Читать книгу Сезоны Персефоны: по следам Колеса - Елена Пильгун, Анна Закревская - Страница 6

Странная штука время: то тянется жвачкой скучных лекций, то несётся заполошной птицей, обгоняя самолёты и поезда, а сверишь стрелки – один и тот же час прошёл. Говорят, что самые искусные чародеи владеют тайной микросмещений, но даже им под силу выправить полёт лишь жалкой стайки прошедших мгновений, никак не более.

– Михась решил стать проводником людских отчаяний и надежд, думая использовать эту энергию для квантового прыжка, – изучив записки погибшего мага, заключила его наставница. – И он смог составить сложнейший графический ключ, внёс даже поправку на координаты Земли в Солнечной системе. Но для успеха, пусть мы предполагаем это чисто теоретически, нужны одновременные усилия сотен, тысяч чародеев в точно рассчитанных точках планеты. А он был совсем один…

– И наворотил дел, а вы проморгали. Чародеи…

Наставница подавилась воздухом, заготовленным для следующей фразы. Тот, кто одним махом подвёл итог её долгой речи, был, безусловно, прав. И не только потому, что являлся главой департамента общемагической безопасности в европейской зоне.

– Виновата…

– Это мы обсудим позже. Когда закроем разлом.

Блюститель волшебного порядка обладал странной сверхпособностью: фразы, обронённые им с достаточной решимостью и верой, весьма быстро претворялись из желаемого в действительное. Сложно сказать, подчинилась ли магическая книга Персефоны чужой начальственности или ласковой просьбе собственной госпожи – но после третьей попытки, когда Персефона догадалась смешать свою кровь с кровью Артемиса и скормить этот коктейль упрямому фолианту, одна из его страниц расцвела дивными орнаментами и странными стихами.

Если скованный телом надоит в кувшин небесного молока,

Если предок отдаст, что случайно нашёл, а потомок – о чём не знал,

Если сможет у берега выковать волк исцеляющий время знак,

То межмирная пряха придёт, чтобы сшить разверстые берега.

Опасаясь, что пророчество выцветет, Персефона переписала его на бумажку и для верности набрала также текстовым файлом. Всё равно нести в ведьмочатик: может, хоть там кто-то разгадает шифр? Осеннюю княгиню, увы, не озарило.

То ли от напряжённой умственной работы, то ли от капризов погоды у Персефоны разболелась голова, да так сильно, что её аж вытошнило. Сьена поднесла Княгине воды с таблеткой, уложила в постель и укрыла одеялом. Потом принюхалась по-особому, как учил Артемис, но дурными чарами ниоткуда не несло. Да и с чего бы из каждого угла чарам торчать? Этак недолго и крышей поехать от излишней мнительности…

Чем-то любопытным, однако ж, веяло, но Сьена распознала не угрозу, а вовсе наоборот – потребность в поддержке и защите. Ну, именно для этого она и рядом.

Чатик тем временем начал варить. Среди голосовых сообщений и выдержек из трактатов о магии звёзд мелькнуло чьё-то робкое: «Совпадение, наверно, но мой дядя астроном, и пять лет как не может ходить, но работать ему это не мешает».

Набравшись дерзости, Сьена села за ноутбук Персефоны и попросила контакты чужого дяди. Совпадения в странном межвременье пахли неслучайностью.

***

Каждую земную полночь в Загранье и Приграничье тянуло кратким сквозняком, будто кто-то распахивал вселенскую форточку и тут же её закрывал. Иногда в щель разлома мелкими порциями всасывало разномастную призрачную дрянь, которую подобно мусору выносило в воплощённый мир. В обозримом будущем щель грозила стать вратами: тяга усиливалась, рождая беспокойные ветры на свалке нерождённых идей и в усыпальницах забытых богов. Боги желали пробудиться и занять очередь на выход.

Пиар-менеджер и блогер Лиза была про всё это ни сном ни духом. Лизе вообще было не до мистических нарративов: позавчера умер её дед, а завещание до сих пор не отыскали. В квартире, за которую Лизиному отцу, вероятно, предстояло бодаться с собственной сестрой, нашлась лишь куча книг и пыльного хлама ушедшей эпохи. Впрочем, один чемодан уже открыли, ибо на нём было надписано «Внучке от дедушки».

– Пап, это чё такое? – заглянув в потёртые чемоданные недра, спросила Лиза.

Отец созерцал большую пёструю юлу, с которой играл в собственном детстве и которую, повзрослев, считал потерянной при переезде. Потом заметил в боковом матерчатом кармашке плотный лист бумаги, пожелтевший от времени.

– Там что-то по-немецки, – Лиза вгляделась в фабричную печать и пару рукописных строк. – Сделано в Кёльне почти век назад, ого! А рядом дедушкин почерк. «Личная машина времени, экспресс в счастливые дни и защитный круг для доброго света души».

Ничего не ответив, отец извлёк юлу, установил горизонтально и с силой нажал на рычаг. Жалобно скрипнув заржавевшим нутром, юла пошла в танец. Отец поддал оборотов:

– Смотри!

Пёстрые пятна и случайные росчерки на поверхности юлы начали сливаться в странный символ, формой более всего похожий на…

– Крендель! – рассмеялась Лиза.

– По-немецки будет «бретцель», – поправил отец. – Игруха-то трофейная.

– Слушай, пап. Почему дед её мне решил отдать? Она же твоя. Может, заберёшь?

Отцовы глаза потемнели.

– А я не хочу помнить ни про родительские ссоры и развод, ни про отчима, ни про папкину новую семью. Впрочем, эти скоро сами о себе напомнят. А с юлой делай, что хочешь, хоть антикварам в интернете продай.

На Лизино объявление откликнулись день спустя. Возможно, помог видеоролик, где юла была продемонстрирована в действии. Покупатель заплатил чуть больше запрошенного, и Лиза вначале подумала, что тот желает покрыть расходы на пересылку, однако, её вопрос насчёт адреса остался без ответа. Покупатель пообещал прислать курьера завтрашним вечером и попросил ничему не удивляться.

Лиза ожидала кого угодно – например, глухонемого неформала, но ожидала она у двери, а стоило – у окна. Когда туда постучали, девушка чуть в обморок не упала.

За окном парили изящные сани, которыми правил бородатый карлик в тёплых зелёных одеждах. Лиза открыла окно, и мягкие снежные хлопья ворвались к ней в комнату.

– Э… о… здравствуйте, – решив, что вначале отдаст заказ, а в обморок хлопнется сразу после, произнесла Лиза. – Вот, всё в целости-сохранности, вместе с чемоданом.

– Благодарю вас, прекрасная девушка, – привстав, карлик учтиво склонил увенчанную шляпой голову. – Счастья в новом году вам и вашему дому.

Бесшумно и резко сани взяли вверх. Лиза обмякла и растеклась по полу.

***

Кораблиный силуэт башни Эйнштейна почти целиком был скрыт в строительных лесах, лишь полусфера купола виднелась над ними. Сейчас купол был раскрыт, и в проёме меж двумя мощными створками, ловя последний отблеск заката, блестела линза телескопа.

– О майн го-отт, – тихо стонал Рихард Зеер, – дизэ линзен зинд нихт фюр ди штэрнэ1…

Ведущий астроном Научного парка Потсдама метался на инвалидной коляске от компьютера к телескопу, синхронизируя траекторию его движения с ночным перемещением Млечного пути. Вчерашним утром к нему явился давно не виденный племянник в компании двух странных личностей. Используя племянника в качестве толмача, личности поведали о пространственно-временном сдвиге, сквозь который в мир начала лезть паранормальная дрянь, а также и о шансе заштопать прореху, для чего им нужна звёздная нить и его, герра Зеера, помощь в добывании оной нити. Седой астроном терзал пальцами колёса собственного кресла, выбирая самые вежливые из посылательных выражений, но один из незнакомцев вдруг задал ему простой вопрос:

– Вам не кажется, что рассвет должен наступать раньше, чем он делает это сейчас?

Вопрос попал в цель. Наблюдательность не изменяла герру Зееру по сей день, но его разум, свято верующий в незыблемость физических констант, выметал замеченное на окраины сознания. Ныне Рихард Зеер готов был веровать во что угодно.

Дождавшись, когда перестанут жужжать сервоприводы, астроном кивнул двум чародеям, которых протащил с собой под видом лаборантов. Те извлекли из пёстрого покрывала сосуд, что показался немецкому учёному обычной пивной бутылкой, сделанной из очень тёмного стекла.

– Магия не в форме, а в материале, – пояснил один из чародеев, позволяя Рихарду рассмотреть иссиня-чёрную поверхность поближе. – Но это служебная тайна.

Следом на свет явился моток изоленты.

– Самый волшебный предмет, – улыбнулся его коллега.

Горлышко сосуда крепко примотали к окуляру телескопа. Ночь обещала быть звёздной.

***

В кузнице на окраине датского городка Рёдбю пахло давно угасшим огнём, а единственный металлический звук издавала пляшущая юла, с бока которой кузнец срисовывал символ. Тот оказался похож не столько на бретцель, сколько на морской узел со знаком бесконечности.

– У меня уж почти год как заказов не было, – предупредил кузнец, доставая с полок инструменты и металлы. – Тем более волшебных.

Персефона намёк поняла и махнула ведуньям рукой, приглашая выйти во двор:

– Не будем смущать мастера.

Над крышей кузницы потянуло дымком. Работа началась.

– А ведь действует эта теория рукопожатий, – потрясая смартфоном, словно амулетом, признала пожилая ведьма. – И астронома, и кузнеца по имени Вольф мы через десяток общих знакомых нашли. А вот чудо с юлой не уразумею – это ж как иголка в стогу…

– Если только тот стог не в мировой сети лежит, – улыбнулась Персефона. – Цифровой бог Гатыборь нам помог. Он искал ключевые слова по всему интернету и нашёл в объявлении с барахолки. Повезло, что та девушка честно описала историю артефакта.

***

По лесам и оврагам, по просёлкам и проспектам рыскали княжьи гончие. Работы для них привалило невпроворот, и если б не помощь департамента общемагической безопасности, долго б ещё пришлось им гоняться за просочившейся в мир хтонью.

Вот, допустим, малый городок: три улицы в ряд да две поперёк, с горы на санках катаются дети, соревнуясь, кто проедет от вершины дальше, к тонкому речному льду ближе. Влюблённая парочка гуляет с собакой. Старушка спешит к вечерней службе. Возвращается на побывку солдат, дымит во дворе папиросой. Бредёт ему навстречу бледная девочка, в косах банты.

– Где тут у нас нелегальные мигранты? – усмехаясь в усы, боевой маг обозревает окрестности городка с высоты полёта новогодних саней.

Окружают девчонку с бантами проворные тени, плетут ловчую сеть заклинаний. Девчонку корёжит: пропадают силы поддерживать людской облик, не добраться уже до заветной двери, не напитаться до отвала чужой отчаянной надеждой. Сгорает нежить адским пламенем: со стороны кажется – огненный фонтанчик.

– У, хулиганы, – трясёт клюкой подслеповатая бабуля. – Дом подожгут и не заметят!

Очки, сквозь которые и впрямь удавалось узреть скрытое, ещё ни разу не подвели ни княжьих гончих, ни боевых магов. А чтобы дети на горке смогли увидеть добрые чудеса, кто-то должен вовремя заметить злые. Защитить. Научить защищаться и защищать.

***

Меж землёй и небом, меж былью и небылью снуёт незримая игла, тянется за нею звёздная нить. Сотня глаз у Пряхи, сотня рук: видит она в полотнах миров все прорехи да ветхие швы, умеет крепко заштопать, а где надо – и заново соткать, да только давным-давно не будил её никто, с горячими просьбами и годными нитками не приходил. Уж думалось – не нужна более миру, а тут сама Осенняя княгиня явилась…

Ложится в пространстве последний стежок, тугой узел стягивает края распоротого времени. Конец нити спешит навстречу началу сквозь полый лабиринт выкованного знака, сходится в самом его центре ещё в три узла.

Удар молота звенит в небесах полуночным благовестом. Надёжно запечатан знак.

Светает над миром ослепительно красиво и, наконец, вовремя.

***

Сквозь защитный сумрак княжеского кокона проскользнули к Артемису чьи-то руки, блуждая в нежных поисках. Князь очнулся, перехватил руки и вытянул в свои объятия призрачную Персефону.

– Радость моя…

– Здравствуй, родной.

Сложное колдовство удалось Персефоне: отвар, что прошлым летом помог ей проникнуть в Приграничье и Загранье, сотворила она на этот раз без чужой помощи. Одна капля крови Артемиса – одна земная минута в нездешнем краю. Половина запаса на беседу с Пряхой вышла, для свиданий лишь час остался.

– Ты спи, а я буду сказку сказывать. О том, как один волшебник время с пространством надорвал, а межмирная пряха звёздной нитью заштопала. О том, как мы со Сьеной дружны стали. И о том, как к исходу лета появится у нас с тобою наследник…