Читать книгу Конец мая - Анна Сулацкова - Страница 9

Июнь 2022 год

Кирилл

Отвлекающий маневр

Мы сидим в яме, раньше здесь был установлен какой-то детский аттракцион. Уцелела только часть металлической конструкции, похожей на выцветший карандаш, и сгнившая до основания деревяшка.

Здесь мокро и сыро.

Перехватчики кружат над нами, как стервятники, и скоро появятся охотники. В моей голове крутятся четыре самых важных правила выживания:

Избегать с ними встречи.

Прятаться, если они вас все-таки засекли.

Защищаться при нападении и не даваться живым.

Если надо – умереть.

– Ты должен уходить, – быстро говорю я, проверяя обойму, на двоих у нас шестнадцать патронов, – Я отвлеку их на себя, и ты сможешь убраться отсюда.

– Сегодня ты полон бредовых идей, брат, – Марк вытирает с глаз кровь, и в его взгляде мне чудится осуждение.

– Просто неудачный день.

– Для всего человечества, – невесело подхватывает он, и я едва заметно улыбаюсь.

Но улыбка тут же сползает с моего лица, когда я вижу мелькающие среди деревьев тени.

Они уже здесь.

– Помнишь, когда мы забрались в магазин и нас окружили охотники? – неожиданно спрашиваю я.

– Тогда их было двое, – недовольно напоминает Марк, сейчас мы насчитываем больше восьми, – Даже если начнем стрелять, у нас не будет шанса.

– Значит, заберем с собой максимум восемь.

– Ты хреновый стрелок, – он достает пистолет, и я смотрю на своего друга.

– Не задавайся, – хмыкаю я, – Ты работал в полиции, забыл?

– Охранником в тюрьме, – исправляет меня Марк и качает головой.

На его лице проступает болезненная бледность, от недосыпа и недоедания. Царапины кровоточат.

– Значит, ты просто толковый парень.

Марк усмехается.

– Я просто связался не с той компанией.

Может быть он прав, отец всегда повторял, что такие, как я приносят одни проблемы. Я и сейчас вижу его лицо полное неприкрытой ненависти.

Не хочу, чтобы Захар остался сиротой.

Не хочу, чтобы было так.

Не хочу делать то, что должен.

Для захватчиков мы всего на всего жалкие и ничтожные букашки, в ужасе разбегающиеся по углам. То, что надо искоренить, как болезнь. Уничтожить любым способом. Но одного они никогда не поймут, когда что-то угрожает нашим близким, мы готовы пойти на все.

Марк хмурится, наверное, его настораживает мое молчание.

– Мне не нравится твой взгляд.

– Прости, – я резко ударяю его рукоятью пистолета по голове. Не сильно, но достаточно, чтобы он потерял сознание.

Когда Марк придет в себя, ему это не понравится.

Я быстро закидываю его ветками, и маскирую наши следы. Перехватчики всего на всего инопланетные роботы, нашпигованные микросхемами. Они не могут думать и чувствовать.

А я могу.

– Эй, ребята, я здесь! – кричу я, и машу им руками.

Перехватчики направляют на меня яркие огни, и начинают сканировать. Я не жду, когда они закончат, и срываюсь с места. Они бросаются в погоню. На это я и рассчитывал. Стараюсь лавировать между стволами деревьев. Зеленые вспышки заставляют меня пригнуться.

Проношусь мимо пожелтевшей таблички, и краем глаза замечаю темный силуэт.

Он прямиком несется в мою сторону, и хватает меня за рубашку. Я падаю на землю, но успеваю достать пистолет. Переворачиваюсь, и сразу нажимаю на курок. Чувствую отдачу. Пуля проходит через его грудь, попадая прямо в сердце. Глаза мужчины за стеклами очков удивленно округляются, и он отпускает меня.

Они ничем не отличаются от людей. И я не могу к этому привыкнуть.

Быстро поднимаюсь на ноги и бегу дальше. Ветер свистит в ушах, и из горла вырываются сухие хрипы, будто кто-то чертит мелом на доске.

Такой темп я долго не выдержу.

Перехватчики следуют за мной, и я поворачиваю налево, вихляя из стороны в сторону, чтобы они не смогли прицелиться. Местность города сильно изменилась из-за взрывов, и я не знаю, куда бежать.

Ветви колючих кустов царапают кожу, но я пробираюсь сквозь них. Ноги скользят по глинистой земле. Камни и ямы болью отдаются в ступнях. Дорога становится еще более неровной. Кое-где проступает сухая трава, она пробивается сквозь серые валуны.

Неожиданно, я выбегаю на край крутого обрыва, и едва успеваю затормозить. Останавливаюсь на самой кромке утеса.

Сердце колотится, как молот, и я смотрю вниз.

Волны медленно скользят по сверкающей поверхности реки. Оборачиваюсь назад, и дергаюсь от удара пули. Зеленая вспышка заставляет мою ногу взорваться от боли. Нестерпимый жар распространяется по всему телу.

С трудом сфокусировав взгляд, я вижу целый отряд охотников.

Делаю глубокий вздох, и прыгаю вниз. Пустота проглатывает меня, и я камнем лечу вниз. Пытаюсь за что-то ухватиться. Но ничего нет.

Теплый воздух бьет по лицу.

Ударяюсь о воду, и она накрывает меня с головой. Тянет на дно. В эту холодную темноту. Пытаюсь выбраться на поверхность, но левая нога меня не слушается. Я сражаюсь с паникой и просто барахтаюсь в воде.

Содержания кислорода в крови становится все меньше, и желание сделать глубокий вдох просто нестерпимое.

Вокруг меня клубятся волны мутной реки. Легкие разрываются от боли. Из последних сил, я все-таки выныриваю из воды, и хватаю ртом желанный воздух. Начинаю грести в сторону берега. Адреналин помогает мне держаться на плаву и не потерять сознание.

Почувствовав каменистое дно, я готов упасть на землю и пролежать так целую вечность. Но я выбираюсь на берег, и тащу свое тело в сторону полоски леса. На ходу снимаю с себя рубашку и остаюсь в одной майке. Нужно остановить кровь, иначе меня найдут по следам.

Смотрю на свою ногу и сглатываю.

Пуля прошла навылет, не задев бедренную артерию. Я оборачиваю рану своей футболкой и туго затягиваю. Перед глазами все плывет, и меня мутит. Стискиваю зубы, и усилием воли заставляю себя не обращать внимания на нестерпимую боль.

Я добираюсь до леса и вхожу в густую чащу. Медленно и неуверенно хромаю вперед, не переставая прислушиваться. Застоявшиеся лужи превратились в болото, мокрые ботинки погружаются в холодную воду, и увязают в грязи. Я спотыкаюсь о корни деревьев, цепляясь за кору, и старательно ищу в темноте место, где можно спрятаться.

Через несколько метров, замечаю неглубокую канаву, заросшую небольшими кустарниками, и пролажу сквозь них. Морщусь от боли в ноге, и сажусь на землю.

Не уверен, что вообще смогу когда-нибудь встать.

С волос капает вода, и меня всего трясет, от крупной бесконтрольной дрожи мои зубы лязгают так, что я боюсь откусить себе язык. Я слежу, как ветви гнет сильный ветер, глядя на них, я вспоминаю своего школьного друга, и день, когда мы последний раз виделись.

За месяц до Вторжения, Бекеле позвонил мне. Я был в аудитории, и сбросил его звонок. Но он настойчиво набирал меня снова и снова.

Не выдержав, я покинул класс и нажал на кнопку ответа.

– Какого черта тебе надо? – раздраженно спросил я, в коридоре было тихо, и я понизил голос, когда на меня неодобрительно покосилась уборщица.

– Я думал, ты совсем забыл меня, приятель, – раздался его насмешливый бас в трубке.

– Год прошел, – напомнил я, облокачиваюсь о стену.

– Мне нужна твоя помощь…

– Что на этот раз? – Бекеле всегда влипал в неприятности.

– Пожалуйста, просто приезжай, – было странно, что он о чем-то просил меня, мы давно перестали общаться.

Я насторожился.

– Что-то случилось?

Бекеле молчал, на заднем фоне слышались мужские голоса.

– Приезжай ко мне, и поскорее, – повторил он, и отключился.

Бекеле жил с мамой в съемной квартире на северо-западе Москвы. Своим экзотическим именем и внешностью он обязан отцу эфиопу по происхождению, которого никогда не видел. В школе ему приходилось не просто. Не только из-за имени, но и из-за цвета кожи. Но мы нашли общий язык и стали друзьями.

Наверное, потому что у нас была похожая ситуация в семье.

– Знаешь, думаю, мама опять начала ширяться, – сказал он как-то, мы сидели на крыше одного из зданий, и ели бургеры.

– Разве она не в завязке?

– Бывших наркоманов не бывает, ты в курсе? – безрадостно хмыкнул Бекеле и затянулся сигаретой, выпуская облако дыма. На нем была форма разносчика пиццы, это был последний день, когда он работал и пытался что-то в своей жизни поменять.

Думаю, это сильно подкосило его, но я ничего не сказал.

Мы продолжали смотреть, как город медленно погружался в сумерки, и нам обоим не хотелось идти домой.

Я подъехал к пятиэтажке, когда на часах было десять вечера. В окнах его квартиры не было света. Я припарковал машину рядом с девяткой, и пошел в сторону гаража.

Обычно, Бекеле проводил время там, перестроив его в жилой бокс. Дверь была слегка приоткрыта.

– Он истечёт кровью, и отбросит здесь копыта! – кричал один из парней.

– В больницу нельзя, у него огнестрел, нас всех загребут.

– Но я не хочу здесь сдохнуть… – простонал тот, кто лежал на кровати.

Я вошёл внутрь и уставился на парня, он прижимал свою руку к плечу, все было в крови.

– Какого хрена?! – процедил я, и разговор сразу смолк.

Все обернулись ко мне, и я почувствовал себя участником третьесортного шоу.

– Его подстрелили, – Бекеле вышел ко мне, ростом под два метра, с копной иссиня-черных волос и оливковой кожей.

– И?

– Просто заштопай его, – нахмурился он, его густые брови сошлись на переносице.

– Это что-то посерьезней, чем банальная царапина, – мне едва удавалось сдерживать свою злость, – Ему нужно в больницу.

– Ты же вроде как врач, – Бекеле почесал макушку.

– Я терапевт, а не хирург – возразил я.

– Есть разница?

– Ты пойдёшь лечить зубы к ветеринару? – он выразительно взглянул на меня.

– Забей, – буркнул я, присаживаясь на корточки рядом с бледным, как бумага, парнем, – Что случилось?

– Какой-то тип начал палить по нам, – коротко ответил Бекеле, и это не объяснило ровным счетом ничего.

– Мне нужна вода и чистые тряпки, – скомандовал я, – Надо остановить кровь, но у меня нет инструментов, чтобы проверить, где пуля.

– Минуту, – Бекеле вышел и вернулся с двумя полотенцами, черной футболкой и тазом воды, – Пойдет? – я кивнул.

Парни топтались рядом.

– Я не умру?

– Без понятия, – прозвучало жестко, но он должен был знать, чем может закончиться его жизнь, если он продолжит в том же духе.

Я метнулся на кухню, которая скрывалась за ширмой. Все было завалено пакетами дешевой еды, и банками из-под пива. Настольная газовая плита заросла жиром и пылью. На дверцу холодильника кто-то налепил веселые магнитики. Рядом с чайником банка растворимого кофе. В грязной раковине бритвенный станок.

Я стал рыться в шкафчиках в поиске чего-нибудь погорячее. Бутылка виски стояла в мойке. Я схватил ее, и заметил пакетик с белым порошком, он лежал рядом с отбеливателем.

В голове зашумело от злости. С грохотом, я закрыл дверцу, и вернулся обратно. Быстро вымыл руки и ополоснул их дешевым виски.

– Что ты собрался делать? – Бекеле оказался рядом со мной, и у меня возникло желание отодвинуться от него.

– Нужно проверить, где пуля, – отрывисто бросил я, – Держи его, – Бекеле навалился на бедолагу, и я пальцами залез в рану, почувствовав теплую влажную кровь, вытекающую наружу.

Парень заметался от боли, с его губ сорвался протяжный стон, и он стал врываться.

– Держи его крепче! – рявкнул я, мои пальцы коснулись твердой поверхности пули, застрявшей в мягких тканях, – Повезло, что пуля неглубоко зашла, иначе он бы уже умер, – с облегчением проговорил я, доставая ее наружу и бросая в кружку.

Я обработал края раны. В гараже стоял стойкий запах алкоголя и крови. Парни с бледными лицами следили за мной. Я наложил тугую повязку, и встал на ноги.

– Это все, что я могу сделать, но ему нужно наложить швы, – я вытер покрывшийся испариной лоб, – На два слова, Бекеле.

Мы вышли на улицу. Луна поднялась над городом, и напоминала обгрызенный с одной стороны кусок сыра. Дул прохладный ветер. Я весь вспотел, и теперь мерз в легком свитере.

– Не хочешь выпить? – Бекеле протянул мне банку пива, но я покачал головой, – Как хочешь,– он одним глотком осушил ее, и вытер губы.

– Ты ведь не занимаешься наркотой? – я не смотрел на него, потому что и так знал ответ.

Бекеле пожал плечами.

– Судишь меня?

Я не был тем человеком, которым мог раздавать советы, и тем, кого он послушает, поэтому просто молчал.

Я всегда молчал. Так было проще.

– Не парься с ответом, по глазам вижу, – усмехнулся он, – Всем посрать, что происходит за дверями чужих домов, пока не случается какая-нибудь херня, и тайна не просачивается наружу, чтобы на несколько дней украсить колонки газет, – Бекеле невесело взглянул на меня, – Раньше ты меня понимал…

Постепенно в голове не остается ни одной мысли, кроме, как о боли. Она пульсирует внутри, и разливается то жаром, то холодом. Теплая кровь продолжает вытекать из раны, хотя я и наложил некое подобие жгута.

Пытаюсь поменять положение, но меня прошибает пот, и я оставляю эти попытки. Мне хочется пить, и я думаю, что мне стоит сходить к реке. Но почти сразу отметаю эту идею, вряд ли я способен сделать хотя бы еще пару шагов.

Сейчас, меня больше всего беспокоит кровь, запах которой наверняка привлечет к себе хищников.

Все последующие ночи и дни сливаются в одно.

Уже полдень, и солнце светит высоко. Становится нестерпимо жарко. Или это у меня жар. Я не знаю. Нужно идти дальше.

С трудом выбираюсь из своего укрытия, и глаза простреливает боль. Жду, пока они привыкнут к свету, и осматриваю рану.

Выглядит она скверно. Края опухли и покраснели. Меня бьет озноб. Не нужно быть квалифицированным доктором, чтобы понять.

В таких условиях инфекция убьет меня за считанные дни.

Пытаюсь очистить рану куском влажной ткани, но все мои усилия тщетны. Опять заматываю ее рубашкой.

Бреду дальше, но через несколько часов я прижимаюсь спиной к стволу сосны. Желудок выворачивается наизнанку, и меня рвет. Все тело горит в лихорадке и кажется, я разваливаюсь на части.

Хочется спать, и голова склоняется все ниже.

Когда я нормально спал?

Наверное, еще в прошлой жизни.

Сквозь гул в ушах, слышу какой-то шорох. Если это охотники, мне все равно. Они сделают мне одолжение, если пристрелят. Свой пистолет я потерял в реке, да и в таком состоянии, я вряд ли бы смог передернуть затвор.

Держусь за дерево, чтобы не рухнуть в свою блевотину, и выглядываю из-за ствола. Я решаю, что у меня просто галлюцинации.

Откуда им здесь взяться?

Одна девушка явно старше. У нее короткие светлые волосы, и привлекательное лицо. Она одета в черный спортивный костюм, весь выпачканный в грязи, и на ее плече болтается винтовка.

«Выжившие», – решаю я, но это может быть уловкой.

Ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов.

Девушка всё время оглядывается на свою спутницу. Ей не больше десяти.

Может сестра?

Да. Она вполне может оказаться ее младшей сестрой.

Эта мысль меня успокаивает.

Новый приступ тошноты скручивает меня, и я сгибаюсь пополам, сползая вниз. Я шумно дышу, но мне все равно не хватает кислорода. От чувства безнадежности. Или от боли.

– Эй, ты, – обращается ко мне тонкий голос, – Встань и подними руки, – приказывает она, – Я должна их видеть.

Вряд ли я на это способен. Единственное, что я делаю – поднимаю голову.

Девушка настороженно смотрит на меня. На ее лице выделяются огромные глаза, кажется, что остаются только эти серо-зеленые озера.

Ну, или у меня просто что-то со зрением.

– Ты слышал, что я сказала? – дуло винтовки упирается мне в лоб, – Поднимайся.

– Не могу, – с трудом разлепляю сухие губы, и на это уходят почти все мои силы.

Приваливаюсь к дереву. С этого места меня уже никто не сдвинет.

– Как я узнаю, что ты не захватчик? – спрашивает девушка.

Она это серьезно?

– Разве я выгляжу, как они? – мой язык заплетается, и я боюсь, меня опять вырвет.

– Тебе смешно? – незнакомка угрожающе прищуривается.

– Не очень. Ведь ты можешь меня убить.

– Могу.

– Почему же медлишь? – девушка опять смотрит на меня, на этот раз внимательнее.

Но мое сознание уже уплывает от меня, и я погружаюсь в темноту.

Я умру.

Мне кажется, что это уже произошло, и я принимаю это, как факт.

Мы все умрем.

И еще…

Я просто хочу, чтобы все, наконец, закончилось.

Пожалуйста.