Читать книгу Пустой дом Шерлока Холмса (сборник) - Антология - Страница 8

Тодд Картер снисходительно улыбнулся и поправил лацканы пиджака своего дорогого костюма. Он был самоуверен, богат и собирался поразвлечься.

– Ну что ж, мистер Гарет Лестрейд, на бумаге вы горазды наводить порядок. Двадцать лет службы в Скотленд-Ярде, и вы – старший офицер со всеми положенными регалиями. Но мне этого недостаточно. Вы считаете, что способны присмотреть за моими девочками? Докажите! – Сверкнув в победной улыбке отбеленными зубами, он рявкнул в сторону плотного охранника в темном: – Взять его, Питерсон! – За командой последовало игривое подмигивание. – Здесь вам не Скотленд-Ярд.

Расправив плечи, он попытался стряхнуть с себя ощущение вины. Что ж, если агентство настаивает на этих стариках…

Охранник бросился на Гарета, гора мускулов неслась на него с неумолимостью приближающегося поезда. Это собеседование о приеме на работу обещало быть самым интересным за историю карьеры Лестрейда.

Гарет неплохо владел приемами самообороны и вместе с тем понимал, что, если он хочет работать частным охранником, ему надо срочно усовершенствовать свои навыки.

Гарет легко блокировал нападавшего, противники ненадолго сцепились, пока одним заключительным усилием Лестрейд не отправил оппонента в нокаут. Он умел компенсировать недостаток силы мастерством.

Тодд был потрясен таким исходом поединка, хотя на его лице, на котором живого места не было от ботокса, не отразилось и тени переживаний. Помимо своего желания он проникся уважением к этому явно недооцененному им сначала человеку. Судя по всему, бывший полицейский не гонялся ни за славой, ни за амурными победами и не был похож на того, кто задумал бы посягнуть на самое дорогое его имущество – его подругу Деллу. Но сможет ли сорокасемилетний отставной полицейский с подмоченной репутацией и полным отсутствием опыта позаботиться о его высококлассной женской группе? Ну, во всяком случае, Деллу он не заинтересует…

Шерлок Холмс не отличался сентиментальностью, но сумел привыкнуть к присутствию в своей жизни некоторых людей так же, как привыкают к креслу или к новому пиджаку. Инспектор Лестрейд как раз входил в число таких людей, и теперь, когда его не было рядом, Холмс чувствовал себя на удивление неуютно.

Поэтому когда однажды Лестрейд снова объявился в его гостиной, Холмс воспринял это как возвращение к приятному и правильному порядку вещей. Единственным, что не вписывалось в это определение, был дорогой костюм инспектора и, пожалуй, лос-анджелесский загар.

– Как поживает доктор Уотсон? – спросил Гарет, пытаясь завязать непринужденную беседу.

– Покинул меня, предпочтя моему обществу жену.

– А моя жена покинула меня, предпочтя мне старшего суперинтенданта.

– Не вижу аналогии, ее решение вполне разумно.

– Вот спасибо, – с сарказмом отозвался Лестрейд, уже не обижаясь на знаменитую прямоту Холмса.

– Закурите?

– Нет, больше не курю. Я только что вернулся из Лос-Анджелеса. Там никто не курит и все пьют зеленый чай, так что зубы у всех отменные.

– Но по дороге сюда вы останавливались где-то в Европе, скажем на Ибице. Отель пять звезд, все включено, не так ли?

В этом и был весь Холмс: он наблюдал, подмечал малейшие детали и мгновенно анализировал их, приходя к исключительно точным выводам. Простому человеку такие трюки не удавались.

– Ну что вы так удивляетесь, вам следовало бы уже привыкнуть к моим методам. Ваши часы опаздывают на два часа, значит, перелет был недалеким. Вашему боссу принадлежит клуб на Ибице, если я не ошибаюсь? На руке у вас след от браслета, значит, это была система «все включено», а знаменитости не останавливаются в отелях ниже пяти звезд.

Гарет улыбнулся. Старина Холмс остался верен себе. Они были знакомы на профессиональной ниве много лет, но не стали друзьями в общепринятом смысле слова. Они не вели разговоров о семье, футболе или интересных телепередачах, потому что подобные приятные мелочи повергли бы Шерлока в скуку. Но если предложить его удивительному разуму загадку, запутанное убийство или серию странных и внешне ничем не связанных событий, этот человек буквально оживал и фонтанировал энергией.

– Что привело вас сюда, Лестрейд? Вы сказали, вам нужна моя помощь. Какая именно?

Последний год выдался на редкость непростым – настоящее крещение огнем для бывшего полицейского, который раньше не имел никакого дела с музыкальным бизнесом. Гарету казалось, что за год он объездил весь мир, причем как минимум дважды, и повидал наркотиков, нападений и оружия больше, чем за все время своей службы в полиции. Обратно ему теперь был путь заказан.

– Я тут кое-кого привез, она ждет в машине. Только хотел сначала поговорить с вами с глазу на глаз, чтобы выяснить, заинтересует ли вас мое дело, а то мне известно, как вы «любезны» с теми клиентами, предложения которых вам не интересны. А эта девушка очень ранима, и моя обязанность защищать ее, а не делать объектом ваших насмешек.

– Как я понимаю, это Делла?

– Откуда вы знаете? В группе же три девушки!

– Но Делла выделяется среди них, к тому же снова сюда вас могло привести только крайне серьезное дело.

– Холмс, я не виню вас в том, что случилось…

В этот момент дверь гостиной отворилась и в нее вошла Делла. Она была одета в туфли для прогулок, узкие джинсы и футболку, но даже в этом простом наряде она была удивительно хороша. На ее плече висела дорогая дамская сумочка, а на голове красовались огромные солнцезащитные очки.

– Прошу прощения, – произнесла она с мягким северным акцентом. – Но я не могла больше ждать. Мистер Холмс, я просто схожу с ума. Полиции мое дело не интересно, а мистер Лестрейд сказал, что вам можно доверять и что вы помогаете людям. Мне очень нужна помощь.

Делла присела на диван рядом с Гаретом, нервно потирая руки.

– Как вы уже, наверное, знаете, я пою в женской группе. Я так много работала, чтобы этого добиться. Я с пяти лет начала участвовать в конкурсах и с четырнадцати уже рассылала свои записи. Сейчас мне двадцать девять, но звукозаписывающая компания всем говорит, что мне двадцать четыре. Слава богу, что есть ботокс, иначе бы мне никто не поверил.

Сразу же после подписания контракта со звукозаписывающей компанией я стала встречаться с моим агентом Тоддом Картером. Я была польщена его вниманием, считала, что мне очень повезло, что он заинтересовался мной. Мы вместе уже пять лет, даже обручены. Мы с ним одна из тех пар знаменитостей, о которых так любят посплетничать. И Тодд «продает» нас направо и налево: «домашние» фотосеты в журналы, влюбленная пара на яхте и тому подобное. Но оказалось, что Тодд – диктатор по натуре, он даже установил маячок мне в телефон, чтобы знать, где я нахожусь каждую минуту. Мне нельзя и шагу ступить без его разрешения, он держит меня на диетах, одержим тем, чтобы я выглядела моложе своих лет. Ему тридцать пять, и он считает, что на фоне молоденькой спутницы сам смотрится гораздо лучше. Он помешан на своей внешности и перенес уже множество косметических операций. Я не буду говорить, что боюсь его, мистер Холмс, но он очень влиятельный человек. Он сотворил меня, он же может меня уничтожить. Своих денег у меня нет, всеми моими средствами распоряжается он. Мне даже булочку не купить так, чтобы он об этом не узнал.

– Я правильно понимаю, что за вступлением последует интересная развязка? – нетерпеливо оборвал ее Холмс.

– Сейчас я встречаюсь с другим человеком, мистер Холмс. С мужчиной, который мне очень дорог и который делает меня по-настоящему счастливой. Я не горжусь этим, но если быть честной, Тодд – холодный человек. Не то чтобы я ему нужна, просто он не позволит мне принадлежать кому-то другому. Если он обо всем узнает – он уничтожит и его, и меня. Я была очень осторожна, но кое-что произошло. Этот злой, жестокий…

Ее голос дрогнул, а из огромных голубых глаз на щеки покатились слезы. Гарет вынул из кармана салфетку и протянул ей. Она взяла себя в руки и продолжила рассказ.

– Его зовут Чарли Милвертон. Он живет за счет известных людей, собирая все, что может узнать о них и продать желтой прессе. Как только у него появляется что-нибудь новое, он требует от человека, которого может погубить, платы за свое молчание. В его кладовых столько чужого грязного белья, что его все боятся, даже имя его не произносят вслух. Помните тот скандал с растратами члена парламента? А обвинения в прослушивании телефонов? А молодого полицейского, покончившего с собой, когда газеты опубликовали снимки, на которых он принимает наркотики? Это все Милвертон.

Сейчас он шантажирует меня, и я не знаю, что делать. У него есть запись камеры наблюдения из лифта, на которой видно, как я целую того мужчину. Он грозится обнародовать ее, если я не заплачу ему двести тысяч фунтов. А у меня нет своих денег, мистер Холмс, я не могу ему заплатить. Но если это всплывет, моя репутация погибнет и пострадает еще один человек, который этого совершенно не заслуживает. Помогите мне, прошу вас.

Доктор Уотсон иногда искал спасения от нормальной и размеренной жизни, навещая Холмса на Бейкер-стрит, 221b. Сейчас, правда, когда у него были иные обязательства – ожидающий его прихода накрытый стол и еженедельный воскресный обед с родственниками жены, – он не мог располагать своим временем, как прежде. Вот и теперь, получив сообщение от Холмса, он послушно отправился к другу, улучив момент, пока его жена была на пилатесе. Как Холмс и просил, доктор захватил с собой всю информацию о Чарли Милвертоне, которую ему удалось раздобыть в Интернете.

Холмс всегда вел себя очень сдержанно, когда Уотсон заходил в их старую квартиру, но доктор знал, что его друг просто старается не показывать, насколько рад его визиту.

– Итак, – приветствовал друга Уотсон, бросая на кофейный столик целую кипу бумаг. – Мне пришлось повозиться, выполняя вашу просьбу.

– Главное, что на работе было немного дел.

– Откуда вы знаете? Я мог бы все это сделать и дома.

– Слишком хорошая бумага, а домой вы покупаете ту, что попроще.

Уотсон никогда особо не перетруждался в офисе. У него была частная врачебная практика, и в основном к нему приходили бездельники, отправленные компанией его сестры. У нее была юридическая фирма, специализировавшаяся на договорах на обусловленную оплату. От Уотсона требовалось только подписать бумаги о том, что у пациента хлыстовая травма[2], стресс или нервное истощение, даже если ничего этого не было в помине.

– Чарли Милвертон был редактором таблоида, – начал рассказывать Уотсон. – Но его выгнали из-за проблем с алкоголем. Тогда он ушел в тень, но продолжил пользоваться своими широкими связями в журналистских кругах. Он помешан на знаменитостях, и именно к нему надо обращаться, если у кого-нибудь появляется компрометирующая запись, дискредитирующее письмо, украденное из электронного почтового ящика, или документ с душком. Он покупает и перепродает информацию. Считается, что он стоит за некоторыми сайтами, которые по большей части наполнены сплетнями об известных людях, но есть и один серьезный: там размещается политическая информация, правда, никто ничего не может доказать. – Уотсон откинулся в кресле, надеясь, что его друг оценит проделанную им работу.

– Вы приложили массу усилий, Уотсон, но самого важного раздобыть не смогли.

– Чего именно? – спросил Уотсон, обиженный, но не удивленный.

– Легитимность! Вы работаете с юридической фирмой, и мне нужно знать, не нарушает ли этот человек каких-либо законов.

– Я работаю на юридическую фирму, Холмс, а это меняет дело.

– Ну что ж, к счастью, я предвидел вашу неудачу и сам проконсультировался с нужным человеком, мистером Л. Пайком, известным адвокатом знаменитостей, который был мне обязан. Милвертон действует очень быстро. Он выбрасывает материал в прессу до того, как может быть подан запрос на безусловный запрет на публикации, а суды сейчас крайне неохотно встают на защиту пекущихся только о себе знаменитостей. Мне не остается иного выхода, как пойти с ним на переговоры от лица своего клиента, он прибудет сюда в течение часа. Прошу вас, Уотсон, останьтесь. Ваша жена собирается навестить подругу после пилатеса, поэтому она сегодня взяла машину, а вы приехали на такси. Я отсюда вижу чек, который торчит из кармана ваших брюк, с его помощью гораздо удобнее требовать возмещение затрат с юридической компании, на которую вы трудитесь.

Чарли Милвертон ввалился в комнату. Он был тучен, мал ростом и уродлив, и, казалось, шантаж был единственным средством для него оказаться вблизи «красивых людей», которыми он был одержим.

Холмс пытался убедить Милвертона пойти на уступки, но упрямый коротышка и не думал соглашаться. Его не интересовало ни уменьшение «штрафа», ни выплата требуемой суммы по частям. Попытка воззвать к его сочувствию тоже провалилась. Уотсон наблюдал за тем, как Холмс начал волноваться, теряя свое обычное хладнокровие перед подобным упрямством. Наконец Холмс, крайне удрученный и утомленный переговорами, поднялся из кресла и попросил Милвертона уйти, и монстр кричащих заголовков, победно улыбаясь, прошествовал к дверям.

– Плата должна быть внесена к субботе, мистер Холмс, иначе мне ничего не останется, как предать имеющиеся у меня материалы огласке. Передайте вашей клиентке, чтобы платила или же готовилась к последствиям.

Холмс захлопнул за Милвертоном дверь и вернулся в свое кресло. Уотсон не нарушал тишины, давая своему другу тщательно обдумать сложившуюся ситуацию. В конце концов, понимая, что его жена вскоре должна приехать домой, он встал, чтобы уйти.

– Жена будет жутко волноваться, если я задержусь.

– Дурацкий оборот речи, американизм, – пробормотал Холмс. Потом внезапно вскочил и схватил Уотсона за плечи: – Америка! Великолепно, Уотсон! Вы снова оказали мне неоценимую услугу, даже не осознавая этого! Дорогу до двери вы знаете сами…

С этими словами Холмс схватил свой пиджак и бросился к выходу. Он опять был полон той живой и бурлящей энергии, которая предвещала его недругам неминуемое поражение.

Привычный к манере Холмса вести дела, Уотсон тем не менее был поражен, когда в пятницу утром по новостным каналам прошли сюжеты об аресте Милвертона. Бывшего редактора таблоида арестовали в его жилище и препроводили в полицейский участок. Уотсон не стал слушать версий комментаторов о произошедших событиях и бросился на Бейкер-стрит. Эта новость стоила того, чтобы опоздать на работу и рискнуть навлечь на себя гнев недремлющих юристов.

– Америка, Уотсон! – гордо провозгласил Холмс. Он выглядел так, будто не спал всю ночь, но не утратил бьющей через край энергии. – Я должен перед вами извиниться, ведь то, что вы нашли, в конечном итоге сыграло решающую роль.

Извинения Холмса стали для Уотсона полной неожиданностью. Обычно все результаты его усилий воспринимались со снисходительностью и критикой. Когда вышла из печати его первая книга, Холмс был безжалостен: он назвал ее праздной погоней за сенсациями, не уделяющей достаточно внимания его «методу». Но хуже всего пришлось Гарету Лестрейду.

Холмс всегда спокойно принимал то, что его имя не попадало на страницы газет, и, разрешая труднейшие дела для Скотленд-Ярда, он никогда не ставил это себе в заслугу. Общественность считала, что все те дела были раскрыты Гаретом и его коллегами, раз уж их имена стояли под новостными заголовками. Однако после выхода книги Уотсона, несмотря на то что с момента описанных в ней событий прошло какое-то время, в обществе поднялась волна возмущения. Люди обвиняли полицию в том, что она присвоила себе результаты работы непрофессионального сыщика. Мол, деньги налогоплательщиков тратились напрасно, поскольку на самом деле порядок наводил рядовой гражданин. Сначала были протесты, затем расследование, а потом Гарету пришлось за все расплатиться. Он не был единственным полицейским, принимавшим помощь Холмса, но именно его сделали козлом отпущения. Это очень устраивало старшего суперинтенданта, учитывая его отношения с женой Гарета.

После отстранения Лестрейда вызвали на дисциплинарное слушание и предложили остаться в Скотленд-Ярде, если он согласится на понижение в звании, но было уже поздно. Репутация Гарета была безнадежно испорчена, и он, собрав оставшиеся крохи самоуважения, подал в отставку. Вскоре за этой переменой в его жизни последовал уход жены и дорогостоящий развод.

– Я просмотрел ваши записи, – продолжал Холмс. – Вы упомянули, что Милвертон стоял за организацией политического сайта www.ileaks.com. Очень интересная информация, сплошные обвинения Белого дома в коррупции. Именно это мне и было нужно. Видите ли, мой друг, хоть в нашей стране деятельность Милвертона не считается противоправной, в Америке смотрят на подобное несколько иначе. Мне просто нужно было найти в действиях этого мерзавца то, что было бы нарушением американских законов и не вызвало бы конфликтов с нашими. У США есть право затребовать выдачи иностранного гражданина по Акту о экстрадиции 2003 года. То есть они могут потребовать экстрадиции гражданина Великобритании за действия, нарушающие закон США либо представляющие угрозу их обороне, даже если эти действия произведены не на их территории. Для этого достаточно одних подозрений. Интерпол весьма заинтересовался тем, что я разыскал касательно ileaks.com. Милвертон использовал информацию, получаемую им от осведомителя в Белом доме, а публикуя ее в открытом доступе, вызвал гнев нашего соседа США. Полиция конфисковала все его компьютеры и документы, даже его телефон. К счастью, благодаря имевшимся у меня связям, я сумел спасти часть хранившейся у Милвертона информации, касающуюся… – И он поднял зажатый в пальцах небольшой выносной накопитель данных.

Лицо Уотсона вытянулось.

– Это запись из лифта с Деллой?

– Я не могу гарантировать того, что эта запись не была скопирована, но отныне ни один редактор не рискнет воспользоваться информацией из такого ненадежного источника.

Прошло несколько недель, прежде чем Уотсон снова сумел ускользнуть от семейного блаженства и навестить друга. Усевшись в свое любимое кресло, он стал требовать продолжения рассказа о Делле и о том будущем, которое ее теперь ожидало. Если этой истории было суждено превратиться в рассказ, то она нуждалась в более конкретном завершении.

– С вашей помощью она освободилась от нависшей над ней угрозы, но ведь она по-прежнему связана с тем ужасным человеком, – заметил Уотсон.

– Отнюдь. Вскоре у нее появится возможность расстаться с ним, и при этом общественное мнение будет целиком и полностью на ее стороне. В тот вечер не одна она попалась на «глаза» видеокамере.

– Так Картер тоже с кем-то встречался? Откуда вы знаете?

– Мне удалось найти источник этой записи. Обращение в Министерство внутренних дел помогло мне выяснить, что камера установлена в отеле нелегально. Высказанная вслух мысль о возможной депортации убедила человека, который это организовал, в необходимости мне помочь, и он просмотрел записи камеры на этаже, где проживал Картер. Картер вернулся не один и решил не откладывать «услады» до тех пор, пока они окажутся в номере. Теперь эти фотографии находятся в распоряжении каждого таблоида в качестве небольшого подарка от меня. Ваша «Санди» обещает быть очень интересной.

– Великолепно! Однако признаюсь, что я удивлен тем, сколько усилий вы приложили для того, чтобы помочь Делле. Вас же интересуют трудные ситуации, а не люди, попавшие в них. Вы ведь уже остановили Милвертона, зачем вам еще лишние хлопоты?

– Чтобы помочь хорошему человеку быть с той, кого он выбрал, наверное. У меня было такое чувство, что я ему обязан, да и заняться мне уже было нечем.

– Вы говорите о мужчине, который был с Деллой в лифте? Так вы смотрели ту запись? Кто он? Наверное, тоже какая-то знаменитость.

– Смотрите сами.

Холмс вставил накопитель в свой ноутбук и открыл файл. Уотсон не сводил глаз с монитора. Вот Делла входит в лифт, за ней следует отставной офицер, ее защитник. Как только двери закрываются, она нажимает на кнопку, и лифт останавливается. Она кладет руку на плечо Лестрейда, притягивает его к себе, и он ее целует.

– Святые угодники! – воскликнул Уотсон. – Вы об этом знали?

– Разумеется, я знал.

– Это он вам рассказал?

– Нет.

– Тогда как?..

– Все дело в носках. Они оба были в одинаковых носках, когда пришли ко мне, и это явно были мужские носки. Поп-звезды редко делятся носками со своими охранниками. У них были часы одной марки, ее сумка была того же производителя, что и его брючный ремень. Одни и те же носки, одни торговые марки, – даже вы догадались бы, Уотсон. К тому же, если Картер действительно так за ней следил, то ее любовником мог быть только кто-то из ее ближнего круга, с кем она виделась каждый день и кого он просто не считал нужным подозревать. А немолодой охранник вполне подходит под все эти критерии, вам не кажется?

– Итак, хорошему человеку достается женщина, которую он выбрал, – улыбнулся Уотсон. – И друзья немного ему в этом помогли.