Читать книгу Сезоны Персефоны - Елена Пильгун, Анна Закревская - Страница 6

– Ты умеешь видеть, Персефона, но теперь научись чуять.

Персефона оценила игру слов, вспомнив, что парфюмерные эстеты «слушают» духи, а «чути» по-хорватски – слышать. От духов на время обучения пришлось отказаться, резких бытовых запахов – избегать. Тут даже порадуешься, что маникюрные дела на паузу встали.

– Какова она на вкус, хищная радость?

Артемис почесал в затылке, ища подходящие кулинарные сравнения. С того дня, как он выдал сестре все свои тайны, но выгнан с глаз долой не был, а отделался лёгким упрёком за долгое молчание, ему изрядно полегчало.

– Полынь с корицей. Черешня с перцем. Что-то такое.

– А ослабевшие духом как пахнут?

Определять таких Персефона привыкла на глаз, но это требовало немалых усилий и хорошей концентрации. То ли дело нюх: дышать в любом случае нужно, лишь бы привычка подмечать запахи появилась.

– Сама иди познавай, – отшутился Артемис.

Когда брат открыл Персефоне суть Дикой охоты, её долго трясло от смеси невыразимых и не самых приятных чувств. Какие там кони в полнолунных небесах!.. Впрочем, кони не исключались, но у некоторых сущностей охота изрядно отдавала паразитизмом.

Та лапчатая тварюшка, которую Персефона ненароком отравила вейпом, называлась, со слов Артемиса, нахлебником. Стоило кому-то из людей получить энергетический пробой (проще говоря, душевную рану), как на запах гари и крови потихоньку сползались невидимые нахлебники, и тот, кто не смог восстановиться хотя б за сутки, был почти наверняка обречён стать дойной коровой для неблагих созданий.

– Высшее мастерство энергопотребления, – рассказывал Артемис, – выпить созревшего нахлебника, не доведя до смерти его жертву. Словно ягоду с куста сорвать, ветви не повредив. Охотиться напрямую тоже весело, но опасно, поэтому для многих сущностей такие деликатесы предпочтительнее.

– И вкусна ли чужая обида, злоба да печаль?

Артемис скривился в горькой усмешке:

– Кто ж в здравом уме и доброй воле поделится с нечистыми отродьями бескорыстной любовью, нечаянной радостью или творческим огнём? О, встречаются и такие, но они на вес золота. Однако, чем далее от мира людей, тем меньше забот, выживут ли те, с кого сила взята. Поэтому даже самой дикой Охоте нужны поводья и те, кто их удержит…

«Поэтому ты спас пацана, которого ты в том парке впервые увидел, – собралась сказать брату Персефона. – Хотя и жить средь людской толпы тебя явно не тянет…»

Словно прочтя её мысли, Артемис добавил:

– «Далее» не значит «дальше», но подходящего слова я подобрать не в силах.

Так или иначе, но городской жизни в ближайшее время Артемису было не избежать. Всё, что при нём осталось – документы, одежда, немного денег и ружьё.

Ружьё Персефона спрятала в дальний угол кладовки. Та охота, что предстояла им нынешним вечером, требовала лишь кредитной карточки.

– Устала я беглянкой себя чувствовать, – по дороге в ТЦ признавалась Персефона не то брату, не то кнопке «возможно, пойду» в ближайшей клубной встрече. – И знаю, что придёт он: полнолуние как раз в ночь после…

При упоминании луны Артемис вздрогнул. Перед его глазами внезапно и непрошено встала иная ночь: древний город за спиной, посвист морского ветра в мягких сосновых иглах, серебро и ртуть лунных бликов в штормовых волнах, гордый и невыносимо прекрасный профиль на их фоне.

Друг? Учитель? Возлюбленный? Загнанным зверем мечется душа, не в силах выбрать что-то одно и тем самым умертвить остальное.

– Време Дивлег лова4, – голос Князя едва слышен в шуме прибоя, но печальный свет его глаз говорит Артемису более любых слов на любом языке, коих владыка Самайна знает великое множество.

Гон Охоты неостановим, и у Князя нет права её не возглавить. Собственный путь для Артемиса вдруг становится очевиден и прям.

– Поведи ме са собом5…

Не страшно навсегда изменить свою суть, если в городе за спиной ничто не держит. Если вместо маяков в туманном море – звёздные очи того, кому готов вручить своё сердце.

– Идемо, Артемис, – Князь подаёт ладонь своему охотнику и ведёт его в чародейную ночь по правую руку от себя.

Всё, что было, пускай останется. Всё, что могло быть – пусть исчезнет…

– Артемис? Алё! Размер одежды, говорю, какой у тебя?

Наваждение схлынуло, уступив место яркому магазинному свету; перед лицом возникли тревожные глаза Персефоны. Словно вынырнув из бездны, Артемис рывком вдохнул и вспомнил, что они пришли в царство шоппинга приводить его в «подобающий вид».

– На эту вашу встречу участником попросись, – ответил Артемис невпопад, зато о важном. – И меня гостем впиши заодно.

***

Вместо лесных тропинок – сплетения улиц. Вместо древесных ветвей – ветки метро. Гигантская паутина, ловчая сеть города, раскинулась над охотником, грозя превратить его в жертву.

– Маски, тоже мне… Я в противогазе готов ходить, – сползал Артемис по стенке после дня в общественном транспорте. – И ладно бы лишь парад парфюма…

Энерговампира в толпе засекла Персефона: видимо, если у брата в чутье убыло, то прибыло у неё. Голодный анисовый след был едва различим в столпотворении часа пик, и, если б не прицельный взгляд на ауру столичного франта – цель ушла бы с радаров.

– Там, – Персефона впилась наточенными ноготками брату в ладонь, шалея от внезапного азарта, что сжался взведённой пружиной где-то на диафрагме.

– Понял, – прикрыв глаза, отозвался Артемис. – Поглядим, кто таков…

Пара кратких вдохов – выделить нужный запах и дать ему приоритет среди прочих. Наблюдать сквозь ресницы, как голодный щеголь в толпе нарочно нарывается на столкновения, чтобы немедленно отщипнуть ворчанием и бранью хоть кусочек, хоть искорку чужой силы, радости, стремления к цели и мечте.

В течение считанных минут энерговампир успел раздать кому-то замечаний по телефону и выразить недовольство качеством кофе, взятого в киоске навынос.

К анису прибавилось ванили и лаванды, но, смешиваясь и переплетаясь, энергии не спешили слиться воедино, а вступали друг с другом в противофазу, всё увеличивая размах колебаний.

– Ни черта не понимаю, – призналась Персефона. – Фастфуд какой-то…

Разгадка обнаружилась в точке впадения Брюсова переулка в широкие воды Тверской улицы. Спешащий франт, чей плащ реял победным флагом, вдруг споткнулся, будто влетев в закрытый шлагбаум. Артемис с Персефоной едва не впечатались ему в спину.

– О, батончик мой, сегодня ты даже почти не опоздал, – женский голос являл собой коктейль из насмешки, посыпанной нежностью.

Запах новой ауры входил в лёгкие без спроса и душил с первого вдоха. Щеголь встал на колено. Персефона собралась обалдеть от доминирования его самки, но не успела.

– Па-ап, а ты чо-нить купил?

Дитя, ради объятий с которым энерговампир и преклонил колени, по-быстрому одарило отца этими самыми объятиями, всосало в себя ванильно-лавандовый микс, початый матерью, и теперь ждало добавки – в материальном виде, разумеется.

«Ну на хрен эту семейку», – Персефона попыталась слиться со стенкой ближайшего особняка и прошмыгнуть мимо, но Артемис сорвал конспирацию внезапным кашлем.

– Чёртов амберэкстрем, – выругался он. – В каждых вторых духах его нынче немеряно…

Три пары глаз уставились на незваных прохожих. Дрогнувшими пальцами Персефона нащупала в кармане вейп, готовясь набрать полную грудь тумана вопреки удушающей волне вампирской энергетики и парфюма.

А потом случилось странное.

Артемис обошёл всех троих и по очереди их обнюхал.

– Да вы что себе… – вскипел щеголь, пытаясь надуть свою ауру, как индюк надувает зоб, но, не слишком преуспев, обратил отчаянный взгляд на тех, чьей милостью был сейчас обессилен – на жену и сына.

– …Позволяете, – брезгливо оскалившись, закончила дама за супруга. Её рот, очерченный алой помадой, властно требовал объяснений, но в холодном блеске глаз Персефоне виделась не благородная власть бриллиантов, а стеклянная фальшь поддельных кристаллов.

Столичный энерговампир не уступал в росте хорватскому оборотню, а по престижу брендов и среднему годовому доходу многократно его превосходил. Но, привыкший к городской охоте, энергососущий ещё никогда не сталкивался с теми, в ком сила природы проявлялась бы так ясно, естественно и ошеломительно.

Тем временем супруга энерговампира кристальным взглядом изучила Персефону, просканировала Артемиса и вдруг рассмеялась тому в лицо, прервав мужской ментальный поединок самым бесстыдным образом.

– Береги свою кралю, охотник, – произнёс напомаженный рот. – А то уведут к лучшей жизни, только глазом моргнёшь…

Не оставив Артемису шанса на ответ, леди-вамп цопнула ребёнка за шиворот, мужу указала на водительское сиденье вороного коня премиум-класса и была такова.

– В добрый путь, – съязвила вслед адской семейке Персефона, стараясь не думать о том, чем могла бы окончиться прямая стычка. – Пойдём и мы…

Внезапная интуиция нырнула Персефоне под руку, помешав ей коснуться Артемиса. Укус энерговампирши был не сильным, но слишком уж прицельным: объятия Персефоны сейчас не помогли бы брату, а даже, пожалуй, наоборот. Так они и двинулись ночными переулками к метро – в молчании, но всё же по-прежнему рядом, давая друг другу время успокоиться и в мыслях своих решить, кто они себе на самом деле.