Читать книгу Романовы forever - Анна Пейчева - Страница 18

ВЕЛИКАЯ КНЯЖНА LIVE
Глава 15. Испытание домашним хозяйством

Оглавление

– Друзья-друзья-друзья, добрый день – добрый день – добрый день! Вы смотрите «Всемогущий», и с вами снова ваш лучший друг Ангел Головастиков! Но, друзья мои! Сегодня мы с вами не в нашей привычной студии на Чапыгина шесть, а в Большом зале Екатерининского замка – пардон, пардон, Екатерининского дворца. Что я тут делаю, спросите вы? А я тут провожу первый конкурс на выбывание. По итогам сегодняшних испытаний один из пяти участников шоу «Великая княжна точка лайв» будет отчислен! О-о, я прямо кожей почувствовал, как у вас зашевелились уши от предвкушения! Да, друзья, сегодня нас ждет кровавая битва женихов. Полетят пух и перья! Не переключайтесь, мы работаем в прямом эфире.

Константин Алексеевич, дедушка главной звезды шоу, покрепче сжал пульт в узловатой руке и еще немного прибавил громкость.

– Не переключим, чумичка ты эдакая, не волнуйся, – пробормотал он куда-то в бороду. Борода сочеталась по цвету с белой просторной рубашкой, украшенной синим растительным орнаментом. Экс-император напоминал гжельскую сахарницу. – Кожа у него, видите ли, чувствительная.

– Каспер, – раздался из кухни голос Мадлен, супруги Константина Николаевича, – гороховый суп подавать?

– Маш, потом! Какой сейчас суп?! Началось!

– О, а я на время-то не посмотрела!

Мадлен – статная, уверенная в себе женщина с превосходной осанкой, плавными движениями и завораживающей улыбкой – устроилась в деревянном «идеевском» кресле-качалке, положила длинные ноги, не потерявшие изящности к семидесяти годам, на коричневую кожаную банкетку из того же магазина и расправила на коленях длинную бежевую юбку. После переезда из Зимнего она убрала в дальний шкаф все официальные платья с корсетами и начала носить свободные льняные рубашки, юбки в деревенском стиле и короткие безрукавки, которые на досуге сама расшивала толстыми цветными нитками.

– Катинку нашу уже показывали? – обеспокоенно уточнила она у мужа.

– Нет, пока только эта чумичка в розовой бабочке прыгала, как обезьяна, по студии, – ответствовал Константин Алексеевич, нервно поглаживая пультом плюшевый подлокотник своего кресла – конечно же производства «Хохломы». – Катеньки еще не было.

Это был спор длиною во всю семейную жизнь: «Идея» против «Хохломы». Жена – упрямая шведская принцесса – предпочитала суховатый бело-голубой скандинавский стиль; муж отстаивал русский народный-нарядный, с красными петушками, сочной рябиной и солнечными пионами. В черноморской резиденции экс-императорской четы лаконичный буфет из выбеленной березы соседствовал с кряжистым столом на медвежьих лапах. Так же и в торговых комплексах шведский концерн всегда шел дверь в дверь с русским гигантом; одинаково бурные потоки миллиардной прибыли вливались в бюджеты «Идеи» и «Хохломы». Ингвар Кампрад и Дмитрий Дмитриевич Шах-Багов (двоюродный брат Константина Алексеевича, основатель, идеолог и покровитель «Хохломы») за эти десятилетия стали заклятыми друзьями.

– Милашки мои, не забывайте голосовать за своих фаворитов! Мы ждем от вас эсэмэс-сообщений, не жадничайте, присылайте побольше! – вновь затараторил Головастиков, интимно подмигивая в камеру. Галстук-бабочка (розовый в желтый горошек) ритмично подрагивал в такт эмоциональным движениям ведущего. Ангел размахивал руками как ветряная мельница. – Наша программа продлится ровно час, это прямой эфир, я подчеркиваю. Так что пора переходить к условиям первого этапа соревнований.

На экране рядом с сияющим лицом Ангела возникла табличка с именами женихов, озаглавленная «Испытание домашним хозяйством».

– Прямо сейчас мы проведем лотерею – конкурсанты вытащат бумажки с заданиями из этой прелестнейшей охряной шкатулки, друзья мои…

– Ага! «Хохломская» шкатулочка-то! Видала? – торжествующе вскрикнул Константин Алексеевич и аж подпрыгнул в своем плюшевом кресле от удовольствия. Белые усы победоносно топорщились. – Модель «Грибной крап», рисунок выполнен штампиком из пластинки гриба-дождевика. Что, Машуня, съела? «Всемогущий» выбирает «Хохлому»!

– Каспер, дай послушать, сейчас все пропустим, – недовольно отмахнулась Мадлен.

– В этой милой шкатулочке, друзья вы мои сердечные, пять заданий, имеющих отношение к ведению домашнего хозяйства. Ведь кого мы подбираем? Мужа будущей императрицы! То есть вторую половинку самой занятой женщины на Земле! И значит, супруг Екатерины Николаевны должен будет взять на себя все домашние заботы, пока ее будущее императорское величество изволит заниматься государственными делами…

– Да, давненько такого не было, чтобы российский престол ушел к женщине, – покачал головой Константин Алексеевич, поправляя на журнальном столике вазочку со свежими дицентрами – нежными розовыми цветами в виде сердечек. Он собрал их в своем палисаднике сегодня утром; монобукет разбавил пушистыми ветками фисташковой туи, росшей возле крыльца. – Наша Катенька примет эстафету аж от Екатерины Второй.

– Моя сестра уже тридцать лет правит Швецией, и недовольных нет, – пожала красивыми плечами Мадлен. – У Катинки власть в крови. Когда повзрослеет, сможет одним коротким взглядом посылать корабли в бой. В девочке есть что-то от викингов. Неуловимое.

– Вся в бабушку, – тихо фыркнул Константин Алексеевич в усы. – Я вот когда молодое винцо дегустирую, ты так на меня смотришь – словно мухоморов только что наелась.

Супруга одарила расшалившегося императора-дегустатора отнюдь не кротким взглядом.

– Сказал бы лучше спасибо, что в нашей внучке не проявились бракованные гены этой актриски-Василиски. А ведь я говорила Ники – не женись!

Константин Алексеевич, которому яркая Василиса продолжала нравиться даже после своего побега (отчасти он ее понимал – сын всегда казался ему занудой), начал тыкать пальцем в кнопку громкости старенького пульта:

– Маш, не заводи волынку. Чумичка Головастиков условия раскрывает.

– …Таким образом, друзья-друзья-друзья, сегодня мы проверим женихов на готовность к семейной жизни. Вы можете подумать: слишком просто, Ангел! Слишком легкие задания вы приготовили паренькам. В наше время, когда каждая изба оборудована домашней автоматической химчисткой и роботом-пылесосом, а совсем скоро в массовую продажу поступят скатерти-самобранки (ну, может, после злополучного обеда и не так уж скоро) – так вот, что сложного в ведении современного хозяйства? Знай валяйся себе на диване с регулируемой спинкой и управляй домом с перстня-разумника!

– Вот это уж точно, – закивал Константин Алексеевич. – Разленились все.

Автор сверхпрогрессивного проекта «Разумная изба» в последнее время начал тяготеть ко всему натуральному, естественному. По старинке, босыми ногами в высоко закатанных штанах давил виноград, срезал траву старинной косой.

Журналисты над ним посмеивались, но не зло – нац-проект изменил жизнь их родителей: русские деревни действительно преобразились. Если в начале двадцатого века россияне стремились перебраться в большой город, поближе к цивилизации, то в начале века двадцать первого тенденция поменялась на противоположную: мегаполисы пустели; пришла мода на высокотехнологичную деревню. Цивилизация теперь жила там.

– Дамы и господа, друзья! Добавим перчику! Вернемся во времена наших бабушек и дедушек, когда не было ни перстней-разумников, ни сантехники с нанопокрытием. Кто знает? Может, семье императрицы на самом деле придется жить в таких экстремальных, можно сказать, нищенских условиях – ведь денег на содержание монарха с каждым годом выделяется все меньше. – Ангел скорчил сочувственную рожицу и тут же хихикнул в камеру. – Друзьяшки, должен признаться, что сам-то я ничего из этих заданий выполнить не смогу – у меня одна домработница и два домработника! Да, оценивать женихов будет ее высочество, но вы тоже не спите, организуйте мощную эсэмэс-поддержку. На выполнение каждого задания дается по десять минут – напоминаю, мы работаем в прямом эфире, задержек быть не может. Итак, приступаем! Парни, подходите за бумажками.

Зрители по всему миру, в том числе Константин Алексеевич с супругой (позабыв о стынущем в кастрюльке на кухне гороховом супе, а также о полагающейся к нему шведской горчице; не задумываясь о блинчиках со сливками и джемом, приготовленных на десерт), затаив дыхание, следили за жеребьевкой.

К судьбоносной шкатулке, водруженной на тонкий золотой постамент и сияющей в свете прожекторов, мелкими шажками подобрался первый участник – барашкообразный Столыпин. Закрыв глаза и, словно за спасательный круг, держась одной рукой за магнитный пропуск с галстуком (украшенным маленькими симпатичными молниями), другой рукой юный обер-камергер вытащил из шкатулки блестящий конвертик.

– Ну, что? Что там, друг мой? – подскочил поближе Головастиков.

– Приготовить завтрак из обычных продуктов, – упавшим голосом прочитал Столыпин свое задание.

– Десять минут! На старт, внимание, пошел! – крикнул Ангел, и в углу экрана появился красный таймер с обратным отсчетом.

Столыпин взвизгнул от ужаса и бросился к секции, озаглавленной «Кухня». Большой зал Екатерининского дворца был сегодня поделен на пять функциональных комнат без одной стенки, для удобства наблюдения. Реквизиторы оборудовали помещения разной мебелью, утварью и, в случае с «Кухней», плитой и холодильником с продуктами. С другой стороны Большого зала располагался трон, на котором восседала великая княжна – в симпатичном атласном халатике, ведь речь шла о домашнем хозяйстве – и наблюдала за происходящим в секциях. Ангел бегал туда-сюда, беспрестанно все комментируя и многократно повторяя «друзья-друзья-друзья». За ним носился оператор с камерой. В каждой комнатке также была установлена отдельная камера. Еще одна снимала лицо Екатерины.

– Итак, у Семена есть десять минут на то, чтобы приготовить питательный завтрак из самых обычных, необработанных, неподготовленных продуктов… – болтал Ангел, пока Столыпин в отчаянии рылся в холодильнике, бездумно выкладывая оттуда грязную свеклу, молоко в пакете, ветчину, сырую рыбу, дыню-торпеду, три яйца, кочан капусты, истекающее кровью мясо и перфорированный пакетик с углем, впитывающий неприятные запахи. Вскоре на кухонном столе образовалась целая груда не сочетающейся между собой еды и кухонных аксессуаров.

– Что он творит? – ахнула Мадлен. – Что он собирается из всего этого готовить?

– По-моему, ничего. – Борода Константина Алексеевича мелко затряслась от смеха. – Вот чумичка бестолковая! Первый раз в жизни продукты видит, что ли?

– А представь его лицо, если бы он вдруг оказался у нас дома и ему бы предложили приготовить обед из бегающей по двору курочки! – Мадлен, обожающая свою ферму, тоже разулыбалась. – Интересно, у кого сердце быстрее остановилось бы: у Семена или курочки?

Внезапно Столыпин прекратил свои бестолковые действия по сваливанию продуктов в гору – его лицо озарилось. Он нажал кнопку на перстне-разумнике, и зрители явственно услышали:

– Мамочка, это я! Помоги! Ты смотришь телевизор?

– Ваше высочество! – камера показала Ангела, подбежавшего к принцессе. – Вы дозволяете такое нарушение условий конкурса?

– Дозволяю, – снисходительно сказала Екатерина. – Я очень проголодалась.

Под чутким руководством мамочки, вещающей в его голове (с беспроводной гарнитурой пользователи перстня не расставались), Столыпин за пять минут соорудил яичницу с большим количеством ветчины и совсем небольшим количеством скорлупы; за три минуты красиво нарезал дыню и заварил чай. Когда таймер на экране противно запищал, Семен уже подлетал к трону с подносом, нагруженным всякой вкуснятиной.

– Друзья-друзья мои милые, напоминаю, что итоги этапа будем подводить по его завершении. А сейчас к шкатулке приглашается участник номер два!

– О, мой протеже, – оживился Константин Алексеевич.

К постаменту приблизился разодетый по средневековой моде принц Мануэль. Звеня нелепыми шпорами и придерживая длинную шпагу, испанец выхватил конвертик и прочитал:

– Сменить постельное белье.

Лицо принца исказилось.

– Белье? Сменить постельное белье? О, диаболо, я принц, а не прислуга! Меня учили фехтовать, а не возиться с подушками!

– Время идет, ваше высочество. – Ангел возник из-за плеча Мануэля. – Попрошу вас пройти в секцию «Опочивальня» или отказаться от участия в конкурсе.

Мануэль отчетливо заскрипел зубами.

– Я принц! Я испанец! Клянусь небом, я никогда не отступаю!

Он направился в комнатку с большой двуспальной кроватью и, перекосившись от отвращения, сдернул с нее одеяло. Одним резким движением снял простыню. Однако дальше дело застопорилось. Принц принялся крутить в руках подушку, отыскивая кармашек, через который можно было бы снять наволочку. Но кармашек никак не находился – наволочка была слишком хорошо скроена. Потом искомый кармашек все-таки обнаружился. Победно воскликнув «ага!», принц стал за уголок вытаскивать подушку из наволочки. Проклятая подушка не поддавалась.

Красный, взмокший от бесплодных усилий Мануэль, прорычав «диаболо», отбросил вредную подушку в сторону и вновь взялся за одеяло. Нужно было снять с него пододеяльник. Чего только принц не делал, чтобы освободить одеяло от хлопчатобумажных оков! И заворачивался в него целиком. И падал. И пытался разорвать пододеяльник по швам. И снова падал. И плакал сухими злыми слезами. И топтал одеяло сапогами со шпорами. Шпоры цеплялись за пододеяльник и рвали его. Он тащил, и тянул, и снова падал.

К концу десятиминутного сражения с постелью принц был измотан и переполнен яростью. Белки глаз покраснели, как у раненого быка на корриде.

Мануэль сгреб все постельные принадлежности в одну мягкую кучу, вытащил фамильную шпагу из ножен и из последних сил набросился на своих пухлых врагов. Секция заполнилась пухом, перьями и обрывками материи.

Раздался финальный звонок. Принц материализовался из белого облака, плюнул себе под ноги и пробормотал:

– Ни одна женщина мира не стоит такого унижения.

– Что ж, друзья, все это очень впечатляет, – заговорил Ангел после секундной паузы. – А мы приглашаем к шкатулке участника номер три…

Константин Алексеевич некоторое время сидел перед экраном не двигаясь. Потом вскочил и бросился к телефону. Он единственный на всем побережье не пользовался перстнем-разумником, предпочитая наземные линии беспроводным технологиям. Ради него одного не закрывали последнюю оставшуюся Черноморскую телефонную станцию.

– Катенька, надеюсь, ты прослушаешь это голосовое сообщение до того, как примешь решение об отчислении. Я сейчас посмотрел на эту испанскую чумичку вблизи и прошу, нет, требую исключить его из конкурса. Он тебя не достоин! Забудь все, что я говорил раньше. Плевать на его папочку-короля, пусть хоть до конца жизни со мной не разговаривает, обойдусь без его оливок, а вина у меня своего хватает…

Романовы forever

Подняться наверх