Читать книгу Соборище 2. Авангард и андеграунд новой литературы - Антология, Питер Хёг - Страница 6

Ему говорили (этакая прорва учителей): будь тенью среди теней да бесом

среди чертей, одним из сотен тебе подобных: потакающим согласием,

среди упоенных своим величием речей. Ему говорили: живи для себя

и перестань любить людей. Ему говорили: забей. Будь равнодушным,

пройди мимо просящих, каждый, кто нищ, в существе своем жид и

лицедей. Ему говорили: добивай, если кричат «Добей».

Ему говорили: верь обещаниям властей, не перечь, будь тише и слабей,

тут не жалуют того, кто смакует в талантливое начинание весь кладезь

собственных страстей. Ему говорили: не люби, а обладай и владей. Ему

говорили: ты всего лишь фрегат среди кораблей, ты всего лишь ветвь,

погребенная среди углей,

А не маковое зерно, среди проса.

Ему говорили: не усложняй, ведь все на самом деле просто. Сноси все

унижения того, кто выше тебя ростом, и нравься тем, кто пользуется

спросом, подчиняйся головорезам из девяностых, ведь если ослушаешься,

очнешься с разбитым носом.

Ему говорили: жизнь не райские кущи да не бархатисто-песочный остров,

ты не можешь жить, как в сказке, радуясь, словно подросток; подрасти

и избавься от мечты, что под кожей наростом. Ему говорили: потухни,

как докуренная папироса, ничего не меняй, живи, как живешь, и не

задавайся вопросами; будь тихим и неброским, будь не огнем свечи,

а расплавленным воском, не пробивайся никуда со своим неутомимым

войском.

Идей. И не думай пытливым своим мозгом ни о чем серьезном.

Просто будь никем, незваным гостем в этом мире величественном и

громоздком. Будь никем. Травинкой. Земли горсткой. Льдом промозглым.

Будь кем угодно, только не доминантой и не гостом, да не целься там, где

звезды.

Ему говорили: будь попираемым, а не тем, кто следует вопреки, не зная

преград. Ему говорили: сиди тихо, избегай почестей и наград, как бы ни

старался – ты всего лишь выскочка и плагиат, ты всего лишь подобие,

суррогат. Ему говорили: избегай духовных затрат да поклонись в пояс тем,

кто разворовал твой град, потакай и внемли им в такт, а не поклонишься,

ими будешь распят.

Ему говорили: твой друг тебе не друг, твой брат тебе не брат, всяк тебе

подсыпать в кубок яд, только будет рад алчущий мести и расплат,

а не наградить дарами да сладчайшими из цукат. Ему говорили: те, кто

любят – лгут, изысканно и в аккурат, ему говорили: священна наша

система да тоталитарный ее аппарат. Ему говорили: коль ты особенный,

иди сюда, превратим в дубликат, и у виска его бьет набат.

От всех этих советов повеситься можно.

Ему говорили: жизнь – поле боя – испещренный минами Сталинград, и

Он прислушаться бы и рад,

Да только тошно.

Ему говорили, а он знал: сердце его – лучший оракул средь лиан, пустынь

да цветущих сакур. И он предпочел быть, а не казаться, и за честь лез

в агонию и драку, и вместо того, чтобы в клетке быть покладистым

попугаем, был вольной, бунтующей птахой, пусть с подбитым крылом и

неминуемым, легким страхом.

Он сам себе был Богом, Буддой ли, Аллахом, и только Он мог знать, что

считать злом, а что благом. Он говорил: «Пусть недолго, но мне летать с

размахом, а у вас сердца полные тлетворного мрака, там ни музыки, ни

звука, ни азарта, ни смака, лишь разруха; ваши туши полны праха, словно

содержимое концентрационного барака.

И вам не смирить безудержный мой сердца порыв под рубахой. Оставьте в

покое, пока я вас с советами вашими не распял на плахе.

Ибо

Только сердце мое – единственно верный

Оракул!»