Читать книгу Секс и правда о Москве - Антон Кравец - Страница 18

Вика. Дневник

Алекс любил выражение Курта Кобейна: «Меня одолевает эта гребаная грусть, грустный, маленький, чувствительный, неблагодарный человек-рыба. С семи лет я стал ненавидеть всех людей только потому, что людям кажется, что со всеми ладить и сочувствовать – это так легко».

Алекс закончил филфак МГУ. Факультет мечтателей.

Если бы Алекс был, например, как Юра Дудь… Прекрасный молодой журналист, на сегодня лучший в стране, профессионал, который четко знает, как заработать себе на жизнь. Человек, который не ищет, а знает. И пользуется своими знаниями как инструментами для того, чтобы зарабатывать для себя и своей семьи. Ведь Алекс тоже талантлив. Ведь он борется, делает что-то, чтобы заработать деньги. И мог бы направить свои усилия на что-то глобальное наподобие «вДудь», что приносило бы много денег. А я была бы рядом с ним. И терпела бы его постоянные перемены настроения. И не деньги важны для меня, мне плевать на них. Я бы прожила с ним вместе в любых условиях. Я хочу его успех. Хочу, чтобы он был востребован и счастлив.

«Я, наверное, могу сделать очень много. Я просто не хочу этого. Я и так вынужден подстраиваться», – он это о себе говорит. Это гребаная проблема умного мужика, который не принимает мир таким, каков он есть. Конечно, легче выкурить травку или выпить бутылку божоле, сидя в квартире на Патриарших, которая досталась ему от его бабушки. Он видит прекрасно, что он как-то не так живет, и ничего не может поделать. Только описывать это и иронизировать над собой. И ведь ладно, если бы он ничего не хотел. Работал бы редактором в каком-нибудь небольшом московском издании. Приезжал бы в свою квартиру в пять вечера, где бы его ждала я. Но нет, он жаждет, жаждет достичь. Но чего?

Однажды он возглавил большой пиар-проект. По просьбе своего однокурсника из МГУ. Прекрасно справился с работой. Заработал кучу денег. Спрашивал меня, что ему делать с этими деньгами. Я видела, что он вошел в этот проект, потому что он не хотел подводить своего университетского друга. Вернее, он хотел помочь ему. Взявшись за это дело, он начал встречаться с людьми, которые были ему противны, все эти рвачи, хапуги, лгуны, которые неминуемо возникают там, где пахнет деньгами. Он терпел их из-за своего старого друга. Но точно не из-за денег. Заканчивал этот проект, что называется, «на зубах». «Не могу их всех видеть», – говорил он мне.

Он возглавлял несколько журналов. Но каждый раз уходил, не поладив с коллективом. Он возмущался «глянцевыми статьями», требовал настоящей журналистики, которая будет помогать людям. Акционеры во время неминуемых скандалов между ним и всем коллективом выбирали всегда последних.

Он прячется. От того, что он не добился того, чего хотел. А хотел многого. Он хотел помогать людям. Делать их лучше.

Романтик. Он всегда считал, что литература может и должна менять людей. «Ведь как „Война и мир“ Толстого может не поменять человека к лучшему?! Или труды Розанова?!»

Он не смог приспособиться. Думаю, он никогда ни за кого не отвечал. Ни за жену. Ни за детей. Ни за родителей. Он не был приперт к стенке так, как это бывает с теми, кто приезжает жить в Москву в поисках лучшей жизни. С теми, кому надо сначала еще найти, а потом отдавать за аренду старенькой квартиры в хрущевке треть, а иногда и половину зарплаты.

Он так и повис в некоем вакууме. И теперь он бросает людей, оттого что его мучает совесть за то, что он не оправдывает ожиданий значимых для него людей, – он просто уходит. Бросает все и всех. И уходит. А потом начинает заново. Все-все заново. Но опять не получается.