Читать книгу Дневник Аделины Блейз - Антон Медведев - Страница 3

Он был из тех, кто всегда добивается своего. Все те, кто когда-либо рискнули встать у него на пути, жестоко об этом пожалели. Он не подстраивался под мир – глава Ордена Люцифера граф Вольф Мейер предпочитал подминать мир под себя. Ему шел всего сорок шестой год, но его познания в магическом искусстве уже вызывали благоговение у его подчиненных. Никто не мог противиться его воле – казалось, в присутствии этого человека замирали даже настенные часы, боясь нарушить его покой.

Уже вторую неделю Мейер жил в самом роскошном трехкомнатном номере престижной местной гостиницы. Он сидел в кресле и читал утреннюю газету, когда в дверь номера постучали. Стучали довольно бесцеремонно – очевидно, кулаком. Было слышно, как в соседней комнате один из охранников открыл дверь, послышались голоса. Затем в комнату заглянул охранник:

– Господин Мейер, к вам Павел Крестов.

– Впустите, – с легким акцентом произнес Мейер.

В комнату вошел мужчина лет сорока. Среднего роста, плотного телосложения, загорелый. В серых брюках и светлой рубашке, в расстегнутой кожаной куртке. Павел Крестов, он же Паша Крест, хмурился – последние дни у него выдались не из лучших.

– А, господин Крестов… – Мейер опустил газету. – Ну, и как наши успехи?

– Не нашли мы ее… – ответил Паша. – Удрала. Сейчас караулим на вокзале и автостанции, проверяем гостиницы. Посадил своих ребят у отделений милиции – может, туда припрется. И напротив ФСБ машину поставили – туда тоже может сунуться. Найдем мы ее. Некуда ей деться.

– Вы не справились со своей работой, – спокойно произнес Мейер. – Хотя мне рекомендовали вас как очень надежного человека.

– И что мне теперь, повеситься?! – зло огрызнулся Паша. – Ну, удрала она – бывает. Темно было, еще и придурок какой-то ввязался… – Он выругался сквозь зубы. – Привезу я ее вам.

– Когда? – все так же спокойно осведомился Мейер.

– Как только найду… – Пашу выводил из себя этот худосочный иностранец. Если бы москвичи не попросили помочь, просто послал бы его куда подальше.

– Что ж, ищите… – согласился Мейер. – Но учтите, Павел: если вы ее упустите, то очень пожалеете.

– Вот только наезжать на меня не надо! – повысил голос Паша. – А то ведь мне плевать, кто ты такой, – могу и в рыло съездить. У себя за бугром будешь командовать. Сказал, что найду ее, значит, найду. У меня все… С дороги! – Паша огрызнулся на появившегося в комнате Мигеля, личного телохранителя Мейера, повернулся и вышел из кабинета. Выходя из номера, не удержался и громко хлопнул дверью.

– Козел… – пробормотал он, идя по коридору. – Каждая тварь еще меня учить будет…

Через несколько минут после ухода Паши в кабинет к Мейеру вошел другой человек, невысокий, толстенький. Лет сорока пяти-пятидесяти. Кивком поздоровавшись с хозяином, сел в кресло, тяжело отдуваясь.

– Жарко уже… – тихо сказал он, вытирая платком лоб. – Лето скоро…

– Да, – согласился Мейер. – Жарко. Ну, что там у нас? Хоть вы-то принесли мне хорошие новости?

– Все замечательно, Мастер. Клейн сообщил, что они выяснили, в каком районе проводит свои исследования профессор. Это один из притоков Рио-Негро. Дороги туда нет, Мишель и Филипп добрались на гидросамолете до одной из ближайших деревушек. Наняли проводника с лодкой, сейчас уже плывут. У них спутниковый телефон, будут регулярно докладывать о результатах Жану – он остался в Манаусе. А он уже будет обо всем докладывать нам. Клейн едет сюда.

– Прекрасно. Клейн еще никогда меня не подводил. Не то что эти местные уголовники… – Мейер вздохнул. – Приходится работать со всякими… – он поморщился, вспоминая слово, – cur, bastard? Как по-русски?

– Ублюдки, – подсказал толстячок.

– Да, верно… Клейн сообщил, когда приедет?

– Через два дня, – ответил собеседник. – В пятницу. Взял билет на «British Airways» до Лондона. Оттуда рейсом «Аэрофлота» до Москвы, визу для него сейчас делают. Прилетит в обед и уже к вечеру будет у нас.

– Хорошо… – Мейер удовлетворенно вздохнул. – Ты заметил, Валентин, как чудесно все складывается? Еще недавно мы не могли и мечтать о такой удаче. А потом неожиданно дернулась ниточка в Германии, за ней – здесь. И все потому, что мы прогнали этого глупца Мелвилла. Он правил Орденом почти двадцать лет и чего добился? Ничего. Теперь все изменится. Удача всегда на стороне сильных.

– Да, Мастер. Как всегда, вы правы.

– Именно… Что касается этого уголовника, – тут Мейер снова поморщился, – то когда все закончится, я хочу увидеть в газете его некролог. Мне не понравилось, как он со мной разговаривал.

– И вы его отпустили? – удивился толстячок.

– Отпустил. Он мне пока еще нужен. Но как только Ключ будет у нас… – Он пристально взглянул на своего помощника, тот даже вздрогнул под тяжелым взглядом хозяина.

– Да, Мастер. Я понял. Все будет сделано…

* * *

На ночь мы остались у Сергея. Я уже собрался было уходить, но Сергей, заметив, что я взглянул на часы, предложил мне остаться – если, конечно, я никуда не спешу. Я не спешил, поэтому все получилось очень даже неплохо: для Вики у Сергея нашлась отдельная комната, я же устроился на диване в гостиной. Разумеется, спать мы легли далеко не сразу и еще долго болтали на всякие темы. Но как-то так получалось, что разговор всякий раз сползал на магию. Причем говорили, в основном, Сергей и Вика, я же больше слушал, лишь изредка что-нибудь спрашивая. Не могу сказать, что я поверил во всю эту магическую ерунду. Но слушать их было довольно занятно.

– Дело в том, Вика, – продолжил Сергей начатый разговор, – что мироздание функционирует по определенным законам. Зная эти законы, можно управлять ходом событий, сплетать их так, как тебе надо. Простейший пример, черный: мальчик ест банан, шкурку выкидывает. В результате для кого-то все может сложиться по известной формуле: «Шел, поскользнулся, упал. Очнулся – гипс». А может и не сложиться. Ну, представь, Вика: лежит на тротуаре банановая кожура. Но упадет на ней далеко не каждый. Кто-то увидит и обойдет. Кто-то не заметит, но пройдет мимо, не наступив. Иной наступит, но удержится на ногах. Другой упадет, выругается. Поднимется и пойдет дальше. А кто-то упадет и сломает ногу или руку. Почему так отличаются все эти варианты? Что делает одного человека везучим, тогда как другой не может выбраться из череды неприятностей?

На этих словах я насторожился – это было как раз то, что всегда меня волновало. Я хорошо помнил свои детские проблемы, да и сейчас не мог назвать себя везунчиком. Да, неприятностей поубавилось – это точно. Но и о каком-то особенном везении, о благосклонности фортуны говорить не приходилось. Тем временем Сергей продолжил:

– А основа всего, Вика, наше сознание. Наши мысли, наше восприятие мира. В трансерфинге реальности – если помнишь, я упоминал об этой системе – есть понятие пространства вариантов. Считается, что любые потенциально возможные ситуации уже существуют. Каждый момент времени дает нам возможность выбора, и от того, какой выбор мы сделаем, ситуация развивается в том или ином направлении. Ну, представьте, что вы залезли бы в другой огород. Или, если бы Кирилл не появился в нужный момент и не помог вам. Ситуация могла бы пойти в совершенно другое русло. Но вот сейчас мы все сидим здесь, за столом. Это – текущая, активированная программами нашего сознания реальность. Но для нас важно то, что существуют и другие ветки событий. Заметьте, Вика, – они не потенциально возможны, а существуют на самом деле. И есть вариант, где вас уже, может быть, нет в живых. Или где вы сидите в каком-нибудь подвале, дожидаясь утра. И утром вас заставят отдать Ключ. Оцените эту картину, Вика, – огромное, безбрежное поле пространства вариантов. И только от нас зависит, какую именно ветку мы засветим, озвучим, проявим. Понимаете, о чем я?

– Не очень… – поморщилась Вика. – Ты хочешь сказать, что где-то есть другая Вика, сидящая в подвале?

– Именно! – согласился Сергей. – Все это только кажется невероятным. Но когда начинаешь изучать мироздание, когда разбираешься с тем, что собой вообще представляет человек, голова идет кругом – настолько все удивительно и необычно. Вы слышали что-нибудь о параллельных мирах?

– Слышала, конечно, – пожала плечами Вика. – Кстати, ты опять перешел на «вы», – она улыбнулась.

– Да, может, – улыбнулся в ответ Сергей. – Не обращай внимания. Так вот: параллельные миры реально существуют. И то, что мы часто не допускаем возможности их существования, объясняется лишь незнанием того, что собой представляет человек и человеческая жизнь в частности. Мы привыкли считать, что проживаем одну-единственную жизнь, тогда как на деле это совсем не так.

– Ты имеешь в виду реинкарнацию? – поинтересовалась Вика.

– Не совсем, – покачал головой Сергей. – Точнее, не только. Сейчас я говорю о пространстве вариантов – о том, что пространство многомерно, что оно ветвится, словно дерево. И в нем существуют разные вариации нашей жизни. Осознание этой концепции дает нам невиданные возможности.

– Ну, и о каких возможностях идет речь? – не удержался я.

– О возможности самому выстраивать свою судьбу – это самое простое, что может быть. Есть и более сложные уровни – например, мы можем вернуться в любой момент своей жизни и пустить ее по новой ветке. То есть начать проживать ее заново с какого-то момента.

– То есть? – не понял я.

– Обладая определенными умениями, ты можешь вернуться в тот момент времени, когда тебе, например, было пятнадцать лет. Или десять, или двадцать – как захочешь. Ты вернешься в прошлое и начнешь жить именно с этого времени.

– Это уже совсем сказки, – разочарованно протянул я. – Такого просто не может быть.

– Правильно, – согласился Сергей. – Об этом тебе говорит твое нынешнее знание о мире. Но мир совсем не такой, каким ты его воспринимаешь. Он до такой степени «не такой», что ты не можешь себе этого даже представить.

– И какой же он? – буркнул я.

– Сложный. Многомерный. Бесконечный. У Карлоса Кастанеды есть понятие пересмотра событий: применяя определенную технику, маг вспоминает события прошлого. Причем не просто вспоминает: у него складывается впечатление, что он проживает их заново – настолько все ярко, реалистично, натурально. Во время пересмотра ты можешь видеть даже такие мелочи, которые, казалось бы, просто невозможно запомнить. Скажем, номер проехавшей машины. Надпись на ранце прошедшего мимо школьника. Родинку на лице сидящей на скамейке женщины. Сотни, тысячи деталей, которые невозможно запомнить. Ученые объясняют состояния, в которых человек с поразительной точностью описывает детали прошлых событий, – например, находясь под гипнозом, действием подсознания. Говорят, что все запоминают именно подсознание. Но это очень примитивное объяснение. На самом деле речь здесь идет совсем о другом: занимаясь пересмотром, мы настраиваемся на тот временной промежуток, который нас интересует. Обрати внимание, Кирилл, – мы не вспоминаем. Мы настраиваемся. Наше сознание реально дотягивается до того момента времени. Поэтому мы не вспоминаем – мы считываем информацию. Точно так же, как головка магнитофона считывает информацию с ленты. Как лазерный луч считывает данные с компакт-диска. Пересмотр событий – это не просто активация памяти, это нечто большее: настройка на временной пласт, соответствующий просматриваемому событию. А теперь подумай: что будет, если ты, пересматривая событие, проснешься в нем?

– Разве такое возможно? – хмыкнул я.

– В магии нет ничего невозможного. Сложность здесь заключается даже не в том, чтобы проснуться. А в том, чтобы сохранить при этом свое нынешнее осознание. Вернуться в тот год и в тот час со всем своим багажом знаний. Именно это и есть настоящая проблема – проснувшись в прошлом, мы обычно возвращаемся и к предыдущему уровню осознания. То есть если ты вернешься на десять лет назад, то забудешь обо всем, что происходило с тобой в последующие годы. В данном случае время и осознание тесно связаны, но эту связь можно и разорвать. Тогда ты окажешься в прошлом со своим нынешним осознанием – а значит, и со знанием о событиях, которые еще только произойдут. Соответственно, ты получишь возможность направить свою жизнь в новое русло. Получишь точку ветвления.

– Сергей, это уже совсем фантастика, – улыбнулась Вика. – Я, конечно, люблю сказки. Но не до такой степени.

– Сказки? – Сергей приподнял брови. – А если я тебе скажу, что каждый из нас проживает свою жизнь не один десяток раз? Каждый, понимаешь? Ты, я, Кирилл.

– Этого я уже вообще не понимаю, – нахмурился я. – Извиняй, братишка, но для меня это звучит как полный бред. Ты у психиатра давно был?

– Захожу иногда, – глаза Сергея насмешливо блеснули. – Пойми, Кирилл, вся проблема в том, что мы о себе почти ничего не знаем. И ту картину мира, которую нам навязали наши родители, учителя, общество, мы считаем единственно возможной. Но на деле все совсем не так, как мы думаем. Жизнь каждого человека можно сравнить с кинопленкой, где каждый кадр – это отдельный момент жизни. События тянутся от прошлого к будущему – то есть от начала пленки к ее концу. Движение по кадрам создает у нас иллюзию времени. А теперь представь, что некто держит эту пленку в руках – будет для него существовать время?

– Наверное, нет, – предположил я. – А если и будет, то свое, не связанное с нашим.

– Верно! – обрадовался Сергей. – Итого, есть некая вневременная точка, из которой можно видеть все события сразу. Вспомни ту же Вангу: она говорила, что видит события жизни любого человека в мельчайших деталях. Чтобы что-то узнать, ей достаточно было настроиться на нужный момент, на нужный кадр. Это – яркий пример достижения вневременной точки, из которой жизнь человека видится целиком, причем не только прошлая, но и будущая. Обрати на это внимание, Кирилл, – ты не знаешь своего будущего только потому, что находишься на своей кинопленке, ты завязан на процесс ее проигрывания. Твои знания, возможности ограничены текущим кадром. Но человек, находящийся во вневременной точке, видит твою жизнь целиком. То есть видит и те события, которые для тебя еще только будут. Здесь, кстати, кроется ответ на вопрос о свободе воли – обладает ли ею человек. В данном случае все зависит от того, с какой позиции смотреть. Человек может менять ход своей жизни, делая тот или иной выбор, в этом смысле он свободен. Но для наблюдателя, видящего всю его жизнь со стороны, его судьба уже определена – он просто знает, какой выбор сделает «персонаж фильма» в тот или иной момент своей жизни. Конечно, сюда накладываются еще и разные тонкости вроде стороннего влияния на жизнь человека, но общий принцип, думаю, понятен… – Сергей перевел дух.

– Итак, – продолжил он после паузы, – жизнь человека подобна кинопленке. Но самое интересное для нас заключается в том, что многие моменты нашей жизни – если не все – мы проживаем множество раз. Можно сказать, что мы регулярно просыпаемся в том или ином отрезке жизни и живем дальше, не осознавая такого перехода, – потому что теряем память о будущем. Все, что у нас остается, – это память, соответствующая данному кадру кинопленки. И тот момент, в который мы перенеслись, мы воспринимаем как свое настоящее. Однако частенько мы испытываем моменты дежа вю: в какую-то долю секунды вдруг очень остро осознаем, что в этом моменте мы уже были, что он нам знаком. Это ощущение на какое-то мгновение захватывает все наше существо, потом так же плавно проходит. Бывает у вас такое? – Сергей взглянул на меня, потом перевел взгляд на Вику.

– Даже не знаю, – пожал плечами я. – Как-то не обращал внимания.

– Иногда бывает, – согласилась Вика. – Когда мы с мамой переехали жить в квартиру, я зашла в ванную и увидела там раковину. На ней была трещина. И меня как током ударило, даже мурашки по коже поползли – я знала, что уже видела эту раковину раньше. Именно ее. Но не могла понять, как такое могло быть. Потом со мной такое бывало еще не раз, но не так ярко.

– Об этом я и говорю, – кивнул Сергей. – Момент узнавания – это момент склейки, момент предыдущего перехода на данный фрагмент жизни. Программы сознания подчищают информацию о таком переходе, мы воспринимаем нашу жизнь линейной и последовательной, безо всяких выкрутасов. Но момент склейки все же остается, в результате мы осознаем, что этот момент нашей жизни уже был. Каждый из нас обладает способностью перепрыгивать из одного момента жизни в другой – мы скачем по ленте жизни, как зайцы по лужайке. Но просто не осознаем этого, так как каждому кадру пленки соответствует определенный багаж памяти. То есть в пятьдесят лет ты будешь помнить о нашем разговоре. А в десять ты о нем не будешь иметь никакого понятия. Лента кинопленки, – Сергей провел руками, изобразив перед собой ленту, – и наше сознание, озвучивающее, проигрывающее кадр за кадром. Мы все проживали наши жизни уже десятки раз. И не линейно, а кусками. Так меломан может прослушать всю запись, а потом прокручивать только понравившиеся ему мелодии.

– Как-то не укладывается это в голове, – пожаловалась Вика. – Хотя моменты дежа вю у меня бывают довольно часто.

– У нас многое не укладывается в голове, – согласился Сергей. – Но когда ты понемногу разбираешься во всех этих тонкостях, у тебя начинает складываться совсем другая картина мира. И она дает тебе новые возможности. Ты как бы попадаешь в новую страну, где совсем другие законы. Ты можешь менять нынешнюю жизнь, путешествуя по пространству вариантов – то есть просто выбираешь нужный поворот на той или иной развилке. Затем ты получаешь возможность перепрыгивать с одной дороги на другую – то есть создаешь собственные повороты, тоннели, лазейки. Это уже то, что известно как путешествие в параллельные миры. И чем дальше от текущей ветки ты прыгнешь, тем сильнее будет отличаться от привычного мир, в который ты попадешь. Наконец, вершина искусства – это умение путешествовать в прошлое, возвращаться в прожитые фрагменты жизни с полным багажом осознания. При этом тебе нет необходимости снова проживать ту же жизнь – создается точка ветвления, и ты идешь по любому интересующему тебя пути.

– И ты все это можешь? – недоверчиво спросил я.

– Не все, – покачал головой Сергей. – Я могу выбирать свою судьбу в пространстве вариантов. В некоторых ситуациях я могу проникать в параллельные миры. В частности, тот мир, в котором мы сейчас находимся, – не совсем мой мир, – он внимательно посмотрел на меня и засмеялся. – Я говорю серьезно, Кирилл. И поверь, я, как тот Мюнхгаузен – никогда не вру. Для меня в этом просто нет необходимости. Что касается осознанных путешествий в прошлое, то до этого уровня я еще не добрался. Надеюсь, это у меня впереди.

– То есть ты хочешь сказать, что этот мир – не твой? – не поверил я.

– Именно, – согласился Сергей. – Хотя такая постановка вопроса не совсем верна – они все мои.

– Но почему ты решил, что пришел из другого мира? Или с другой ветки – я правильно понял?

– Правильно. У меня было так: я возвращался домой с работы – я тогда подрабатывал на стройке, подносил кирпичи каменщику. Устал, как собака. Остановился у киоска купить пива. Купил, положил бутылку в сумку. Сделал несколько шагов – и неожиданно понял, что я уже в двух шагах от своего дома. Хотя идти мне было еще минут пятнадцать. Оглянулся – я стоял на дороге, киоска рядом не было.

– Ну и что? – недоверчиво хмыкнул я. – Я как-то по пьяни не то что кусок дороги – сутки времени потерял. Думал, что сегодня воскресенье, а оказался понедельник. И куда делось воскресенье, не знаю до сих пор.

– Да, но я-то пьян не был. Просто внезапно осознал, что многое изменилось, – пояснил Сергей. – Магазин, который строили неподалеку от нашего дома, оказался на другой стороне дороги. Вместо телевизора «Горизонт» у меня в квартире появился новенький «Самсунг». Но самым удивительным оказалось то, что я вдруг вспомнил события, которых со мной никогда не происходило. Вспомнил людей, которых никогда не видел. В то же время я понимал, что все это было со мной, да и с этими людьми я действительно встречался. Это было так, как если бы кто-то взял и объединил память двух человек. При этом оба этих человека были мною, но существовали в разных реальностях. Точнее – если быть корректным – в разных вариациях нашего мира.

– Ну, не знаю… – Я почесал затылок. – Мне кажется, все проще объяснить обычной шизофренией – только не обижайся.

– Не обижусь, – усмехнулся Сергей. – А объяснений действительно может быть много. Я привел свое – то, которое мне кажется правильным. Могу также добавить, что каждый из нас имеет опыт путешествия между вероятностными мирами. Просто здесь опять возникает все та же проблема – сохранение памяти. Обычно человек не осознает такого перехода, исключения очень редки. Даже если смена реальности вызовет переход от жизни бомжа к жизни миллиардера, человек этого не заметит. Будет активирована память новой ветки, в сознании человека не останется даже намека на то, что он был нищим голодным бродягой. И жизнь миллиардера он будет воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

– Сложно все это… – поморщилась Вика. – Ты можешь подробнее пояснить про пространство вариантов? Рассказать о том, как программировать судьбу? Как это делается конкретно?

– Вика, судьбу не программируют – скорее, ее выбирают. Так будет точнее. Дело в том, что никто из нас не может изменить свою судьбу ни на йоту. Ты же не можешь изменить запись на пластинке или финал художественного фильма? Все варианты твоей судьбы уже определены, и ты не можешь их изменить. Но тебе и нет нужды ничего менять, потому что тебе дается право выбора. И если нынешнее положение тебя не устраивает, то просто выбери другое. Бороться с текущим положением вещей, пытаться изменить что-то силой – это тупиковый путь. Весь секрет заключается именно в дарованном нам праве выбора. При выборе судьбы мы имеем дело с пространством вариантов и точками ветвления, перехода между ветвями. Самое главное здесь заключается в том, что выбор варианта нашей судьбы осуществляется нашими мыслями. Обрати внимание, Вика, это очень важно: именно наши мысли определяют нашу жизнь. Есть тезис: «Бытие определяет сознание». Да, в чем-то это так. Но истинно и обратное положение вещей – сознание определяет бытие. Как ты относишься к миру, так и мир относится к тебе. Любишь ты его – он повернется к тебе своими лучшими гранями. Ненавидишь – будет подкидывать тебе все новые и новые проблемы. Здесь действует так называемый закон симпатии: подобное притягивается к подобному. Встала ты утром злая – как говорят, с левой ноги – и весь день тебя преследуют неприятности. А почему? Да потому что с самого утра своими негативными мыслями ты запустила негативную цепочку событий. Хорошее стремится к хорошему, плохое – к плохому. Видя мир в черном свете, ты сама притягиваешь плохие события. В каждый момент времени мы имеем возможности выбора, и выбор определяется нашими мыслями.

– Я слышала о таком, – кивнула Вика. – В психологии это называют положительным мышлением.

– Именно, – согласился Сергей. – Я и говорю, что разные люди приходят к одним и тем же выводам. Но психологи в данном случае подходят немножко с других позиций: они считают, что положительное мышление позволяет сохранять бодрость духа, хорошее настроение, что позитивно сказывается на деятельности человека, на его отношениях с людьми. Но они не заметили главного: положительное мышление непосредственно влияет на выбор удачного варианта развития событий. Это и есть ключ к успеху. И наоборот, если ты зол на весь мир, то тебя вечно будут преследовать неудачи.

– Ну, не знаю… – Я не упустил возможности вставить пару слов. – Я, например, редкостный неудачник. Без шуток – со мной даже в детстве дружить не хотели. У меня у самого всегда была куча проблем, и другим я приносил одни неприятности. Но это не значит, что я кого-то ненавидел. Такого у меня и в мыслях не было.

– Просто здесь очень много тонкостей, – сказал Сергей. – И на нашу судьбу может влиять не только злость или ненависть, но и, например, страхи. Если человек чего-то боится, то вероятность того, что с ним произойдет эта неприятность, многократно увеличивается. Все тот же выбор варианта: мы получаем то, о чем думаем. Я знал одного парня, мы вместе учились. Жили в общаге в одной комнате. У этого парня была роскошная шевелюра, настоящая грива. Он ею очень гордился. А однажды заметил, что волосы начали выпадать. На мой взгляд, первопричиной этого стала именно его гордыня: чем больше мы чем-то гордимся, чем больше важничаем, тем выше вероятность того, что мироздание поставит нас на место. Опять же, поначалу в этом не было ничего серьезного – у всех волосы выпадают. Где-то читал, что у человека в день выпадает чуть ли не до сотни волос. При этом растут новые, из спящих волосяных луковиц. В общем, отнесись мой сосед по комнате к этому проще, все бы утряслось само собой. Но парень воспринял это как трагедию. Начал применять какие-то специальные шампуни, мыл сывороткой, крапивными отварами, чем-то там еще. Но чем больше он за своими волосами ухаживал, тем сильнее они выпадали. Пошел к врачам, те ему прописали лекарства. Начал их пить, стало еще хуже. В общем, к пятому курсу у него уже была большущая лысина. Врачи сказали, что это какие-то гормональные нарушения. Я же сейчас понимаю, что он сам спровоцировал именно такое развитие ситуации – сначала своей гордыней, а позже уже своими страхами. Относись он к своей шевелюре проще, и жил бы с ней до самой старости. Ту же ошибку, кстати, часто повторяют юноши и девушки, у которых появляются прыщи. Понятно, что здесь существует гормональное влияние. Но огромную роль играет и неправильное мышление. Смотрит на себя прыщавая девушка в зеркало и буквально ненавидит себя. Ей кажется, что она плохая, некрасивая. Что на нее теперь никто не посмотрит. Каждый новый прыщик она воспринимает как трагедию. И вот результат – прыщей, несмотря на титаническую борьбу с ними, становится только больше. Это как у Гашека – там бравый солдат Швейк рассказал историю о ружье. Чем больше солдат его чистил, тем сильнее оно ржавело. А командир потом удивлялся – и как это можно было довести оружие до такого жуткого состояния? – Сергей усмехнулся. – Тот же принцип работает и со всякими болезнями: если мы боимся каждого чиха, если у нас слегка кольнуло в боку, и мы тут же бледнеем при мысли о раке, то все это может стать для нас реальностью. Именно наши мысли и формируют нашу действительность.

– Ну, не знаю… – с сомнением протянул я. – Сколько помню себя, никогда ничего не боялся. Но неприятностей у меня было хоть отбавляй.

– Я уже говорил, что здесь существует много тонкостей, – ответил Сергей. – Ведь та же астрология, например, возникла не на пустом месте. Люди заметили, что определенное сочетание планет при рождении человека оказывает на его жизнь совершенно определенное воздействие. И это соответствует реальности. Мы все разные: один смел, другой труслив. Третий везуч до безобразия, четвертый, наоборот, неудачник. И так далее. Психологи списывают все на некие приобретенные комплексы, но на деле каждый человек рождается с уже установленными параметрами жизни. Взгляни на детей в детском саду – они еще не успели приобрести комплексы. Но уже очень отличаются. И отличаются не только характером, но и показателями удачливости. В данном случае каждый из нас получил то, что получил. Но это не значит, что мы не можем изменить навязанный нам комплект установок. Звезды склоняют, но не обязывают – это слова тех же астрологов. Порой какой-то сильной эмоциональной встряски оказывается достаточно, чтобы наша жизнь кардинально изменилась. И все потому, что мы выходим за рамки навязанных нам ограничений, пусть и делаем это неосознанно. Создаем транзит, дорожку к новой жизни. Маги же научились сами формировать свою судьбу, скользя по пространству вариантов к выбранной ими цели. И вот увидите, Вика, – мы с вами еще проплывем над Марианской впадиной.

– Хотелось бы в этой верить, – улыбнулась Вика. Потом добавила: – Что-то я устала от магии. Может, немного отдохнем?

– Как скажете, – кивнул Сергей. – Как скажете…

Проснулся я в начале восьмого. Не сразу сообразил, где я, потом вспомнил. Глянул на часы, затем прислушался – тихо. Похоже, все еще спят. Повалявшись в постели еще минут пятнадцать, начал одеваться – пора на работу. Вот, кстати – как теперь быть с работой? Бросать ее я не хочу. Разве что взять отпуск на время всех этих разборок. Но для всех этих дел нужно много денег, а я в этом смысле далеко не Рокфеллер. Ну, наберется у меня пара тысяч баксов в загашнике – по нынешним временам это мелочь. Надо бы спросить Сергея, как заработать с помощью его магии миллион родных североамериканских рубликов. Хорошо, конечно, он тут вчера все это плел, красиво. Но уж слишком все это далеко от нашей грешной жизни… Я зевнул и потихоньку пошел в ванную.

Когда я выходил, встретил в коридоре Сергея – он как раз вошел с улицы.

– Машину мыл, – пояснил он, улыбнувшись. – Доброе утро.

– Доброе утро, – кивнул я. – Мне на работу пора. Даже не знаю – может, мне отпуск взять?

– Ты действительно хочешь помочь Вике? – спросил Сергей, внимательно глядя на меня.

– Да, – ответил я. – Не можем же мы ее так бросить. Отпрошусь на пару недель, а там видно будет.

– Хорошо, – согласился он, – договорились. Всю финансовую сторону нашей работы беру на себя. И не спорь – я могу себе это позволить. Ну, а не хватит у меня денег, тогда ты добавишь. Тебе во сколько на работу?

– Да уже пора идти… – я снова глянул на часы.

– Тогда пошли позавтракаем, я яичницу сделал. А потом я тебя подвезу, мне все равно в центр надо. Тоже надо немножко разобраться с делами, и я буду свободен.

Так мы и сделали. Мы уже заканчивали завтрак, когда в кухню вошла Вика.

– Вот вы где, – сказала она. – Я проспала…

– Ничего, – успокоил ее Сергей. – Мы с Кириллом съездим в город, а ты пока тут хозяйничай. Потом приедем и займемся нашими делами. – Он встал из-за стола, я быстро допил чай и тоже поднялся.

– Все будет хорошо, Вика, – преувеличенно бодро произнес я. – Заеду на работу – возьму отпуск на пару недель и вернусь.

– Ты серьезно? – не поверила она.

– Абсолютно, – отозвался я. Потом улыбнулся: – К тому же тепло уже – самое время брать отпуск.

– Спасибо вам… – тихо сказала Вика. – Даже не знаю, что бы я делала.

– Пустяки, – заверил ее Сергей и потянул меня за рукав. – Пошли, Кирилл. Время не ждет.

– Это из Джека Лондона? – улыбнулась Вика. – Фраза «время не ждет»?

– Точно, – подтвердил Сергей. – Я в детстве им зачитывался. Все, Вика, мы пошли…

Машина у Сергея оказалась что надо – внедорожник «тойота». Скажу честно, я даже немного позавидовал. Вот тебе и искусствовед.

Водителем он тоже был отменным. Вряд ли я уступал ему в этом плане, но умение Сергея все же оценил. Хорошо ехал – быстро, легко. А главное, безопасно, без всякого выпендрежа. Есть у меня друг, Алик. Вот с тем я ездить откровенно побаиваюсь – никогда не знаешь, что он выкинет в следующую секунду. У него еще правый руль, пассажир сидит слева. И при обгоне, когда Алик пытается проскользнуть в щель между впереди идущей машиной и встречным грузовиком, чувствуешь себя, мягко говоря, некомфортно. Да, пока Алик всегда успевал. Но ведь это только пока. Хороший водила тем и хорош, что не рискует, когда не надо. Сергей был именно из таких.

Подвез он меня прямо к мастерской. Пожав ему руку, я выбрался из машины и отправился к шефу, гадая, удастся ли мне выбить отпуск.

Я был уверен, что Михалыч не придет в восторг от моей просьбы. Но получилось еще хуже – шеф просто на дыбы встал. Сказал, что и так никого не осталось: кто к брату в Москву, кто в больнице отлеживается. У кого жена рожает. А работать некому. Зато как зарплату получать, все тут как тут… Я пытался и так, и эдак, говорил о неотложных делах. Но потом, когда шеф окончательно завелся, не выдержал и сам перешел на повышенные тона – не люблю, когда меня отчитывают. Кончилось все тем, что из кабинета Михалыча я вышел свободным человеком.

Настроения не было – я совсем не собирался терять работу. Сплошная невезуха: сначала Ольга, потом вся эта магия-шмагия. Теперь это… И они еще говорят о положительном мышлении – да тут спасибо скажешь, если не прибьешь никого под горячую руку…

Главное достоинство всякой свободы – наличие времени. Ехать к Сергею прямо сейчас не было необходимости, поэтому я отправился домой. Хотелось выкупаться, пожрать как следует – как-то маловато мне яичницы. Я уже поднимался по лестнице, когда увидел спускающуюся мне навстречу Ольгу.

– Кирилл! – обрадованно и, в то же время, как-то обиженно протянула она. – Ну, где ты был? Я тебе весь вечер звонила и сегодня с утра…

– Что, музыкант уже ушел? – не без сарказма проворчал я.

– Кирилл, да какой музыкант? Так, на гитаре тренькает. Это друг Наташи – помнишь, я тебе о ней рассказывала? Она тоже вчера должна была прийти, но не смогла. А ты пришел, раскричался…

– Да я вчера слова не сказал, – усмехнулся я.

– Ну да – дверь чуть не вышиб… Ты куда сейчас?

– Домой, – отозвался я, едва заметно усмехнувшись – уж очень нелепым был вопрос.

– Я зайду? – попросила Ольга.

Разве мог я устоять перед этим жалобным взглядом, перед выражением искреннего раскаяния на ее ангельском личике? Разумеется, нет.

– Заходи… – вздохнул я и полез за ключами.

Все-таки женщина в доме – это великая вещь. Пока я стоял под душем, Ольга успела сварганить завтрак. Нашла у меня в холодильнике кастрюлю с вареной картошкой, быстро почистила ее – по причине врожденной лени я всегда варю картошку «в мундире». Покрошила на сковороду, добавила масла, колбаски. Разбила несколько яиц. Когда я вошел, все уже аппетитно шкворчало на сковороде, шумел закипающий чайник. Ольга весело порхала по кухне – увидев меня, начала рассказывать что-то про свою подружку. С кем-то та разошлась или, напротив, сошлась – мне это было как-то до лампочки. Я ел, изредка кивая и думая о том, как мне быть с работой. В принципе, ничего особо страшного не произошло. Михалыч – мужик отходчивый, загляну через пару недель, глядишь, и примет обратно. Ну, кто еще у нас лучше меня разбирается в двигателях? Без ложной скромности – никто.

– Ты слушаешь? – поинтересовалась Ольга, ставя на стол вазочку с вареньем – интересно, где она его выкопала? Я и не знал, что оно у меня было.

– Слушаю, слушаю… – с набитым ртом проворчал я и протянул Ольге тарелку. – Добавь еще…

Потом я отправился спать. Точнее, просто часок полежать, поразмыслить о делах наших суетных. Ольга, разумеется, увязалась за мной, так что поразмышлять обо всех этих потусторонних штучках мне не удалось. Впрочем, проведенным временем я остался вполне доволен. Как, впрочем, и Ольга.

К Сергею я отправился в два часа дня, после сытного обеда – моя Ольга и здесь постаралась на славу. Чмокнув ее на прощание – заслужила – я отправился к троллейбусной остановке. Хотел было сначала взять машину из гаража, да потом подумал, что это лишняя канитель. На троллейбусе доеду.

Так я и сделал: доехав до нужной остановки, пешочком, без каких бы то ни было проблем, добрался до дома Сергея. Калитка была закрыта: ткнув пару раз кнопку звонка, я увидел вышедшую из дома Вику. К моему удивлению, вместо платья на ней теперь были джинсы и симпатичная кофточка. Никак, по магазинам успела прошвырнуться? Это опасно – лучше ей сейчас из дома не высовываться.

– Привет! – поздоровался я.

– Заходи, – улыбнулась Вика, открывая калитку. – Ты вовремя, мы как раз обедаем.

– Я уже пообедал, – ответил я, заходя во двор. – Только что.

– Тогда все равно пошли чай пить, – тоном, не терпящим возражений, заявила она и закрыла калитку на задвижку. – Пошли… – Девушка первой направилась к веранде.

– В магазин ходила? – спросил я, окинув оценивающим взглядом ее стройную фигурку.

– Ты об одежде? – оглянулась она. – Это Сергей привез. Мой размер – даже не знаю, как он угадал.

– Тоже магия, наверное… – протянул я, досадуя, что сам не догадался что-нибудь купить.

Обедали на кухне. От супа я отказался, но чаю выпить согласился. Размешивая сахар в чашке, взглянул на Сергея:

– Я свободен. Можем подумать, чем заняться. Что, если поискать этого Вульфа? Или Вольфа – как там его правильно?

– Вольф Мейер, – подсказала Вика.

– Идея хорошая, – согласился Сергей. – Как ты предлагаешь его найти?

– Ну, не знаю… – пожал я плечами. – Поискать тех ребят, что за Викой гонялись. Выловить одного из них где-нибудь в подворотне, потрясти хорошенько. Он все расскажет.

– И где ты собираешься их искать? – снова спросил Сергей.

– Да хоть у Вики дома – они наверняка ее там пасут. Или в доме, где ее держали, пусть только Вика покажет его.

– Все это, конечно, можно сделать, – согласился Сергей. – Но для начала было бы неплохо просто обзвонить гостиницы. Если Мейер остановился в гостинице, нам скажут. Чтобы не было лишних вопросов, лучше говорить от имени какого-нибудь туристического агентства.

– Мейер – наш клиент, и мы его ищем? – улыбнулась девушка.

– Точно, – кивнул Сергей. – Будет хорошо, если ты этим и займешься – согласна?

– Конечно! – даже обрадовалась Вика. – Скажу, что нужно уточнить дату его вылета.

– Соображаешь, – улыбнулся Сергей. – Звонить будешь с сотового – я сегодня купил на толкучке как раз для таких звонков. А у нас с Кириллом будут свои дела, – он посмотрел на меня.

– И какие же? – спросил я. То, что Сергей так нахально присвоил себе роль руководителя, меня несколько раздражало. Впрочем, я сознавал, что с гостиницами он придумал хорошо. А главное – просто. Теперь этот вариант представлялся мне более чем очевидным.

– Тебе нужно будет обойти основные автомастерские – уверен, что ты их все знаешь. Вчера ты выбил этим ребятам стекло, сегодня они наверняка его будут менять – если уже не поменяли. Твоя задача состоит в том, чтобы найти, где они его меняли или меняют, и поговорить с мастерами. Расспросить между делом, что за ребята пригнали машину. Такие вещи они обычно знают – верно?

– Верно, – согласился я. – У нас братва тоже часто тачки ремонтирует. Но этих я не знаю.

– Справишься? – Сергей внимательно посмотрел на меня.

– Да без проблем! – отозвался я. – Я даже марку их машины запомнил.

Дело и в самом деле представлялось мне предельно простым, я даже уже прикинул, куда пойду в первую очередь. Точнее, поеду – зря машину не взял, придется сначала смотаться в гараж. Повод для визита в мастерские у меня теперь тоже был вполне подходящий – работу ищу. В конце концов, это была чистая правда.

– Хорошо, – согласился Сергей. – У нас получается отличная команда.

– А чем займешься сам? – спросил я.

– Попытаюсь пустить наших друзей по ложному следу, – ответил он. – Вика, мне нужен адрес твоего дома. И объясни, где ты хранишь документы. В смысле, паспорт. Если Ключ и другие бумаги спрятаны надежно, то пусть лежат, трогать их пока не будем.

– Я спрятала бумаги и Ключ под бочкой для дождевой воды, – сказала Вика. – В саду, за домом. Выкопала ямку и спрятала, завернув в пакет. А бочку потом наполнила водой из шланга. Паспорт в шкафу в гостиной. В ящичке у телевизора. Только ведь ко мне сейчас нельзя идти, это опасно?

– Я просто проеду мимо, – успокоил ее Сергей. – Посмотрю, что там и как. Бумаги пусть лежат под бочкой, это хорошее место.

– Мне тоже так показалось, – улыбнулась Вика. – Как чувствовала, что их надо спрятать.

– Просто у тебя хорошо развита интуиция. Ну что, за дело?

– За дело, – согласилась Вика. – Пошли, я нарисую тебе, как найти мой дом…

С автосервисом Сергей придумал удачно – этого я тоже не мог не признать. И то, что он взял на себя роль командира, уже не казалось мне чем-то неправильным. Но и мне сейчас нужно было не ударить в грязь лицом.

И я не ударил. Не скрою, мне просто повезло – знакомую машину с разбитым стеклом я отыскал уже на третьей точке. Да и приехал я удивительно вовремя: стекло только что сняли, два парня как раз собирались ставить новое. Братков рядом видно не было, поэтому я спокойно подошел к ребятам и болтал с ними минут двадцать, заодно и стекло помог поставить. Мне даже смешно было – сам разбил, сам ставлю. Болтали, главным образом, о работе. Свободного места у них не оказалось, да мне и не больно-то было надо. Зато я узнал главное – машина принадлежала людям Паши Креста. Об этом человеке я уже слышал раньше, а потому счел свою миссию выполненной. Мне даже не нужно было ничего выяснять – я просто знал, где он и его люди тусуются по вечерам.

Вернувшись, я узнал, что и задумка Сергея с гостиницами тоже себя оправдала. Вольф Мейер – никак я не мог запомнить эту дурацкую фамилию – остановился в самой респектабельной гостинице города.

– Они мне даже дали телефон его номера, – не без гордости сообщила Вика. – Можно позвонить ему.

– Не стоит, – возразил я.

– Да, я тоже так думаю, – улыбнулась девушка. – Просто так сказала.

Сергея пока еще не было, нам с Викой оставалось только ждать. Подумав, я позвонил домой Ольге и сообщил, что, может быть, задержусь. На логичный вопрос, почему задержусь и как надолго, ответил коротко – «дела» – и положил трубку.

– Жена? – спросила Вика, слышавшая наш разговор.

– Почти, – отозвался я. Теперь, когда Ольга вернулась, на Вику я уже смотрел без особого интереса. Да, замечательная девушка. Но моя Оля лучше. Тут ведь как – каждому свое. Вот Сереге она отлично подходит. Тихая, спокойная. Умная – этого у нее тоже не отнимешь. Но мне больше нравятся такие, как моя Ольга. Может быть ласковой, нежной. Жалобной – когда сознает свою вину. А может метать молнии – не завидую тому, кто ее рассердит. Ей матом покрыть, что мне в лоб кому-то дать. Таких как раз я и люблю: не слишком правильных, немножко стервозных. Мы и познакомились-то с ней возле какой-то дискотеки. Вид у моей Ольги был – сногсшибательный. Ну просто приманка для маньяков. Ну, «завела», понятно, Ольга одного парнишку. А тот сразу руки-то и распустил. Она ему тут же и съездила по физиономии – за ней с этим делом не заржавеет. Пареньку, понятно, драться с бабой на людях совестно. Но и стерпеть такое унижение не захотел и, когда моя Ольга выходила с дискотеки, попытался с дружками затащить ее в машину. Не знаю, чем бы для нее закончилась эта история, да тут как раз я мимо шел – отмечали у Алика день рождения. Понятно, навеселе немного был. Вижу – непорядок, ну и отбил девчонку. Так и познакомились…

Сергей вернулся только к восьми вечера. Мы с Викой уже начали беспокоиться, когда услышали звонок. Я открыл ворота, Сергей загнал свой джип в гараж. Потом и я завел свою машину во двор – все это время она стояла на улице рядом с домом. И лишь после этого все трое собрались в зале.

– Держи… – Сергей протянул Вике паспорт. – Твой?

– Мой! – обрадовалась Вика, открыв паспорт. – Как ты его взял? Там был кто-нибудь?

– В самом доме никого, – ответил Сергей, поудобнее устраиваясь в кресле. – Караулили неподалеку от дома, в машине. Втроем. Пришлось позвонить с таксофона в милицию, сказать, что по такому-то адресу стоит «БМВ» седьмой модели, что в багажнике у них связанный человек, и его собираются убить. Через двадцать минут приехала милиция. Как только эти типы увидели мигалки, сразу дали деру, милиция бросилась догонять. Чем все это закончилось, не знаю – я вошел в дом, нашел паспорт. Входная дверь была открыта – когда уходил, запер ее изнутри на замок, потом вылез через окно, а окно прикрыл. Бочка на месте, так и стоит с водой. Доставать бумаги я пока не стал – место вполне надежное.

– Здорово! – восхищенно протянула Вика и снова взглянула на паспорт.

– Ловко, – согласился я.

– Ну, а как у вас дела? – поинтересовался Сергей, и мы похвастались своими успехами.

– Пока все замечательно, – выслушав нас, удовлетворенно кивнул он. – Сегодня уже поздно что-либо делать, продолжим завтра. К тому же завтра у нас будет преимущество: люди Мейера будут искать Вику совсем в другом городе.

– Это почему? – не понял я. Вику этот вопрос тоже явно интересовал, так как она выжидающе посмотрела на Сергея.

– Взяв паспорт, я поехал на железнодорожный вокзал. Три часа ждал поезда, за полчаса до отправления купил на имя Вики билет до Москвы. Потом отдал билет проводнице и сказал, что ты сядешь в Рязани. В общем, чтобы место не занимали. Так что ты сядешь в поезд, – Сергей взглянул на часы, – минут через сорок.

– Думаешь, они узнают, что на мое имя взят билет? – На лице Вики отразилось сомнение.

– Обязательно. Может, уже знают или будут знать к утру. Тогда кинутся искать тебя в Москве и Рязани. Вот и пусть ищут, – он улыбнулся.

– Ты, случаем, в ФСБ не работал? – поинтересовался я. – Уж очень ловко у тебя все получается.

– Не работал, – покачал головой Сергей. – Хотя предлагали.

– И что?

– Отказался. Предпочитаю полную свободу… Ты говорил о Паше Кресте – кто он?

– Да как сказать… – Я пожал плечами. – Честно говоря, ничего плохого о нем сказать не могу. Серьезный мужик. Не беспредельщик. Но не терпит, если кто-то становится поперек дороги. В прошлом году то ли таджиков, то ли узбеков прямо в машине расстреляли – те его «кинуть» попытались. Говорят, это люди Креста сделали. С ним лучше не связываться.

– Друг моего врага – мой враг. По крайней мере, пока расклад именно такой… – Сергей ненадолго задумался. – Предлагаю завтра вечером наведаться к Мейеру в гостиницу. Он будет считать, что Вики нет в городе. Отправится в ресторан поужинать, в это время мы и покопаемся у него в номере. Нам нужна любая информация об этом человеке.

Идея немного пошарить в номере у Мейера мне понравилась – хоть что-то реальное. Но тут же у меня возникли и некоторые вопросы.

– А почему ты решил, что он отправится в ресторан? – поинтересовался я.

– Он отправится, – заверил меня Сергей. – Вот увидишь. Хотя он сам об этом даже еще и не думает.

– Что, снова магия? – недоверчиво хмыкнул я.

– Именно, – согласился он. – Вспомни, я рассказывал вчера о пространстве вариантов. И в этом пространстве есть и тот вариант, в котором Мейер вечером отправляется ужинать в ресторан. Я его уже выбрал, – Сергей улыбнулся.

– Но как ты можешь его выбрать? – не понял я. – Ладно там, прыщика не допустить, как ты вчера рассказывал, – это еще можно понять. Но заставить что-то сделать другого человека…

– Кирилл, в том-то и смысл, что я никого не заставляю. Я просто выбираю нужный вариант из тысяч возможных. Оцени этот момент, он очень важен. Представь, что ты в магазине, и перед тобой полки с товарами. Ты можешь взять одну вещь, а можешь другую. Все зависит только от твоего желания, твоего намерения. Мейер тоже человек и тоже любит хорошо поесть. В том, что он завтра пойдет в ресторан, для него нет ничего ненормального. Вот если бы я попытался выбрать вариант, где он прыгает с моста или бросается под поезд, то с этим возникли бы трудности. Во-первых, человек знания не может причинять людям вред – это закон. Во-вторых, нынешняя ситуация никак не располагает к тому, чтобы Мейер бросился под поезд, – у него для этого просто нет причин. То есть данный вариант даже при желании реализовать очень трудно – в пространстве вариантов он находится невероятно далеко. Но хорошо поесть Мейер не откажется, поэтому данный вариант вполне реализуем.

– Ну, хорошо, пусть даже это все возможно, – согласился я. – Но как ты делаешь сам выбор? Какова конкретная последовательность действий?

– Выбор осуществляется посредством намерения, – ответил Сергей. – Но вот понять, что такое намерение, это задача всех задач. С одной стороны, когда ты добираешься до намерения, когда осознаешь его, то понимаешь, насколько это просто. Но помнишь и все сложности, через которые тебе пришлось пройти на пути к нему. Научиться намерению в данном случае – это не столько чему-то научиться, сколько от чего-то отучиться. Кастанеда называл намерение главной действующей силой во вселенной. Уверен, что христианский Святой Дух – это то же намерение. Сравни: верующие стремятся к снисхождению на них Святого Духа. Маги очищают связь с намерением. Все один к одному.

– Подожди, – остановил я Сергея. – По-моему, мы говорим о разных вещах. Намереваться – значит, хотеть что-то сделать. Так?

– В целом так, – согласился он. – Просто обыденное понимание намерения является выхолощенным, оно утратило свою суть. Намереваться – значит, не просто чего-то захотеть, а войти в контакт с намерением – главной движущей силой во вселенной. Есть два вида намерения: внутреннее и внешнее. Внутреннее – это наше намерение, находящееся в нашей внутренней сфере. Внешнее намерение находится вне нас, во внешней сфере. Сравни это с представлениями христиан о том, что в каждом из нас находится частичка Бога. На мой взгляд, это одно и то же.

– Хочешь сказать, что намерение – это Бог? – спросил я.

– Скорее, одна из Его ипостасей. Его часть. Любые происходящие в этом мире события основаны на взаимодействии намерений. Чье внутреннее намерение сильнее, правильнее, у кого чище связь с внешним намерением, тот побеждает. И наоборот – если твое намерение недееспособно, то ты всю жизнь будешь марионеткой в играх тех, чье намерение оказалось сильнее. Именно поэтому маги такое большое внимание уделяют взаимодействию с намерением, очищению своей связи с ним. Овладеть намерением очень сложно. Но когда ты сделаешь это, то поймешь, что правильно намереваться очень легко.

– Сергей, но можно же как-то объяснить, как нужно намереваться? – поинтересовалась молчавшая все это время Вика. – Хотя бы на уровне ощущений?

– Вот и я о том же! – подхватил я. – Слова – оно, конечно, хорошо. Но как все происходит на самом деле?

– Есть некоторые технологии, позволяющие научиться намерению, – ответил Сергей, глядя на меня. – Скажем, Хакеры Сновидений предлагают учиться ему на каких-то очень простых вещах. Например, ты сидишь в кресле, рядом на полу сидит твой кот – не знает, чем заняться. В данном случае очень легко выбрать вариант, при котором кот подойдет и запрыгнет к тебе на колени. Но здесь надо соблюдать некоторые правила. Прежде всего, само намерение должно быть очень легким. Ну, представь: ты захотел пить, перед тобой стоит стакан с водой. Чтобы напиться, ты не будешь вымучивать какое-то намерение, на что-то себя настраивать, к чему-то готовить – ты просто протягиваешь руку, берешь стакан и пьешь. При этом ты даже не замечаешь, что задействовал свое намерение. Именно таким и должно быть правильное намерение – легким, тонким, скользящим. Никакого насилия, никакой ломовой воли. Все, что тебе нужно, – это указать мирозданию правильный вариант. Просто выбрать его. И когда ты хочешь, чтобы кот прыгнул к тебе на колени, в твоем намерении больше знания, нежели хотения. Просто спокойное, непреложное внутреннее знание того, что произойдет. Ты указываешь мирозданию правильный вариант, и событие происходит – кот подходит и прыгает тебе на колени. На первых порах лучше сопровождать намерение мысленной картинкой того, что хочешь увидеть, – в трансерфинге такие картинки называют слайдами. То есть надо представить очень зримо, как кот поворачивается, смотрит на тебя. Затем подходит и прыгает к тебе на колени. Картинка тоже должна быть легкой, почти как вспышка. Бах! Увидел то, что должно произойти, и тут же отпустил слайд, забыл о нем. Результат обычно бывает в течение ближайших тридцати секунд.

– Все так просто? – удивилась Вика.

– Да – когда поймешь, как это работает. Весь секрет именно в нежности, тонкости – малейшая попытка вложить в выбор волю тут же все портит. Прилагая волю, мы пытаемся изменить текущую ситуацию, тогда как нам позволен только выбор вариантов ее развития. Еще может помешать ожидание результата: если ты отпустил слайд и напряженно ждешь, когда же этот поганый кот соизволит к тебе подойти. Это серьезная ошибка. Мир противится нашим желаниям, нашим ожиданиям. Чем больше мы чего-то хотим, тем меньше вероятность получить желаемое. Поэтому к результату нужно относиться очень спокойно: ты знаешь, что у тебя все получится, что результат будет именно таким, какой тебе нужен. Ни тени сомнения. Но в это знание ты не вкладываешь силы, энергии – это просто констатация факта. Внутреннее непреложное знание. Вознамерился – получил результат. Но даже если результата вдруг не оказалось, не беда. Именно таким должно быть правильное отношение: получилось – замечательно. Нет – да и черт с ним.

– А можешь продемонстрировать, как работает намерение? – попросила Вика.

– Могу. Но только один раз – с намерением лучше не баловаться. Кирилл, открой вон ту дверцу в шкафу, – попросил Сергей. – Да, правую, рядом с тобой… Там в коробке лампочки… Нашел? Достань одну.

Я послушно вынул лампочку, закрыл шкаф и взглянул на Сергея.

– Ну, достал. И что теперь?

– Замени сгоревшую лампочку, – улыбнулся он. Я непонимающе смотрел на него, как вдруг в комнате стало темнее – одна из трех лампочек в люстре неожиданно погасла.

Это было удивительно. Я растерянно взглянул на погасшую лампочку, потом на Сергея. Снова поднял глаза на лампочку, не понимая, как он это сделал. Если это был фокус, то фокус очень классный.

– Здорово! – Вика даже зааплодировала. – Просто фантастика!

– Никакой фантастики, – покачал головой Сергей. – Просто правильное намерение.

Я подошел к люстре, взглянул на погасшую лампочку – так и есть, перегорела. Коснулся ее – горячая, зараза…

– Кирилл, садись, – окликнул меня Сергей. – Потом выкрутим – когда остынет.

Положив лампочку на стол, я сел. То, что Сергей не мог все это подстроить, было для меня очевидно.

– Научившись намерению, человек становится магом, – сказал он, с мягкой улыбкой глядя на меня. – Но научиться намерению очень сложно, здесь много тонкостей. Тот же Кастанеда, например, писал, что намерение привлекается глазами. Я долго не понимал этого. Но однажды осознал, что все так и есть. Глаза нужны нам не только для того, чтобы смотреть. У них есть и другая функция – приманивать намерение.

– Как это? – поинтересовалась Вика. Ее глаза блестели – было видно, что ее увлекает этот разговор.

– На самом деле у нас не одна, а две пары глаз, – ответил Сергей. – Но они так тесно работают в связке, что наличия второй пары мы просто не замечаем. Вторые глаза – это глаза нашего внимания. Можно сказать, что луч внимания всегда связан с лучом зрения. Мы там, куда смотрим. Проще всего осознать наличие луча внимания таким образом: закрыть глаза и попытаться посмотреть затылком. То есть увидеть то, что у тебя за спиной. Попробуйте, – он с улыбкой посмотрел на нас.

Это показалось мне глупым. Тем не менее, я согласился – мне тоже хотелось научиться гасить лампочки.

– Ничего не вижу, – сказал я после паузы.

– Суть не в том, чтобы что-то увидеть, – пояснил Сергей. – Обычные глаза не могут заглянуть назад, для них это невозможно. И когда мы пытаемся смотреть назад, то можем ощутить, как что-то, помимо наших глаз, сосредотачивается позади затылка. Происходит рассогласование обычно совмещенных лучей: обычного взгляда и луча внимания. Попробуй просто ощутить, прочувствовать область позади затылка.

– Да, это так… – услышал я голос Вики. – Такое ощущение, будто какая-то часть меня двигается позади затылка.

– Именно, – согласился Сергей. – Это и есть пятно внимания, или луч внимания – как угодно. Но если глаза принадлежат нашему обычному телу, то внимание – телу энергетическому. Или тонкому, как его еще называют. Ну как, Кирилл, ощутил что-нибудь?

– Пока нет. Там темно… – Я открыл глаза.

– А почему ты решил, что там темно? – с улыбкой поинтересовался Сергей. – Ты сделал то, что и нужно: направил свое внимание в область позади затылка. И понял, что там темно. Одно дело – темнота прямо перед глазами, она нам привычна. И совсем другое – темнота позади нас. Ее мы можем ощутить только нашим вниманием. Здесь главное – осознать наличие внимания. Именно оно определяет наше восприятие – выбирает то, что мы видим, что мы воспринимаем. О чем бы мы ни подумали, на что бы ни посмотрели, сначала мы выделяем эту вещь своим вниманием. Просто обычно мы этого не замечаем.

– И как все это связано с намерением? – спросила Вика.

– Самым прямым образом. По Кастанеде, весь мир состоит из эманаций. Точнее, это так и есть – хоть по нему, хоть без него. Эманации в данном случае – некие энергетические нити, из которых и состоит все сущее. Из них состоим мы, предметы – вообще все. Если коротко – все состоит из энергии. Глаза видят лишь внешнюю форму, тогда как внимание позволяет настроиться на первооснову – эманации. Каждый из нас воспринимает не только обычный, доступный нашему взгляду мир, но и мир энергетический. Но информация о восприятии энергетического мира не доходит до нашего сознания. Учитель Кастанеды, дон Хуан, говорил о том, что наше восприятие – это восприятие хищника. Мы отбрасываем все лишнее, оставляя лишь самое необходимое. Поэтому остается лишь то, что мы видим глазами. Твой прадед, Вика, был замечательным видящим – так маги называют тех, кто может видеть суть вещей, напрямую получать информацию. Это как раз пример того, что человек может восстановить энергетическую составляющую своего восприятия. Благодаря вниманию мы можем производить настройку на те или иные эманации. А от умения настроиться всего один шаг до умения манипулировать. В данном случае внимание становится каналом, по которому осуществляется воздействие намерения. Внимание, как я уже сказал, у нас по умолчанию связано с глазами – мы просто привыкли к такой связке. Это как винтовка с лазерным прицелом: куда направлен луч лазера, туда попадает и пуля. Когда мы о чем-то думаем, наше внимание тут же переключается на объект, о котором мы думаем. При этом каждая мысль сопровождается едва заметным движением глаз – потому что внимание настраивается на объект, а глаза следуют за ним. Но так как во многих случаях объект внимания недоступен взгляду, глаза отзываются на перенос внимания просто небольшим движением. И вот в этом механизме и кроется очень важная тонкость: если перенос внимания воздействует на движение глаз, то и движение глаз воздействует на перенос внимания – в силу их связанности. На практике это приводит к тому, что маг получает возможность манипулировать вниманием посредством своих глаз. А внимание в данном случае – ключ к намерению.

– И что нужно делать с глазами? – поинтересовался я.

– А вот как раз это объяснить практически невозможно, – развел руками Сергей. – Можно сказать, что каждому намерению соответствует особое напряжение глаз – но это будут только слова. Чтобы разобраться в этом механизме, нужно следить за своим взглядом, соотнося его с мыслями. Это требует долгой работы – дней, недель, месяцев. При этом ты постепенно, шаг за шагом, на уровне ощущений будешь понимать, как работает взгляд, как работает внимание. И в какой-то момент ты поймешь, что внимание – это совершенно удивительная штука. Разобравшись со своим вниманием, ты понимаешь и то, как работает чужое. А это, в свою очередь, открывает тебе возможность манипулировать чужим вниманием. Скажем, знаменитые ниндзя могли оставаться невидимыми даже в окружении врагов. Не все, конечно – среди них были как обычные бойцы, генины, так и средняя и высшая каста – тюнины и дзенины. Именно среди последних обычно и встречались люди, обладающие рядом феноменальных возможностей. И я уверен, что умение оставаться невидимым дзенин приобретал именно благодаря манипулированию вниманием. Внимание – как луч: оно выделяет вещи, и потом информация о них доходит до сознания человека. Но если уметь отклонять чужой луч внимания, можно сделать какие-то элементы этого мира невидимыми.

– И ты можешь такое? – поинтересовалась Вика.

– Не в той мере, в какой хотел бы, – ответил Сергей. – Но порой и мне что-то удается. Тогда, когда это очень нужно.

Стало тихо. Молчал Сергей. Молчали мы с Викой. Все, что он рассказывал, было интересно – но уж очень необычно.

– Что будем делать завтра? – нарушил я затянувшееся молчание.

– Подарим Мейеру цветы, – ответил Сергей.

– Что? – не понял я.

– Подарим Мейеру пару букетов цветов, – повторил он и загадочно улыбнулся.

* * *

Мейер сидел в кабинете своего гостиничного номера, удобно устроившись в кресле. На коленях у него лежал ноутбук. Рядом, на краю стола, примостился сотовый телефон – через него поддерживалась связь с Интернетом. В данный момент Мейер просматривал почту. Прочитав очередное сообщение, задумался, потом написал ответ. Зашифровав его специальной программой, отослал. Вздохнув, закрыл ноутбук и положил его на стол. Оглядев комнату, поморщился.

– Чертова страна… – пробормотал он и снова вздохнул. – Ненавижу Россию…

На улице было темно. Мейер уже подумывал, не лечь ли ему спать, когда в дверь номера постучали. Несколько секунд спустя в кабинет заглянул один из двух нанятых в местном агентстве охранников:

– Крестов. Пустить?

– Разумеется… – проворчал Мейер.

Вошедший Паша без церемоний прошел к Мейеру и сел в кресло рядом с ним.

– В общем, уехала она… – сказал он. – В Москву, три часа назад.

– В самом деле? – Брови Мейера приподнялись. – Ну и как же, позвольте вас спросить, это получилось? Вы же говорили, что ваши люди контролируют все вокзалы.

– Они ее не видели, – мрачно ответил Паша. – Проскользнула. А час назад им сообщили, что Виктория Остроумова взяла билет до Москвы. Поезд уже ушел, они не успели ее перехватить.

– Но почему они не узнали о билете до отхода поезда? – вполне резонно спросил Мейер.

– Не они же сидят на кассе! – отозвался Паша. – Узнали, как только смогли, как сообщили. Я позвонил ребятам в Москву, ее встретят на вокзале. Переслал ее фото.

– Это уже лучше, – кивнул Мейер. – Что-то еще?

– Да… – Паша снова помрачнел. – Кто-то вчера наведался в ее дом. Может, она сама.

– Но ведь вы же следили за домом – я прав?

– Следили. Но она вызвала милицию. Сказала, что у моих ребят в машине заложник, – Паша криво усмехнулся. – Когда они увидели ментов, попытались скрыться. Но их все равно взяли, уложили на асфальт. Отобрали оружие и отвезли в участок. Отпустили лишь через два часа, когда разобрались.

– Что, несмотря на найденное оружие? – удивился Мейер.

– Они – сотрудники охранной фирмы, – пояснил Паша. – Так что все законно. Но пока дом был без наблюдения, там кто-то побывал.

– Значит, она забрала бумаги и теперь едет в Москву… – пробормотал Мейер. – Не ожидал от нее такой ловкости.

– Я тоже, – согласился Паша. – Утром, как только появятся новости, я сообщу. Может, лучше по телефону? А то мне мало удовольствия мотаться сюда каждый раз.

– Нет, – покачал головой Мейер. – Все только с глазу на глаз. Не беспокойтесь – вы же знаете, я хорошо плачу.

– Знаю, – мрачно ответил Крестов и поднялся со стула. – Все, я пошел. У меня еще куча дел…

Проводив Пашу взглядом, Мейер зевнул. В принципе, все складывалось неплохо. Разумеется, если эти олухи возьмут девчонку в Москве. Если же снова упустят… Мейер слегка помрачнел. Если упустят, то это уже плохо. Но не смертельно – нужно же ей будет тоже где-то остановиться. Отыщется – не иголка.

С этими приятными мыслями он и лег спать…

В восьмом часу утра его разбудил один из охранников – к сожалению, верный, но немой Мигель не мог выполнять обязанности ординарца.

– Господин Мейер! К вам пришли… Паша Крестов.

– Впусти… – зевнул Мейер, затем тяжело приподнялся и сел на краю кровати. – Ну что там – нашли ее? – он взглянул на вошедшего Пашу и снова зевнул.

– Не было ее в поезде, – ответил Паша. – Проводница сказала, что она должна была сесть в Рязани, да так и не села.

– Черт… – выругался Мейер. Несколько секунд помолчал. – При чем тут Рязань?

– Какой-то мужчина попросил подержать место до Рязани. Отдал билет, сказал, что она сядет там. Но никто так и не сел. Я уже послал четырех ребят в Рязань.

– Вот стерва… – Мейер невесело усмехнулся. – А если ее и в Рязани нет? Что, если она просто водит нас за нос?

– Буду искать… – вздохнул Крестов.

Шел восьмой час вечера, когда Мейер вышел из гостиницы в сопровождении охранника и личного телохранителя, рядом шел и невысокий толстенький человечек. Все четверо сели в представительский лимузин, машина отъехала от гостиницы и быстро скрылась из глаз.

Десять минут спустя к гостинице подъехала «Газель». Из машины вышли три человека: парень с девушкой в фирменных синих комбинезонах и мужчина в джинсовом костюме. Девушка и парень открыли заднюю дверь, вынули две большие корзины с цветами, затем все трое прошли в гостиницу.

– Добрый вечер! – добродушно поздоровалась девушка с администратором. – Цветы для господина Мейера, в двести десятый.

– Цветы? – Женщина-администратор приподняла очки. – Мне ничего не говорили.

– Фирма «Цветочный дом», – улыбнулась девушка. – У господина Мейера будут гости. Просили доставить цветы. Вот бланк заказа… – Она протянула администратору какую-то бумажку. – Перезвоните, если хотите. Там телефон указан.

Вид документа странным образом успокоил администратора.

– Люда! – позвала она оказавшуюся поблизости работницу гостиницы. – Проводи в двести десятый. Постучи, там у них кто-то остался.

– Хорошо, Вера Федоровна, – улыбнулась работница. – Пойдемте!

Девушка и парень направились вслед за ней к роскошной мраморной лестнице. Следом, отстав на несколько метров, прошел и мужчина в джинсовой куртке.

У двери двести десятого номера работница гостиницы остановилась и постучала в дверь.

– Обслуживание! – громко сказала она.

Ее голос и стук в дверь заставили вздрогнуть сидевшего в номере охранника. Расположившись на небольшом удобном диванчике, он читал. Услышав стук, положил книгу, встал, поправил расстегнутый костюм – при этом слева под мышкой на мгновение мелькнула кобура с пистолетом. Открыв замок, распахнул дверь.

– Цветы для господина Мейера! – радостно сказала появившаяся на пороге девушка. В комбинезоне и кепке, со смешными светлыми кудряшками, она выглядела просто замечательно. Цветочница смотрела на охранника через букет и улыбалась. За ней стоял парень с цветами, еще чуть позади виднелась фигура мужчины в джинсовой куртке.

– Цветы? – Охранник с сомнением взглянул на корзины. – Да мы вроде не заказывали.

– Естественно, – согласилась девушка. – Цветы не заказывают – их дарят. Да вы проверьте – там нет никакой бомбы! – Она очаровательно улыбнулась.

– Хорошо, поставьте, – распорядился охранник, девушка и парень внесли корзины. Следом вошел и мужчина в джинсовой куртке. – От кого цветы? – Охранник придирчиво заглянул в корзины.

– Фирма «Цветочный дом», – с готовностью отозвалась девушка. – Охранники всегда такие серьезные?

– Да нет, – улыбнулся парень.

– Это хорошо. Может, дадите свой телефончик? – Она снова улыбнулась, при этом напарник незаметно ткнул ее локтем в бок. – Или жена будет против?

– Жена действительно будет против, – согласился охранник, в его голосе чувствовалось сожаление.

– Ну, ладно. Пожалуйста, распишитесь вот здесь… – Она подала охраннику бланк заказа и авторучку. – Спасибо. Пока! – Цветочница помахала охраннику ладошкой и вместе со своим компаньоном вышла из номера. Охранник закрыл дверь, при этом почему-то не обратил никакого внимания на мужчину в куртке – тот стоял чуть в стороне у шкафа, спокойный и молчаливый. Его взгляд был неестественно пуст – казалось, человек о чем-то задумался.

Закрыв дверь, охранник снова проверил цветы, на этот раз очень тщательно. И, лишь убедившись, что все в порядке, снова сел на диванчик и продолжил читать книгу. Вошедший в комнату мужчина продолжал неподвижно стоять у шкафа.

Так прошло несколько минут, охранник зевнул. Взглянул на часы, зевнул еще раз. Перевернул страницу. Вчитался в текст, потом тряхнул головой – глаза слипались. Подумав, он лег на диванчик, опершись головой о мягкий подлокотник. Несколько минут читал, держа книгу перед собой, потом опустил ее на грудь и закрыл глаза. Пару минут спустя послышался тихий храп…

Лишь после этого неподвижно стоявший незнакомец позволил себе пошевелиться. Посмотрев на спавшего охранника, он спокойно прошел в соседнюю комнату, его не было несколько минут. Вот он вышел из нее и направился в кабинет Мейера. Там он задержался дольше – прошло не меньше пяти минут, прежде чем таинственный гость вышел из кабинета. В руках у него был ноутбук. Охранник по-прежнему спал. Взглянув на него, незнакомец достал из кармана целлофановый пакет, спрятал в него ноутбук. Затем открыл дверь и спокойно вышел из номера. Тихо щелкнул замок, наступившую тишину нарушало лишь тихое похрапывание охранника.

Разбудил его стук в дверь. Он торопливо вскочил, книга упала на пол. Подняв ее, положил на диван, быстро одернул костюм. И только после этого открыл дверь.

– Спал? – не столько спросил, сколько констатировал вошедший в номер Мейер. Следом тенью скользнул его телохранитель Мигель – сухощавый темноволосый мужчина лет сорока, с тонкими усиками и едва заметной улыбкой на смуглом лице. Следовавший за ним охранник взглянул на своего проштрафившегося коллегу и осуждающе покачал головой. Последним, закрыв за собой дверь, вошел толстенький человечек.

– Задремал немножко… – пробормотал парень, понимая, что отпираться бесполезно.

– Я так и понял… – Мейер пребывал в хорошем настроении, поэтому не был склонен сердиться. – Что за цветы?

– Вам прислали, – развел руками тот. – От фирмы какой-то. Я думал, вы знаете. Я проверил, все чисто.

– Я ничего не заказывал… – нахмурился Мейер и прошел в свой кабинет. Пару секунд спустя оттуда послышалась его ругань.

Побледневший охранник вбежал в кабинет и остолбенел.

В кабинете царил беспорядок. Шкафы и ящики стола оказались открыты, прямо на полу валялись костюмы Мейера и выпотрошенный чемодан. Из приоткрытой форточки тянуло ветерком. Парень тяжело сглотнул.

– Здесь стоял ноутбук – где он? – Мейер похлопал ладонью по столу. Потом подошел к чемодану и поднял его: – Здесь, под одеждой, лежали деньги – десять тысяч евро. Где они?

– Я не знаю… – бледный охранник непонимающе смотрел на учиненный в комнате беспорядок. – Наверное, кто-то забрался через форточку…

– Но почему он забрался?! – Мейер раздраженно швырнул чемодан на пол. – Можете вы мне это объяснить? Вы, тупой русский Иван?! Для чего вас сюда поставили – спать?!

Охранник ничего не ответил. Рядом появился его напарник.

– Вон отсюда! – не произнес – прорычал Мейер. – Оба! Ваше охранное агентство заплатит мне за причиненный ущерб!

– Господин Мейер… – попытался было что-то сказать второй охранник.

– Вон! – рявкнул Мейер, тот попятился и вслед за своим коллегой выскочил из кабинета.

– Что случилось, Вольф? – спросил его вошедший толстенький человечек. И замер, увидев открывшуюся ему картину.

– Случилось то, Валентин, что меня обокрали! – Мейер стоял посреди кабинета и мрачно взирал на учиненный в его владениях погром. – Проклятая страна, проклятые люди! – Он подошел к креслу, сел. Устало провел ладонями по лицу.

– И что украли? – снова поинтересовался Валентин.

– Мой ноутбук. Деньги. На деньги мне наплевать, но в ноутбуке вся моя переписка. Там масса ценных сведений – что будет, если все это попадет в руки к моим врагам?

Валентин огляделся, задумчиво почесал подбородок. Его взгляд упал на открытое окно.

– Вольф, если это обычный «форточник», то не все так страшно. Надо сообщить о краже Крестову – он наверняка сможет выяснить, кто это сделал, и вернет вам компьютер. Это его район, он в курсе всего, что здесь происходит.

– Ну, так звони ему… – раздраженно пробормотал Мейер.