Читать книгу Наследство Катарины - Анна Михайловна Бобылева - Страница 3

Она неспешно шла по заснеженным улицам Москвы, пробираясь сквозь завалившие сугробами мостовые. Ноги увязали, прокладывая путь. Ночь была прекрасной и удивительной. Снежинки плавно спускались с небес в свете луны, создавая сказочное настроение. Если бы она только остановилась и взглянула на магию вокруг, то может на душе стало немного легче. Тяжелые мысли вихрем проносились в голове, заставляя её болеть. Ей было все равно куда идти, и что дальше произойдёт. «Куда угодно, только не домой». Если бы сейчас кто-то напал на неё и лишил жизни, сделал огромное одолжение, избавив от душевных мук навсегда. Она задавалась вопросами: «Как докатилась до этого? Почему не видела истины? Почему она?». Когда всё идёт хорошо, мы не задумываемся над привычным ходом вещей, и принимаем жизнь как должное. А если случается нечто ужасное, начинаем копаться в себе, пытаясь отыскать причину несчастья, жалея себя до крайности. И никак не можем понять, почему это произошло именно с нами. Вот, и она занималась этим, истязая себя самостоятельно.

Машины проносились мимо, сверкая фарами, загазованность воздуха душила, который год подряд. Она вдруг вспомнила, как сильно ненавидела его, приехав сюда впервые. Родители развелись, когда ей было десять, и мать решила вернуться в столицу России, где имела «скромную» трёшку в центре. Естественно, пришлось переехать вместе с ней. Развод сказался на психике. В жизни ребёнка прибавилось драматизма. Страхи оживали, кусались. Особенно по ночам, приходили во снах. К тому же, там, в Швейцарии, остался не только отец, но и друзья, язык, образ жизни. Всё изменилось в один миг и казалось адом на Земле. В школе задирали из-за акцента, имени и миловидной внешности. Она быстро превратилась в отшельника. А после, сидела дома одна, дожидаясь заблудшую мать, пропадавшую якобы на работе. В моменты одиночества она молилась, чтобы Бог послал друга, который был бы с ней всегда. Пару лет назад она увидела его и подумала, что молитвы, наконец, были услышаны.

Она училась в университете на последнем курсе, и за прошедшие годы заметно похорошела. Светлые волосы, унаследованные от отца, доходили до пояса, синие глаза сверкали, как два топаза, милое, круглое личико, притягивало взгляды мужчин, стройная фигура побуждала их к действию. Будучи одиночкой по натуре, привыкшей к тому, что люди её не жалуют, она надеялась только на себя. И, имея в запасе уйму свободного времени, нерастраченного на тусовки, проводила его за книгой, или в спортзале, поэтому выглядела отлично и была крайне умна. Он завалил экзамены и остался на второй год, полная противоположность, душа компании, гуляка, задира. С первого взгляда она влюбилась и долгими парами разглядывала украдкой. Он был хорош собой, высок, широкоплеч, имел острые, птичьи черты лица, брюнет, а лаза были чёрными, как сама ночь. И, когда улыбался, слегка прищуривался. Он много говорил, много пил, многих знавал женщин. Ему нравились те, которые выставляли себя напоказ. А, робкую и замкнутую, Катарину он совсем не замечал.

Слёзы катились по щекам и замерзали от холода, воспоминания ранили вновь. Она ускорила шаг, опасаясь желания упасть на землю и замёрзнуть насмерть. Мелькнула мысль, что, может, найдётся место у матери, но тут же испарилась, слишком хорошо она её знала. Катарина в отчаянии попыталась вытеснить воспоминания, но они не желали прощаться. Вместе их свёл неприятный случай. Как-то, поздно вечером она торопилась на вечерние занятия, преподаватель мог вести их только после шести. На дворе стояла зима, такая же, холодная и снежная, как и сейчас. Стемнело рано. Она скользила по снегу в новых сапогах, которые наспех купила, лишь бы не слушать ни минутой дольше разговоры противных подружек в магазине. Путь пролегал через небольшой сквер, обходить который времени не было. Когда услышала за спиной шаги, было поздно, попытка убежать обернулась падением. Накрыло тяжелое тело, от которого разило алкоголем. Мужик был увесистый, справиться с ним сама она точно не смогла бы. Страх сковал и парализовал, ощущение неизбежности и беспомощности разрасталось в груди. Даже жажда жить не спасла бы, не прибавила сил. И тут, кто-то отбросил его в сторону, послышались глухие удары и охи, а потом тишина. Темная фигура медленно приблизилась и протянула руку. Она осторожно протянула свою в ответ, потрясываясь всем телом, и он резким рывком поставил на ноги. В темноте она не могла разглядеть спасителя, но сразу узнала, как только он заговорил.

–Не страшно ходить одной? Ты же с моего курса, да? Медленно бегаешь, – задорный, басовитый голос, она не перепутала бы ни с кем другим.

–Я вроде как торопилась. Спасибо, что помог, – сказала она, оглядываясь на бездыханное тело того мужика.

–Оклемается гад! – заметив заинтересованность, пояснял он. – Роман. Я тебя провожу, а то вдруг ещё желающие появятся, – небрежно бросил он и зашагал вперёд. – Ну, что стоишь? Долго тебя ждать? Хочешь, чтобы профессор расстроился? – насмехался он, а когда она потихоньку стала ступать, опасаясь грохнуться вновь, от души рассмеялся и взял под руку. – Твои сапожки прямо мечта для маньяка!

–Ну, хватит! – надулась, было, она.

–Мне, что придётся угадывать твоё имя? Как насчёт Мария? Стоп. Нет. Слишком просто. Кристина? – он продолжал перечислять, а она погрузилась в себя и возвратилась назад, когда вышли на свет фонарей из злосчастного сквера.

–Катарина, – произнесла она с придыханием, застыв на месте от увиденной картины.

Фонари, занесённые снегом, сугробы, отражавшие блики и сверкавшие миллионами огоньков, будто драгоценных; снежинки, спускавшиеся и таявшие на лице; и луна, манящая, большая, таинственная, невероятно яркая в тот зимний вечер, нависла над бренной планетой. Он тоже смотрел и молчал пару минут, а потом потряс головой, как пёс, и сделал вид, что его не заботят девчачьи восхищения, шагая дальше и подтягивая за собой.

–В смысле Катя?

–Нет. Это совершенно другое. И у него нет уменьшительных вариантов.

–Понял. Ты та самая со странной фамилией. Девчонки тебя обсуждали как-то, слышал краем уха, считают тебя чудачкой.

–Да! А мне плевать, кем они там меня считают! – вспылила она, высвободила руку и, скользя, продолжила идти дальше самостоятельно.

Он быстро обогнал, и, на ходу развернувшись, помахал рукой на прощанье. Она так злилась. На него, на глупых девочек. И вовсе у неё не странная фамилия, просто другая. Она же Мансдантер – по папиной линии предки были потомками династии короля Швеции, а по маминой она была Ивановой. «Однако, коммуникабельности матери мне унаследовать не удалось». Той было абсолютно все равно, кто перед ней находится. Разговор заводился сам собой, общие темы появлялись мгновенно, и она уже блистала и притягивала, как магнит. Именно это умение когда-то помогло ей выскочить замуж за иностранца, который теперь до конца своих дней обязан содержать их обеих. Она добралась до аудитории слишком поздно, половина занятия была пропущена, и профессор при всех пристыдил. Лицо стало пунцового цвета и вызвало волну хохота у пятидесяти человек. Позже ночью она будет печально смотреть в окно, сидя на подоконнике, и снова размышлять о том, почему одинока. Она начинала ненавидеть своё имя, виня во всех невзгодах, но потом успокаивалась и понимала, что просто не такая, как они. И, с одной стороны, это было хорошо, а с другой было бы проще быть Ивановой. Тот день она не забудет никогда, краткий миг, когда он был рядом, как спас от унижения и боли. Теперь для нее он перестал быть обычным красавчиком и задирой, ведь она сумела разглядеть доброе сердце и отважную душу.

Она добрела до кафешки. Внутри горел мягкий свет, пахло кофе и пирогами. Желудок заурчал, напоминая о себе. Посетителей не оказалось, и она решила зайти. Грузная женщина обслужила столик, и всего через пару минут она наслаждалась ароматным напитком и булочкой, на секунду позабыв причину, по которой здесь оказалась. Утолив голод, и немного согревшись, уставилась в одну точку и сидела так какое-то время, пока не услышала на заднем фоне музыку. Возвратившись в реальность, узнала игравшую песню, под которую они танцевали впервые. Она горько расплакалась, но быстро взяла себя в руки, заметив любопытные взгляды, которые метала толстушка. Катарина вышла на улицу, холодный ветер резанул по лицу, словно пощёчина. И это немного привело в чувство. Она почему-то вспомнила отца, который не звонил года два, не имея времени на дочку от первого брака, в новой семье подрастал ребёнок. В глубине души она желала ему счастья, но иногда, осознавая ненужность, ненавидела всем сердцем. Он предлагал вернуться и начать новую жизнь. Конечно же, она ничего не теряла, до тех пор, пока не влюбилась. Желание уезжать отпало и сменилось мечтами, которым, как она сама считала, никогда не суждено было сбыться. Огромным её недостатком было неверие в себя, свои силы, возможности. Она любила себя и принимала такой, как есть, но считала недостаточно хорошей буквально во всём, и всегда находился кто-то лучше, красивее, сильнее или умнее.

Приближение Нового года ощущалось на улицах города, гирлянды и огни сверкали, нарядные ёлки ослепляли красотой. Мимо прошли звонкие ребята, хохотавшие над чем-то своим. Рядом с такими начиналась паранойя, что смеются над ней, и она невольно замыкалась в себе и краснела. Вот и подъезд, знакомый, но далекий, как и всё остальное. Она помедлила немного, но всё же решилась войти, понимая, что не справится одна. Не сегодня.

Звонок оказался отвратительным, рождественской мелодией на свой манер, и она невольно поморщилась. Дверь отворилась, лицо хозяйки осунулось.

–Привет Кэти, – так звали близкие люди, она сама им позволяла, хоть и не любила, когда имя произносят неправильно. Только он знал об этом и никогда так не делал.

–Привет Свет. Я тут мимо проходила и решила…вот…зайти на минутку, – выглядела она отрешённо, собеседница заметила и пригласила зайти.

Они сели на кухне, открыли бутылку вина и молча пили, пока не закружилась голова.

–Ты всё ещё скорбишь? Подруга, для меня его никто не заменит, но жизнь то продолжается, так? Тебе нужно попробовать встречаться с кем-то ещё, – от такого предложения на голове зашевелились волосы.

–Нет! Ты спятила? Мне никто не нужен! Я люблю только его!

–Да. Но его нет. И не будет. Когда ты очнёшься? От туда не возвращаются, – печально произнесла Света и отхлебнула ещё.

–И, правда, не возвращаются, – колесики закрутились, завертелись, тёмные мысли поселились в душе, разъедая, словно яд.

Света уложила спать на диване, а сама нетвердой походкой прошла в спальню. Кошмары вновь одолевали Катарину. Она видела его: живого, здорового. А потом он умирал у неё на руках, снова и снова, а она кричала, неистово, до хрипоты, выпуская наружу боль, с которой не могла справиться. Проснулась посреди ночи в холодном поту и примостилась на подоконнике. Ночь была тихой, снегопад закончился, деревья накрыло белыми шапками, на небе появились звезды. Вновь окунулась в воспоминания.

Он пригласил на свидание на следующий день после происшествия. Дежуря под окном добрых пару часов, отморозил себе щёки. Она сжалилась и вышла, принимаясь растирать шерстяными варежками лицо, спасая ситуацию. Он оказался романтичным парнем, показал любимые места города, покатал на лошадке. Ещё никогда она не чувствовала себя настолько счастливой, и испугалась, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. А потом он начал садится рядом на занятиях, и больше никто не смел над ней насмехаться. Один, рискнувший, пропал на три дня. Как позже выяснилось, стеснялся приходить в университет с разукрашенным лицом. Они много общались, занимались учёбой, засиживаясь у неё дома допоздна. И вот, в одну из таких посиделок, умопомрачительно-красивой, зимней ночью, когда небо сияло множеством звёзд, они сидели на подоконнике и разглядывали созвездия, спорили. Она психовала, а он веселился. Как вдруг потянулся и поцеловал в губы, легко и нежно, еле уловимо. Она втянула шею, как черепаха, и он отстранился.

–Извини. Ты, наверное, ещё не готова. Я подожду, можешь не переживать из-за этого. Ради тебя я готов ждать годами. – Выглядел он абсолютно серьёзным, впервые она видела его таким.

Катарина испугалась, ладони вспотели, но упускать момент не хотела, собралась с духом и поцеловала сама. Он ответил. И они целовались всю ночь напролёт. Столько лет она ждала чего-то подобного, столько мечтала, и не могла поверить, что это не сон.

Она взяла Светкины сигареты, повертела в руках пачку, закурила, втянула поглубже, как та и учила, и закашлялась. Никогда не хотелось травить себя, тем более таким изощрённым, медленным способом, но теперь, когда мир рухнул, можно было поменять привычки. Она затянулась ещё и прокашлялась чуть меньше. «Я смогу освоить привычку, есть перспективы», – подумала невесело.

Первую ночь старалась не вспоминать, считала момент нежным, непередаваемым. Он мог погрузить в моральный ступор на многие часы, а может и дни. Урок уже был усвоен. К тому же, она никогда не смогла бы описать это словами, и тем более воспроизвести в памяти. Некоторые ощущения хороши лишь на практике. А вот, день свадьбы оказался, непременно, самым счастливым в жизни.

–Поторопись мы опаздываем! Жених уже давно здесь! Ну, что ты копаешься? – кричала истерично мать, а она будто бы слышала её где-то на заднем фоне. Нервы пробивали в ней брешь, руки тряслись с самого утра.

«Он здесь. Уже здесь». Она не была приверженкой традиций, идея выкупа непонятна, и даже пыталась настоять на отмене никчёмного процесса. Но, мать и свекровь заняли оборонительную позицию, были тверды и несгибаемы. Последняя оказалась схожей с её, за исключением плодовитости – пятерых детей в семье, и командного характера, который повергал в ужас всех её членов, за исключением Ромки. Но, и тот предпочитал не связываться. Катарина стояла в спальне, облачённая в шикарное, пышное платье с длиннющим шлейфом и фатой, никак не желающей крепиться к волосам. На помощь подоспела сестра жениха – Светка, ставшая подругой за прошедший выпускной год. Между ней и братом существовала особая связь и уйма секретов, подобраться к которым не было ни единого шанса. Она часто замечала, как они шепчутся о чём-то с серьёзными лицами, и, поначалу, даже обижалась на него за это. Внешне они были совершенно не схожи, абсолютно ничем. По правде говоря, Ромка не был похож ни на одного из членов своей семьи и на подобные вопросы отвечал, что пошёл скорее в отца, который был военным и рано оставил их. Она вдруг поняла, что панически боится забыть его лицо, родное и светлое.

Светка исправила ситуацию, поддержала, обняла. Дрожь ушла, сменяясь нетерпеливым ожиданием. Он вошёл в квартиру и выкрикивал во всё горло: «Я люблю тебя!». И это был нечестный ход, ведь по сценарию должен был угадать в какой она комнате. Она выбежала в прихожую и повисла на шее. Толпа гостей ликовала. На негнущихся ногах она прошла по ковровой дорожке и предстала перед работником загса, а он сжимал до боли в пальцах ей руку, будто опасаясь, что вот-вот ускользнёт. Обменявшись кольцами, поклялись в вечной любви, и в горе, и в радости, и скрепили союз поцелуем. Волшебный день стал началом новой, интересной жизни, заполненной любимым мужем, его родственниками, семейными праздниками, пикниками, поездками заграницу. Он носил на руках, оберегал, ценил, восхищался. А она слепо обожала в ответ, не задаваясь лишними, как она раньше считала, вопросами. Если бы только она была немного хитрее и подозрительнее, как множество других, быть может, сейчас не осталась у разбитого корыта. В который раз она ловила себя на этой мысли, не борясь больше с подступившим приступом истерики. Тихие, сдавленные всхлипы нарушили тишину ночи.

Она вновь прогуляла работу. Не приняв душ, взяла такси и поехала в квартиру, приносившую весь последний год только боль. Она подумывала продать, но не хватало сил и участия. Было неприятно разговаривать с кем-то по телефону, для экстренной связи пользовалась смс. Закрывшись ото всех, отгородившись, она стала далёкой и для себя самой. В квартире хранились совместные вещи и фотографии, которые она пересматривала так часто, что затёрла до дыр. Жилище, как бы рассказывало гостю грустную историю о двоих. Как всё начиналось, и чем обернулось. Рыжий кот подлетел, едва не сбив с ног, тёрся и орал, как сумасшедший. Она неохотно потрепала «Бродягу» по загривку и положила в миску еды. «Неблагодарное существо только жрёт». Она не любила его. Кота приволок Ромка, назвал «Бродягой» и не выпускал из рук. А когда пушистый стал вытеснять её, устраиваясь на руках у любимого, начала испытывать к нему откровенную неприязнь.

Они жили вместе всего ничего. Всё было чудесно, сказочный принц, королевские будни. Но, со временем он стал отдаляться. Каждая женщина чувствует перемены в отношении к ней мужчины, и Катарина не была исключением. Она переживала, дёргалась, думала, накручивала, но боялась спросить, что происходит. Он как-то грустно смотрел, но не переставал быть ласков. Позже, стал задерживаться на работе, и часто, пропадая по несколько суток. Она не спала, худела от стресса, теряла волосы и рассудок, но никогда не шла на конфликт, боясь потерять то, что имеет. Страх так глубоко засел в сердце, что она вздрагивала по ночам, просыпаясь в обнимку с подушкой, холодной, пропитанной родным, любимым запахом. Не спрашивала, кем работает. Он говорил что-то про фирму, большие капиталы, чёрную зарплату, но она не вникала в аспекты. Сама, после получения диплома, устроилась в компанию, которая организовывала праздники. Была простым менеджером, а потом открыла талант к фотографии. Так, в жизни появилось любимое дело. Дома было множество фоток, развешанных на кусочках свободного места, и на каждой изображён он – её любовь, боль, муза, совершенство.

Как-то раз, он рано приехал с работы, взвинченный, шальной, глаза бегали, трясся, как продрогший щенок. Хаотично собирал вещи в чемодан, то и дело, утирая ладонью пот с лица.

–Собирайся и быстро. Мы уезжаем. В отпуск, – сбивчиво пролепетал он.

Она не стала расспрашивать, быстро собрала вещи, и через пару часов они проходили таможню в аэропорту. Когда самолёт взмыл вверх, осторожно взяла за руку и заглянула в чёрные, бездонные глаза.

–Что происходит родной? К чему спешка? – еле слышно спросила, и он замялся, нахмурив брови.

–Проблемы на работе. Не бери в голову. Я слишком устал, нужно отдохнуть, снять напряжение. – Он помолчал немного, поцеловал в губы так, как раньше, и она затрепетала в ответ. – Рим. Тебе понравится. Ты ведь там не была?

–Нет. Я была только в двух странах. Рим не входит в мой список стран обязательных для посещения, – улыбнулась, а он прижал к себе крепче, обстановка, наконец, разрядилась.

Из того путешествия она привезла миллион фотографий. Изящные произведения архитектуры, амфитеатры, Колизей и, конечно же, Ватикан. Последний поразил и влюбил в себя раз и навсегда, несмотря на кровопролитную историю. Человек способен создавать уникальные, ошеломляющие вещи, следуя за мечтой, повинуясь сердцу и чувствам. Она открылась, зажглась, как звезда и горела ярче солнца, освещая его путь, и надеясь, что запала хватит для них двоих. Теперь мир был во мраке, в глазах туман, а в сердце лёд, замораживающий настолько, что болело в груди.

Она плюхнулась на покрытый рыжей шерстью диван, включила телевизор и незаметно задремала. Во сне, как и всегда, видела его. Он отговаривал так жить, просил не спешить к нему, просил прощения. Она соглашалась с аргументами, понимая разумность, но сердце не хотело стучать, а душа умирала здесь на Земле, томилась в теле. Проснувшись, открыла ещё вина и опрокинула залпом стакан, поперхнувшись. Кот перестал вылизывать лапу и высокомерно смотрел из кресла. Она открыла компьютер, проверила почту. «С работы, с работы, с работы. Больше я никому не нужна». Подталкиваемая внутренними демонами, жалея себя, оплакивая утраченное счастье, она подошла к той черте, через которую переступать нельзя. Решение было принято пару недель назад. И она медлила, взвешивала за и против, посещала друзей, родных, ночевала у всех, создавая свой собственный ритуал прощания: безмолвный, ужасающий. Способ выбрала экстремальный. Таблетки ненавидела, пистолет пугал до чёртиков, падение с высоты превратило бы в лепёшку. Поэтому, являясь себялюбивой девушкой, решила повеситься. Почему именно сейчас? В этот день? Да просто потому, что созрела для действия. Целый год она оплакивала его, жила прошлым, на Земле оставалась лишь оболочка, пустой сосуд. Перекинув веревку и, как следует, закрепив на люстре, встала на стул. Петля на шее была крепко затянута, Катарина оглядела мрачное, затхлое место, в котором жила. Оно когда-то было центром её вселенной. Ноги скользнули, табурет стал уходить из-под них, и на экране ноутбука внезапно замигало новое сообщение. Она быстро вернула равновесие и скинула петлю, содрогаясь и задыхаясь. Ненависть к себе захлестнула изнутри. «Я справлялась с одиночеством всю свою жизнь! Я не тряпка! И не стану этого делать!». Туман перед глазами развеялся, и она ужаснулась от того, что задумывала совершить. Письмо продолжало мигать, приглашая к прочтению. Она нашла мышку, которую в пьяном угаре зашвырнула об стену, и открыла письмо. Написано оно было не на русском языке, к счастью она хорошо знала несколько других, включая немецкий.

«Дорогая, Катарина. Для меня большая честь, но также и бремя, сообщить Вам следующие новости. К сожалению, я не имею другого выхода. Ваша бабушка – Чера Мансдантер намедни скончалась. Знаю, вы не были знакомы. Мой брат был отлучён от семьи за скоропалительную женитьбу на вашей матери. Но, она указала вас в завещании. Приезжайте на оглашение, которое состоится в Люцерне в текущую пятницу. Там и познакомимся. Ваш дядя Стефан».

Она часто заморгала, силясь понять, правда ли это. Свою бабушку не знала, да и дядю тоже. И вот, оказывается, у неё есть родственники, которым она не безразлична. Да и письмо пришло, как нельзя кстати. «Мне, словно дают второй шанс». Она вдруг подумала, что это Ромка спасает, даже после смерти, приглядывая, и на душе сразу стало тепло.