Читать книгу Дневник Аделины Блейз - Антон Медведев - Страница 2

У каждого человека в жизни бывают неприятности. Не избежал их и я. Скажу больше – сколько себя знаю, я всегда был неудачником. Это началось еще в детстве: собаки кусали именно меня, а не кого-нибудь из моих друзей. Червивое яблоко непременно доставалось мне. Если в школе я не был готов к уроку, меня обязательно спрашивали. Если на всей дороге, по которой мы ехали с друзьями на велосипедах, находился хотя бы один гвоздь, то я на него непременно наезжал.

Признаться, сначала я не обращал на это особого внимания, но в какой-то момент заметил, что друзья потихоньку начинают меня сторониться. Когда я прямо спросил об этом Володьку – мы с ним вместе учились с первого класса – то он, несколько смутившись, все же ответил. Сказал, что со мной нельзя никуда ходить – обязательно что-то случится.

Говоря откровенно, я обиделся. Но уже пару дней спустя, когда обида схлынула, понял, что Володька был прав. От моих неудач страдал не только я – страдали все. Ведь если мы шли в кино, то либо отключали электричество, либо постоянно рвалась пленка. Если кто-то приглашал меня на вечеринку, то последствия были еще хуже. Один раз мы затопили соседей снизу, в другой раз вернулись родители парня, на квартире которого мы веселились. Вернулись очень не вовремя, без предупреждения. Должны были куда-то лететь отдыхать, но с билетами вышла какая-то накладка. И когда они появились в квартире, открыв ее своим ключом… Даже не хочу рассказывать, что они там увидели. Сами можете догадаться. Разгоняли нас не чем-нибудь, а шваброй. Хорошей такой, крепкой. Догадываетесь, кому перепало больше всех?

Впрочем, парень я был крепкий, так что все обошлось. Но именно после того случая на меня и начали посматривать косо. Говорили, что со мной нельзя дружить, – сам станешь неудачником. Кто-то даже теорию сочинил о том, что я болен вирусом невезения. И что этот вирус может передаваться. Дольше всех держался Володька – друг все-таки. Но когда во время очередной поездки на рыбалку он упал с велосипеда и сломал ногу, его терпение кончилось. Да и упал-то он, в общем-то, из-за меня: мне защемило цепью раскатавшуюся штанину, я резко затормозил. Володька попытался объехать меня и загремел в кювет. Я на себе тащил его до больницы, но дружбу этим, увы, не спас. Школу мы заканчивали уже в разных классах.

Школу я, впрочем, закончил хорошо, всего с одной тройкой. Но в институт поступить не сумел – завалил сочинение, в итоге совсем чуть-чуть не добрал до проходного балла. Восемь месяцев проработал на автобазе учеником автослесаря, после чего меня под звуки оркестра отправили защищать Родину.

Скажу прямо – когда узнал, что попал в десант, сердечко екнуло. Понимал, что комплекция у меня для десанта самая что ни на есть подходящая. Но когда нас везли в часть, я с ужасом думал о том, чем для десантных войск в целом и для меня в частности обернется моя служба. Да, раньше у меня до трагических случаев дело не доходило. Но ведь раньше я и с парашютом не прыгал…

Не знаю, что произошло на этот раз – то ли бог помиловал, то ли там, в небесной канцелярии, просто какой-то сбой произошел, разнарядки на неудачников потерялись. Но без смертельных случаев, слава богу, обошлось. Хотя у моего старшины, безусловно, седых волос прибавилось. Но – не будем о грустном. В целом отслужил нормально, домой вернулся при полном параде: аксельбант, берет, сапоги со шнуровкой. Батарея значков на груди – девчонки были в отпаде. Пару недель погулял да начал готовиться к институту. Старался вроде бы, но в результате сдал экзамены еще хуже, чем в прошлый раз. В общем, надоела мне эта канитель, и пошел я в автослесари. Опыт уже кое-какой был, плюс знакомый отца помог, так что попал на вполне приличную точку. Работал много, но и платили неплохо. Уже через месяц смог снять себе квартирку, через год купил машину – аварийную «тойоту». Сам перебрал ее, отремонтировал. Как новенькая стала. Вроде бы жить и радоваться, да вот только с личной жизнью у меня как-то никак не складывалось. Знакомился с девушками, ухаживал. Но какого-то серьезного продолжения эти знакомства никогда не имели. Так было и на этот раз: мы встречались с Ольгой почти три месяца, она мне нравилась. Нравилась так, как ни одна девушка в жизни. Я уже начал подумывать о том, как бы ей поделикатнее намекнуть о свадьбе. Купив большой букет роз, в аккурат к юбилею – три месяца знакомства – я заявился к ней сегодня в десять вечера на порог. Сюрприз хотел сделать.

Сюрприз получился. Увидев меня на пороге с букетом цветов, Ольга как-то растерялась. Осознав, что дело нечисто, я сунул букет Ольге в руки, а сам, не разуваясь, прошел в дом. Где и обнаружил на диване какого-то занюханного лохматого волосатика. Волосатик жрал бутерброд с красной икрой: увидев меня, поперхнулся, с трудом сглотнул – я видел, как шевельнулся его кадык.

Мои кулаки угрожающе сжались – променять меня на этого задохлика? Я как раз размышлял о том, вышвырнуть его с балкона или спустить с лестницы, когда Ольга схватила меня за руки:

– Кирюша, не надо! Ну, пожалуйста, ты ничего не понял! Это Макс, Наташкин друг. Он музыкант, на гитаре играет. Не надо, Кирилл!

Конечно, можно было набить этому музыканту рожу. Хотелось, по крайней мере, нестерпимо. Но я хорошо понимал, что все кончено, что кулаками здесь уже не поможешь. Повернувшись, я просто ушел, довольно аккуратно прикрыв дверь – она осталась на своем месте, даже штукатурка вокруг косяков не осыпалась. Спустился по лестнице, хлопнул по карману, ища сигареты. Вспомнил, что уже месяц как бросил курить. И все из-за Ольги – она не переносила табачного дыма. А вот интересно – этот волосатик курит?

Я шел по темным улицам, меня душила обида. Опять неудача, в который уже раз. Ну что я, урод какой-то? Воняет от меня, или тупой как пробка? Вроде бы нет. Так почему же от меня все шарахаются?

Самая короткая дорога к моему дому лежала через район частных застроек. Улицы здесь темные, по ночам в этих местах народ ходить опасался. Оно и понятно – здесь и самогонкой торгуют, и наркотиками. Злачное место, милиция здесь появляется лишь по большим праздникам. То есть или когда убьют кого-то, или когда для отчетности нужно прикрыть какую-нибудь точку. Обычно ту, которая ментам мало платит. Правда, меня темнота не пугала. Наоборот, даже надеялся, что какой-нибудь гопник попытается на меня дернуться. Уж очень хотелось на ком-нибудь сорвать злость.

Мне положительно везло – в кои-то веки! Я как раз свернул на боковую улочку, когда увидел бегущую в мою сторону девушку. В развевающемся светлом плаще, на тонких каблучках – я слышал их стук по асфальту. В руках сумочка. Пробежала совсем рядом, личика я не разглядел – темно. А за девушкой гнались два мужика. Бежали быстро, шансов уйти от них у девушки не было. Первая мысль, которая у меня мелькнула, – сутенеры. Баба сбежала, не хочет работать, вот и ловят. Да и по комплекции эти парни ничуть не уступали мне. Солидные ребята, спортивные. Один из них выскочил прямо на меня и сразу же злобно рявкнул матом. В смысле, чтобы я посторонился.

Когда меня просят, я всегда уступаю. Послушно шагнув вправо, я слегка повернулся, как бы пропуская преследователя, после чего резко крутанулся на левой ноге и от души, с разворота въехал ему в лицо пяткой. Хорошо получилось, мне самому понравилось. Парень даже не вскрикнул – лег, как подкошенный.

Зато второй быстро оценил ситуацию, в его руке мелькнул нож.

– Ну, падла!.. – прорычал он и прыгнул на меня.

Наш инструктор по рукопашному бою любил повторять, что каждый получает то, что просит. Так было и на этот раз. Парень был весьма примитивен – с ходу сунул мне нож в живот. Ну разве так делают? Пришлось перехватить его руку, приподнять. На том же движении пронырнуть под ней и вонзить нож ему в ногу. Можно было и в живот, но я просто пожалел недоумка. Да и мне не нужны лишние проблемы.

Парень взвыл от боли и опустился на колено, я толкнул его ногой в лицо – несильно. Но достаточно, чтобы он завалился на асфальт.

Странно, но девушка, успевшая за эти краткие секунды отбежать, теперь возвращалась. Я уже было подумал о том, что она решила вознести мне хвалу за спасение, – но уж как-то слишком быстро она неслась в мои объятия. Секунду спустя я понял, в чем дело: с той стороны, откуда я только что пришел, двигалась машина, большой темный джип. По глазам полоснуло светом.

– Бегите! Бегите, они убьют вас! – крикнула девушка, пробегая мимо меня.

Удивительно, как она вообще может бегать на этих тонких шпильках? Просто уму непостижимо. То ли дело кроссовки. Мне не хотелось убегать, моей злости еще вполне хватило бы и на тех, кто сидел в машине. Поэтому я просто догнал девушку и схватил ее за руку.

– Постой! Да не бойся, никто тебя не тронет!

– Беги же, дурак! – с ноткой отчаяния в голосе крикнула она, вырвалась из моих рук и свернула в ближайший проулок. Я было побежал за ней, потом остановился – не хватало мне еще за бабами бегать.

Есть все-таки в этих женщинах что-то общее. Размышляя об этом, я увидел сворачивающий в проулок джип. Нужно было как-то его остановить, поэтому я просто вывернул из земли близ забора небольшое бетонное кольцо, ограждавшее саженец розы, шагнул на дорогу и от души всадил его в лобовое стекло. Кольцо было довольно тяжелым – из тех, с помощью которых соединяют асбестовые, железобетонные – или какие они там – трубы. Джип был с правым рулем, поэтому досталось больше всего именно водителю. Машина остановилась, я отчетливо расслышал знакомые слова. Их часто говорят в подобных ситуациях.

Из машины выбрались трое. Все бы ничего, но эти ребята оказались гораздо серьезнее первых. Они не собирались со мной драться – взглянув на меня, один из них просто вынул пистолет и выстрелил.

Очевидно, он не хотел меня убивать, а потому целился в колено. Это мне здорово помогло: при выстреле в грудь с трех метров уцелеть почти невозможно. А вот спасти колено уже проще: пуля лишь задела штанину. Выстрелить второй раз я ему не дал: той секунды, что он мне подарил, хватило, чтобы шагнуть к нему и выбить пистолет из его руки.

Второго я свалил точным ударом в лоб. Точнее, было не так: бил я в челюсть, но мой противник попытался присесть, и удар пришелся точно в лоб. Впрочем, разница небольшая – все равно стопроцентный нокаут.

А вот третьего мне достать не удалось. Не потому, что он оказался каким-то уж очень хорошим бойцом, – помешал четвертый. Очевидно, ему надоело смотреть на это безобразие, так как он вылез из машины с автоматом в руках. Хорошая машинка, практически родной АКСУ. Дергаться мне как-то сразу расхотелось, поэтому я, не дожидаясь, пока меня превратят в решето, рванул по дороге вслед за девушкой, успевая при этом прыгать из стороны в сторону. Выстрелов не последовало – ну разве могу я после этого жаловаться на невезение?

Девушку я догнал довольно быстро, в очередной раз доказав, что кроссовки совсем не чета дамским шпилькам. Схватив беглянку за руку, утянул ее в очередной проулок. Еще сто метров, новый поворот. Где-то позади уже слышалось гудение машины, плясал свет фар. Медлить было нельзя, поэтому я, остановившись, потянул девушку к ближайшему забору:

– Стой! Туда…

– Отпусти! Я не смогу!

– Да лезь же, дура! – рявкнул я, поквитавшись таким образом за «дурака». Потом, видя, что девушка так и не может решиться, просто подхватил ее и перевалил через забор. Грубовато получилось, зато действенно. Кажется, она при этом порвала плащ, но как раз это меня совершенно не волновало. Плащ – не шкура. Купит новый. Перепрыгнув вслед за девушкой, я торопливо потянул ее в сторону, за какие-то кусты. Колючие, зараза… Не иначе, малина.

– Тихо… Сиди…

На этот раз она меня послушалась. Мы неподвижно сидели за кустом, мимо проехала машина. Окошко правой задней двери было опущено, я разглядел уже знакомого мне мужичка с автоматом.

Где-то тявкнула собака – не хозяйская ли? Собака далеко не всегда друг человека. Мне ли это не знать? До сих пор еще на ноге шрамы видны.

Собака была соседская. Ее гавканье тут же подхватила еще одна, затем другая, и вскоре уже отовсюду доносился собачий лай. Я ничего не имел против – может быть, это заставит наших преследователей убраться.

Похоже, я был настроен слишком оптимистично. Машина возвращалась: очевидно, они догадались, что мы прячемся где-то поблизости. Вот мимо нас медленно, со скоростью пешехода, проехал джип, я разглядел сквозь кусты сосредоточенные лица вглядывающихся в темноту боевиков. Если нас и могло что-то выдать, так это следы все тех же проклятых каблучков на земле у забора. Но, хвала Всевышнему, их не заметили.

Так прошла минута-другая – машина не возвращалась.

– Уехали? – тихо спросила девушка. – Вылезаем?

– Нет… – так же тихо ответил я. – Еще рано, они все равно будут искать нас по всем улицам. Лучше подождать.

– Хорошо… – безропотно согласилась она, чем произвела на меня очень приятное впечатление.

Так прошло минут пятнадцать, затем мимо нас снова проехал все тот же джип. Мы с девушкой молча переглянулись.

Еще через четверть часа я решил, что опасность миновала. Облегченно вздохнул, и в эту секунду позади нас раздался спокойный мужской голос:

– Ночь довольно прохладная. Может, зайдете в дом?

Первым моим желанием было тут же обернуться – девушка так и сделала. Но если тебя застали врасплох – ума не приложу, как это кому-то удалось сделать, – то лучше не дергаться. Целее будешь, ведь любое твое резкое движение могут расценить как проявление агрессии, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому я выждал пару секунд и лишь после этого спокойно обернулся.

В паре метров от нас, на выложенной бетонными плитками дорожке, стоял человек. Мои глаза уже хорошо привыкли к темноте, поэтому я оценил его возраст лет в тридцать. Может, чуть постарше. Незнакомец был в джинсах и черной рубашке с закатанными рукавами, на ногах у него я разглядел обычные тапочки.

– Они уехали, – продолжил он. – Но будет лучше, если вы немножко побудете у меня. Если, конечно, вы не против.

– Спасибо, – ответила девушка, поднимаясь из-за куста. Я тоже встал.

– Извини, что залезли в твой огород, – сказал я. – Так получилось. И хорошо, что у тебя нет собаки.

– Собаки действительно нет, – улыбнулся мужчина. – Я часто уезжаю, поэтому собаку просто некому кормить. Проходите в дом… – Он пошел по дорожке, мы с девушкой направились за ним.

Через минуту мы уже раздевались в коридоре.

– Плащ порвала… – с грустью сказала девушка, разглядывая дыру в плаще. – Мой любимый.

Плащ меня, честно говоря, не волновал совершенно. А вот девушка заинтересовала. Ей было лет двадцать, она показалась мне весьма привлекательной. Даже очень – настоящая топ-модель. Но при всем этом красота ее была какой-то мягкой, неброской. Неагрессивной, если хотите. В общем, девушка мне очень понравилась. Да и голос у нее был приятный.

Я снял куртку, повесил на вешалку. Моя спутница повесила плащ. Все это время хозяин дома стоял чуть в стороне и смотрел на нас с едва заметной улыбкой.

– Проходите в комнату, – предложил он, мы последовали за ним.

В гостиной я не увидел ничего необычного. Обычная мебель, большой импортный телевизор. Разве что книг было очень много: они занимали все шкафы, настенные полки. Лежали стопками даже на столе. Я подумал о том, что у кого-то в шкафах стоит хрусталь и прочая дребедень. У этого человека везде были книги.

Мы присели на диван, хозяин сел в кресло. Взяв со столика пульт управления, включил телевизор.

– Так будет веселее, – пояснил он.

На экране кто-то за кем-то гнался, кто-то в кого-то стрелял. Знакомая картина.

– Давайте знакомиться, – произнес хозяин, чувствуя, что молчание затягивается. – Я – Сергей.

– Кирилл, – ответил я.

– Очень приятно. А как зовут вашу подругу? – Он взглянул на девушку.

– Вообще-то мы незнакомы, – признался я. – Просто я увидел, что за ней гонятся какие-то дебилы. Ну и влез…

– Вика, – представилась беглянка и слабо улыбнулась. Было видно, что она еще не вполне оправилась от происшедшего, ее заметно трясло. Чтобы не выдать того, как дрожат ее руки, девушка сцепила их на коленях.

– Замечательно, – улыбнулся в ответ Сергей. – Вы не против, если я чаек поставлю? – не дожидаясь нашего согласия, он поднялся и вышел из комнаты.

Я снова взглянул на девушку – ну до чего хороша! Положительно, вся эта история начинала мне нравиться. И кто знает – может, наше расставание с Ольгой было предопределено?

– Прости за плащ, – сказал я первое, что пришло в голову.

– Ничего, – отозвалась девушка. – У вас кровь на руке.

– Просто немного кожу содрал… – Я потрогал ссадину на костяшках правой руки. Все верно – об лоб того идиота разбил. Но уже подсохло, так что заживет. – Кто эти люди?

– Так… – нехотя ответила она. – Знакомые.

Значит, сутенеры, – решил я. Меня это несколько покоробило. Было странно сознавать, что эта красивая девушка – обычная проститутка. Как-то не вязалось это с ее обликом.

Вошел Сергей.

– Вика, помогите мне накрыть на стол. А то я в этом деле не слишком разбираюсь. Кирилл, а вы пока уберите куда-нибудь книги со стола.

Вот так и получилось, что каждому из нас нашлась работа. Я освободил стол и придвинул его к дивану, Вика с готовностью начала носить с кухни тарелки с едой – это явно помогало ей отвлечься. На столе появлялись все новые и новые яства, все это выглядело весьма аппетитно. Последней появилась бутылка вина: на ней не было этикетки, но она показалась мне достаточно старой.

– И не сочтите меня алкоголиком, – с улыбкой произнес Сергей. – Эта бутылка стоит у меня в шкафу с прошлого года.

– Вы живете один? – поинтересовалась Вика, садясь за стол. Вопрос ее мне не понравился, да и во взгляде девушки, брошенном на Сергея, я уловил неподдельный интерес. Это меня огорчало – ей бы мной интересоваться. Кто, в конце концов, спас ее от неприятностей?

– Один, – подтвердил Сергей. Взяв штопор, он ввернул его, попытался вытянуть пробку. Не получилось. Взглянув на меня, передал мне бутылку: – Попробуй ты.

Для меня это оказалось совершенно пустяковым делом. Вытянув пробку, я передал бутылку хозяину:

– Держи.

– Отлично… – Сергей наполнил бокалы. – Ну что – за знакомство? Оно у нас очень необычное. И чувствуйте себя свободнее – хорошие люди должны помогать друг другу. Верно?

– Верно, – согласилась Вика. Что касается меня, то я лишь кивнул и несколькими глотками быстро выпил вино.

Не могу сказать, что вино мне понравилось – я вообще-то предпочитаю водочку. Только по праздникам, разумеется – у нас на работе с этим строго. А вот Вике вино явно пришлось по душе.

– Вкусное! – произнесла она. – Здесь нет этикетки – что это за вино?

– Не поверите, Вика, – не знаю. Мы с одним моим другом года два назад ныряли на Балтике, наткнулись на затонувшее судно. Ничего особо интересного там не нашли, зато достали ящик с вином. Думали, давно скисло. Открыли одну бутылку – ничего, нормальное. Даже очень. Разделили пополам. У меня в погребе еще три бутылки. Достаю по одной – на случай, если гости приедут.

– Плаваешь с аквалангом? – поинтересовался я, пережевывая кусок ветчины.

– Да, – кивнул Сергей. – Правда, обычно я просто составляю компанию моему другу. Вот он-то как раз прирожденный дайвер.

– Мне больше нравятся парашюты, – не без гордости заявил я и потянулся за баночкой с каким-то паштетом.

– Да, это тоже интересно, – губы моего собеседника тронула улыбка. – Я прыгал пару раз.

– Серьезно? – искренне удивился я, намазывая паштет на хлеб. – И с какого самолета?

Признаюсь, я ожидал, что Сергей назовет вертолет, или, в лучшем случае, «Ан-2». После этого у меня были бы все основания заявить, что это совсем не то и не идет ни в какое сравнение с прыжками с «семьдесят шестого» «ИЛа».

– С самолета я не прыгал, – не оправдал моих ожиданий Сергей. – Один раз с моста прыгал – не у нас, в Европе. И один раз со скалы. Дружил одно время с парнями, они бейсингом занимались. Ну и уговорили меня прыгнуть.

– Бейсинг – это круто, – вынужден был признать я. – Главное, запаски нет. Купол не раскроется, и все, каюк.

– У бейсеров очень надежные парашюты, – не согласился он. – Если кто-то и разбивается, то лишь из-за своих ошибок.

– Да, бывает. Там все очень точно должно быть – высота, траектория. Ветер учитывать.

– Дело даже не в этом, – улыбнулся Сергей. – Понятно, что надо учитывать элементарные правила безопасности. Но главное – надо просто любить этот мир. Тогда и мир будет любить тебя. А значит, убережет от многих неприятностей. Вика, вы не скучаете от нашего разговора?

– Да нет, что вы, – отозвалась Вика. – Мне очень интересно вас слушать. Я вот ни с аквалангом не плавала, ни тем более с парашютом не прыгала.

– Это всегда можно наверстать, – тут же вмешался я. – У нас же есть в городе парашютный клуб. Если хотите, я договорюсь.

– Ой, нет, спасибо… – даже засмеялась Вика, ее смех показался мне очень приятным. – С аквалангом – еще куда ни шло, но с парашютом… Я с детства высоты боюсь.

– А чем вы вообще занимаетесь, Вика? – спросил Сергей.

Подсознательно я ожидал, что вопрос смутит девушку. Но нет, она лишь улыбнулась.

– Работаю парикмахером. И заодно учусь на историческом, заочно. А вы?

– Если вы не против, давайте перейдем на «ты»? – предложил Сергей. – Терпеть не могу выканья.

– С удовольствием, – согласилась Вика. Я кивнул, так как тоже не любил все эти церемонии.

– Так кем ты работаешь? – повторила свой вопрос Вика.

– У меня много профессий, – отозвался Сергей. – Если ты имеешь в виду, чем я зарабатываю на жизнь, то я искусствовед, антиквар. Работаю с художественными галереями, музеями, частными коллекционерами. Определяю, что в их коллекциях подлинное, а что – поддельное.

– Наверное, это очень интересная профессия? – Глаза Вики восхищенно блеснули.

– Интересная, – согласился Сергей. – Даже в крупных галереях почти всегда можно найти подделки. Не говоря уже о частных коллекциях.

– Но для этого, наверное, надо много учиться? Чтобы понять, где настоящая картина, а где фальшивка?

– Чему-то учиться действительно надо, – снова согласился Сергей. – Как и в любой профессии.

– А я с машинами вожусь, – вставил я. – Мне нравится техника. Что-то разобрать, собрать, починить. Мне это интересно.

– Это хорошее умение, – кивнул Сергей. – Я всегда завидовал людям, у которых руки растут из нужного места. А я вот даже гвоздя толком забить не могу.

Девушка обвела взглядом комнату. Потом взглянула на Сергея. Ее щеки слегка порозовели от вина, я вновь отметил, насколько она красива.

– Сергей, если ты антиквар, то почему у тебя в доме совсем нет антиквариата? – поинтересовалась Вика. – Это как-то странно.

Признаюсь, до того, как она задала свой вопрос, я об этом даже и не подумал. А теперь понял, что девушка права – для антиквара квартира выглядела уж слишком скромно. Где старинные картины, канделябры? Разные там статуэтки, иконы? Уж не привирает ли наш новый друг? Я взглянул на Сергея – мне было просто интересно увидеть, как он выкрутится. К слову, надо бы прощупать его насчет парашютов – может, тоже врет.

– Просто здесь все зависит от твоего отношения к профессии, – ответил Сергей, с едва заметной улыбкой глядя на Вику. – И, разумеется, от привязанности к вещам. Мне нравится сама моя работа – она дает мне свободу, позволяет ни от кого не зависеть. Но у зависимости много сторон. Если бы у меня было в квартире что-то ценное, мне бы пришлось заботиться о безопасности. Ставить решетки, крепкие двери. Обязательно сигнализацию – на случай отъезда. Все это лишние хлопоты, лишнее беспокойство. Сиди потом, дрожи от страха, что однажды вечерком к тебе придут добры молодцы и отберут все, что нажито непосильным трудом, – глаза Сергея насмешливо блеснули. – Опять же, на тот свет с собой весь этот хлам не унесешь. Так что я в данном случае предпочитаю свободу.

– А ты веришь в тот свет? – быстро спросила Вика. Я обратил внимание на то, что вопрос она задала без тени улыбки.

– Возможно… – Сергей задумчиво взглянул на девушку. – А ты сама веришь?

– Верю, – ответила она. – Все это существует.

Тут уж я не выдержал – с детства не терплю всех этих глупостей.

– Сказки все это, – сказал я. – Жульничество. Даже церковь, и та делает на этом деньги. Помню, уговорил меня друг пойти креститься, еще до армии. Ну, пошел я с ним за компанию. Так с меня там столько денег содрали… – Я потянулся к бутылке с вином. – Кругом одни жулики… Налить?

– Чуть-чуть, – попросила Вика. Сергей лишь кивнул, я наполнил бокалы.

– А в духов вы верите? – Вика снова взглянула на Сергея и пригубила вино.

– В этом мире много необычного, – ответил он. – Я бы сказал, что в нем есть все. В том числе и духи. Вопрос в другом: нужно ли человеку с ними контактировать?

– Да, – согласилась Вика. – Верно. Но как быть, если духи сами тебя находят? Сами к чему-то подталкивают?

– Вообще-то я с таким никогда не сталкивался, – признался Сергей. – Но допускаю, что такое вполне может быть. Очевидно, надо пойти в церковь. Встать под ее защиту.

– А если и это не помогает? – тихо спросила девушка.

– Тогда все сложнее. Церковь обладает очень большой силой и может помочь практически в любой ситуации. Но если не помогает, значит, на это есть причины. Вы же наверняка знаете, Вика, что все зло происходит лишь с божьего попущения. Мы растем, противостоя злу.

– Так мне и объяснили… – вздохнула Вика.

Повисла неловкая пауза. Слова о духах и церкви я пропустил мимо ушей – мало ли в какие глупости верят люди? А вот то, что девушка впуталась в какую-то темную историю, мне теперь представлялось вполне вероятным. Помню, в армии книжку читал – Агата Кристи, кажется. Так там несколько старух под видом колдовства убирали своих жертв ядом. Так и здесь – если Вика говорит о каких-то духах, то за ними почти наверняка скрываются вполне материальные личности. Вроде тех, что гонялись за нами на джипе. Пора было брать инициативу в свои руки, что я и сделал.

– Да ты расскажи нам просто обо всем, – предложил я. – А мы уж придумаем, что делать. Верно, Сергей?

– Верно, – согласился тот, глядя на Вику. – Ты же, наверное, знаешь, что в этом мире ничто не происходит просто так. Уверяю тебя – то, что мы встретились, не является случайностью. Тебе нужна была помощь, ты ходила за ней в церковь. Радуйся – твои молитвы были услышаны, – Сергей улыбнулся, встретившись взглядом с Викой. Девушка тоже невольно улыбнулась.

– Так что рассказывай, что там с тобой приключилось, – закончил он. – Ты же видишь – публика ждет.

– Просто все это гораздо серьезнее, чем вы думаете, – ответила Вика. – Я боюсь, что вы потом тысячу раз пожалеете, что ввязались в это. А меня возненавидите.

– Будем считать, что ты нас предупредила. А значит, сняла с себя всякую ответственность. Мы слушаем.

– Хорошо… – не поднимая глаз, кивнула она. – Все это началось с моего прадеда. Он был очень необычным человеком – ему достаточно было посмотреть на другого человека, чтобы знать о нем все. Для него просто не существовало тайн, от него нельзя было ничего скрыть. Понятно, что прадед никогда и никому не рассказывал о своих способностях (всего) – это было просто опасно. Ну, подумайте – кому нужен человек, который знает о вас все? Тем не менее, его ценили за проницательность, считая очень талантливым психологом. Человеком, который хорошо чувствует ложь. Сначала прадед был просто консультантом при ВЧК, потом, уже в тридцатые годы, его назначили руководителем специального отдела НКВД. Этот отдел занимался поиском иностранных шпионов и их пособников.

– Ты имеешь в виду СМЕРШ? – спросил Сергей.

– Нет, – покачала головой Вика. – Этот отдел работал сам по себе. Но в годы войны они тесно контактировали со СМЕРШем.

– Нам тоже про СМЕРШ рассказывали, – даже обрадовался я. – Наш инструктор. Там были очень крутые ребята. Ловили немецких агентов. Потому их так и назвали – «СМЕРть Шпионам».

– Да, наверное, – слабо улыбнулась девушка. – Я почти ничего не знаю про СМЕРШ. У отдела, который возглавлял прадед, была своя специализация: во-первых, они курировали некоторые секретные производства. А во-вторых, занимались раскрытием политических заговоров против центральной власти. Прадед даже со Сталиным встречался, и не раз. В Москве, конечно. Не здесь.

– И как он к нему относился? К Сталину? – поинтересовался Сергей.

– Не знаю, – пожала плечами Вика. – Наверное, хорошо. Иначе бы там не работал. Но все это не относится напрямую к тому, о чем я хочу рассказать… – Она на несколько секунд задумалась. – Однажды, это было в тридцать восьмом году, прадед встретил на улице одного человека – иностранца. Это был немец, он уехал из Германии, спасаясь от Гитлера. Прадед просто посмотрел на него и уже через секунду знал об этом человеке почти все. Он называл это словом «слиться». Говорил, что на какое-то мгновение как бы становится тем человеком, на которого смотрит. И знает все, что знает тот человек. Потом разъединяется, отпускает его – но все знание остается.

– Это уже сказки… – не удержался я. – Хотел бы я увидеть человека, который может залезть в мои мозги.

– Кирилл, у меня нет желания что-либо доказывать, – сказала Вика. – Я просто рассказываю о том, как все было.

– Да я слушаю, слушаю. Просто вырвалось… – попытался оправдаться я, осознав, что перегнул палку. – Прости. Так что там с немцем этим?

– Этот немец оказался очень непростым человеком. Как и прадед, он обладал способностью «слияния». Но самым важным оказалось то, что этот немец, Густав Розенберг, входил в тайный Орден Каменной Птицы. Эта организация брала начало от знаменитого Ордена Золотой Зари, расколовшегося в начале прошлого века. Розенберг, тогда еще совсем молодой человек, стал учеником одного из видных членов нового Ордена. Обладая большими талантами, он к тридцатым годам уже входил в число трех его лидеров.

– Этот Орден – ну, птицы этой, – он что, связан с религией? – поинтересовался я.

– Может, в какой-то степени, – пожала плечами Вика. – В основном, подобные Ордена нацелены на обретение тайных знаний и использование их для повышения власти и благосостояния его членов. В некоторых основой становится духовный рост, стремление к истине – Орден Каменной Птицы принадлежал к числу последних. Но, помимо всего, он имел еще одну направленность: эти люди были хранителями очень опасной вещи – Дневника Аделины Блейз, – Вика на секунду замолчала, потом поднялась из-за стола: – Я налью чаю, хорошо?

– Конечно, Вика, – кивнул Сергей. – Налей всем.

Вика налила в кружки чай. К этому времени я уже успел неплохо перекусить, а потому предложение выпить чашечку горячего чая воспринял не без удовольствия. Взяв кружку, я снова взглянул на девушку.

– И кто она была, эта Аделина? – поинтересовался я.

– Ведьма, – ответила Вика. – Самая настоящая ведьма. Она жила в восемнадцатом веке в Париже, пробавлялась поначалу тем, что продавала разные снадобья. Особенным успехом пользовались ее яды. Но самым важным было другое: на протяжении долгого периода своей жизни Аделина стремилась войти в контакт с Сатаной. Она клялась ему в верности, приносила ему жертвы. Множество жертв – мой прадед писал, что на ее совести были едва ли не сотни человеческих жизней. Причем Аделина не просто убивала людей – все эти смерти были ритуальными. Опоив очередного человека приготовленным ею снадобьем, она увозила его за город, в спрятанный в лесах дом. И там приносила в жертву Сатане. Начиналось все обычно с сексуальных утех и постепенно переходило в чудовищные пытки. Останки своих жертв Аделина сбрасывала в подземную пещеру – ее дом был построен как раз над лазом в нее. Может быть, об этом никто бы и не узнал, но все злодеяния Аделина описывала в своем Дневнике. Сначала Дневник был очень тонким, но постепенно она подшивала к нему все новые и новые тетради. Со временем он превратился в толстую книгу, один из мастеров-переплетчиков, влюбленный в Аделину, сделал для нее кожаный переплет, не забыв добавить пару сотен чистых страниц. Переплетчика Аделина позднее тоже принесла в жертву, о чем сделала запись в Дневнике.

– Стервозная была баба, – заметил я, отхлебывая чай.

– Да, – согласилась Вика. – Тем не менее, смерть сотен людей не принесла Аделине благосклонности Сатаны. Князь мира так и не дал ей той силы, которой хотела обладать Аделина. Ей шел уже сорок третий год, она чувствовала, что неумолимо стареет, – а хотелось жить вечно. После того, как ведьма живьем сожгла пятерых детей, а Сатана в очередной раз не обратил на нее внимания, Аделина Блейз прокляла его. Сказала, что он старый рогатый козел, и она вполне обойдется и без него. С этого времени она избрала другой путь – стала искать контакта с потусторонними силами. Занималась спиритизмом, вызывала самых разных духов – как людей, так и не людей. На этот раз ей удалось чего-то добиться: один из вызванных и плененных ею духов помог Аделине вернуть молодость, она снова стала молодой красавицей. А чтобы у тех, кто знал ее, не возникло вопросов, Аделина перебралась в Марсель. Там она прожила больше двадцати лет, продолжая свои колдовские занятия. Аделина в совершенстве овладела искусством подчинять себе духов, заставляя их – в качестве клятвы в верности – расписываться в ее Дневнике. Постепенно у нее скопилось больше сотни таких расписок, а Дневник стал невероятно могущественным артефактом. Фактически, Аделина могла все. Она получила вечную молодость, она могла даже летать – причем безо всякой метлы, – тут Вика улыбнулась. – Могла очаровать любого человека, могла свести его в могилу. Власть пьянила ее, и в начале тысяча семьсот восемьдесят восьмого года она снова вернулась в Париж. Планы у нее были грандиозные: Аделина хотела стать королевой Франции. Ее сила только росла, плененные духи выполняли любую прихоть. При этом среди них оказались и невероятно могущественные духи зла. Интересно то, что эти злые духи когда-то уже были пленены магами древности. Но, в отличие от Аделины, эти маги стремились обезопасить мир. Они надеялись, что там, куда они их загнали, эти духи проведут остаток вечности, не тревожа людей. Однако они не знали Аделины – эта ведьма смогла выпустить злые силы на волю, а затем снова пленить. С той поры они служили ей.

– Звучит как настоящая фантастика, – снова не удержался я.

– Да, – согласилась Вика. – Тем не менее, все это правда. Аделина получила огромную власть: она с легкостью манипулировала видными сановниками, и, в первую очередь, влюбившимся в нее герцогом Орлеанским, двоюродным братом короля Людовика Шестнадцатого. Мечта Аделины о королевском титуле уже не казалась такой уж несбыточной, но именно в это время у нее и начались неприятности. До сих пор неизвестно, что стало их причиной, почему Аделине изменила удача. Но кончилось все тем, что ее уличили в попытке отравления жены одного из именитых сановников – его имя осталось неизвестным. Возможно, это был герцог Ларошфуко, но это уже только предположения. Несмотря на всю свою власть, Аделина была заключена в темницу – знаменитую Бастилию. Разумеется, она не могла поверить в случившееся и посчитала все чистой случайностью. Дневник оказался для нее недоступен – тем не менее, Аделина получила свободу во время штурма Бастилии. Мой прадед не исключал, что она и спровоцировала этот штурм с помощью своих колдовских способностей. Но это тоже всего лишь версия, – Вика виновато улыбнулась. – И вот здесь удача окончательно изменила Аделине: когда она вернулась домой, то обнаружила, что дом, в котором она жила последнее время, сгорел. О дальнейшей судьбе знаменитой ведьмы известно очень мало: по одним сведениям, ее задушил какой-то грабитель. По другим, ее зарезали в кабаке во время пьяной драки. Однако для нас интересно другое: Дневник Аделины Блейз не сгорел в том пожаре. Очевидно, кто-то давно следил за Аделиной. Не исключено, что ее арест стал результатом действий соглядатая. Аделину арестовали, этот человек украл Дневник, а дом поджег. После этого следующее упоминание о Дневнике связано уже с Орденом Каменной Птицы. Не знаю, как он попал в руки руководителей Ордена. Но эти люди быстро поняли, чем обладают, и какую опасность может представлять Дневник, попади он в плохие руки. Именно тогда руководители Ордена и решили охранять Дневник от тех, кто хотел бы воспользоваться его силой.

– А что ж его просто не сожгли? – поинтересовался я. – В печку, и никаких проблем.

– Все не так просто, – покачала головой Вика. – Сжечь Дневник – значит, выпустить на свободу всех пленников Аделины. А среди них оказались и невероятно могущественные духи зла – упоминания о некоторых встречаются со времен древнеегипетских мистерий. Выпустить их на свободу – значит, обречь человечество на множество ужасающих бед. Духи хотят обрести свободу. Орден Каменной Птицы охранял Дневник, не позволяя им вырваться и пряча его от тех, кто жаждал власти. Одним из посвященных в тайну Дневника людей был Гитлер. Прадед писал, что Гитлер узнал о Дневнике от своего личного астролога. Разумеется, германские спецслужбы начали охоту за артефактом. К тому времени его хранили три человека: немец Густав Розенберг, француз Пьер Гийом и бельгиец Карл Шаффер. Им Дневник передал их учитель и духовный наставник, британец Питер Барлоу. Но сделал он это достаточно хитро: предполагая, что кто-то из его учеников может поддаться соблазну и воспользоваться Дневником в личных целях, Барлоу спрятал Дневник в укромном месте, а информацию о месте его хранения зашифровал в трех отдельных записях, или Ключах. Каждый Ключ или даже два Ключа сразу бесполезны – только собрав вместе все три, можно узнать о месте хранения Дневника. Каждому из трех своих учеников Барлоу дал по Ключу: лишь собравшись втроем, они могли найти Дневник.

– Вика, а какой в этом был смысл? – поинтересовался молчавший в течение всего рассказа Вики Сергей. – Ведь если Дневник нельзя уничтожить, то его можно просто спрятать – так, что его никто никогда не найдет. Зачем все эти сложности с Ключами?

– Так Барлоу его и спрятал, – ответила Вика. – И спрятал так надежно, что его до сих пор никто не смог отыскать. Но Барлоу был магом, главой Ордена. Он предполагал, что в какой-то ситуации Дневник может пригодиться, что его силу, какой бы она ни была, можно использовать на благо того же Ордена. Именно поэтому он не мог просто похоронить Дневник. Возможно, на него оказывали какое-то влияние и сами плененные духи. Это кажется мне даже более вероятным.

– Интересно, как вся эта свора духов поместилась в одной книге? – хмыкнул я. Откровенно говоря, вся эта история меня забавляла.

– Дневник не является местом обитания этих духов, – ответила Вика. – Если мы смотрим телевизор, то это не значит, что все, кого мы видим на экране, живут в ящике. Так и с Дневником – он всего лишь инструмент. Духи оставили в нем свои подписи. И пока эти подписи существуют, человек, владеющий Дневником, может этими духами повелевать. Это как наши подписи на юридических документах, – пояснила она. – Но если в обычном мире люди в каких-то случаях могут игнорировать свои подписи, то в мире магии все гораздо серьезнее: если кто-то дает слово, он обязан его выполнять. Духи не могут нарушить свое обещание служить владельцу Дневника. И человек, завладевший Дневником, станет поистине всемогущим. Приобретет абсолютную, ничем не ограниченную, власть. Просто в наше время, – тут Вика снова виновато улыбнулась, – уже не осталось людей, способных противостоять заключенному в Дневнике злу.

– Что стало с хранителями Дневника? – спросил Сергей.

– Густав Розенберг в тридцать седьмом году перебрался в Россию – считал, что здесь Гитлер и его ищейки до него никогда не доберутся. Именно там он и встретился с моим прадедом – об этом я уже рассказывала. Испугавшись того, что прадед оказался посвящен в тайну Дневника, он хотел бежать из страны, но не успел. Прадед потом говорил, уже моему деду, что не желал Розенбергу зла. Но как человек, преданный своей стране, был обязан пресечь возможную опасность. А пресечь ее можно было только одним способом: заполучив Дневник и спрятав его в надежном государственном сейфе.

– А он не боялся, что Дневником кто-то воспользуется? – снова поинтересовался Сергей.

– Нет, – покачала головой Вика. – Ведь он имел в своих руках достаточно большую власть и мог не опасаться, что кто-то без его ведома доберется до Дневника.

– И твой прадед во все это поверил? – с иронией спросил я.

– Поверил, – спокойно ответила она. – Он был умным человеком и много знал. Что касается Розенберга, то при попытке арестовать его он покончил с собой. После обыска квартиры нашли тайник, в нем обнаружили и один из Ключей. Прадед понимал, что после смерти Розенберга найти два оставшихся Ключа будет очень сложно. Тем не менее, пытался это сделать, но без особого успеха. Его людям удалось в Вене выйти на след Карла Шаффера, но сразу же после этого они навсегда его потеряли. Затем началась война, прадеду было уже не до Дневника. После войны он продолжил свою работу, ему удалось найти Пьера Гийома. Точнее, его могилу – Пьер Гийом погиб, участвуя во французском Сопротивлении. А в сорок девятом году отдел прадеда расформировали. Мой отец говорил, что это произошло после очередной беседы со Сталиным. Прадеда уволили, примерно через два месяца после этого он умер от сердечного приступа. Ему было пятьдесят восемь лет, у него остался двадцатилетний сын – мой дед. Перед тем, как уйти со службы, прадед забрал все документы по Дневнику и передал их сыну, надеясь, что тот продолжит его работу. Мой дед воспринял все это достаточно серьезно, к тому же он хорошо знал о необычных способностях своего отца. Однако в те времена у него не было возможности вести поиски – ведь даже просто выехать из Советского Союза было большой проблемой. Поэтому мой дед просто спрятал все документы на чердаке нашего дома. Мой отец же обо всем этом просто ничего не знал. Так получилось, что он был совсем другим человеком. Не таким, какими были мои дед и прадед. Много пил, ссорился с мамой… – Вика опустила глаза. – Мне было восемь лет, когда мама ушла от отца. Она работала в администрации, заведовала культурой. Ей сразу дали квартиру. Мы жили неплохо, я поступила в институт на исторический. А после первого курса мама умерла… – Она говорила, не поднимая глаз. – Просто уснула и не проснулась. Мне пришлось перевестись на заочное отделение, я окончила курсы парикмахеров. Начала работать. А потом моя тетка сообщила, что умер отец. После развода с мамой он так больше и не женился, дом завещал мне. Я любила тот дом – просто помнила, как мне было там хорошо. Решила перебраться туда, продала квартиру. Вот тогда это все и началось… – Вика внимательно посмотрела на нас с Сергеем. – Мне начали сниться сны. Плохие сны, страшные. Настоящие кошмары. Я связывала это со смертью мамы, пыталась не думать об этом. Но сны продолжались. В этих снах я видела жутких существ: они окружали меня и что-то мне говорили. Слова были незнакомыми, но я все понимала. Правда, проснувшись, почти ничего не помнила. Было только ощущение того, что меня просят что-то сделать. Точнее, заставляют. Я ходила в церковь, надеялась, что это поможет, – уж очень было страшно. Не помогло… – Вика взяла кружку и глотнула чая.

– Потом я начала делать в доме ремонт, – продолжила Вика. – Я помнила, что в доме есть большой чердак, что он когда-то был жилым – на него даже вела удобная лестница. Потом лестницу убрали, на чердаке хранился всякий хлам. Я решила сделать все так, как было когда-то. Наняла мастера, он восстановил лестницу. И когда я разбирала на чердаке хлам, в самом углу наткнулась на коробку с документами. Знаете, ее даже не было видно: я просто заметила, что часть половицы в самом углу распилена. Не целая, как все доски, а из двух частей: длинная и маленький полуметровый кусочек. Доски когда-то тщательно закрасили, но со временем стык стал виден. Я, конечно, сразу же подумала о кладе, – она улыбнулась. – Выломала доску, под ней и в самом деле нашла металлическую коробку. Знали бы вы, как это было здорово! Открыла ее, но вместо драгоценностей нашла лишь ворох бумаг. Начала их читать, это оказался архив прадеда по делу о Дневнике Аделины Блейз. Были и записи деда – он все систематизировал, восстановил целостную картину происшедшего. Но ничего нового ему найти не удалось. Там же находился и первый Ключ: небольшой кусочек тонкого картона с ровными рядами латинских букв. – Вика снова отпила из кружки. – Самым примечательным для меня было то, что, как только я нашла документы, мои кошмары прекратились. Сейчас я считаю, что кошмарные сны были вызваны именно духами – они рвались на свободу и требовали от меня помощи. Но тогда я об этом как-то не подумала…

Снова возникла пауза – Вика собиралась с мыслями. И хотя скепсиса в отношении ее рассказа у меня было хоть отбавляй, я ее не перебивал. Просто не хотел обидеть. В конце концов, верить или нет в те или иные бредни – личное дело каждого.

– Конечно, история Дневника меня заинтересовала, – продолжила свой рассказ Вика. – Причем заинтересовала именно с исторической точки зрения – о ее магической подоплеке я особо не задумывалась. Я рассказала о находке своему научному руководителю, Петру Алексеевичу Кравченко. Предложила сделать на основе этого материала свою курсовую работу. Единственное, что я ему не показала, – это Ключ. Почему-то решила, что так будет лучше. Заодно утаила и те бумаги, в которых говорилось о находке Ключа.

– И как твой руководитель отнесся к этому предложению? – поинтересовался Сергей. – Я имею в виду курсовую.

– Прохладно. Сказал, что все это пахнет мистикой и к серьезной научной работе не имеет никакого отношения. Тем не менее, предложил оставить материалы ему – сказал, что на досуге посмотрит их повнимательнее. Он изучал их примерно два месяца, за это время я несколько раз спрашивала, как у него идут дела. Он говорил, что работает с ними, а однажды вдруг сам приехал ко мне. Спросил, не сохранились ли у меня еще какие-либо документы. Знаете, он мне тогда как-то не понравился. Всегда выглядел таким степенным, серьезным. А тут был просто сам не свой. Говорил, что все это может быть весьма важно, что он связался по Интернету со своими зарубежными коллегами. Что их это очень заинтересовало, и, если у меня есть какие бумаги, я обязательно должна их ему отдать. Разумеется, я не сказала ему о Ключе. Заверила, что я отдала ему все, что у меня было. Он ушел, а через три дня я узнала о его гибели. Говорили, что он поскользнулся в ванной на мокром полу, ударился головой и умер.

– Это довольно легко сымитировать, – вставил я, чувствуя, что разговор зашел о тех вещах, в которых я мало-мальски разбираюсь. – На теле были обнаружены другие повреждения? Ссадины, царапины?

– Я не знаю, – покачала головой Вика. – Но я почему-то тоже сразу подумала о том, что его убили. Его жена, Варвара Васильевна, в тот день как раз была у родственников. Она потом приходила в институт, плакала. Мне удалось с ней поговорить, я спросила, не заметила ли она в доме чего-нибудь подозрительного. Она сказала, что нет. А когда я примерно через неделю случайно встретилась с ней на улице, сама вспомнила о моем вопросе и сказала, что из домашнего компьютера Пети пропал жесткий диск. У нее тоже были на этом компьютере какие-то материалы по работе – она архитектор. Сказала, что включила компьютер, а он не работает. Позвала соседского парнишку, он хорошо в этом деле разбирается. Тот посмотрел, а потом говорит: «Так у вас же винчестера нет». В смысле, жесткого диска.

– Я как-то в этом не очень шарю, – поморщился я. – Жесткий диск – это что?

– На нем в компьютере хранится вся информация, – пояснила Вика. – Такая небольшая плоская коробочка.

– Понятно… Выходит, этого мужика действительно грохнули?

– Да. Но Варвара Васильевна сообщила, что милиция отказалась возбуждать дело об убийстве. Ей заявили, что ее муж сам мог деть этот диск куда угодно – например, продать или пропить. Именно тогда, после разговора с Варварой Васильевной, я вспомнила о том, что Петр Алексеевич часто работал с компьютером на нашей кафедре – у нас их там три штуки. Двумя обычно пользуются студенты, а один – только для преподавателей, с выходом в Интернет. Он даже стоит в отдельном закутке, закрыт шкафом. Я осталась на кафедре поработать с литературой, а когда все разошлись, включила компьютер. Правда, там стоял пароль, но у нас его все студенты знали, – Вика улыбнулась. – Я долго ничего не могла найти, но примерно через час наткнулась на подозрительный сжатый файл. Он был закрыт паролем, залезть внутрь мне не удалось. Причем интересно то, что файл этот находился в одной из скрытых системных папок и в обычном состоянии на компьютере не отображался. Пришлось в настройках вывести на экран все скрытые папки, и только после этого я его обнаружила, да и то совершенно случайно. У меня была с собой дискета, я скопировала этот файл и вернулась домой. Дома я до полуночи пыталась открыть этот файл, подбирая пароли, но у меня ничего не получилось. Пришлось залезть в Интернет, отыскать хакерский сайт. Описала проблему, попросила у ребят помощи. И уже к утру мне дали ссылку, по которой я скачала «ломалку» – программу для взлома паролей. Взломала пароль, это оказалось совершенно пустяковым делом, распаковала файл. Выяснилось, что это была переписка Кравченко с какими-то людьми из Англии, речь в ней шла именно о найденных мной документах. Мое имя там не упоминалось вообще, Кравченко выдавал себя за их единственного владельца. Выяснял, сколько все это может стоить. Потом там появился еще один человек, некто Вольф Мейер. Он прямо сказал, что готов заплатить хорошие деньги за Ключ, если таковой у мистера Кравченко имеется. По дате я поняла, что это было за сутки до того, как Петр Алексеевич пришел ко мне домой и стал спрашивать о других, неизвестных ему, бумагах. В конце концов Кравченко договорился продать им мой архив за пятьдесят тысяч евро.

– Умный мужик, – даже хохотнул я. – Тебе он хоть что-нибудь предлагал от этого?

– Нет, – покачала головой Вика. – Что касается архива, то он пропал. Его не было ни на кафедре, ни в доме – я интересовалась у Варвары Васильевны.

– То есть архива уже нет? – не столько спросил, сколько констатировал Сергей.

– Да. Но в нем не было ничего такого уж ценного. Все, что касалось Ключа, я сохранила. Включая сам Ключ.

– А те люди, что за тобой гонялись? – спросил я. – Кто они? Мне они иностранцами не показались. Обычная братва.

– Да, это обычные местные бандиты. Неделю назад к нам приехали из Москвы два человека, якобы историки. Один такой невысокий, толстенький, а второй иностранец, высокий и худой. По-русски этот иностранец говорил очень хорошо, почти без акцента. Они несколько раз заходили на кафедру, разговаривали с преподавателями. Интересовались работами Кравченко – он перед смертью занимался историей местного отделения какой-то политической партии. Кадетов, кажется. Потом спросили, с кем из студентов работал Кравченко, им указали и на меня. Вчера утром они встретили меня в коридоре и попросили помочь им. Мы поговорили, они спрашивали меня о работе Кравченко. Интересовались, не оставлял ли он у меня каких-либо бумаг. Даже намекнули, что могут хорошо заплатить. Когда же я сказала, что у меня ничего нет, они извинились и ушли. А сегодня вечером ко мне в дом вломились бандиты… – Вика опустила голову, ей явно не хотелось вспоминать происшедшее. – Требовали бумаги. Когда я сказала, что ничего не знаю, они начали орать, что все знают, что бумаги у меня, и мне нет смысла отпираться. И если я не отдам им бумаги, то очень пожалею.

– И ты отдала им бумаги? – спросил я, уже зная ответ. Просто знал, насколько убедительной может быть наша братва.

– Нет, – покачала головой Вика. – Я их хорошо спрятала – эти люди перерыли весь дом, но ничего не нашли. Кому-то позвонили, после чего просто заперли меня в комнате, я просидела там часа два. А потом меня посадили в машину и привезли в этот район, в один из домов. Там был и тот худощавый иностранец… – Девушка нахмурилась, вспоминая происшедшее. – Тогда, в институте, он был вполне нормальным человеком. Спокойный, вежливый. А тут он мне показался очень страшным. Страшным не по виду – просто у него взгляд какой-то такой стал… нехороший. Смотрит на тебя, словно букашку рассматривает. И сам весь такой мрачный, глаза холодные, блеклые. Он сразу сказал, что знает, что я правнучка Остроумова, и что бумаги Кравченко получил от меня. Предложил мне за Ключ сто тысяч долларов. Сказал, что для студентки это очень хорошие деньги. Что у моего предка этот Ключ оказался случайно, что он ему не принадлежит, и справедливость должна быть восстановлена. Когда я сказала, что отдала Кравченко все, что у меня было, он так мрачно улыбнулся и сказал, что я удивительно глупа и совершенно не осознаю своего положения. После чего ударил меня по щеке и заявил, что я все равно отдам им Ключ. Что они будут колоть мне героин, и, когда я привыкну к нему и буду просить новую дозу, то отдам им Ключ сама. Что в моих же интересах не доводить дело до этого и просто отдать им Ключ. Тогда они меня отпустят. Мне пришлось согласиться. Тогда этот человек вышел в другую комнату и начал кому-то звонить, я слышала, как они говорили. Но слов не разобрала. Со мной остались два охранника. Потом он вернулся и велел отвести меня в машину. Машина стояла во дворе: охранники посадили меня на заднее сиденье, а сами курили, ждали своего босса. Левая дверь была закрыта, у правой, чуть в стороне, стояли охранники. Тогда я потихоньку перебралась через спинку на водительское сиденье и вылезла через переднюю дверь. Выбрала момент, когда они отвернутся, пробралась к калитке и убежала. А минут через пять смотрю, охранники за мной гонятся. Злые, матерятся. Пыталась убежать от них и встретилась с Кириллом, – Вика взглянула на меня. – Вот и все, что я знаю. Да, забыла сказать – того человека охранники называли Мейером. Я уверена, что Кравченко переписывался именно с ним.

Стало тихо. Молчала Вика, молчал Сергей. Молчал и я, размышляя о только что услышанной истории. Признаться, я не очень верил в мифический Дневник, якобы дарующий его обладателю власть над какими-то злобными духами. Но то, что за девушкой гнались, было фактом. Значит, им что-то от нее было нужно. Может быть, эти люди даже действительно искали Ключ. Только Ключ этот, похоже, отпирал совсем другой ящичек. Может быть, где-то были спрятаны сокровища. Или какой-нибудь архив, или еще что-то ценное. То, что стоит больших денег. Тогда неудивительно, что за девушкой охотятся. А мифы о духах нужны только для прикрытия.

– Получается, Вика, что тебе теперь просто некуда идти? – нарушил наконец молчание Сергей. – Домой тебе возвращаться нельзя, они тебя сразу схватят. Обращаться в милицию тоже бессмысленно – у тебя нет против этих людей ничего реального, а в историю о Дневнике милиция вряд ли поверит. ФСБ это тоже, скорее всего, не заинтересует.

– Я собиралась утром уехать… – тихо ответила Вика. – В Саратов, там у меня живет хорошая подруга. Только у меня нет ни паспорта, ни денег. Все осталось дома.

– Думаю, тебе нет смысла бежать, – сказал Сергей. – Ты можешь пока остаться у меня. Комната для тебя найдется, джентльменское поведение гарантирую. – Сергей мягко улыбнулся. – Так что ничего не бойся – первую твою проблему мы решили, ехать никуда тебе не надо. А уж дальше мы с Кириллом придумаем, как тебе помочь. Верно, Кирилл?

– Верно, – согласился я. – Если что, можешь и у меня перекантоваться, я тоже один живу. А как разобраться с этими уродами, мы придумаем.

– Спасибо… – кивнула Вика. – Только я не знаю, чем вы сможете помочь. Это очень серьезные люди. Я слышала разговор охранников – они сами толком не знают, кто этот иностранец. Их боссу позвонили из Москвы – кто-то из московских «авторитетов». Попросили помочь. Они и помогают, хотя сами не в курсе всей этой истории. Один из них так и сказал – ему без разницы, кто и что. Лишь бы «бабки» платили.

– Это понятно, – сказал Сергей. – Вопрос сейчас заключается в другом: нам нужно решить, Вика, какой результат мы хотим получить.

– Я не знаю… – пожала плечами девушка. – Чтобы они отстали от меня.

– Любая проблема всегда имеет простое решение, – спокойно произнес Сергей. – Если ты хочешь, чтобы от тебя отстали, просто отдай им то, что они требуют. Еще и заработаешь на этом – они же предлагали тебе сто тысяч долларов. Тебя не кинут, это я обещаю. Мы найдем способ подстраховаться.

Вика нахмурилась.

– Нет, – покачала она головой. – Никогда. И деньги здесь не играют никакой роли – это не те люди, которым можно отдать Ключ. Мой прадед бы этого не одобрил.

– Значит, нам нужен какой-то другой результат, – все так же спокойно сказал Сергей. – Зайдем с другого бока: хотела бы ты сама получить Дневник? Хотя бы как историк?

– Я? – удивилась девушка. – Да нет, что ты. К тому же это невозможно.

– Нет-нет, неправильно… – Сергей покачал головой. – Прежде чем что-то делать, надо понять, что ты будешь делать и зачем. В этом мире нет ничего невозможного – мир всегда с готовностью идет нам навстречу. Но сначала мы должны сказать миру, чего именно хотим. Это как с компьютером: ты можешь дать из командной строки четкую правильную команду на запуск какой-то программы. Но если ты будешь беспорядочно тыкать в клавиши, компьютер не сможет ничего выполнить. Просто не поймет, что именно тебе нужно. Поэтому первое правило гласит: определи задачу. Четко сформулируй, чего ты хочешь. Причем совершенно неважно, есть у тебя сейчас возможности для достижения задуманного, или нет. Все необходимое появится в нужный момент. Главное – четко сформулировать задачу. Понять, чего же ты действительно хочешь. И не метаться из стороны в сторону. Мироздание не любит тех, кто по десять раз на дню меняет свое решение.

– Это очень напоминает магию, – улыбнулась Вика. – Я уже слышала подобное. О том, что маги никогда не меняют своих решений.

– Просто все мудрые люди, к каким бы системам они ни принадлежали, рано или поздно приходят к осознанию одних и тех же вселенских истин, – ответил Сергей. – Слова могут быть разные, но суть, в целом, одна. Поэтому сейчас ты должна решить, чего же ты на самом деле хочешь. Хочешь ли ты спокойствия – этого легко добиться, просто отдав Ключ. Или же ты хочешь чего-то другого.

– Я хочу спокойствия с Ключом, – снова улыбнулась Вика.

– Так не получится, – покачал головой Сергей. – Ключ, попавший к тебе в руки, потенциально опасен. На него завязано множество самых разных цепочек событий, начавшихся еще в прошлом веке и тянущихся до сих пор. Энергия, вложенная в эти цепочки, не исчезает бесследно. Это как плотина – она не может сдерживать напор воды бесконечно. Либо плотину время от времени латают. Либо, если этого не делать, однажды ее обязательно прорвет. Для нас важно то, что нельзя оставлять ситуацию в подвешенном состоянии. Нужно ее разрядить, обнулить ее потенциал. Только тогда ты сможешь рассчитывать на спокойную жизнь. В противном случае все это будет возвращаться снова и снова – если не к тебе, то к твоим детям и внукам. Перед тобой пример твоего прадеда: он не смог разрулить ситуацию, и она перешла к тебе.

– Можно просто собрать пяток крепких ребят, – предложил я, взглянув на Сергея. – И наведаться в тот дом, где Вику держали. Объяснить им популярно ситуацию, и все разрешится само собой. Будут ее после этого за три квартала обходить.

– Да, это тоже вариант, – едва заметно улыбнулся Сергей. – Но давай оставим его на крайний случай. То есть если не получится по-хорошему, будем по-плохому. Договорились?

– Да ладно… – даже немного обиделся я. – Просто предложил…

Говоря откровенно, этот тип начинал действовать мне на нервы. Его самоуверенность меня раздражала. Или не самоуверенность – даже не знаю, как сказать. Вот был у нас в полку прапорщик Емелин – или Емеля, как называли его за глаза. Спокойный, как удав. Говорит медленно, с расстановкой. Никогда никуда не торопится. Улыбается – по-доброму так. А ты смотришь на него и шкурой чувствуешь, что не дай тебе бог встретиться с ним когда-нибудь на узкой дорожке. Видел я, как он работает, – виртуоз. Вот что-то подобное было и в Сергее. Внешне вроде бы вполне обычный человек. Но за пазухой у него определенно что-то было. Не то камень, не то фига – что именно, я пока понять так и не смог. На бойца он определенно не походил – достаточно на его руки глянуть. Ну, точь-в-точь как в фильме с Шараповым. Но что-то в нем определенно было. А вот что конкретно, мне и предстояло выяснить.

– А что посоветуешь ты? – спросила Вика, глядя на Сергея.

– Опять неправильно, – он покачал головой. – Пойми – никто не может решать за тебя. Никому не дано право определять, какой будет твоя жизнь. И мы с Кириллом можем лишь помочь тебе в том, что ты выберешь. Просто каждый выбор предполагает и принятие ответственности за него, принятие последствий. Скажем, просит мальчик родителей купить ему собаку. Месяц просит, год. Купили ему наконец-то щенка – желание осуществилось, наш мальчик на седьмом небе от счастья. Но вскоре выясняется, что со щенком нужно не только играть. За ним еще нужно и убирать, его нужно кормить. Нужно несколько раз в день выводить на улицу. Подобные истории часто заканчиваются тем, что ребенку щенок надоедает, и вскоре родители просто вышвыривают его на улицу. Щенка, разумеется. Не ребенка, – глаза Сергея насмешливо блеснули. – Поэтому в нашем случае ты сама должна решить, чего же ты хочешь на самом деле, с принятием всех последствий своего выбора. Скажем, если выберешь спокойствие, то потеряешь Ключ и уважение к себе. Но в виде бонуса получишь деньги. Уверяю тебя, многие бы не задумываясь согласились на такой вариант. Но ты не хочешь отдавать Ключ этим людям – этого не позволяет сделать твоя совесть. А совесть всегда надо слушать. Значит, вариант со спокойствием отпадает. Остаются еще, как минимум, два: во-первых, все-таки обратиться в ФСБ. Они тебя выслушают, с удовольствием примут оставшиеся у тебя бумаги. Проверят тот дом, где тебя держали, и наверняка не найдут там ничего криминального. После чего пожмут тебе руку, скажут «спасибо». Пообещают разобраться, попросят, если появится что-то новое, немедленно сообщать им. Недостаток этого варианта в том, что ты не только не избавляешься от преследования господина Мейера и его людей, но и теряешь свой единственный козырь – Ключ. Тебя снова где-нибудь выловят, ты расскажешь, кому отдала Ключ, после чего навсегда исчезнешь в каком-нибудь болоте, благо, в округе их хватает – свидетели в таких делах не нужны. А господин Мейер начнет работать с тем эфэсбэшником, в руки которого попал Ключ. Устраивает тебя такой вариант? Наверняка нет. Остается еще третий – ввязаться во всю эту историю, из положения жертвы перейти в разряд охотников. Не бегать, а догонять. Не прятаться, а искать и ловить. Стать активным игроком и первым заполучить Дневник.

– И что я буду с ним делать, даже если заполучу? – недоверчиво спросила Вика. – Он мне не нужен.

– Похоронишь его, – ответил Сергей. – Например, запечатаешь в герметичный бокс и утопишь где-нибудь в Марианской впадине. А видеозапись этого события разместишь в Интернете – чтобы все знали, что искать Дневник бесполезно.

– Сергей, ты еще больший фантазер, чем я, – улыбнулась девушка. – Какая Марианская впадина? Да я за пределы области ни разу в жизни не выезжала. Как я попаду к Марианской впадине? На чем? Кто мне оплатит такое путешествие?

– Вот я и говорю, что нужно просто найти их и хорошенько вломить – чтобы знали, на кого дергаться, – не без удовлетворения заметил я. Фантазии Сергея меня тоже позабавили. Похоже, я в нем все-таки ошибался. Обыкновенное трепло.

– Вика, многие вещи только кажутся недостижимыми, – было видно, что Сергея ничуть не смутили наши с Викой слова. – Зная устройство мироздания, мы можем манипулировать реальностью, можем сами сплетать цепочки событий. В этом нет ничего невероятного. Я могу даже что-то продемонстрировать. Загадай число от нуля до десяти.

– Что? – не поняла Вика.

– Загадай число, – повторил Сергей.

– Ну, загадала…

– Девять. Угадал?

– Да… – с удивлением в голосе ответила она. – А теперь?

– Пять.

– Точно! – Недоумение Вики росло. – Еще раз можно?

– Конечно. Три.

– Верно, три. Как ты это делаешь?

– Очень просто. Тебе только кажется, что числа выбираешь ты. На деле их загадываю я, а потом просто позволяю тебе их назвать.

Это уже было интересно – я сам люблю всякие фокусы. То, что Сергей как-то жульничал, было очевидно. Просто я не мог понять, как именно.

– А давай со мной? – предложил я.

– Давай, – согласился Сергей. – Можешь загадывать от нуля до двадцати.

– Загадал! – не без вызова произнес я, думая о том, что уж со мной-то этот фокус не пройдет.

– Семнадцать.

Это был правильный ответ.

– Да, – нехотя согласился я. – Правильно. А теперь?

– Четыре.

– Точно. Давай еще раз.

– Одиннадцать.

– Да, угадал. Еще раз.

– Девятнадцать.

– Правильно… – Я даже немножко опешил. – Классный фокус. Как ты это делаешь?

– Это не фокус, – улыбнулся Сергей, поудобнее устраиваясь в кресле. – Просто наглядная демонстрация того, что человек знает о мире очень мало. Что большинство событий для него являются случайностью, тогда как на деле все имеет свои причины. В данном случае я сам выбирал нужное число, после чего ждал, когда ты его назовешь. Я задавал программу, а мироздание ее выполняло. Но так как мы все, и ты в том числе, части мироздания, ты послушно называл нужную цифру. И знаешь, что самое неприятное? – Сергей в упор взглянул на меня.

– Что? – спросил я.

– То, что большинство людей в этом мире – марионетки. Но они этого не понимают, искренне считая себя свободными. Что касается темы нашей беседы, то Марианскую впадину можно выбрать точно так же, как я выбирал нужное число. Все упирается именно в точный выбор. Выбери то, что тебе нужно, и позволь мирозданию дать тебе это. И ты сам увидишь, с какой удивительной точностью начнут сплетаться цепочки событий. Все станет происходить само собой, десятки «случайностей» – в кавычках – поведут тебя к цели. В результате ты получишь нужный тебе результат самым коротким путем. Точнее, тем, который тебя устраивает, – здесь есть свои тонкости.

– Это ведь магия, Сергей? – спросила Вика. – Признавайся.

– А что есть магия? – в свою очередь поинтересовался Сергей. – Ведь этот термин очень многогранен. Магом можно назвать и некроманта, использующего человеческие кости для своих манипуляций. И сатаниста, приносящего жертвы во славу своего хозяина. Шамана, вызывающего духов во время камлания. Традиционного мага, предпочитающего церемониальную магию. Наконец, магом можно назвать вашего прадеда, как и тысячи других людей, идущих той или иной тропинкой. И все это многообразие объединили общим термином «магия». То есть мы, говоря о магии, должны уточнять, о какой именно магии идет речь.

– Хорошо, тогда о какой именно магии идет речь в твоем случае? – не отступала Вика.

– Тоже сложный вопрос… – Сергей потер переносицу. – Дело в том, что я заинтересовался этими вопросами еще в школе, классе эдак в восьмом. Интересовался экстрасенсорикой, НЛО, всякими там полтергейстами, – он улыбнулся. – Читал книги по магии, общался со знающими людьми. В итоге скоро будет уже лет двадцать, как я занимаюсь всей этой чертовщиной. За это время познакомился с массой различных дисциплин и учений – как магических, так и религиозных. Ничему не верил прямо, как ни от чего однозначно и не отказывался. Пытался везде выискивать крупицы истины. В результате постепенно начала складываться своя система. Думал даже, что со временем стану отцом-основателем некоего совершенного синтетического учения, – Сергей снова улыбнулся. – А потом вдруг оказалось, что этим путем шел не только я, что к очень похожим выводам пришли и многие другие люди. Это меня даже обрадовало – я понял, что двигался в верном направлении. И теперь, по прошествии двадцати лет, мне очень сложно сказать, кто я, к какому направлению магии принадлежу конкретно. Могу лишь назвать людей и учения, которые мне очень близки, подходы которых я в той или иной мере разделяю. Это Карлос Кастанеда с его книгами о пути человека знания. Это Хакеры Сновидений с их голографической вселенной и сетевыми структурами. Это Вадим Зеланд с его трансерфингом реальности. Всех этих людей можно считать магами, хотя и не все они любят это слово. Ну, а в целом все упирается в изучение законов мироздания и наших человеческих возможностей. Любой человек, встающий на этот путь, уже соприкасается с магией.

Признаюсь, я слушал Сергея со смешанными чувствами. С одной стороны, я не мог не учитывать того, что он правильно угадал загаданные мной цифры. С другой стороны, все эти разговоры о магии… Веяло от всего этого чем-то детским, историями о Гарри Поттере. Их могут воспринимать всерьез дети, но мы же взрослые люди. И если сейчас сюда, скажем, вломятся наши враги, то от кулаков будет пользы гораздо больше, нежели от всей этой магической чепухи.

– Ну, а есть от этого хоть какой-то толк на самом деле? – озвучил я свои мысли. – Угадывать цифры – это, конечно, здорово. Но как насчет практического результата? Ну, вломится сюда сейчас, скажем, парочка «быков». И какой будет прок от всей твоей магии?

Сергей улыбнулся – причем, как мне показалось, совершенно искренне.

– Знаешь, чем умный человек отличается от мудрого? – спросил он. – Тем, что умный человек может выпутаться из любой ситуации, в которой окажется, даже из самой сложной. Мудрый же в нее просто не попадет. Поэтому в данном случае твой вопрос не имеет смысла – могу заверить тебя, что сюда никто не вломится. По крайней мере, сегодня.

– Ну, а если? – не отступал я. – Представь, что на тебя прет мужик с «пушкой» в руке – что ты тогда будешь делать? Ведь может же случиться такое?

– В этом мире возможно все, – согласился Сергей. – Поэтому подожду, пока кто-нибудь полезет на меня с «пушкой». А там уж будет видно. Глядишь, что-нибудь и придумаю, – по его губам снова скользнула улыбка.

Его ответ меня совершенно не удовлетворил. И хуже всего было ощущение, что Сергей просто чего-то недоговаривает.

– Ну, ладно, – насупился я. – А чем нам может помочь твоя магия в нашем конкретном случае? Может она нам помочь избавить Вику от этих бандюков или отыскать книгу – Дневник то есть? Что ты можешь предложить конкретно?

– Так мы ведь об этом и говорим, – ответил Сергей. – Сейчас мы пытаемся решить вопрос о том, ввязываться нам в драку или нет. Человек прагматичный на месте Вики, безусловно, отдал бы бумаги и взял деньги. Но Вика другая, и если она сделает это, то ощущение проигрыша, трусости будет преследовать ее всю жизнь. А это очень плохое чувство, Вика его не заслужила. Идти в ФСБ, как я уже говорил, нет смысла. Просто сбежать куда-то – тоже не выход: не дело бегать всю жизнь. Значит, остается один путь – ввязаться в драку. Но решение в данном случае должна принять сама Вика. Я лишь разложил ситуацию по полочкам.

– Я просто не понимаю, как мы доберемся до Дневника, – тихо сказала Вика. – У меня ведь сейчас ничего нет – даже паспорт остался дома. А эти люди очень серьезные, для них ничего не стоит убить человека. Они уже убили Кравченко и убьют нас, если найдут. Как мы можем с ними бороться? На словах оно, может, и красиво. Но я согласна с Кириллом: если сейчас сюда ворвутся эти люди, то что мы будем делать?

– Вика, ваш прадед был выдающимся магом. На вас сейчас охотятся тоже не просто боевики – я уверен, что мы имеем дело с каким-то магическим Орденом. Разумеется, я не говорю о той местной шушере, что гоняла вас по улицам, – это просто шестерки. Речь идет о тех, кто все это направляет. И уверяю вас: если это серьезные люди, а все указывает именно на это, то противостоять им обычными методами просто невозможно. Все будет складываться против вас, обстоятельства сами собой будут вести вас к гибели.

– Но ведь я сумела убежать от них, – не согласилась Вика. – При этом тот тип, Мейер, был совсем рядом, в доме. Если он маг, то почему мне удалось удрать?

– Я знаю ответ на этот вопрос, – улыбнулся Сергей. – Но у меня просьба: давай, я расскажу тебе об этом потом, когда все закончится? Поверь, так будет лучше. Ты сама убедишься в том, что я прав, и что в моем огороде ты оказалась далеко не случайно. Можно сказать, что это было предопределено судьбой.

– Ну, ладно, – пожала плечами девушка. – Как хочешь. Только я все равно не знаю, что мне делать дальше.

– Довериться нам с Кириллом, – ответил Сергей. – Но сначала ты должна поставить конечную цель, и это должен быть твой выбор. Я могу лишь подсказать варианты. Например, я говорил о Марианской впадине – тебя устроит, если Дневник окажется там? Как бы фантастично это ни звучало?

– Всегда мечтала путешествовать по морю, – лицо Вики озарилось слабой улыбкой.

– То есть ты согласна?

– Да…

– Замечательно! – Сергей поднял руки, удовлетворенно потянулся. Я слышал, как хрустнули его суставы. – Определив цель, мы дали мирозданию задание. Главное теперь – не метаться из стороны в сторону, не менять решение десять раз на дню. Мироздание от этого просто лихорадит. Теперь события будут складываться так, что Дневник в конце концов окажется на морском дне. Потом он уйдет в ил, и там его уже сам черт не сыщет.

– Да, но как нам его найти?! – воскликнула Вика. – Ведь нужно с чего-то начать!

– Верно. И для начала, я думаю, можно убрать со стола, – Сергей посмотрел Вике в глаза и тихо засмеялся.