Читать книгу Между скалами - Анна Крылова - Страница 4

Железная белая лампа светит прямо в глаза.

Люди в халатах.

Силуэты голов в медицинских масках.

Стук металла о металл. Шаги. Голоса, шорох, шум включившейся воды.

Красные разводы, взрывы, народ с поднятыми руками, чёрные звёзды.

Я лежала на боку, когда открыла глаза. Сначала всё поплыло, но вскоре выровнялось. Я увидела край подушки, тумбу, штатив с капельницей, услышала сквозь пронизывающий барабанные перепонки ультразвук слабое пиканье приборов; дверь была приоткрыта, и из-за неё в палату прорывался оранжевый луч света.

У кровати стояло несколько человек: два врача, тихо переговаривавшихся и смотрящих в бумаги, закреплённые у них на планшетах, и три пациента. Пациенты были бледные, в одинаковых белых пижамах и со странными неподвижными лицами, с тусклыми и неживыми глазами, глядящих на меня. Мне стало жутковато.

На виски что-то давило, в черепе пульсировала тяжёлая боль, глаза сами собой закрылись, я перекатилась на другой бок. Из руки что-то неприятно потащило, я отдёрнула кисть назад и увидела, что к вене на запястье была протянута трубка капельницы с зафиксированным пластырем катетером.

Как же всё болит…

Что происходит? Почему я здесь?

Голова работала как никогда плохо, мозги еле ворочались, словно дождевые черви в луже. Ощущение, будто внутри черепной коробки сплошной туман, вязкий, как расплавленное масло.

Я с трудом открыла глаза. Врач, стоявший по другую сторону от кровати, изучающе смотрел на меня. Другие двое врачей, негромко о чём-то разговаривая, прошли мимо него и вышли из палаты.

–Ты уже очнулась? – подал голос оставшийся врач.

Я моргнула глазом, не придавленным подушкой. Наверное, вопрос был риторический.

Врач приблизился, взглянул на показатели на приборах, стоящих у кровати, и, повернувшись ко мне, сунул мне градусник под мышку. Я хотела встать, но голова словно взорвалась от резкой вспышки боли, я приготовилась к удару головой о продавленную подушку и почувствовала, как на затылок легла тёплая широкая ладонь и осторожно положила мою голову.

–Тебе ещё рано подниматься, – мягко сказал врач и пристально посмотрел мне в глаза, поочерёдно переводя взгляд с одного зрачка на другой. – Как себя чувствуешь?

–Скверно, – едва шевеля языком и губами, промямлила я.

–Голова болит? – проверяя по градуснику мою температуру, продолжал врач.

–Ага…

–Смотри в центр моего пальца, – доктор поднёс указательный палец к моим глазам и стал водить им из стороны в сторону.

Перед глазами снова всё плыло, и я с трудом тащила взгляд за пальцем врача.

–Ну, всё хорошо. Поспи немного, ладно? – врач встал со стула и вышел из палаты.

Я вяло посмотрела на закрывшуюся во второй раз дверь, перевела взгляд в противоположную сторону, к окну… и чуть не вскрикнула: в полумраке у окна стояли те же три пациента и так же неподвижно на меня смотрели.

Трое… или… минутку, нет, один. Они какие-то прозрачные, похоже, троится в глазах.

Нет, они… Я ощутила, что бледнею. Но я же не сошла с ума! Они разные, это три разных человека… Но, гром и молнии, почему они прозрачные?.. Что за бред?!

Может, кажется? Или… так…

Я закрыла правый глаз. Те же трое продолжали смотреть на меня, только я их видела абсолютно явственно.

Я закрыла левый глаз, а правый боялась открыть. Ведь, если они прозрачные, значит, правым глазом я их не увижу… Этого не может быть, конечно, что за ерунда?.. Не могла же я так сильно стукнуться головой, в самом деле…

Но если?..

Нет, надо посмотреть. Конечно, я их снова увижу, разве можно видеть людей только одним глазом? Чёрт, хватит трусить, это же глупости, открой глаз!..

Нет, не могу.

С глубоким вдохом я открыла оба глаза и взглянула на странных пациентов. Они были прозрачные. И на этот раз ошибки быть не могло: левый глаз видел их чётко, а оба – и людей, и то, что находится за их спинами.

Мне кажется, мне просто кажется, их нет. Я резко закрыла ладонью левый глаз.

Всё, проблема решилась сама собой, их нет! Их здесь нет! Я смело открыла оба глаза…

Снова трое.

Гром и молнии, что же со мной происходит…

Это просто галлюцинации. Да, так и есть. Ведь я, кажется, была в бреду? Может быть, даже под наркозом. Так что, конечно же, все эти незнакомцы лишь плод моего посттравматически воспалённого воображения.

Я протёрла левый глаз. Не помогает. Резко села, не обращая внимания на боль, стала яростно тереть виски, лоб, бить себя по щекам… чёрт возьми, они всё ещё здесь!.. Меня затошнило, и я быстро легла. Голова раскалывалась от движений так, что перед глазами пошли круги. Веки захлопнулись, дыхание сбилось…

Их там нет. Тебе просто кажется. От испуга туман в голове быстро рассеялся, как будто его пронзила молния, и стало свежо, как после грозы, как будто в черепной коробке трещал озон.

Сердце стучало, боль в голове постепенно утихала.

Просто глюки…

Я заставила себя открыть глаза. Всё это просто кажется…

В палате никого не было.

Вот так. Просто показалось. Может, они и были, но уже ушли.

Я снова закрыла глаза и ощутила себя в раю. Голова болела уже совсем несильно, сердце успокоилось, а в палате абсолютно точно никого нет… В голову стал возвращаться блаженный дым…

В палате!

Что я вообще делаю в больнице?

Я нахмурилась, разогнала вновь воцарившийся туман в голове и погрузилась в воспоминания.

Вот я сижу в комнате и делаю уроки… читаю книгу… нет, не книгу, комикс… нарисованный карандашом… Не мой. Кого-то, кто мне важен… Что за комикс? О чём? Точно, другие миры. Девочка с бледной кожей, голубыми глазами и выкрашенными в чёрный волосами с двумя розовыми прядями: одна, длинная, слева, вторая, короткая, в чёлке справа. Кто она? Моя подруга. Лучшая. Да… Женя Зайцева…

Что же со мной такое?.. Какого чёрта я здесь делаю?

Почему я не вспомнила Женю? Почему я ничего не могу вспомнить? Как, как, как я оказалась в больнице?!

Что было с того момента, как я читала комикс?.. Кажется, день или два, не больше… Провал небольшой, но что же там было?.. А мама с папой, они знают, что я здесь?..

Я напрягла голову и пристально уставилась в кромешную темноту провала в памяти. Что же ты таишь?..

Проклятие. Я ничего не помню…

От попыток вспомнить голова опять разболелась. Я растерянно перебирала складки одеяла. Туман стремительно расползался по пространству черепа, и у меня уже не было сил вспоминать.

Я стала погружаться в болезненно-крепкий сон…

Уже на краю сна в сознании шевельнулась паника. Что же со мной случилось?..

* * *

В окна палаты бил яркий солнечный свет, на улице так и стояли наполовину жёлтые, наполовину голые деревья, хотя шла уже четвёртая неделя октября.

Капельница сковывала движения, одеяло казалось тяжёлым металлическим пластом.

Я разглядывала палату. Похоже, сейчас середина дня, часов здесь нет. Зеркал тоже. Ещё пара кроватей, железные, даже матрасов нет. Рядом с моей кроватью стул, с другой стороны – тумба.

Открылась дверь, и в палате показался врач, с которым я разговаривала накануне. Он взглянул на меня и подошёл, у него в руке снова поблёскивал градусник.

–Как голова? – отдавая градусник мне, спросил он.

–Вроде, нормально, – хрипло ответила я и чуть-чуть приподняла голову с подушки, чтобы удостовериться, что всё действительно нормально. Голова тут же внутри завибрировала. – Нет, болит…

–Болит, когда двигаешься? – я кивнула. – Не вставай пока.

–А почему я здесь?

Голубые внимательные глаза остановились на моих глазах.

–Ты попала в аварию. Разве не помнишь?

–Нет…

Мы помолчали. Врач достал градусник и посмотрел показатели.

–Следи за моим пальцем, – велел он и принялся, как вчера, водить пальцем перед моими глазами.

–Почему в аварию? Когда?.. – попробовала расспросить я.

–Три дня назад. Ты пока отходишь от наркоза.

–От наркоза? Мне делали операцию?

–Нет. В ране на голове было много осколков.

–А…

Я молчала и пыталась нашарить в памяти эту аварию. Взглянула на руки. Царапины… Почерк Фрака. Мне пробрала дрожь.

Что же было?.. Что с Фраком? Что с родителями?

–Что это была за авария? – произнесла я, обращаясь к самой себе.

–Автокатастрофа, – откликнулся врач, усаживаясь на стул и что-то записывая на бумаге, прикреплённой к планшету. Этот планшет оставался лежать на стуле ещё со вчерашнего вечера.

Меня начало подташнивать.

–А родители? С ними что?

–Твой отец в соседней палате, у него сломано ребро и вывих колена. А в целом, всё в порядке.

На мгновение я успокоилась, но тут же снова заволновалась.

–А мама?

–Она тоже здесь, у твоего отца. К тебе пока никого не пускают.

–Угу…

Я тупо уставилась в пространство.

Значит, мы с папой были одни… Уже кое-что. Куда мы могли ехать? Откровенно говоря, мне редко приходится куда-либо ездить с кем-то из родителей. Но иногда… В голове что-то мелькнуло. Папа учил меня водить летом, тогда мамы в машине не было.

Ага, с чего бы он стал меня за руль садить, ещё и в городе?.. Или… а может, эту мысль мне память подбросила?..

Я закрыла глаза и снова вперила внутренний взгляд в чёрную дыру. Мысленно спросила, впрочем, не надеясь на ответ: «Папа учил меня водить?» Подсознание лукаво помалкивало.

–С какого момента ты всё забыла? – спросил между тем врач.

–Не знаю, – встрепенувшись, сказала я, – возможно, весь день аварии…

–Вас привезли утром.

–Значит, ночь перед аварией… И половину дня ещё…

Утром? Может быть, папа вёз меня в школу?.. Да ну, я пешком хожу, идти-то два шага. Да папа и уезжает на работу, когда я только умываюсь.

Но я ведь должна всё вспомнить?..

–Значит, частичная амнезия.

Я вздрогнула.

–Такое часто бывает после аварий? Это навсегда?

Врач улыбнулся и сунул записи в просторный карман белого халата.

–Я не думаю.

Он встал и направился к выходу, у дверей прибавив:

–Скоро обед будет.

–Подождите! – едва он шагнул за дверь, торопливо позвала я.

–Да?

–Здесь вчера были три пациента, – я пытливо посмотрела на врача.

Он удивлённо моргнул, затем оглядел палату и снова растерянно взглянул на меня.

–Здесь никого не было, – сказал он.

Значит, всё-таки глюк. Со вздохом облегчения я взглянула на дверь – врач всё ещё стоял на пороге и, нахмурившись, разглядывал меня. Затем молча вышел.

Я снова принялась копаться в воспоминаниях. Всё, что у меня есть, единственная зацепка, единственный вариант – папа учил меня водить. Но как мы попали в аварию? Разве папа мог это допустить? Если бы была хоть малейшая опасность, что мы попадём в аварию, он не подпустил бы меня к рулю. Нет, пожалуй, никто ничему меня не учил.

Ещё и утром…

Даже предположений нет.

Я снова закрыла глаза и постаралась ни о чём не думать.

Звуки стали сливаться в гул: пиканье, голоса за дверью, шаги… Сон мелкими шажками наступает на мою голову, проходит по векам, сковывает мысли…

Тут в моём сознании постепенно приоткрылась какая-то дверца, и из-за неё полились звуки, слова, чувства, картинки… глаза резко распахнулись.

Расстроенный папа. Фонари светят в окно. У меня быстро бьётся сердце. Что-то застилает взгляд… слёзы. Машина мчится вперёд чуть быстрее, чем обычно, и свет фар расплывается по асфальту, деревья и дома за окном сливаются в сплошной тёмный фон, слёзы льются ручьями, снова папа…

Почему он такой грустный?.. Почему я хочу извиниться? Да, точно, мои слова, дело в них. Но что такого я могла сказать ему?

Я судорожно цеплялась за неожиданно нахлынувшие воспоминания умом, но они выскальзывали. В последний раз я напрягла память и попыталась вытянуть что-нибудь ещё о том дне, но картинки исчезли. Дверца снова захлопнулась.

Я с досадой ударила кулаком по кровати и вдруг поняла, что сижу. В подтверждение у меня закружилась голова, начало тошнить, и я поспешно улеглась.

Наверное, обед мне лучше не есть.

Через час медсестра привезла железную тележку с тарелкой супа и ещё одной – с гречкой и курицей. В дополнение над тарелками возвышался стеклянный стакан с компотом. Стандартный больничный обед.

Медсестра взяла у меня кровь на анализы и даже попыталась кормить (вставать мне было нельзя), но я наотрез отказалась есть.

Весь день я пыталась вспомнить хоть что-то ещё, несколько раз заходили медсёстры и врач, но больше никого ко мне не пускали.

Один раз появилась пациентка, девушка с рыжими волосами, она тоже казалось прозрачной. Как и трое вчерашних, она молчала. Как и трое вчерашних, повергала меня в ужас. Я даже собиралась позвать кого-нибудь, сказать, что в палате посторонние, но не успела – девушка исчезла, едва я отвернулась. От этого стало ещё неуютнее: это жутко, когда в любой момент может появиться кто-то, кого ты видишь всего лишь одним глазом.

Голова болела уже не так сильно, как до этого; наркоз всё ещё туманил сознание, но я уже могла соображать. И происходящее мне совсем не нравилось.