Читать книгу Романовы forever - Анна Пейчева - Страница 16

Николай Константинович готовился к запуску первого пилотируемого полета на Марс.

Ну как готовился – сидел за своим столом в Парадном кабинете Александровского дворца и слушал довольно-таки занудный доклад главы Военного министерства. Нет, тема доклада была фантастически захватывающей: первая в истории экспедиция на Красную планету! И именно Россия станет главным колонизатором Марса.

Но господин военный министр – сухонький, однако весьма бодрый старичок, отдаленно напоминающий Суворова с эпического полотна Сурикова о переходе через Альпы, – весь погряз в космически длинных числах, доказывающих один простой факт: бо́льшую часть расходов возьмут на себя коммерческие организации и телеканал «Всемогущий», а государству почти ни за что не придется платить.

Министр монотонно бубнил, и император, чувствуя, что начинает клевать носом, набрал на перстне-разумнике команду, открывающую окно Парадного кабинета. Погоды, как говаривал дедушка Николая Константиновича, стояли чу́дные.

Был конец мая – самое позитивное время года. В такой денек хорошо сесть за руль двухместного русско-балтийского кабриолета, нажать на педаль газа со всей силы и под многообещающее пение птичек (мотора-то не слышно, он электрический) умчаться навстречу ветру перемен.

«Осталось меньше года, – сказал себе Николай Константинович. – Следующий май меня здесь уже не застанет».

Марса из окна было не разглядеть, но со своего рабочего места император заметил процессию, показавшуюся на дальней аллее парка, со стороны Кухонного пруда. Впереди резво бежал гнедой Кирин. Жеребец высоко поднимал неправдоподобно тонкие коленки. Его хозяйка держалась в седле легко и непринужденно. Кати была в своем обычном верховом костюме: черный бархатный шлем с золотым гербом Дома Романовых, белая футболка, облегающие джинсы, высокие жокейские сапоги. Время от времени великая княжна наклонялась к уху Кирина и что-то ему шептала. Конь сочувственно дергал ухом.

Позади уныло трусили женихи. Большинство из них сидели на лошадях кое-как, заваливаясь с одного бока на другой и лихорадочно, как за спасительную соломинку, хватаясь за поводья. Лошадям, которые получали противоречивые команды от оседлавших их мешков с мукой, тоже приходилось несладко. Последним в цепочке был Иван верхом на белом коне, рядом с ним бежала изящная русская борзая.

Принц Мануэль, картинно гарцующий рядом с Кати, выигрышно смотрелся на фоне вялых наездников. В каждом его движении чувствовалась выучка. Безусловно, он умел управляться с лошадьми. Своему вороному коню он не позволял проявлять инициативу. В левой руке принц держал кожаный хлыст.

Опытных царскосельских лошадей нисколько не смущали разноцветные беспилотные автомобильчики, катавшиеся туда-сюда по территории дворцово-паркового ансамбля. Некоторые четырехколесные малыши несли на своих пузатых блестящих боках грозных романовских орлов – эти миникары принадлежали царской резиденции; но чаще всего попадались машинки, разрисованные логотипами «Всемогущего». Телевизионщики заполонили все Царское Село.

Император сморщил аристократический нос и вновь обратил свой утомленный взор на военного министра Сухомлинова, пытающегося правильно просклонять очередную несусветную цифру.

– Александр Владимирович, батенька, я вижу, что у вас все тщательно посчитано. С министерством финансов утрясли? Коковцов согласовал?

Сухомлинов с облегчением отбросил кипу бумаг в сторону и потер морщинистые веки.

– Конечно, ваше величество. Коковцов даже рассмеялся, когда смету увидел. Говорит, такой мизерной суммы не ожидал. Сказал, что на эти деньги можно разве что в соседнюю деревню экспедицию снарядить, но никак не на Марс.

– А ведь и правда, Александр Владимирович, удивительно мало вложений со стороны государства! – восхитился государь.

– Да, ваше величество, проект вызвал огромный интерес со стороны крупнейших фирм. Нефтяники бились между собой за эксклюзивный контракт на поставку топлива для космического корабля, а «Владычица морская» взяла на себя всю электронику: начиная с бортового оборудования и заканчивая особыми перстнями-разумниками для колонизаторов, – Сухомлинов порылся в бумагах, – рабочее название «кольцо марсианского всевластия», интерфейс в красных цветах, сверхустойчивость к перепадам температур и пыльным бурям… – Военный министр завистливо вздохнул и покрутил свой простой чиновничий перстень. – Я вам больше скажу: даже патриарх Доброжир влез в эту историю.

– А Доброжиру-то что от нас надо? Ну я понимаю, нефтяники, «Владычица морская»: для них этот проект – реклама вселенского масштаба; «Всемогущий» хочет отправить съемочную группу. Но при чем здесь церковь?

– Так как же, ваше величество: не молитвами едиными жива религия. Она нуждается в рекламе не меньше перстней-разумников. Доброжир готов на все, чтобы мы назвали марсианский корабль «Ноев ковчег».

Николай Константинович насупился и решительно замотал головой.

– Исключено! Доброжира держите от меня подальше. Мне без Столыпина тут и так тошно. И вообще, мне интересно, как такое смелое путешествие в небеса согласуется с христианской доктриной о рае?

– Насколько я понял, патриарх хочет представить этот полет как экскурсию в рай при жизни… Впрочем, не беспокойтесь. Когда мы общались, я ясно дал Доброжиру понять, что не стоит и записываться к вам на прием… Теперь по поводу нерешенных вопросов: «Хохлома» и «Идея» довольно агрессивно сражаются за оснащение марсианской колонии мебелью. На мой личный вкус, «Хохлома» попрочнее, что для освоения новой планеты немаловажно; но у «Идеи» коробки более плоские, больше войдет на борт. Вот, позвольте, я приведу еще несколько цифр…

– Нет-нет, батенька, хватит с нас цифр! – замахал руками император. – Просто имейте в виду: вы должны забыть о том, что «Хохлому» основал мой двоюродный дядя. Вы слышите, Александр Владимирович? Пусть эксперты дадут абсолютно независимую оценку мебели обеих фирм. Что они порекомендуют, то и выберем.

– Знаю, знаю, ваше величество, не беспокойтесь. Вот вы человек, уж извините, молодой; а я, старик, помню расхожее выражение времен его величества Алексея Николаевича, светлая ему память: «В России важно не кого ты знаешь, а что ты знаешь». Кажется, это был девиз его реформы административной системы, когда он разом заменил всех чиновников на местах…

– Нет, это был лозунг реформы системы образования, когда он открыл двери высших учебных заведений для крестьян. Я хоть и относительно молодой, но все же руководитель государства, должен знать такие эпохальные моменты. Кстати о новой эпохе: скажите, что у вас с марсианами-добровольцами?

– Как мы ожидали, – удовлетворенно похрустел пальцами Сухомлинов, – добровольцев – хоть ложкой ешь.

– Неужели так много? Ведь это билет в одну сторону! – Император перевел взгляд на бездонное небо: сейчас оно было наивно голубым, но уже через несколько часов станет угрожающе черным. – С Марса возврата нет, и в ближайшие сто-двести лет не будет. Когда еще наши технические возможности позволят создать оборудование для полета туда и обратно! Путешествие, из которого никто не вернется на Землю… Это как по своей воле пойти и лечь в могилу. Только до этой могилы сначала добираться на космическом корабле целую вечность… Александр Владимирович, вы уверены, что все правильно разъяснили народу? Откуда столько желающих? Кому жизнь не мила?

– Ваше величество! – по-стариковски подпер морщинистую щечку ладонью Сухомлинов. – Молодежь отчаянно желает сбежать из дома, из родного города, а теперь – и с этой планеты. Это естественно. А люди постарше, кто хочет на Марс, наоборот, беспокоятся о будущем своих детей. Шутка ли: семьи всех колонизаторов переводятся на полное государственное обеспечение второй степени! На двести лет! Под личную гарантию Дома Романовых! Мы, слава богу, не в какой-нибудь Швейцарии, а в стабильной России живем, можно положиться на такие обещания. Горжусь, что я русский!

– Хорошо, Александр Владимирович, – подвел итог император, вставая. Сухомлинов, поскрипывая суставами и покряхтывая, поднялся вслед за ним. – Спасибо за доклад. К сожалению, меня ждут неотложные дела.

Распрощавшись с военным министром, государь выкатился вслед за ним на гироскутере из Парадного кабинета и направился к пандусу на лестнице. Через несколько секунд монарх оказался в парке; дородный казак-телохранитель едва поспевал за своим высокопоставленным подопечным. Если бы Николай Константинович был на тридцать лет младше и на несколько рангов ниже, то можно было бы сказать, что он несется по аллее сломя голову.

По-гимназически радуясь, что остался без присмотра деятельного Столыпина, государь спрыгнул с гироскутера и подбежал к дверям императорского гаража. Неотложным делом правителя было собственноручное создание автомобиля-амфибии с крыльями.

Одноэтажный императорский гараж, изогнутый подковой, и такая же по форме императорская конюшня располагались друг против друга, образуя, если посмотреть с квадрокоптера, некий магический круг. В центре круга частенько пересекались отец – ярый автомобилист и дочь – страстная лошадница.

Но сейчас возле входа в конюшню стоял дюжий мо́лодец в клетчатой рубахе и, бормоча что-то под нос, бил себя ручищами по грязным джинсам. Штаны щедро дарили миру травинки, веточки, гравий и комочки земли в большом количестве.

В сердитом парне император узнал одного из потенциальных зятьев – а именно Алексея Поповича. Поскольку участники конкурса жили во дворце Екатерины, император до сих пор с ними не встречался, разве что изредка видел из окна, и, как и сотни миллионов зрителей по всему миру, знал имена женихов только из телевизора.

Николай Константинович, любопытствуя, подошел поближе, сделав знак казаку оставаться рядом с гаражом.

– Нужна помощь?

Детина, не поднимая белобрысой головы, пробурчал:

– Поздно. Помощь нужна была десять минут назад, когда проклятая лошадь скинула меня в кусты. Помощь в том, чтобы ее пристрелить.

– Ну-ну, зачем же так резко, – добродушно сказал Николай Константинович. Он был страшно доволен, что может вот так запросто, без надоедливых камер, поболтать с возможным мужем своей дочери. – Вы не любите лошадей?

– А за что их любить, скажите на милость? – Парень принялся яростно счищать размазанные листья с локтей. – Педалей нет, рычага переключения передач нет, встроенный навигатор знает только один маршрут: «Парк – конюшня». Навоз этот еще. И всего одна лошадиная сила. Пережиток прошлого!

Николаю Константиновичу была близка такая точка зрения.

– В принципе, я с вами согласен. Динозавры, лошади – это все из одной оперы. Но ведь великая княжна любит верховую езду!

Император не стал говорить, что все эти годы безуспешно пытался переключить внимание дочери на что-нибудь более дельное. Сколько раз он предлагал ей вместе пособирать автомобиль!

– Любит, – согласился Алексей, застегивая две разошедшиеся на широкой груди пуговицы. – И будет любить, пока не выйдет замуж. Потом ей станет не до этого. Женщина должна воспитывать детей, а не по кустам галопом скакать. Главное для жениха – как-то дотянуть до свадьбы, не сломав шею. Пока это представляется мне трудноисполнимым.

Парень наконец завершил свой туалет, отряхнул руки и протянул ладонь императору:

– Алексей.

– Николай Константинович, – скрывая улыбку, пожал руку монарх.

В голубых глазах Алексея последовательно отразились: узнавание, удивление, сомнение, уверенность в правильности узнавания, легкий испуг, сильный испуг и затем паника. Его жесткая ладонь, сжимавшая высочайшую длань, обмякла, как вареные спагетти.

– Ваше величество! – изменившимся голосом залопотал Алексей. – Простите за допущенную недопустимую вольность…

– Ну-ну! – приструнил его император. – Не падайте в моих глазах, Алексей, такое жалкое поведение вам не к лицу. Никаких недопустимых вольностей вы не допустили. Приятно с вами познакомиться.

Алексей открыл и сразу же закрыл рот.

– Давайте так, – предложил государь. – Я для вас в первую очередь – отец невесты. Так что успокойтесь и скажите: вы правда разбираетесь в технике?

– Так точно, ваше императорское величество, разбираюсь! – отсалютовал Алексей.

– Хорошо, Алексей. Вы могли просто ответить «да, Николай Константинович». Пойдемте тогда со мной.

– Слушаюсь! Рад стараться, ваше императорское… То есть, конечно, пойдемте, Николай Константинович, с удовольствием.

Николай Константинович завел возможного родственника в гараж, где стоял наполовину готовый акваавиаавтомобиль. Серебристо-серый, обтекаемой формы. Пока что – в виде каркаса. Складные крылья расправлены, складные винты лежат рядом на табуретке. В итоге должно было получиться нечто среднее между миниатюрным двухместным вертолетом и катером.

Пока гость описывал круги вокруг инновационного авто, император переоделся в серый комбинезон с зеленым логотипом Русско-Балта на груди: стилизованная ромашка с пятью лепестками. Не слишком брутальный символ, но завод делал ставку на другую аудиторию – а именно на клиентов, заботящихся об экологии. Раньше на капотах «русско-балтов» красовались традиционные двуглавые орлы, но в восьмидесятых произошел большой ребрендинг.

Изобретение Николая Константиновича привело Алексея в полный восторг. Парень настолько увлекся изучением новинки, что забыл о своем смущении перед первым лицом государства и забросал это лицо вопросами о технических характеристиках машины. Император с готовностью разложил на столе чертежи и схемы, распечатанные на широкоформатной рисовой бумаге и озаглавленные «Фодиатор-1».

– Кстати, Николай Константиныч, а почему вы его так назвали?

– Фодиатор, Алеша, это такая летучая рыбка, – указал на яркий настенный плакат император. – Блестящая, гибкая, живет в южных морях, но может добраться и до Норвегии. Умеет и плавать, и парить в воздухе – совсем как моя будущая машина.

– И к тому же слово «фодиатор» очень похоже на «радиатор», – отметил Алексей.

– Ты прямо мысли читаешь, – восхитился Николай Константинович. – Молодец! Я так же решил. Слушай, Алеш, поможешь вот эту штуку сюда прикрутить?

Единомышленники, перебрасываясь специальными фразами, принялись возиться с детальками всех форм и размеров. Ради таких вот моментов Николай Константинович рано вставал по утрам. Что может быть приятнее, чем в спокойном одиночестве – или в хорошей компании, как сегодня, – поделать своими руками что-то полезное, осязаемое?

– Должен вам признаться, Николай Константиныч, что я так и не нашел неисправности в той скатерти, – повинился Алексей, ковыряясь тонкой отверткой в зеленой электрической плате. Император, лежа на теплом полу под машиной, занимался подвеской, лишь краем глаза поглядывая на помощника – тот явно знал свое дело. – Вы, наверное, видели по телевизору, как самобранка глючила.

– Да уж, рябчика, фаршированного каталонским апельсиновым кремом, я бы не рискнул пробовать, – отозвался государь.

– В общем, я ее обследовал полдня, от прогулки с великой княжной, дурак, отказался, и все безрезультатно! Готов поставить на кон свой диплом Московского государственного университета, что с такими продуманными решениями эта скатерть должна работать идеально. Меня эта мысль теперь мучает, спать не могу.

– Не переживай, Алеша, – император на секунду высунулся из-под днища автомобиля, – мастера Волжского альтернативного, которых мы вызвали, сказали то же самое.

– Неужто и они ничего не обнаружили? – обрадовался Алексей.

– Нет. Сказали, человеческий фактор. Может, принц Мануэль задел пульт, когда размахивал руками и свечку уронил. Или Столыпин, когда бегал с графином.

– Эти могут, – с презрением сказал Попович.

– И чего Кати в них нашла? – спросил император у блестящих клапанов пневмоподвески. Клапаны грустно молчали. – О чем она только думает? Неужели она считает их достойными? – Он снова выглянул из своего укрытия. – Слушай, Алеш! А знаешь что? Я с ней поговорю насчет тебя.

– Правда? – вскинул светлую голову напарник. – Она классная девушка. Да еще с таким папой! Было бы жаль проиграть.

– Все, можешь считать, поддержка государя-императора всероссийского у тебя в кармане. Передай-ка мне вон тот гаечный ключ!