали в молодости, когда она снималась в первых трех фильмах.

– Имея мужа-миллиардера, ехать в нашу дыру? По-моему, это глупо.

– Договор заключен на одну постановку. Три месяца репетиций, потом один спектакль в две недели.

– Зачем это ей нужно? При ее-то деньгах!

– Не волнуйся: два раза в месяц ее привезут на «Бентли».

– Господи… Хоть бы день пожить как она.

– Но ты еще не знаешь самого главного…

– Ну, говори.

– На самом деле Баландовская приехала сюда не за этим.

– Я не понимаю…

Лионелла задержала дыхание, чтобы никак не обнаружить себя и выслушать последние новости. Желание встать из гроба осталось нереализованным.

– Она приехала, чтобы втайне от мужа встречаться с любовником! Об этом говорит весь театр.

– Не может быть! Любовник наш? Городской?

– Москвич, художник, приглашен оформлять спектакль.

– Тот самый красавчик?

– Кирилл Ольшанский, внук кинорежиссера.

– Ну и как это называется?! Кому-то все: и миллиардер, и любовник. А кому-то муж-алкоголик и комната на подселение три на четыре.

– Тебе нужен любовник? Ну так заведи его, дело недолгое.

– Разве дело в любовнике? Я в общем говорю. О несправедливости жизни…

Актрисы пересекли темную сцену и вышли в коридор, ведущий к гримеркам.

– Вы здесь? – Из-за кулисы появился Строков и подал ей руку: – Давайте я помогу.

Лионелла встала из гроба и, сделав несколько шагов, попросила:

– Уйдемте отсюда.

Он взял ее под руку, повел за собой. Вскоре они оказались за сценой в запаснике, где хранились жесткие декорации для репертуарных спектаклей. Здесь было темно, в начале и в конце прохода светились тусклые пожарные фонари типа «плафон».

Они остановились у надгробия, на котором стояла бутафорская статуя Командора.

– Вы только посмотрите… – Лионелла зябко поежилась. – У вас и здесь кладбищенская тематика.

– Это из «Каменного гостя», – сказал Строков. – У нас два года идет этот спектакль.

– Да-да… Я видела репертуарный план.

– Если хотите знать, призраков в театре и без Командора хватает.

– Это шутка?

– Вовсе нет.

– Вы серьезно? – заинтересовалась Лионелла.

– Еще как!

– Ну так расскажите.

Строков многозначительно усмехнулся:

– Идемте на свет. Здесь вам будет страшно.

– Да бросьте же вы страх нагонять… Итак? Говорите.

– Знаете, что в нашем театре четвертый год идет «Вий»?

– Ну да. Иначе откуда бы взялся гроб.

– Так вот, четыре года назад после премьеры «Вия» стал являться призрак.

– Чей? – с улыбкой спросила Лионелла.

– Да кто ж его знает. Он не представляется.

– При вас такое случалось?

– Актеры после ночных прогонов его видели.

– А вы? – спросила Лионелла.

– Видел, – помедлив, ответил Строков. – Но только один раз.

– Где?

– Здесь.

– Шутите? – Лионелла недоверчиво оглянулась.

– Нет. Не шучу. – Строков отступил назад и вытянул руку. – Я стоял там и курил.

– А разве здесь можно?

– Нельзя, но мы иногда курим. Так вот… Стою, курю и вдруг краем глаза улавливаю: в темноте, за бутафорской колонной, движется что-то…

– Что-то или кто-то?

– Ну вроде тень или человек какой-то движется. Поворачиваю голову – и правда вижу белое пятно.

– Человек?

– Не то чтобы во плоти, а в дымке какой-то, будто плывет.

– Что было потом?

– Проплыл в тот угол и растворился за декорациями.

Лионелла посмотрела туда, куда показывал Строков.

– Вы меня напугали, – сказала она и быстрым шагом направилась к лестнице.

– А я вам говорил!

У лестницы Лионелла остановилась у высоченной металлической двери.

– Что здесь?

– Не догадываетесь?

– Я не театральный человек.

– За этой дверью рисуют декорации: задники, интермедийки и прочее. Хотя теперь все реже и реже. На смену старой доброй малярной кисти пришла электроника. По мне, так все эти картинки – чистая мертвечина. – Строков уперся руками в дверь и сдвинул ее ровно на столько, чтобы можно было пройти:

– Прошу вас.

Лионелла вошла в огромное помещение с высокими потолками и прищурилась: яркий свет буквально бил по глазам. Различив мужскую фигуру на верхней галерее, она скорее почувствовала, чем увидела, что это Кирилл.

– Видите человека наверху? – спросил Строков. – Это художник. Чтобы видеть декорацию в целом, он влезает на галерею и смотрит, что нужно исправить.

– Мы знакомы, – сказала Лионелла и окликнула: – Кирилл!

Он обернулся и, увидев ее, быстро спустился вниз:

– Рад тебя видеть.

– Я тоже.

Кирилл протянул руку Строкову.

Тот ответил рукопожатием и, улыбнувшись, заметил:

– Мне говорили, что вы знакомы.

– Тысячу лет, – ответил Кирилл и, обратившись к Лионелле, спросил:

– Давно приехала?

– Только вчера. Ты знал, что я занята в спектакле?

– Магит рассказал.

– Что же не позвонил?

– Зачем?

– Ну да… – Она опустила голову. – Мы с тобой, кстати, живем в одной гостинице.

– И даже на одном этаже. Сегодня встретил там твоего мужа.

– Он приезжал ненадолго.

Понаблюдав за ними, Строков прервал разговор:

– Идемте дальше?

– Да-да! – заторопилась Лионелла и обронила Кириллу: – Надеюсь, еще увидимся.

Они со Строковым вышли за дверь и направились в другое крыло здания.

– Здесь у нас располагаются производственные цеха: бутафорский, костюмерный и постижерный. – Он посмотрел на часы: – Но они уже не работают. А могли бы зайти и посмотреть. Можно мне задать нескромный вопрос?

– Нет, нельзя.

– И все же… – Не дожидаясь повторного отказа, Строков спросил: – В декораторской мне показалось…

– Ну-ну, говорите.

– Вы хотели, чтобы я ушел?

– Если показалось, что ж не ушли?

– Ваша прямота обезоруживает. – Он покачал головой. – Редкое качество для женщины. Вы словно с шашкой наголо и на лихом скакуне. Это – сильно.

– Во сколько начинается спектакль? – спросила Лионелла.

– Ровно в семь.

– Тогда попрощаемся. Мне нужно успеть переодеться.

– Неужели придете? – удивился Строков.

– Непременно приду, – ответила она и поинтересовалась: – Вы заняты в постановке?

– Играю сотника, отца Панночки. Вам взять контрамарку?

– Спасибо, нет.

– Надеюсь, вы не станете покупать билет?

– Как-нибудь разберусь.