Читать книгу Собрание произведений. Т. I. Стихи - Анри Волохонский - Страница 25

Когда Тезей ломал цветы

На лунных грядках Ариадны

Когда лобзал он лик прохладный

Ее прекрасной наготы

Он даже не подозревал

В какой подвал заводят нити

А кабы знал – не целовал

Под звон цепей иных наитий

Отец любви земле Эллада

Без меры тварей подарил

За каждым деревом Дриада

Под каждым дубом Гамадрил

А дни и ночи там иные

Чем в нашей нынешней нужде:

Там луны – рыбы неземные

Среди созвездий и дождей

И вторя им Дельфин Эгейский

По морю гонит синий сонм

Там по лесам Павлин Индейский

Гуляет ярким колесом

В потоках древние Драконы

Чеша о кремень чешую

Твердят Ликурговы законы

И комментарии жуют

И мать Моржа с лицом Сирены

Нагую грудь в волне держа

Смеясь виднеется из пены

Златые бедра обнажа

Все в этом крае с рыбой схоже:

Страна глядит из-под глубин

Как рыбы мрамор белой кожей

Из-под разбитых коломбин.

Искусство мех содрало со слуги.

Слуга без меха. Ни на что не годен

Искусству мех. – Испорчен так что вроде

Хранить вино иль сделать сапоги

Бессмысленно: сквозь рвань в большие дыры

Сбежит вино и дождь зальет башмак

Обочь тропы чуть только сделай шаг

Воротится нога и хлюпнув молвит: Сыро.

Итак, Искусства тщания смешны —

Ни обуви не будет ни мошны.

Теперь к слуге. Для сладости урока

Посмотрим на слугу. Вон там один такой

На дереве под солнцем невысоким

Подъят на ствол без веток и суков

К костям груди брада смешная липнет

Не разомкнуть и не разъять уста

В остатках шкуры молча блохи гибнут

И мух кругом летает много стай.

Они жужжат. То сядут плотной кучей

То вновь взлетят рассеянною тучей

Червей своих кладут в кровавый хлам

И воют гимн и флейтам и мехам

Снуют повсюду клейкие как рифмы

А в лужах лают синенькие нимфы.

Три пряхи – ох! Старухи – ай!

Горба не разогни

Их скис медок, повысох чай

А радости – ни-ни

Ах нет ни молвить ни сказать

Совсем нехорошо

Судьбы наседочки фазан

По рябушку пошел

Скорлупку новую надев

Малиновой сестре

Теперь он крутит вечных дев

Индеечки пестрей

На блюдце плавает трава

Чих-ветер – цветик-трын

На небе в перьях голова

Летит из-под перин

Один петух на тучку сел

Другой поодаль ржал

Еще один про это спел

И веком задрожал.

Одна из них совсем старуха

Другой – всего шестнадцать лет

Младая нежилась в листве

Комками девственного пуха

Но редким дыбом у седой

Стояли перышки. Седая

Сидела рядом с молодой.

Младая млела. Обладая

Завидным тонким голоском

10_ Вдруг загудел игривый ком:

– Жидкий борщ с коровы чище

Двух наваристых телят

В ноябре чего-то ищем

Что-то в мае потеряв

Ты на старое колечко

Понаводишь позолот

Только милый на крылечко

Все равно не позовет

Так зачем нам дути в клюкву

20_ Распуская руки птицей

Ведь на нашем поле брюква

На подсолнухе кустится

В нашем поле даже овощ

Возвещал и обещал

Все равно тебе не будет

Ни борща ни овоща.

– Мне любо блеянье утят, —

Съедая гроздь сырых рябин

Седая каркнула шутя:

30_ – У трех девиц, у трех рабынь

Удрало чистое дитя

Его лукавый корнеплод

Вовлек в игру наоборот.

– О реп извилистые тропы! —

Она рекла в другом примере.

– Густые заросли укропа

Навек сокрыли рая двери

И если даже дольний Лондон

Определенно виден плохо

40_ Туманно мне – к чему же отдан

Весь мир для супа из гороха?

– Какое мрачное пророчество! —

Сказала дева поразмыслив.

– Я узнаю мое отечество

Страну без чести и без мыслей,

Но я не знала что и овощи

Себя ведут подобным образом

Нет мочи – милые товарищи

Пришли подстриженные бобриком!

50_ Вот тут-то бабушка сказала:

– Не осуждай, когда не подросла.

Ты прожила еще так мало

Твой узок суд, твой разум слаб

Пойми что значит так и надо

Необходимость значит есть

А если рядом тянет смрадом

Так надо, значит, пересесть.

Старушка пересела чуть повыше.

Стараясь разговаривать потише

60_ Они болтали, заглушая хрип —

Двойной был сходен с ними гриб

Когда с морозу и с дождей

Стоит прокислый дряблый чучел

А тут сынок еще червей

Завел примером не научен:

Не может опыт по наследству

Гриба растительная стать

Самонадеянному детству передать

А было б хорошо, а то гниют грибочки…

70_ И наг был сук дубравы сей

Летали скверные цветочки

И мох смердел как Иевусей

И жижа хлюпала в подножьи

В гнусавом ихнем Запорожье.

Свидетель частый их бесед

Был филосо́ф уединенный

Непривередливый сосед

Один мыслитель вдохновенный

Неприхотливый как солдат

80_ Давил он мех в нечистых сотах

Бывало с темени до пят

Ходил измазан в нечистотах

Когда он в город прибегал

Кругом от вони дети ныли

А длинных улиц мадригал

Напоминал ему о мыле

Высокий ум пренебрегал

Подобной жизни неудобством

Лишь туже шляпу надвигал

90_ На головы стеклянный выступ.

Кентавр

Наевшись раз малины

По горло человечьей половины

К березке стройной подошел

И начал об нее тереться

Чтобы согреться

И почесать

Свой вот уж десять лет как шелудивый бок

Тут из соседнего дупла ему ответил бог

Что жизнь-то наша значит братец даром не проходит

И что сойдет с копыт – то с рук не сходит.

Минос! Минос! Ты жирен, жирен —

Зато жена твоя умна

Ты сел на трон как мерин мирен

Жена читает письмена

Она читает днем и ночью

При свете дня, при блеске звезд

Но птичий ум ее порочный

Уже давно вспорхнул из гнезд

Минос, ты слишком неподвижен

Ты важен словно ты квадрат

Ты недостоин быть приближен

Ея прекрасного бедра

Она читает знаки чувства

На чешуе других рогов —

И вот уж луг цветами устлан

И вот уж бык из берегов

Ручья недавнего подъят

Она спешит к нему навстречу

И вот уж ею он объят

Свершает ласку человечью

Но как-то холодно. Она

Встает с цветов поражена

А бык дрожит губою бледной

И требует коровы медной.

Дедал парил по небу

Икар сидел внизу

Дедал там прежде не был

Икар доил козу

Дедал кричит: Скорее

А то я рассержусь

Скажи: по небу рея

Как я тебе кажусь?

Икар на четвереньках

Поднявши вверх тузы

Помедливши маленько

Сказал из-под козы:

Он так сказал: Папаша

Ты ах как высоко

А дома стынет каша

И киснет молоко

Тебе-то хорошо там

Всю птицу ощипав

Рулить своим полетом

Ни разу не упав

А дома – разорение

Как дым летает пух

Поет как привидение

Морщинистый петух

А одаль за околицей

Гусак идет нагой

То о лопух уколется

То топает ногой

Его гусыня голая

Бесчувственная тварь

Гуляет развеселая

Красна как киноварь

А деткам каково их

С под век незрелых ок

Родителей обоих

Вдруг видеть без порток?

Всеобщее распутство

И шаткость в жизни сей

Вот плод летать искусства

И всех твоих затей.

Дедал сказал снижаясь:

Сыночек мой сынок

Душа моя сжимается

Совсем как пузырек

Чем больше я летаю

Тем больше я хочу

Желание питаю

Плевать на эту чушь.

И так развеся уши

Повис вверху Дедал

Икар его послушал

Ни слова не сказал

Ни слова – ни словечка

Козу свою доя

Под вымечко овечки

Усмешку затая.

Эгей скончался по ошибке

Он безнадежно устарел

Его недавно съели рыбки

Которых он когда-то съел

Мурены спят в его скелете

Миноги водят хоровод

И кисти рук висят как плети

А кости ног – наоборот

Ужасна месть слепой природы

Какой-то осьминогий спрут

Уже разводит огороды

Там где сверкал зубов редут

Но их ограду выбил возраст

Эгей скончался очень стар

Его пример внушает бодрость

Тому кто мыслить перестал

Но выпить на его поминки

Пришли друзья его седин

Оплакать друга средь сардин

И утопить слезу в сардинке.

Сюжет практического чувства

До дна навеки исчерпав

Она легла в сухое русло.

Как холодна ее рука

Высокий лик как камень гор

Рождает смутные восторги

Слепой груди двойной бугор

Как будто ждет тревог и оргий

Лежит прекрасная она

10_ Касаясь волн морских бедра́ми

Но внутренне она полна

Одними хриплыми волками

Бурлят суставы стаи их

И всё кругом приходит в ужас

Когда похожие на вихрь

Внезапно выскочив наружу

Невольно тянутся к морям

На гибких выях иззмеившись

И как на странных фонарях

20_ Глаза горят полузакрывшись.

Двенадцать ок алеют в ней

На лепестках голов собачьих

Цветочек сей то выйдет вне

То снова внутрь венчик спрячет —

Символ стыдливой красоты

В псах голубых шестиблизнечных

Неуловимый как мечты

И непонятный словно вечность.

Бежала Дафна – куст лавровый

30_ Листву на юбке шевеля

И видит: грот стоит багровый

А рядом липкая земля

И зыбь и топь и скат в низину

Тропою илистой скользит

В пещеру рот стоит разинут

В клыках скользящего сразит

А далее – скулят и лают

И в результате всех страстей

Там воронье не просыхая

40_ Висит на ниточках детей.

Тогда красавица спросила

Дрожа листвы своей платком:

Какая сила побудила

Тебя вскормить в себе волков?

Зачем такие длинные клыки

Из вечной высунулись глотки?

Зачем зажаты в кулаки

Собаки в облике селедки?

Я только ветреница – прах

50_ Лечу от юности тряпична

А ты – в туманах и парах —

Зачем ты внутренностью хищна?

Зачем комок морской травы

С медузы паюсным букетом

Дракон по имени Увы

Принес тебе запрошлым летом?

Зачем? Зачем? – гласила Ветвь

И что за смысл в подобной власти?

А Скилла только улыбалась ей в ответ

60_ И зубы скалила из пасти.

Горит ли кость на пепелище

Иль тлеет свежее бревно

Или вообще огню нет пищи

Ей это право все равно

Она летит теперь наверно

Летит куда-нибудь туда

Где здешнее недостоверно

Как еле слышная дуда

Меж вечных лун рогами новых

Ей не узнать знакомых форм

Кружится воздух бестолковый

И комары уж ей не корм

Сменяют дни рассвет рассветом

И что ни день – другие щи

Сгорела птичка, больше нету

Теперь ищи ее свищи.