Читать книгу Николай Рерих. Мистерия жизни и тайна творчества - Анна Марианис - Страница 39

Среди всего разнообразия интересов в жизни Николая Рериха была сторона, известная далеко не всем. Она была связана с духовными устремлениями художника и его супруги-единомышленницы. С юных лет и Николай, и Елена Рерихи стремились к самопознанию и самосовершенствованию, и после того как они соединили свои судьбы в браке, эта тяга к духовной самореализации проявлялась все сильнее, несмотря на занятость художника работой, а его жены – семейными делами.

Примерно с середины 1900-х годов молодых супругов заинтересовала индийская философия, причем первой к книгам индийских философов приобщилась Елена Ивановна, а затем к ее увлечению присоединился Николай Константинович. Помимо книг Рамакришны и Вивекананды, Бхагавадгиты и других жемчужин индийской мудрости Рерихи очень любили поэзию Тагора, отличавшуюся философичностью и духовной утонченностью. Читали они и художественные книги Е. П. Блаватской (с ее фундаментальными философскими трудами, в то время еще не переведенными на русский язык, они познакомились чуть позже).

А. М. Бутлеров

Н. П. Вагнер

В. М. Бехтерев

Кроме того, обоих Рерихов интересовали непознанные явления природы и человеческой психики; они внимательно следили за научными исследованиями той эпохи в области различных загадочных явлений.

В те годы и в западном мире, и в России огромной популярностью пользовался спиритизм. Феноменальные явления, изредка происходящие на спиритических сеансах, вызвали интерес к этому занятию и в академических кругах. В странах Запада исследованиями спиритизма занимались (проводя спиритические сеансы) некоторые выдающиеся ученые той эпохи, интересующиеся также эзотерическим философским наследием: У. Крукс, К. Фламмарион, О. Лодж, Ч. Ломброзо.

В России спиритизмом также заинтересовался ряд ученых, в числе которых были самые известные в столице профессора, академики Петербургской Академии наук: химик А. М. Бутлеров, зоолог Н. П. Вагнер, психиатр В. М. Бехтерев.

Как говорится в интересном исследовании религиоведа В. С. Раздьяконова,[207] зоолог Николай Петрович Вагнер стал инициатором основания Русского общества экспериментальной психологии и спиритического кружка, действовавшего с целью изучения спиритизма как научного феномена. Таким образом, в среде русских ученых возник так называемый экспериментальный спиритизм, который – как и следовало ожидать – сразу же встретил мощную оппозицию в лице скептически настроенных ученых. Вскоре интерес к спиритизму в российском обществе, равно как и в научных кругах, приобрел такой размах, что противники подобного направления исследований прибегли к кардинальным мерам: по инициативе Д. И. Менделеева в 1875 году при Санкт-Петербургском университете создали комиссию для изучения спиритических явлений. После месяцев работы комиссия вынесла вердикт: «Спиритические явления происходят от бессознательных движений или от сознательного обмана, а спиритическое учение (вера в духов) есть суеверие». Это заключение, сделанное комиссией под председательством Д. И. Менделеева, было по сути тенденциозно и, кроме того, очень слабо обосновано; ученые не приняли во внимание множество фактов, свидетельствующих о реальном проявлении необычных (паранормальных) явлений во время спиритических сеансов; не учли они и весьма аргументированное оппонирование их скоропалительному выводу со стороны сторонников спиритизма, таких как Н. П. Вагнер. Именно поэтому данное заключение комиссии вызвало резкую негативную реакцию со стороны многих представителей интеллигенции. Д. И. Менделееву возражали профессора-академики Вагнер и Бутлеров, писатель Ф. Достоевский (постоянный участник спиритических сеансов) и многие другие известные деятели. Очевидно, в силу этого Д. И. Менделеев позднее признал: «Я не отрицаю, что в спиритизме есть сюжеты для науки».

Но главное состояло в том, что даже после признания спиритизма суеверием охотников заниматься столоверчением в России ничуть не поубавилось. Конечно, причина массового увлечения спиритизмом состояла прежде всего в том, что – независимо от того, что думали по этому поводу ученые, – в ходе спиритических сеансов имели место факты, свидетельствующие в пользу реального существования каналов связи с мирами иных измерений. Непредвзято относящиеся к спиритизму ученые (в том числе – члены Русского общества экспериментальной психологии) также свидетельствовали о том, что спиритические сеансы нередко сопровождаются паранормальными явлениями. Этим явлениям невозможно было дать научного объяснения с позиций традиционной узко-материалистической парадигмы науки, но отрицать реальное существование подобных феноменов, приписывая их только «бессознательным движениям или сознательному обману», было явной натяжкой. Подобный необъяснимый факт, как уже говорилось, имел место и в жизни Н. К. Рериха в 1900 году. Поэтому живо интересующиеся всем непознанным Рерихи изредка принимали участие в спиритических сеансах.

Безусловно, спиритизм в качестве массового увлечения был вреден и, более того, опасен, о чем позднее не раз писала Е. И. Рерих в своих письмах. Но Рерихи принимали участие в спиритических опытах не ради развлечения; они относились к подобным явлениям вдумчиво и аналитически. Иногда художник приглашал к участию в этих опытах и своих хороших знакомых.

Однажды участником спиритического сеанса стал друг Рериха Игорь Грабарь, не веривший (как и сам Н. К. Рерих ранее) ни в каких духов. Интересные воспоминания Игоря Эммануиловича о произошедшем на том сеансе дают повод лишний раз задуматься о природе спиритических феноменов.

В своей автомонографии И. Грабарь писал: «…кто-то сказал нам в редакции, что Рерих зовет нас – Дягилева, Бенуа, меня и еще кой-кого – прийти к нему вечером на Галерную (тогда он не был еще секретарем «Общества поощрения»), прибавив, что у него будет знаменитый медиум Янек, вызванный в Петербург, помнится, из Варшавы специально для царя и царицы, до страсти увлекавшихся спиритизмом. Я был не любитель столоверчений: мне бывало всегда жаль времени, понапрасну потраченного на пустяки, и было противно превращаться на целый вечер в объект беззастенчивого издевательства ловких, но недостаточно умных шарлатанов. Бенуа уговорил меня, однако, пойти, сказав, что это может быть забавно и просто интересно.

Так как я был глубоко убежден, что все пресловутые «материализации» и прочие фокусы не могут производиться одними только патентованными шарлатанами без содействия кого-нибудь из своих, из лиц, принадлежащих к дому, в который медиум приглашен, то я условился с двумя из гостей, моих единомышленников, кажется, с Раушем фон Траубенбергом и еще кем-то, кого не припомню, что я «разомкну цепь» и попытаюсь в темноте пошарить и пошалить. Нас, как водится, предупредили, что «размыкание цепи – опасно для жизни» и в лучшем случае может навлечь на виновников такой удар дубинкой по голове со стороны вызываемого духа, от которого не поздоровится. Кроме того, Рерих нас всех оповестил, что Янек самый сильный современный медиум и в его присутствии материализация духа принимает совершенно реальные формы, вплоть до полной осязательности. К нему благосклонен и потому постоянно является некий горний дух, воплощающийся в образе обросшего волосами человека, но «боже упаси до него дотронуться: будет беда».

Огни потушены. В комнате нестерпимая жара от множества народа, составившего над столом цепь из рук. Вдруг раздаются странные звуки: не то гитары, не то балалайки. Что-то в комнате задвигалось и застучало.

– Началось, – послышался шепот.

Под столом было особенно неспокойно. Видимо, дух пыжился изо всех сил материализоваться. Я решил, что настало время действовать, потихоньку высвободил свои руки от соседей справа и слева и, опустив их под стол, стал шарить. Через несколько минут я нащупал какую-то шкуру; провел руками по ее складкам, легко набрел на что-то твердое – не то темя, не то колено, которое шкура покрывала, и стал рвать ее к себе. Шкура не уступала, ее крепко держали, но возня была заметна, и через несколько минут я почувствовал сильный удар кулаком в спину, от которого вскрикнул и поднялся. Еще кто-то через мгновение зажег электричество, и все кончилось. Сеанс был сорван, вернее, был признан «не вполне удавшимся»».[208]

Судя по всему, И. Грабарь и после этого странного случая остался при своих убеждениях относительно природы спиритических феноменов. Более того, будучи скептически настроенным ко всем явлениям духовного и оккультного порядка, Грабарь – как, впрочем, и все, кто не разбирался в данных вопросах, – совершенно неверно оценивал отношение Рериха к подобным вещам. В своей книге Грабарь писал: «…Рерих не только остался на всю жизнь пребывать в оккультных эмпиреях, но впоследствии значительно усилил и усовершенствовал свои оккультно-трансцендентальные, потусторонне-практические приемы».[209]

Разумеется, это мнение было в корне ошибочным. Но и при жизни Рерихов, и сейчас, в наше время, есть немало тех, кто оценивает научные и духовные интересы Рерихов, связанные с философско-эзотерическим наследием Востока, именно как непонятные и далекие от реальности «оккультные эмпиреи». В действительности, конечно, и Николай, и Елена Рерихи интересовались не «оккультными эмпиреями», а практикой духовного самосовершенствования, преподанной им Учителем Мориа. Основой этой практики были не «потусторонне-практические» приемы, а вполне посюстороннее нравственное самосовершенствование и углубленная духовная и творческая работа с целью развития всех высших способностей сознания и психики. Не случайно много лет спустя С. Н. Рерих писал о своем отце: «Он считал, что его творческая жизнь, его искусство – это только пособники самоусовершенствования. Он всегда работал над самим собой прежде всего. Он хотел подняться над тем, кем он был, и закончить свою жизнь более совершенным человеком. И в этом он преуспел».[210]

И. Э. Грабарь (1871–1960)

Однако духовно-нравственное самосовершенствование не имеет ничего общего с псевдооккультизмом, который всегда осуждали Рерихи и который некоторые даже интеллигентные люди (в том числе и И. Грабарь), как правило, не отличают от истинной духовности.

Спиритические эксперименты, проводимые иногда Н. Рерихом, не были для него самоцелью, они были связаны лишь с попыткой понять природу загадочного явления. Но как только Рерихи поняли истинную природу спиритических феноменов (это произошло после их вступления в общение с их духовным Учителем, Махатмой Морией), спиритизм навсегда перестал интересовать их. Более того, Е. И. Рерих в своих письмах последователям не раз предупреждала всех об опасностях спиритизма и недопустимости занятий им: «Очень хорошо делаете, остерегая против увлечения спиритизмом. <…> Вы правильно называете спиритизм и все занятия магией духовным развратом, ибо спиритизм есть насилие, есть открывание дверей, в большинстве случаев, сущностям из низших слоев Тонкого Мира и, конечно, так же, как и магия, не может входить в эволюцию».[211]

Следует отметить и еще одно обстоятельство. Биограф семьи Рерихов П. Ф. Беликов подчеркивал, что, интересуясь необычными явлениями и духовными учениями, художник никогда не утрачивал объективного, критического отношения к ним. Рерих был не только художником, но и ученым, и подходил ко всем явлениям жизни не как мистик, безоговорочно верящий в чудеса, а как исследователь. О том же свидетельствовали и ближайшие сотрудники Рериха, знающие о его духовных интересах. Личный секретарь Рериха Владимир Шибаев писал в своем очерке о нем: «Рерих верил в основу древневосточных философских систем, причем всегда подчеркивал необходимость строго научного подхода ко всем областям знания. Хотя многие считали его мистиком из-за его интереса и любви ко всему необычному, он ничего не брал на веру, если это противоречило истине, не было научно обосновано или было неподтверждаемо. К примеру, если философия Востока настаивала на силе мысли, которую можно развить до такой степени, что она сможет даже двигать предметы, то он настаивал на подробном научном исследовании, прежде чем принять это, поступал так всегда. В Гималаях мы видели многое из того, что на Западе кажется необычным зачастую просто потому, что в Европе этим не занимались и потому ничего не достигли в этих областях. Рерих считал, что «не следует умалять того, чего не ведаешь».[212]

Шибаеву вторил М. В. Бабенчиков: «Не называйте Рериха «мистиком». Не возводите хулу на знание, недоступное вам. Помните, что «отрицающий великую реальность всего сущего так же невежествен, как отрицающий беспроволочный телеграф, радий, передачу снимков на расстояние и все те реальные научные вещи, которые так недавно казались сказкой».[213]

П. Ф. Беликов подчеркивал, что Рерихи продвигались в своем постижении мира духовных явлений осторожно, тщательно взвешивая и анализируя факты. «Следует отметить, с какой осторожностью, осваивая формулу «руками человеческими», Н. К. относился ко всему «сверхъестественному». Среди русской интеллигенции конца XIX – начала XX вв. наблюдалось сильное увлечение оккультизмом и спиритизмом, с чем Н. К. столкнулся очень рано и, судя по письмам к Е. И., имел с нею на эту тему беседы. Не забудем, что Н. К. был уже знаком с произведениями Е. П. Блаватской и часто встречался с авторитетными для него лицами, принадлежность которых к различным оккультным группировкам несомненна. Тем не менее, соприкоснувшись с неопровержимым для себя фактом «сверхъестественного» при сеансе со столиком, Н. К. не поддался очевидности необъяснимого для него факта, не принял его «на веру».[214]

Характерно и следующее высказывание из литературных работ Рериха, на которое также обратил внимание П. Беликов: «Уже не смеемся, а только не доверяем перевоплощению. С недоумением подбираем «странные» случаи. Иногда страшимся их. Уже не бросаем их в кучу огулом. То, что четверть века назад было только смешно, теперь наполняется особым значением».[215]

В процессе духовного самосовершенствования Рерихам помогали присущий им от рождения огромный духовный потенциал и интуиция, являющиеся результатом долгого опыта. В эзотерической философии Востока, основные положения которой Рерихи разделяли, говорится о том, что человек живет на свете не единожды. После смерти физического тела душа-сознание переходит в мир иной, а затем вновь воплощается на земном плане в новой личности и продолжает земной путь самосовершенствования. Чем больше воплощений пройдено человеком и чем больше труда он приложил в прошлых жизнях, тем богаче его духовный потенциал. Как писал П. Беликов в своей монографии, Рерихи во многих прошлых воплощениях были учениками и сотрудниками Учителя Мориа. Благодаря сверхсознательной памяти опыта прошлых жизней, появлявшейся в виде интуитивных знаний, путь их духовной самореализации был исключительно быстрым и успешным. Но он был основан не на углублении в «оккультные эмпиреи», как считал И. Грабарь, а на гармоничном сочетании духовного знания и рационального жизненного опыта.