Читать книгу Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции. - Антология, Питер Хёг - Страница 58

Предо мной необычный портрет

в светящейся «лунной» раме.

Акварелью?

Маслом? О, нет!

Написал свой портрет

в красках слова поэт.

Ну, а я (вдруг у вас его нет…)

опишу его здесь

стихами.

Полотно соткано

из улыбок,

отчаянья,

любви к жизни, раскаянья…

Сколько, сколько в нем красок,

тонкой кистью начертанных масок!

Вот глаза голубые:

то кокетливо-нежно-живые,

то вдруг темные, мỳкой залитые,

горем, горем убитые…

Но всегда умно-добрые

и лучистые, звездоподобные.

Лишь порой – гневно-бешено-гордые.

Искрометен в «Портрете» смех

и невинно-беспечен «грех».

Своенравная мысль – царица:

лунной нитью засеребрится

и… спешит в легкой шутке

скрыться.

(«Во всем виноват верблюд,

Отдать верблюда под суд!»)

А каноны,

предначертанные законы —

для других!

Вольным-волен в «Портрете» стих.

Разностопны ямбы? Так что же?

Краски радуги – в слово!

Оно

все может!

(«В лунном свете блекнет повилика,

В лунатичности серебряного лика

Воскрешает призрачно и дико

Прошлое на новый лад…»)

Вы осудите: много цитат…

А ведь стих здесь – оттенок цвета.

Упущу – не будет портрета.

Но каким же я вижу поэта

На «Портрете»?..

Грусть и радость

живут в нем, как сестры,

рядом,

а слеза дуновенью веселья рада.

(«Как мне грустно, как весело мне!

Я левкоем цвету на окне,

Я стекаю дождем по стеклу,

Колыхаюсь тенью в углу…»)

Светлой верностью

дружба озарена;

а любовь – сердцем-памятью сохранена.

Чувствую молодость в новом портрете

(как в виденном прежде, в мягком берете).

И нового века вижу черты

в лице прежней

«невской» красоты.

(«Лейте, лейте, херувимы,

как на розы Хирошимы,

райский ужас между слов!..»)

В «Портрете» – ни Пиренеев, ни Сены:

есть свет петербургских

ночей весенних.