Читать книгу Штрих-код - Анна Мирович - Страница 2

По первому этажу несло гарью.

Ростислав примерно представлял, что именно горело, и удовлетворенно кивнул, увидев в центре вестибюля почерневший портрет в тяжелой золоченой раме. В человеке на нем с трудом угадывался Илья Выгоцкий. Катя вздрогнула, дотронулась до руки Ростислава и тотчас же отдернула пальцы. Неудивительно, что она тряслась от страха, после такого-то знакомства с королем.

Подсобный рабочий пронес лестницу. Чуть поодаль Ростислав увидел компанию ребят и девушек, понуро смотревших на портрет в ожидании трепки.

– …Не, ну ты гля! Ростик опять мультики смотрит!

Со стороны это, конечно, выглядело смешно и нелепо: Ростислав, который что-то делал, вдруг замирал, словно всем телом натыкался на невидимую преграду, и его взгляд стекленел и наполнялся тоскливой мутью.

– Завис, дебил?

Ростислав застыл возле стола с подносом в руках. Тарелка борща, стакан компота, ложка – все отплясывало на подносе, рвалось сбежать. Та огненная тьма, что сейчас поднималась в душе Ростислава, пыталась вырваться, освободиться, испепелить. Она дышала и жила.

Дракон ворочался в нем, раскрывая тонкие крылья. Ростислав сжал челюсти до хруста: огонь надо было удержать. Задавить в себе любой ценой, вернуть на место, не позволить дракону подняться над больницей во весь рост.

Однажды он уже вырвался. Ничем хорошим это не кончилось. Что там осталось от его школы? Пепел, головешки, обугленные человеческие кости, ненависть, которую Ростислав ощущал каждую минуту своей никчемной жизни…

– Что встал, урод? – санитар толкнул его в плечо, и Ростислав не удержал подноса. Борщевая волна взметнулась вперед и вверх, стакан полетел за волокнами капусты и свеклы, и Ростислав ожил, дернулся к санитару с такой ненавистью, что тот отшатнулся – а потом ударил в лицо, и нос захрустел, взрываясь пламенем и болью…

Ростислав прикрыл глаза. Открыл. Больница исчезла, перед ним снова был колледж, сгоревший портрет короля и хмурая стайка ребят, которых он курировал, которых своими руками выдирал из челюстей гнилых гончих. Катя рядом с ним смотрела испуганно, но за испугом уже дымилось любопытство. Правильная девочка, хорошая – боится, но хочет узнавать. И адаптируется быстрее, чем остальные.

– Ну что, – вздохнул Ростислав. – Кто именно отличился?

Из компании вышел Олег – непривычно угрюмый, обычно от низкорослого пухляша так и плескало весельем и жизнерадостностью. Ростислав понимающе кивнул, улыбнулся, и парень посмотрел на него чуть ли не с испугом.

– Ты меня порадовал, вот искренне тебе говорю, – признался Ростислав и, обернувшись к портрету Выгоцкого, сказал: – Так ему и надо.

И напряжение исчезло, будто его смыло потоком воды – ребята подошли к Ростиславу, заулыбались, начали о чем-то говорить все вместе. Он с каким-то привычным уже удивлением понял, что они его любят и соскучились по нему за лето – и признался, что тоже скучал по ним. Катя стояла чуть в стороне, и Ростислав видел, что она чувствует себя неловкой и чужой. Неудивительно.

Из общего гомона вырвались слова «…обещали боевку показывать», и Ростислав спросил:

– Это кто там воевать собирается?

Дарина Волянчак с белозубой улыбкой подняла руку.

– Я, Ростислав Сергеевич! – весело сообщила она. – Коменда сказала, ко мне новенькую будут подселять, придется отбиваться.

Катя нервно закусила костяшку указательного пальца. Ростислав приобнял девушку за плечи, подтолкнул к остальным студентам и довольно заметил, что на нее смотрят с доброжелательным любопытством. Вот и хорошо. Освоится, найдет друзей…

По пальцам пробежал ток. Ростислав нахмурился, подумал, что сейчас снова может влипнуть в ледяную паутину своего безумия – но удержался.

Тихая, но очень настойчивая мысль била его в висок, как птенец – скорлупу яйца. Ростислав пытался поймать ее за хвост и не мог.

Надо было выйти на воздух. Сегодняшний день выдался трудным.

– Вот тебе твоя новенькая, любуйся, – произнес Ростислав. – Сильно не воюй, она и так всего боится… Ладно. Если хотите, можем прямо сейчас пойти на полигон. Чует мое сердце, потом все могут запретить.

Ребята с веселым гомоном подались к выходу. Рабочий забрался на лестницу и стал снимать обгорелый портрет короля. Интересно, видел ли Выгоцкий, как поступили с его портретом? Он ведь все всегда видит, наше королевское величество. И никогда ничего не прощает.

На полигон – большое футбольное поле – Ростислав пришел последним. На свежем воздухе ему действительно стало легче, хотя несколько минут он шел, почти не чувствуя под собой земли. Дарина на правах соседки сразу же взялась опекать новенькую – девушки шли, ведя какую-то доброжелательную беседу, но Ростислав не слышал, о чем они говорят.

– …да вот он, убогий! Опять видит больше, чем показывают.

Ростислав сидел у зарешеченного окна в комнате отдыха, слепо смотрел, как облетают кленовые листья. Шел дождь. Осень была темной, бесконечной. Огонь в его груди еле тлел; Ростислав давил крошечный язычок пламени усилием воли, но он все не уходил до конца. Это вызывало боль в затылке, уже привычную.

Ему казалось, что если огонь исчезнет, то все наконец-то будет нормально, и сам он станет нормальным.

– Что у него с носом? – вдруг услышал он незнакомый мужской голос. Звуки доносились словно из-под воды, и Ростислав был морским змеем, драконом, огибающим землю. Языки пламени озаряли его изнутри.

– В столовой на компоте навернулся.

До плеча Ростислава дотронулись, и он вынырнул из тьмы. Ростислав никогда не видел этого немолодого, стильно и дорого одетого мужчину, от которого так и веяло силой и властью, но ему вдруг сделалось очень легко и спокойно, словно он наконец-то нашел давно потерянного друга или отца. Словно в его жизни никогда не было ни дракона, ни пожара в школе, ни больницы.

«Все хорошо, Ростислав, – вдруг услышал он голос в своей голове, и это было не страшно, а… Ростислав удивленно понял, что это было правильно. – Ты не сумасшедший. Я заберу тебя отсюда».

«А кто я?» – подумал Ростислав, и мужчина улыбнулся. Морщины прорубили его смуглое горбоносое лицо, словно трещины – старую деревянную маску.

«Ты маг, Ростислав, – произнес голос и повторил: – Ты не сумасшедший, а очень сильный маг. Я очень долго искал тебя».

Выйдя в центр поля, Ростислав похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание, и студенты тотчас же прекратили гомон и уставились на него.

– Так, дети мои, – сказал он, вспоминая, как его самого когда-то учили основным приемам боевой магии. – Разбиваемся на пары.

Студенты рассмеялись и быстро встали по парам. Катя осталась одна, в стороне – Ростислав понимал, что она не собирается участвовать. Для этого ей пока было слишком страшно. Он окинул всех оценивающим взглядом, и Дарина, которая встала в пару с Егором, тотчас же заметила:

– Вам пары не досталось, Ростислав Сергеевич.

– И то верно, – согласился Ростислав. – Катя, иди сюда. Не стесняйся, тут все свои.

Чтобы научиться плавать, надо войти в воду, а не сидеть на берегу и жалеть себя. Так когда-то говорил профессор Гуревич, и Ростислав был с ним полностью согласен. Катя подошла так, словно он тянул ее за невидимую нитку, застыла рядом, как послушная кукла.

Ростислав встал за ее спиной, положил правую руку Кате на живот. Катя содрогнулась всем телом, но не отстранилась. За ее испугом и неловкостью Ростислав чувствовал желание узнать, что же будет дальше.

Это магия. Магия всегда влечет к себе даже в грязи и ужасе. Этому зову невозможно противостоять.

– Становитесь так же, – приказал Ростислав. – Кто поумнее – сзади. Он будет ведущим. Потом поменяетесь.

Студенты послушно встали так, как он им приказал. Лена Созинова, у которой не было отбоя от поклонников, кокетливо взвизгнула:

– Ой, он меня щекочет! Ростислав Сергеевич, ну скажите ему!

Катя стояла, не шевелясь и, кажется, не дыша. Живот под ладонью Ростислава был твердым, словно девушка превратилась в статую.

– Итак, – начал Ростислав. – Сейчас мы с вами повторяем знания с первого курса. Кто такие фамильяры, Волянчак?

Дарина переместила руку Егора чуть выше и ответила:

– Это помощник, который усиливает мага, Ростислав Сергеевич. Перебрасывает энергетический поток. Восстанавливает силы волшебника. Батарейка, грубо говоря.

Катя вздрогнула, и Ростислав ее, в общем-то, понимал. Надо привыкнуть к тому, что в мире смартфонов и интернетов еще бывает и магия.

Она привыкнет. Ей просто больше нечего делать.

– Верно, – кивнул Ростислав. – Смотрите, что сейчас делаем. Ведущие лепят иголку и перебрасывают через руку фамильяра, поражая цель.

Он провел левой рукой по воздуху, и над полигоном поднялись красные огни, которые постепенно обрели форму огненных драконов. Личная печать Ростислава Белецкого – много лет назад она стала первым заклинанием, которое ему поддалось.

Кто-то из ребят присвистнул. Драконы впечатляли.

Тогда, создав их впервые, Ростислав – тощий, подстриженный почти наголо после больницы, в одежде не по размеру – по-настоящему поверил, что он не безумен. А Гуревич долго смотрел, как драконы парят над пустырем, где шла их тренировка, и его лицо наполняло что-то, очень похожее на надежду.

Он не ошибся в своем найденыше.

– Те, кто за фамильяров, – продолжал Ростислав. – Ваша задача – максимально расслабиться. Когда поток пойдет через вас, придайте ему дополнительное движение вперед.

Он аккуратно взял Катю за левую руку, вытянул вперед и накрыл ее мокрую ладонь своей. Катя тряслась, как заяц, который прячется от волка, и было в ней еще что-то, чему Ростислав не мог подобрать имени.

– Не бойся, – шепнул он в маленькое розовое ухо с серебристой запятой дешевой сережки. – Что ты, как каменная, ну.

Катя не откликнулась – кажется, готовилась упасть в обморок. Ростислав запустил заклинание, и по его руке побежали голубые искры, постепенно складываясь в нечто, похожее на светло-голубую иззубренную сосульку.

Катя закусила губу, и в этот момент Ростислава тряхнуло. Словно молния прошила его от затылка до пят – он вдруг ощутил себя исправленным. Исцеленным. В нем все встало на место, все обрело свободу и легкость. Силы переполняли его и Катю – сейчас девушка стала частью Ростислава, идеально соединившись со всеми сколами и трещинами его души.

Это можно было бы назвать счастьем.

Ростислав закрыл глаза. Сосулька сорвалась с их рук и полетела к драконам. Лед прошил огненные завитки драконьих тел – одно, другое, третье – и сосулька ударилась в ограду и рассыпалась, оставив почерневшую дыру. Над полигоном повеяло огнем и дымом.

Ростислав чувствовал, что его трясет от возбуждения и восторга. Пах свело сладкой судорогой почти до боли. Он никогда, ни разу не создавал иглу такой мощи. Он не думал, что это вообще возможно.

Ребята потрясенно молчали несколько мгновений, а потом взорвались криками и аплодисментами. Ростислав выпустил Катю, церемонно поклонился студентам. Катя смотрела на собственную руку так, словно впервые ее увидела.

Кажется, она наконец-то поверила в то, что с ней случилось. Допустила магию в свою жизнь.

– Все поняли? – спросил Ростислав и, когда ребята с готовностью закивали, добавил: – Фамильярам – полностью расслабиться! Ведущим – лепить иголки поменьше. Тут размер имеет значение, как говорится…

Перед его лицом внезапно бумажная птичка, издевательски чирикнула и захлопала крылышками. Ростислав протянул к ней руку, с тоскливой досадой понимая, от кого она прилетела.

Король все видит. Король все знает. И лишь разрешает играть – до поры, до времени, пока игра не становится чем-то большим.

Птичка села на ладонь, становясь обычным письмом. Ростислав мазнул взглядом по строкам – да, все так, как он и думал. Студенты, которые минуту назад были веселыми и энергичными, испуганно стихли.

Катя, кажется, перестала дышать. Она тоже поняла, кто отправил письмо, и все в ней сжалось от страха. «Я тебя ему не отдам», – подумал Ростислав так, словно Катя могла его услышать и сказал:

– Ну вот, что я и говорил. Илья Владимирович запрещает тренировки по боевой магии. Всем. Ему очень не понравилось то, чем мы тут сейчас занялись. Я не удивлен.

Студенты издали дружный разочарованный вздох – было видно, что они расстроены не на шутку. Ростислав скомкал письмо, бросил в траву, и бумага вспыхнула белым огнем.

В следующий миг над полигоном раскатился переливчатый звон, и Ростислав увидел черную птицу-вестницу короля. Сверкнул золотой череп, раскрылись антрацитовые крылья, несущие волю владыки, и Олег вдруг качнулся и захрипел. Скрюченные пальцы впились в горло, словно пытались разжать чей-то невидимый захват, и рука тотчас же обвисла плетью.

Лена взвизгнула, отшатнулась, кто-то из девчонок закричал, Дарина шагнула было в сторону Олега, и всех сразу же оттолкнуло на несколько шагов. Ростислав бросился к Олегу, который уже оседал на истоптанную траву – в его глазах плескался такой ужас, что было больно смотреть.

Король не медлит с наказаниями, и он любит наказывать так, чтобы это видели и мотали на ус. Чтобы никто не смел вмешиваться.

Олег запрокинул голову, глаза закатились под веки. И Ростислав вдруг сделал так, словно уже не первый раз отрабатывал все это на тренировках. Схватив Катю за запястье и упав на колени рядом с Олегом, Ростислав подхватил парня и вбросил в него блокирующее заклинание, пропущенное через фамильяра и усиленное в несколько раз.

Раньше он не смог бы поставить такой блок. Это была адамантова броня, как на ангельских доспехах – кажется, Ростислав успел удивиться перед тем, как швырнул еще одно заклинание.

«Вот тебе, сволочь, – подумал он так, словно Выгоцкий мог его услышать. – Они мои. Ты их не получишь».

Взгляд Выгоцкого обжигал затылок. В голове билась только одна мысль: он может не справиться.

В глазах потемнело: чужая воля оглушала и отталкивала, приказывала отступить, склонить голову и наблюдать за казнью. Король не любил, когда ему мешали. На губах Олега выступила пена. Что Выгоцкий приказал ему? Перестать дышать?

Голову напомнил шум и звон, сквозь который проступали далекие неразличимые слова, звучавшие с отчетливой издевательской интонацией. Ростислав вцепился в невидимую руку на горле Олега и, сжав зубы, потянул ее на себя.

В груди тотчас же вспыхнула и разлилась нестерпимая боль, и Ростислав испугался, что сердце не выдержит, и он умрет прежде, чем освободит Олега. Посеревшую кожу парня прочертили кровавые полосы, и он с шумом вдохнул воздух. Ростислав рванул в последний раз, и королевская рука разжалась.

Олег хрипло дышал и не мог надышаться. Побелевшие от ужаса глаза смотрели куда-то за облака. Ростислав выпустил руку Кати и провел ладонями по лицу, еще не веря, что все кончилось, и он победил.

Прошло несколько минут прежде, чем он смог поднять голову и посмотреть на своих ребят. Они не сводили взгляда с Олега, и в их глазах плавала боль и потрясенный стыд.

Ростислав мог обтрепать язык, рассказывая о том, что Выгоцкий направляет гнилых гончих и безжалостно расправляется с теми, кто хоть как-то встанет у него на пути. Но они поверили ему только тогда, когда все увидели своими глазами. Они ему поверили, и эта вера сейчас выжигала их души.

Олег хрипло дышал рядом. Егор ожил, бросился к товарищу, помогая ему сесть.

– Ростислав Сергеевич, – голос Дарины дрожал так, словно она была готова разрыдаться. – То есть, что же это… Олега хотели убить за сожженный портрет? За тряпку с краской?!

На всех лицах, смотревших на Ростислава, сейчас не было ничего, кроме боли и гнева – и он так устал, что даже не мог обрадоваться тому, что ему наконец-то поверили.

– Да, – кивнул Ростислав. – Да, за сожженный портрет. Теперь вы видите, кто именно вами правит?

Только сейчас он смог перевести взгляд на Катю. Она смотрела на них с Олегом, зажав рот ладонью, и в огромных темных глазах не было ничего, кроме ужаса.

***

– Документы передадите куратору. Запрос в ваш университет уже отправлен, ведомости и выписку по сданным предметам нам пришлют.

Ростислав не знал, сколько лет Анне Петровне – может, двести. Во всяком случае, о своем романе с Троцким она рассказывала не раз. Но комендант общежития меньше всего была похожа на сказочную Бабу-Ягу – просто ухоженная немолодая женщина, которая все и обо всех знает.

Вот и сейчас они шли в сторону хранилища, и комендант рассказывала Кате о том, о чем, собственно, должен был говорить Ростислав. Он был рад, что Анна Петровна хотела поболтать: ему хотелось помолчать. Удержать в себе чувство завершенности и исцеления.

Румянец на щеках Кати был таким, словно она заболела. Иногда она дотрагивалась до живота в том месте, где лежала рука Ростислава, и румянец становился еще ярче.

– Кстати, как так получилось, что вам не прислали приглашение? – поинтересовалась комендант, и Катя пожала плечами.

– Не знаю, – честно сказала она. – Все так быстро завертелось…

Анна Петровна бросила колючий взгляд в сторону Ростислава. Тот кивнул.

– В общем, смотрите, – комендант с грохотом открыла дверь склада и вошла в царство перин и простыней. – Все просто. В некоторых людях просыпаются магические способности. Как только их опознает сканер штрих-кода, то информация об этом приходит к нам в ректорат, к Илье Владимировичу и, скажем так, нашим контролерам среди людей. Вспыхивает огонек на карте, вы сами увидите, еще будет случай. Все маги должны пройти регистрацию, потому что она помогает удерживать их силы, которые они не всегда могут контролировать.

Выбрав для Кати комплект постельного белья в цветочек и тощую подушку, комендант пошла к большому шкафу с посудой. Катя потянулась за ней.

– А потом?

– Магу сразу отправляется сообщение во всех мессенджерах и по привязанной к штрих-коду почте, – Анна Петровна со вздохом нагнулась к нижней полке и вынула коробку, в которой что-то позвякивало. Посуда для той, которая появилась в общаге без вещей. – Школьников и студентов приглашают приехать в колледж для учебы, остальным – просто пройти регистрацию. При желании для них есть курсы, они учатся самым основным заклинаниям.

Она выпрямилась, протянула Кате коробку и добавила:

– Потому что магов без регистрации убивают. Они опасны и для себя, и для людей.И я очень удивлена, что вы не получили приглашения.

Во взгляде Кати заплескался ужас.

– Да, – кивнула она. – За мной пришли… – Катя сделала паузу, словно рот отказывался говорить. – Гнилые гончие. И тот человек с портрета.

Анна Петровна вопросительно изогнула левую бровь – она действительно была удивлена.

– Это невозможно, милочка моя, – с улыбкой заметила комендант. Когда она кого-то называла милочкой, это был дурной знак. – Илья Владимирович не может быть рядом с гнилыми гончими. Вам показалось от страха. Гнилые гончие – это твари на службе людей, а не магов.

В тоне Анны Петровны звякнул металл. Очень может быть, что она спала не только с Троцким, но и с Выгоцким. Ростислав быстро поднес указательный палец к губам: молчи. Катя не стала спорить.

– Может быть, – согласилась она и призналась: – Я так испугалась…

– Ну, немудрено, – ободряюще улыбнулась комендант и дружески погладила Катю по плечу. – Гнилые гончие и не таких пугали. Ладно, идите, устраивайтесь. Дариша Волянчак хорошая девочка, вы поладите.

Катя кивнула и подалась к выходу. Когда она вышла в коридор, Анна Петровна ткнула Ростислава указательным пальцем в бок.

– Рос, проснись. Земля вызывает Роса, прием, прием.

– Я не сплю, – сказал Ростислав. Комендант выразительно завела глаза к гудящей и мигающей лампе под потолком. – Задумался.

Анна Петровна понимающе кивнула.

– Ты видишь, что с ней? – спросила она. Ростислав пожал плечами.

– А что с ней? – ответил он вопросом на вопрос.

– Она же мертвая, – ответила Анна Петровна. – Ты что, действительно не увидел?

Ростислав нахмурился. Да не была она мертвой, эта перепуганная до смерти девчонка, его идеальный фамильяр. Мертвые так не трясутся, когда к ним прикасаешься. Впрочем, это, конечно, многое объясняло.

– Поэтому она и не получила приглашения, – задумчиво проговорил Ростислав и с силой сжал переносицу. Надо было прийти в себя. Анна Петровна кивнула.

– Вот именно. Будь с ней осторожен, Рос. Пожалуйста, вот от души тебя прошу.

– Буду, – глухо согласился Ростислав и спросил: – У вас зеркало открыто?

Комендант указала куда-то за его спину. Ростислав обернулся: старое потемневшее зеркало на стене плескалось голубыми волнами. Можно было идти.

– Выгоцкий сейчас почти задушил Олега Кравченко, – негромко сообщил Ростислав, шагнув к зеркалу. Анна Петровна невозмутимо пожала плечами.

– Будет думать, что можно поджигать, а что не стоит, – равнодушно ответила она.

Ростислав не стал ее переубеждать.

Вынырнув в старой комнате Кати, Ростислав какое-то время стоял, привалившись к стене и выравнивая дыхание. Откуда-то снизу доносилось кваканье сирен скорой помощи – гнилые гончие не ушли без обеда. Повезло тем студентам, которые решили приехать в общагу завтра.

Он посмотрел по сторонам. Чистенько и убого. Двери в комнате не было – ее выворотили из стены вместе с коробкой. Ростислав прошел к окну, выглянул во двор и увидел несколько полицейских машин. В белый микроавтобус скорой помощи грузили носилки с чем-то черно-красным. Несколько блестящих мешков лежали прямо на земле – там уже помогать было некому.

Ростислав заглянул в шкаф, открыл ящики дряхлого комода. Сунулся под кровать, вытянул сумку: Катя начала собираться, но потом решила не торопиться. Сделала, в общем-то, правильный вывод, что с психами лучше не связываться. Поворошив вещи, Ростислав вынул старую фотографию – мужчина, женщина, совсем еще юная Катя.

Он поднес снимок к лицу, принюхался. Пахло морем и солнцем. Ростислав еще раз втянул носом воздух, и за запахом старого лета появился другой. И картинка всплыла другая.

На Ростислава рухнула осенняя ночь. Сквозь сырую тьму проступили красно-синие мягкие огни полицейских машин и скорой и завывания сирен – такие же, какие сейчас летели со двора. Он увидел дорогу и изломанные останки двух автомобилей. Мужчины в светоотражающих жилетах кого-то несли с той небрежностью, с которой поступают не с живыми, а с мертвыми. Издалека проступил голос диктора новостей:

– Смертельная авария на плотине случилась из-за водителя автомобиля марки Рейндж Ровер, который попытался обогнать тихоходный грузовик. Перестроившись влево, он вытолкнул отечественный ВАЗ на встречную полосу…

Мелькнуло серое женское лицо: мать Кати. Сверкнула молния на темном пластиковом мешке, и лицо погасло во мраке. Для госпожи Кравцовой все кончилось.

– Жертвами аварии стали три человека: водитель, его жена и дочь…

На асфальте Ростислав увидел еще не застегнутый мешок с телом. Профиль Кати был таким же мертвым и серым, как и лицо ее матери. В следующий миг Катя ожила – уже сидит, вопит от ужаса, судорожными движениями пытается вырваться из мешка.

– Мама! Мамочка!

Ростислав задумчиво отвел фотографию от лица. Двухсотлетняя ведьма была права – Катя умерла и вернулась, он сейчас видел это так четко, словно сам стоял на дороге рядом с металлическим фаршем из автомобилей.

Он убрал фотографию в сумку и стал собирать вещи. Отсюда следовало убраться прежде, чем сюда придет полиция. Меньше всего Ростиславу сейчас хотелось объясняться с человеческими стражами порядка.

***

Комната в общежитии, куда заселили Катю, выглядела гораздо светлее и уютнее, чем в ее прежнем обиталище. Надевая наволочку на подушку, Катя смотрела, как Дарина запихивает клеенчатую сумку под кровать, и думала о том, как быстро изменилась ее жизнь.

В полдень она пошла гулять на набережную. А сейчас маленькие часы на стене показывают четверть пятого, и все успело перевернуться с ног на голову.

– А вещи твои где? – поинтересовалась Дарина.

– Остались в прежней общаге, – ответила Катя. – Мы очень быстро убегали.

– Охренеть… – Дарина была искренне удивлена. – Первое сентября без трусов.

Катя лишь руками развела. Она только сейчас окончательно поняла, что у нее впервые в жизни по-настоящему ничего нет. Только маленькая сумочка с документами и телефоном, даже без зарядного устройства. Все.

Новая жизнь действительно началась с нуля.

– Ладно, не переживай, – ободряюще заявила Дарина. – Завтра все уже приедут, соберем тебе добра. У нас, цыган, знаешь, как? Кто первый встал, тот лучше всех оделся. А то хочешь, дам тебе телефон? Родителям позвонишь, все привезут.

– У меня нет родителей. Погибли в автокатастрофе.

Катя подумала, что много раз говорила об этом – в полиции, в университете, в общежитии – но впервые ей было почти не больно.

– Соболезную, Кать, – нахмурилась Дарина. Было видно, что новая соседка действительно сожалела, а не просто говорила общие слова сочувствия. – Извини, не хотела напоминать.

В дверь постучали, и в комнату заглянул Ростислав. Сейчас он выглядел очень вымотанным, словно провел эти полчаса за разгрузкой вагонов.

– Кать, твоя сумка, – произнес он, и сумка скользнула по полу к Катиной кровати. Набита она была так, словно Ростислав засунул туда все, что нашел в Катиной комнате. – Можно тебя на минуту?

Катя кивнула и пошла к двери. Дарина смотрела ей вслед с нескрываемым любопытством, но это был хороший, добрый интерес. Катя это почему-то понимала.

– Спасибо за вещи, – сказала она. Ростислав закрыл дверь, привалился плечом к стене, и Катя вдруг почувствовала, что он страшно вымотан. Устал и еле держится на ногах. Левый глаз постоянно съезжал к переносице. Кате подумалось, что Ростислав сейчас не здесь. Он смотрит на нее и не видит.

– Да не за что, – произнес он, зажмурился и потряс головой. – Заглянул сейчас в твою бывшую общагу, подсобрал еще кое-что… Послушай, у тебя сегодня точно был первый всплеск? Никогда раньше ничего магического?

– Нет, – совершенно честно ответила Катя. – Никогда ничего подобного. Да и код бы показал, раз уж он для этого и создан. А что?

Ростислав не ответил. Над его головой медленно проплыла золотая искра, и Катя вспомнила, как ледяная игла соскользнула с их рук и прошила пылающих драконов.

Кажется, она все еще чувствовала прикосновение к животу. В те минуты с ней случилось что-то очень важное и опасное. То, что пугало до икоты и в то же время увлекало ее.

– А кто все-таки был на портрете? – спросила Катя, и Ростислав презрительно усмехнулся, словно она заговорила о чем-то исключительно гадком.

– Это Илья Владимирович Выгоцкий. Самый могущественный маг, наш владыка и король.

Кажется, сегодня Катя разучилась удивляться – и все-таки еще раз удивилась.

– А зачем он за мной пришел? – испуганно спросила она, и Ростислав ответил:

– А это я у тебя хотел спросить.

В кармане завибрировал смартфон. Ростислав вынул его, увидел, что звонит Карский и отошел к окну. Катя смотрела ему в спину, и он чувствовал ее взгляд, как огненную печать, прижатую между лопаток. Кажется, даже запахом горелой кожи повеяло.

– Да, Антон Петрович, добрый вечер. Да, могу говорить, – произнес Ростислав. Карский всегда просил много, платил хорошо, но общение с ним и его делами требовало невероятных сил.

Но Ростислав знал, что не в его обстоятельствах перебирать клиентами. Когда ты сражаешься с королем, то тебе в первую очередь нужны деньги.

Некоторое время он слушал молча. Трескучий голос Карского говорил о нуждах и обещал щедрую плату за работу. Катя по-прежнему не сводила взгляда с Ростислава и ловила каждое слово

– Ох, ну вы меня без ножа режете. При всем уважении – не могу, – вздохнул Ростислав. – Сейчас учебный год начинается, а там и ваша предвыборная компания. Там я вам больше пригожусь, – Карский заговорил умоляющим тоном, и Ростислав с усмешкой переспросил, не сразу поверив в сказанное: – Даже в три раза увеличите мой гонорар?

Это совершенно меняло дело. Надо было откладывать все заботы и проблемы и бежать работать. Со всех ног бежать и не оглядываться.

Ростислав убрал смартфон в карман, покачался с носков на пятки, прикидывая, сколько раз сегодня ходил через зеркало и сколько сил это у него выпило. Катя, идеальный фамильяр, смотрела на него – можно было бы взять ее с собой.

Похоже, Катя по-другому истолковала его взгляд, потому что шагнула назад и взялась за ручку двери. Ростислав чувствовал ее дрожь, и на мгновение ему сделалось стыдно.

– Ладно, – миролюбиво произнес он, – потом подумаем. Пора работать.

– Сложная работа? – нахмурилась Катя. Ростислав улыбнулся.

– Сложная, да. Но денежная. Магия, Кать, это прежде всего про деньги и власть. Уже потом про все остальное.

Он и сам не знал, зачем сейчас сказал об этом. Второкурсницам нет дела до денег и власти. Им хочется любви, ну там дружбы. Мелочей им хочется, пустяков.

– Ясно. Что ж, удачи тогда, – кивнула Катя и вдруг улыбнулась: – Вы там осторожнее, Ростислав Сергеевич.

Ростислав тоже кивнул и пошел к лестнице. Катя смотрела ему вслед, и от по-прежнему чувствовал обжигающую печать ее взгляда.

Он не знал, что с этим делать.