Читать книгу Убийство в декорациях Чехова - Анна Князева, Ксения Князева - Страница 8

Проснуться утром одной в чужом загородном доме – последнее из того, чего хотелось бы Лионелле.

Отопление работало плохо, всю ночь она куталась в пуховое одеяло. И как бы ни не хотелось вылезать из постели, ей пришлось идти в душ.

Как только Лионелла вошла в ванную, зазвонил телефон, и она вернулась в спальню.

– Доброе утро, – это был ее муж.

– Холодное утро добрым не бывает, – ответила Лионелла.

– В гостинице не топят?

– Я не в гостинице.

– А где ты? – обескураженно спросил Лев Ефимович.

– Переехала в особняк.

– Почему?

– Здесь удобнее.

– И холоднее… – Помолчав, Лев Ефимович обронил: – Тебе нужен автомобиль и охранник.

– Нет.

– Я настаиваю. Тебе нельзя жить одной в чужом доме.

– Прошу тебя, не настаивай.

– Что случилось?

– А почему должно что-то случиться? – фальшивым голосом спросила она.

– Я слишком хорошо тебя знаю. Все дело в том инциденте?

Притихнув, Лионелла осведомилась:

– Ты уже знаешь?..

– Я знаю все. Осведомленность – моя сильнейшая сторона. Артистка вашего театра упала с высоты и разбилась насмерть. В изобретательности вашему режиссеру не откажешь. Смотри, как бы и тебя не сунули в гроб.

– Это иносказание?

– Прости, сказал глупость. Тревожусь за тебя, в этом все дело. Следствие выяснило, в чем было дело? – спросил Лев Ефимович.

– От гроба оторвались тросы.

– Все разом? – Он помолчал. – Так не бывает. Сдается мне, что это было убийство.

– Сдается мне, что ты знаешь больше, чем я.

– Осведомленность – мой жизненный принцип.

– Ну, говори… – произнесла Лионелла.

– Есть сведения, что часть крепежа была скручена.

– Это точно?

– Абсолютно.

– И что теперь делать?

– Следствие найдет того, кто это сделал, но ты будь осмотрительнее. И вот еще что… – Лев Ефимович помолчал. – Я бы предпочел, чтобы ты вернулась в гостиницу. Сегодня пришлю к тебе горничную, она перевезет все вещи из особняка в гостиницу.

– Я остаюсь здесь.

– Это не обсуждается. Ты знаешь, я готов на любые уступки, если вопрос не касается твоей безопасности.

– Ты что-то знаешь и не хочешь мне говорить?

– Если бы знал – сказал, – возразил Лев Ефимович.

– Ну хорошо. – Лионелла влезла под одеяло, чтобы согреться. – Но только горничную не присылай, она мне не нужна.

– Справишься сама?

– Все мои вещи остались в гостинице. Здесь только косметика.

– Позвоню тебе вечером.

– Целую. – Закончив разговор, Лионелла укуталась в одеяло и закрыла глаза.

На протяжении всего разговора она ожидала, что Лев спросит про Кирилла, он проявил деликатность. Ее чувство к мужу было собирательным и складывалось из благодарности, привязанности и нежелания что-то менять. Лев Ефимович все знал, но ему и этого было достаточно.

Согревшись, Лионелла все же нашла в себе мужество влезть под холодный душ. Потом быстро оделась, закинула в сумку косметику и вызвала такси.

В театр она приехала раньше обычного, из чего сделала вывод, что холод дисциплинирует.

Побродив немного по кулуарам, Лионелла пошла в репетиционный класс. Поднялась по лестнице, приблизилась к закрытой двери и услышала из-за нее голос Магита:

– Ты не понимаешь, на кого замахнулась!

Магиту ответил голос его жены Веры Петровны:

– Мы двадцать пять лет женаты, но ты ни разу не дал мне приличной роли.

– Неправда!

– Что? – зло поинтересовалась Вера Петровна. – Скажи! Приведи хоть один пример!

– А как же «Коварство и любовь»[5]?

– Побойся бога! Я играла там камеристку Софи!

– Зато в первом составе, – умиротворяюще обронил Магит. – Чего ты хочешь от меня, Вера?

– Чтобы ты перевел меня в первый состав и поставил играть премьеру.

– Да ты совсем ополоумела! Что я скажу Петрушанской?!

– Мне все равно.

– Она и так меня постоянно кусает.

– Если укушу тебя я, будет куда больнее, – пообещала Вера Петровна.

– Угрожаешь? – спросил Виктор Харитонович, и голос его изменился.

– Ты знаешь, о чем я говорю…

– Одумайся, Вера. Стоит это сделать, и обратной дороги уже не будет.

– Если бы не ты, я стала бы примадонной! Но я всю жизнь посвятила тебе, дала возможность работать и развиваться. И как же бездарно ты распорядился своей судьбой!

– Я – художественный руководитель театра! Я – главный режиссер! – крикнул Магит.

– Короче, или переводишь меня в первый состав и даешь сыграть премьеру, или…

– Ты ставишь меня в безвыходное положение! – Голос Магита стал приближаться к двери.

Лионелла отскочила в сторону и встала за угол. Она услышала, как отворилась и захлопнулась дверь, однако шагов не услышала.

Немного выждав, Лионелла постучалась и вошла в репетиционную комнату.

– Доброе утро, Лионелла Павловна, – приветствовал ее Магит. – Вы сегодня – первая, если не считать Веры Петровны.

Следом в комнату вошла завтруппой Терхина.

Заметив Лионеллу, она удивилась:

– Что-то вы нынче рано…

– Привыкли к моим опозданиям?

– К этому невозможно привыкнуть. Вы подрываете дисциплину. В ответственный репетиционный период это недопустимо.

– Я не театральный человек, и мне бы хотелось знать…

– Что именно?

– Каков порядок действий в случае болезни артиста?

– Уже собрались болеть? – Терехина уставилась на Лионеллу. – Не рано?

– Болезнь не спрашивает нас, когда ей прийти. Не правда ли? – Лионелла призвала на помощь всю свою обходительность. – Спрашиваю наперед, чтобы потом не попасть в сложное положение.

– Когда заболеете, сразу звоните мне. Мой телефон записан на стенде у кабинета директора.

– А если не смогу прийти на спектакль? – спросила Лионелла.

– Тогда сообщите за день. Мне будет нужно успеть вызвать замену.

– Значит, актеров на замену вызываете вы?

– Конечно.

– И Кропоткину?

– Не поняла…

– Вы вызвали Кропоткину заменять Костюкову?

– Я не обязана перед вами отчитываться, – возмутилась Терехина. – Достаточно того, что со мной говорил следователь.

Услышав перепалку, к ним подошел Магит:

– Вообще-то, Елена Васильевна, я тоже хотел узнать: почему вы пригласили Кропоткину, а не Петрову из второго состава? Она была занята?

– Я никого не вызывала, – удивилась завтруппой.

– Тогда почему?

Терехина опасливо покосилась на Лионеллу, но все же ответила:

– Кропоткина позвонила мне сама и сказала, что вы ее вызвали.

– Я?! – Виктор Харитонович воскликнул чересчур эмоционально, чем привлек внимание жены.

– В чем дело? – поинтересовалась она.

– Представь себе, Вера, Кропоткина сказала Елене Васильевне, что это я вызвал ее на подмену Костюковой!

– А разве нет?

– Да я узнал об этом от нее же самой! Вспомни, это было на читке!

– Тогда кто же ее вызвал? – спросила Лионелла.

Однако на этот вопрос никто не ответил. В комнату вошли сразу несколько человек, и продолжать разговор было бессмысленно.

Вскоре все расселись за столом, и Магит объявил о начале второй читки.

– При выборе пьесы «Дядя Ваня» я составил свое первое впечатление, однако наша работа будет коллективной. Сегодня мы определим главную тему пьесы, раскроем основную идею и ее сверхзадачу.

– А я бы предпочла, чтобы задачу передо мной поставили вы, – сказала Петрушанская. – Ваше дело режиссировать спектакль и определять сверхзадачи. Наше дело – играть.

– Рассуждаете так, словно вы – актриса из массовки сельского клуба! – вскинулся Магит. – Спектакль – дело коллективное. Извольте же и вы потрудиться.

– Изволим… изволим… – отходчиво проворчала примадонна.

С этой неприятной ноты и началась вторая читка, которая предполагала глубокое проникновение в заложенные смыслы и характеры пьесы.

Первые страницы пробежали вкратце, как говорят танцоры – «в полноги». Однако на диалоге Войницкого и Елены Андреевны задержались.

Все началось с фразы, которую прочитала Лионелла:

– А вы, Иван Петрович, опять вели себя невозможно. И сегодня за завтраком вы опять спорили с Александром. Как это мелко!

Строков прочитал свою фразу:

– Но если я его ненавижу!

– Ненавидеть Александра не за что, – прочитала Лионелла. – Он такой же, как все. Не хуже вас.

– Если бы вы могли видеть свое лицо, свои движения… Какая вам лень жить! Ах, какая лень!

– Ах, и лень, и скучно! Все бранят моего мужа, все смотрят на меня с сожалением: несчастная, у нее старый муж!

После этих слов Магит торжествующе прокричал:

– Во-о-от! Вот она, истина! Елена Андреевна – прекрасная скучающая женщина. Но это еще не характер! Ее красота – искусственная, праздная, ненастоящая, относится только к внешности, а не к духовности. Елена Андреевна опустошает сердца мужчин, которые встречаются на ее пути. Она, как и ее муж, бездеятельная, праздная эгоистка!

На этих словах Магита в комнату вошла директор театра Валентина Ивановна. Она села у двери, и внимание всех участников читки переключилось на нее.

Директриса уверила, что просто посидит и послушает, но с этого момента читка проходила нервно и скомкано. Апогеем этой сумятицы явился пожилой артист Кондрюков, назначенный на роль профессора Серебрякова. Сначала он пропускал свои реплики, а потом и вовсе заснул.

Окончательно расстроила читку актриса, пришедшая спустя полчаса. Она была худенькой, безжизненно-бледной, с убранными в пучок волосами.

– Кто это? – шепотом спросила Лионелла.

– Костюкова, – так же шепотом ответила Петрушанская. – В том роковом спектакле Кропоткина замещала ее.

Лионелла вгляделась в Костюкову и вдруг поняла, что та похожа на балерину – такая же худая и легкая.

– А Костюкова была в караоке на юбилее Веры Петровны?

– Кажется, была… – припоминая, примадонна потерла пальцем висок. – Да-да! Точно была!