Читать книгу Периметр-2020. Неоновая угроза - Антон Павлович Кротков - Страница 28

Первую ночь в тюремной больнице Стас провёл тревожно, почти не спал – всё прислушивался: в отделении было тихо, но спокойней от этого на душе не становилось. Его поместили одного в отдельный двухместный бокс, это могло быть сделано умышленно – так легче расправиться без свидетелей.

Наутро, после приёма лекарств, Стасу принесли миску перловой каши и кружку какао. Но он даже не притронулся к еде, вид которой вызывал лишь отвращение. Видать хорошо вчера его стукнули по голове, если до сих пор затылок ломит и подташнивает.

Потом был обход врача. А в полдень к нему подселили соседа. В палату с заплечным вещмешком вошёл мужичок лет сорока пяти с тёмным азиатским лицом. Стасу он сразу не понравился – Гарик вполне мог подослать к нему неказистого на вид убийцу, чтобы усыпить его бдительность. Подселенец напомнил Легату одного из тех боевиков, с которыми он несколько лет назад воевал на Востоке. Такому «душману» прикончить неверного – одно удовольствие и совсем не грех, даже наоборот…

Сосед оказался ярым мусульманином, и даже тюремный режим не сумел отвадить его от обычного намаза и пятиразовой молитвы.

Вначале Стас отворачивался к стенке, едва сосед расстилал на полу свой коврик. Потом отворачиваться надоело. От нечего делать он стал просто тупо наблюдать за размеренно отбивающим поклоны азиатом (всё лучше, чем пялиться в стену). Но так как происходило это регулярно, то непонятное бормотание стало раздражать всё сильней… Так прошли сутки.

Вечером следующего дня, когда сосед, как обычно, расстелил свой коврик и опустился на колени, чтобы начать разговор с Всевышним. Стас опустился с ним рядом.

…Лишь закончив молитву, сосед повернулся к русскому и удивлённо спросил:

– Разве ты мусульманин?

– Какая разница, – ответил Легат.

Сосед помолчал, но в итоге философски согласился, что всё в руках Аллаха. Так они познакомились. Звали соседа Хамит. Говорил он по-русски с сильным акцентом, иногда забавно путаясь в падежах и склонениях, тем не менее, оказался довольно занятным собеседником. Благостный, даже кроткий вид его был обманчив. О себе Хамит с гордостью рассказывал, что происходит из знатного рода казанских карачи и что будто бы в его жилах течет капля крови самого великого Чингисхана. В больницу он угодил с гипертоническим кризом, а ещё у него диабет и множество других болячек.

Среди заключённых у потомка чингизидов было много земляков, некоторые работали в тюремной обслуге. Уже на второй день пребывания Хамита в больнице к ним в палату заглянул один такой знакомый, молодой худенький паренёк, который доставил в больничку свежее бельё из прачечной. Они о чём-то пошептались на своём языке, и парень ушёл.

Конечно Легату было небезынтересно узнать, о чём они говорили, но лезть с расспросами не хотелось. Прошло некоторое время, и татарин сам заговорил со Стасом об этом:

– Правильно, что ты Аллаха признал, – похвалил Хамит. – Скоро Всевышний призовёт к себе всех праведников, а неверных и вонючих грешников сбросит в адскую лаву. Но вначале лишит их разума, превратив в зверей.

Стас скептически воспринял очередное пророчество о конце света. Сколько их уже было за последние десятилетия. А за историю человечества – и не счесть!

Но Хамит стал уверять, что инициированный Богом Апокалипсис уже идёт и пересказал историю, которую ему поведал земляк с прачечной. Оказывается, паренёк случайно стал свидетелем, как охрана тюрьмы прикончила двух женщин из бухгалтерии, а также водителя продуктовой машины и ещё двух вольных. Их под каким-то предлогом вывели во внутренний двор пищеблока и внезапно прикончили выстрелами в затылок, а трупы сожгли в местной котельной. История выглядела невероятной. Пока Стас размышлял где тут правда, а где ложь, принесли обед. Разносчик поставил миску варёного риса Легату на тумбочку, а рядом зачем-то положил пару деревянных палочек, как в китайском ресторане. Легат поднял на него недоумённые глаза:

– Ты что-то перепутал, уважаемый. Где ложка?

Разносчик, пряча ухмылку, пожал плечами:

– Может, под тарелкой.

Под миску ловкач успел сунуть фотографию. «Откуда у него могла взяться карточка из моего семейного альбома?!» – изумился Стас, но за сбежавшим разносчиком уже захлопнулась дверь.

– Что-то случилось? – участливо спросил Хамит, видя, как каменеет лицо соседа.

Стас протянул фотографию татарину.

– Зачем испортили такой кароший карточка? – со вздохом покачал головой Хамит: жена Легата и их дочь на фото были перечёркнуты красным маркером, главе же семейства выкололи иглой глаза и всего порезали бритвой.

Хамит с интересом рассматривал фотографию.

– А ведь это ты! – радостно ткнул он пальцем. – А это твои женчин? Дочь у тебя просто красавиц!

На лице Стаса появилась печальная улыбка:

– Это мы в прошлом году сфотографировались. Впервые за три года в мой отпуск смогли махнуть к морю.

Хамит вернул фотографию. Стас бережно убрал её в ящик тумбочки.

– А ведь шайтан, который это сделал с карточкой, хочет, чтобы ты шибко испугался, – догадался полуграмотный сосед. – Знаешь кто он?

Стас кивнул: на обратной стороне фотографии имелась матерная подпись с обещанием скоро навестить его в больнице. Витиеватый почерк «Неонового китайца» узнать было легко.

Между тем наступило время очередной молитвы. Хамит опустился на колени и предложил Стасу встать с ним рядом. Отбивая поклоны, мусульманин говорил:

– О Аллах, тебе мы поклоняемся, и тебя просим о помощи. Дай нам силы, чтобы победить недругов, чтобы не испугаться смерти, когда она посмотрит нам в лицо. Аминь!

Хамит поднялся с колен и объявил, что с этой минуты он готов к бою и не оставит Стаса одного, если заявятся те шайтановы дети, которые прислали ему чёрную метку. И что такое решение он рассматривает в качестве большого джихада, что означает борьбу с самим собой за улучшение и очищение собственной души от страхов, равнодушия к чужой беде и прочих присущих человеку пороков.

Но через час Хамита увели в больницу на процедуры. Обратно он не вернулся. Что-то затевалось. Приближалась полночь, а лампа под потолком продолжала ярко гореть. Забранный в стальную решётку плафон из прочного оргстекла невозможно было разбить. Стас ощутил на себе пристальный взгляд, ему захотелось плюнуть в глазок, но стоявший за дверью человек словно почувствовал его желание и опустил толстую стальную пластину.

Прошло ещё какое-то время. И вдруг освещение погасло. Дверь осторожно открылась и в палату проскользнули трое. Стас их ждал. Первого ударил ногой в живот, отчего мужик сложился пополам и с протяжным стоном рухнул на колени. Второй получил крюка в челюсть и отлетел к стене. Лишь третий – большой и толстый, – налетев на Легата, сумел завалить его вместе с собой и попытался провести удушающий приём. Началась борьба в партере. Стас находился далеко не в лучшей форме, но один противник, это ведь не трое. Выбравшись из-под центнера живого мяса, капитан дважды ударил жирдяя локтем по голове, после чего сам решил удавить ублюдка. Но предательский разряд электрошокером в спину решил исход схватки не в его пользу.

…Проигравший зэк в судорогах корчился на полу с пеной у рта, а трое его победителей, тяжело дыша, стояли над ним. Каждому из них тоже крепко досталось: один, морщась от боли, держался за живот; второй сплёвывал кровь в ладонь и ощупывал челюсть, подозревая перелом. Их старшему досталось больше всех, ведь он едва не отправился на тот свет! Жирдяй выместил злобу, пнув мента ногой.

– Кончайте скорее, суки! – прохрипел Стас. Его обматерили, но вместо того, чтобы добить, подняли с пола и кинули на кровать, заломили руки и защёлкнули на запястьях наручники. Однако больше не били. А куда-то поволокли.