Читать книгу Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции. - Антология, Питер Хёг - Страница 54

Кто вам сказал, что сказок не бывает,

что юности годам возврата нет

и что любовь в разлуке угасает?

Исчезли вдруг при встрече

двадцать лет!

В Крыму вдвоем… И, с морем состязаясь,

твои глаза меняют цвет, живут…

Разлуки нет, но как часы бегут!

И я комок тоски с трудом глотаю.

Стараясь обещание сдержать —

о будущем ни слова – мы шутили,

дразня друг друга; или фронта-тыла

события пытались вспоминать.

– А помнишь? —

с губ срывалось то и дело, – налет!

Бежать в подвал я не хотела,

и мне ты делал «страшные» глаза:

«Ты не ребенок… рисковать нельзя…»

Потом в Тюрингии:

дочь на коленях

в убежище дремала у меня;

просил рассказов сын под вой сирены

(не испытали, к счастью, мы огня),

и «месть» была (неслись мы с ним в Диканьку,

и голос мой таинствен был и тих)

страшнее бомб, не все ль равно каких,

немецких, русских иль американских?

Отбой!

А сын все просит: «Расскажи,

колдун был в самом деле пан Данило?

Я не усну… скажи, что дальше было?»

Убежище покинуть не спешим.

Был слушатель наш сын неугомонный;

скажу: – Рассказов нет… – А он:

– Ну, вспомни

о том, как папу в играх брал я в плен… —

Ты был одной из наших «вечных» тем.

А помнишь, как тебя я провожала?

На Дон!

Согнувшись, все вы шли пешком

с узлами: ведь машин не оказалось

в поникшем городе полупустом.

Всего три дня прошло. Еще дымились

пожарища: то патриотов рать,

приказу следуя «Уничтожать!» —

в развалины заводы превратила.

Смотрели мы, глотая гнев и боль.

Окопы? Враг их просто не заметил.

В молчании врага наш город встретил,

посыпались стаккато

«Хальт!»,

«Яволь!»

Ждала. В плену? Ушел ли на погибель?

Я помню, как страдальческим изгибом

на лбу твоем морщина залегла.

Ее разгладить лишь теперь смогла:

– Я, помнишь, арией всегда дразнила

тебя «Зачем вы посетили нас?..»

– «Письмо Татьяны» потому любил я,

мне слышался твой голос каждый раз.

– А помнишь, отпуск в мае в Ленинграде?

Смеялся ты над жадностью моей:

«По счастью, вечером закрыт музей,

в Александрийском – Юрьев в “Маскараде”…» —

Спешим!

Вот Ласточкино ждет гнездо…

Сюда мы собирались в Сорок Первом.

Ты говорил: «На этот раз – наверно!»

Разрушен первой бомбой был наш дом.

И все разрушено.

А эти речи

и у изменчивого моря встречу

я в ночь тревожную изобрела —

в Крыму с тобой, увы,

я не была.