Читать книгу Мекка и Медина. Хадж и умра. Заметки паломника - Антон Викторович Кротов - Страница 7

Автобус заехал в какое-то бюрократическое заведение, где происходит учёт паломников, и там же, как мне показалось, хранились наши паспорта во время нашего двухдневного пребывания в Медине. Учреждение имело надпись по-арабски и по-английски. Было написано: «Al-Madina al-Munawara. NATIONAL ADILLA Est. Arrival and Departure Land Piligrims» («прибытие и отправление паломников наземным путём»)19.

Мешок с паспортами оказался в руках у гида Марата, нас где-то отметили, что группа такая-то покинула Медину, и все вместе с автобусом тронулись в путь, покидая Город Пророка. Между двумя священными городами, Меккой и Мединой, примерно 450 километров.

Согласно традиции паломничества, в нашем виде хаджа мы должны войти в священное состояние – ихрам – по пути в Мекку, фактически ещё на выезде из Медины. Все паломники, совершающие хадж, входят в ихрам в разных местах, в зависимости от того, с какой стороны они заезжают в Мекку – эти места называются микаты. Есть свой микат для людей, едущих с Ирака, другой – для едущих с Йемена, и т.д.. Паломники, летящие в самолёте прямым рейсом до Джидды, входят в состояние ихрама прямо в самолёте, пролетая над соответствующим пунктом.

Мы ехали по земле, и поэтому не спешили – автобус остановился в этом специально отмеченном пункте, микате, где паломники могут, не торопясь, совершить превращение в настоящих паломников. Там – стоянка автобусов, очень большая мечеть, пункты омовения (много душевых кабин, сотня или больше), ларьки, где продаётся одежда ихрам (но у нас у всех уже была эта одежда, купленная в Медине). Все паломники совершили молитву, после похода в душ мужчины одели белую одежду (женщины остались в своей обычной) и произнесли следующие слова:

«Лляббай-ка умратан мутаматти-ан биха иля-ль-хаджж»

(«О Аллах! Вот я перед Тобой с намерением совершить умру, чтобы затем выполнить обряды хаджа!)

Как я уже писал, обычно паломники сперва в Мекке выполняют обряды малого паломничества (умры), выходят из состояния ихрам, а потом вновь входят в ихрам и совершают основное паломничество (хадж).

Мужчины оделись в белое, а женщины – нет, потому что специальной женской одежды ихрам не бывает, они совершают обряды в своей привычном виде. Что же касается нас, мужиков, – то поначалу эта странная одежда нас беспокоила, а скоро мы и привыкли к ней. Чтобы нижняя часть не упала, её можно укрепить поясом или даже поясной сумочкой. В Саудии продаются специальные пояса со множеством карманчиков, их одевают на одежду ихрам, это не запрещается. Можно и свою поясную сумку использовать. Но не следует хранить в ней большие ценности – возможно, сумочка может отцепиться и потеряться где-нибудь в толпе и толчее.

Чтобы верхняя половина ихрама не сваливалась, её можно закрепить булавкой. Полезно заранее в России приобрести большие овальные безопасные булавки («английские булавки»), чтобы закрепить это одеяние. У меня было десять булавок, они быстро были раздарены другим паломникам. Некоторые вообще достали где-то большущие булавки, сантиметров в восемь. Это ихрама не нарушает.

В то время, что паломник находится в ихраме, действуют различные запреты, о которых подробней рассказывает руководитель хаджа, там около двадцати запретов. Нельзя покрывать голову, носить ботинки (шлёпанцы – можно), носить скроенную одежду, вырезанную по форме для человека (штаны, куртку), или сшитую из нескольких частей, рвать траву (впрочем, её и так нет), убивать животных и насекомых, ругаться и скандалить, вступать в половую связь или готовиться к женитьбе, подстригать волосы и ногти. Нельзя охотиться, но этот запрет уже не актуален, потому что все животные, на которых можно было бы охотиться в Мекке, уже много лет как закончились. Также в состоянии ихрама запрещены благовония и вообще любые ароматические вещества. В современном мире, когда даже крем от загара или обычное мыло обычно содержат в себе ароматизаторы, найти непахнущую альтернативу бывает довольно сложно. Мыться в таком случае лучше хозяйственным (непахнущим) мылом, ну а кремами от загара я не пользуюсь даже в Африке, так что меня это не обеспокоило.

Запреты ихрама несложные, но нужно помнить, что вокруг везде кондиционеры, и в автобусах, и в мечетях, и в гостиницах, а ихрам легко продувается, поэтому нужно остерегаться сквозняков. (Да, слово «ихрам» однокоренное со словом «харам» (запрет) – это состояние, в котором действуют определённые запреты.)

Все вошли в состояние ихрам, и автобус покатился по ночному шоссе в сторону Мекки, при этом паломники громко восклицали, по отдельности и хором, произнося следующие слова:

«Ллябейка, Аллахума, ллябейка! Ллябейка, ля шарика ляка ллябейк! Инна-ль-хамда, ванн-ни-мата лякя ва-ль-мульк, ля шарика ляк!»

(«Вот я перед тобой, о Аллах, вот я перед тобой! Вот я перед тобой, нет у тебя сотоварища, и вот я перед тобой! Хвала Тебе, вся милость и вся власть принадлежат Тебе, нет у тебя сотоварища!»)

По дороге опять где-то остановились, типа большой заправки, там всем паломникам выдали комплект еды в подарок в картонной коробочке: маленький сок, печенье, финики. На коробочке надпись – подарок паломникам от короля Саудовской Аравии. Получили подарок, поехали дальше. До Мекки ровный автобан, хороший асфальт, довольно много машин, даже ночью.

На въезде в священную Мекку существуют посты, на которых останавливают транспортные средства, выявляя граждан, которые нелегально стараются совершить хадж. Вообще, в Мекку многие стараются просочиться, в том числе и люди, живущие постоянно в самой Саудовской Аравии, студенты, живущие тут, гастрбайтеры, жители соседних стран Залива, ну и настоящие саудиты.

Чтобы Мекка не переполнилась, местным жителям дают платное разрешение на совершение хаджа раз в пять лет (я уже упоминал, оно стоит около $2000, больше, чем стоил тогда хадж для нас), – а в остальные годы им положено сидеть дома. Но они всё равно просачиваются в хадж: на один, на другой пост тыкнутся, потом как-нибудь по пустыне на своих машинах всё же проезжают, или обходят пешком.

Мы ехали на автобусе, и нас никто индивидуально не проверял – за всех ответил Марат, наш гид, да и паспорта в этот момент были все у него, в специальном мешке.

Ещё до рассвета, затемно, все прибыли в Мекку – автобус покружил по каким-то улицам, и подъехали к гостинице, в которой и надлежало нам прожить почти весь последующий месяц. Гостиница находилась в 2,5 километрах к югу от мечети Аль-Харам. Девятиэтажное здание гостиницы было пристроено прямо к горе, для того, чтобы соорудить его, потребовалось выпилить немало кубометров скальной породы. Таким же свойством отличаются в Мекке и многие другие гостиницы – для их строительства вырубают горы, долбят их экскаваторами ежедневно. А вот одноэтажные домики смело карабкаются на горы, им дела нет до того, что поверхность неровная: у них меньше площадь фундамента.

Гостиницы в Мекке предназначены для приёма двух с половиной миллионов паломников одновременно, при том что всё обычное население Мекки – меньше двух миллионов. При этом, все эти гостиницы имеют явно выраженную сезонность. Ладно, вокруг мечети Аль-Харам, в радиусе полукилометра, отели работают круглый год. Но в обычное время, на умру (малое паломничество), в Мекке находится относительно немного паломников – ну тысяч двести, это считается немного. Только в месяц поста Рамадан в городе находится свыше миллиона гостей, в месяц хаджа – два-три миллиона: официально два, реально больше. На месяц хаджа многочисленные отели и рассчитаны; некоторые находятся очень далеко от центра города, три километра – это ещё нормально.

Здание «фундука» (гостиницы) без яркой вывески, в которое нас привезли, тоже работает только в «горячий сезон», и снимает его хадж-фирма целиком – там нет отдельного прайс-листа, отдельных номеров или отдельных койко-мест20.

Хозяин заведения, тучный и какой-то грустный араб, сдал сразу всю ночлежку Хадж-фонду (два подъезда, девять этажей, две с половиной тысячи номеров), и только в этот месяц тут включается свет, вода, появляется персонал – бирманские труженики, уборщики. Мы заезжали первыми из всего Хадж-фонда, поэтому сперва внизу была какая-то заминка, пока Марат с хозяином о чём-то договаривался и объяснял, но вот наконец нас расселили по номерам, все попали в пятиместные номера как попало, случайным образом, но по предопределению Аллаха.

В нашем номере соединились, на месяц хаджа, вот такие разные:

1 – Большой человек. Я его так и вспоминаю, как большого человека, потому что он действительно выделялся своими размерами: рост под два метра, обувь 49-го размера, в обхвате Большой человек был раза в три шире, чем я. Оказался он татарином из Мордовии, и очень добрым: всё время всех угощал, покупал на всех вкусности и полезности, не жаловался ни на какие сложности в хадже, на всё говорил «СубханАлла!», проявлял большую религиозность, шёл в мечеть задолго до начала молитвы и просачивался в первый ряд молящихся, потому что там, в первом ряду – больше благодати. Всем был хорош Большой, но была у него такая странная черта, он очень любил кондиционеры, всё время старался охладить и номер в гостинице, и всё вокруг. Так как остальные не настолько разделяли его любовь к холоду, он склеил из полиэтилена целую аэродинамическую трубу и протянул её от кондиционера к себе, чтобы обдувать себя холодным ветром во время сна. По возрасту Большой человек был примерно как я, то есть лет сорока или чуть больше.

2 – Человек из Нижневартовска, с большим жизненным опытом, который был старше остальных жителей номера и назывался Муслим. Паспортное имя у него было Олег, а мы называли его Бабай или Шейх Бабай за седую бороду, которой он обладал. Бабай, напротив, не любил кондиционеры – хотя и жил он на Севере, но холод ему не нравился.

3 – Человек с большой чёрной бородой, Абу Ибрагим, очень умный татарин, юрист, разбирающийся во многих юридических и прочих вещах, моего возраста. Абу оказался весьма религиозным человеком, и вместе с Большим всё время одним из первых направлялся на молитву. С ним интересно поговорить на любую, не только паломническую тему. Обитает он где-то в Подмосковье – купил участок и строит там дом.

4 – Мурат, из Нальчика, человек несколько моложе меня. В юридических и кондиционерных спорах он не принимал участия, потому что почти всё время проводил в Запретной Мечети.

5 – В нашу компанию встроился человек по имени Вильдан, – по всей видимости, знакомый Большого человека. Этот брат уже лет пять живёт в Медине (с женой и ребёнком) и учится там в исламском университете. Каждый год он просачивается на хадж в Мекку, хотя официального разрешения не имеет. Вильдан глубоко изучает религию, а также знает арабский (как и все, учащиеся и живущие в Медине) и цены на местные товары, где что можно достать. Он многократно доставал для прочих паломников разные редкие вещи, которые мы не знали, где купить или опасались, что цена окажется завышенной. Вильдан приехал из Медины на машине и очень часто появлялся у нас в номере, мы заваривали чай и обсуждали разные религиозные и жизненные вопросы.

Все эти люди, обитатели комнаты номер 1-4-4, оказались людьми благочестивыми и никогда в хадже не фотографировались и сами никого не снимали, строго соблюдая запрет на создание изображений. Нужно сказать, что среди исламских учёных есть разные мнения относительно дозволенности фотографических изображений людей (и других живых существ): одни считают, что они запрещены, а другие дозволяют их.

Мои соседи по жилищу, а также руководитель группы Марат, разделяли строгую точку зрения, поэтому их фотографий (типа «сэлфи: мы в хадже») вы нигде не увидите, ни в книге, ни в интернете. Что касается изображений самой Каабы, видов Мекки, Медины, и общих ситуаций паломничества, то почти все паломники считают это разрешённым.

Я тут замечу, что среди паломников – не из нашей группы, но из некоторых других стран – встречается привычка делать самофотографию («сэлфи») в самых разных местах: «я и Кааба», «я на горе Ар-рахма», «я и могила Пророка (мир ему)» и прочее. Сделать такие фото порой трудно из-за многолюдья. Бывают даже явные глупости, о которых мы сейчас рассказывать не будем. Но для тех людей, кто никак не может без сэлфи, в Мекке есть специальные пункты фотошопа, где за 70 риалов (1200 рублей, или 19 долларов) отпечатают специальный коллаж. Вашу фотографию в ихраме, в полный рост, в определённой позе вмонтируют в уже готовый файл-макет с Каабой, с Чёрным камнем и т.д., и напечатают вам, как вы позируете на фоне мусульманских святых мест или целуете Чёрный камень в подозрительном малолюдьи.

Эти поддельные снимки увозят домой жители дальних стран, для своих односельчан, которые должны поверить и зауважать коллегу, который побывал в хадже и даже Чёрный камень сфотографировал. По-настоящему такие фотоснимки не сделать, там такая толчея! Редкие энтузиасты, пытающиеся «щёлкнуться» в толпе рядом с дверью Каабы или рядом с могилой Пророка, только создают заторы в движении паломников. При этом возникает ещё и эффект показухи «Смотрите, это я, куда пробрался!»

Ещё один «выход» для тех, кто не может без сэлфи – сфотографироваться в музее истории ислама вместе со снимком Чёрного камня в натурный размер. Эту фотографию на стене музея уже затёрли до белизны, там наполовину уже не Чёрный камень, а белый камень получается. Потом в музее щёлкаются со старой дверью Каабы, со старым колодцем от Зам-Зама и прочее, всё то, что сложно сфоткать в натуре. Я старался избегать в хадже таких фотографий и других паломников предупреждаю, что не нужно всё-таки смешивать поклонение с составлением фотоподборки «Я и…»

Что касается страны в целом, – в самой Саудовской Аравии нет общего запрета на фотосъёмку, снимать можно почти всё, особенно если использовать для этого современный мобильный телефон. В мечети Аль-Харам висят таблички «Не фотографировать», но полицейские не гоняют фоткающих, если они не создают препятствий потоку паломников. Полного запрета на изображения нет, в городе можно часто видеть портреты нынешнего короля или его родственников, на всех бумажных деньгах изображён прежний король, Абдалла. Так что короля изображать в принципе можно, а себя и попутчиков по хаджу – не желательно.

Интересно, что на купюре в 50 риалов изображены, помимо короля Абдаллы, – Мечеть Аль-Акса и Купол Скалы в Иерусалиме. Редкий случай, когда на деньгах государства изображен объект за пределами оного.

…Возвращаясь к перечню обитателей гостиницы. В нашем номере 1-4-4 обитало пятеро, иногда шестеро человек, и другие заходили на чай. Чай всегда был очень крепким, благодаря заботам Абу и Большого человека, они купили электрический чайник и мекканский заварочный «золотой» чайник, как покупают многие паломники в Мекке, и всегда заваривали чай в 3—4 раза крепче, чем следовало бы для экономии продукта. Потом, при отъезде, мне подарили этот чайник, на память о хадже.

Кроме этого, в номере всегда были другие запасы продуктов, в том числе привезённые ещё из России. К нам заходили другие паломники – таджик Парвиз, обладатель российского паспорта, другие русские таджики и граждане иных национальностей. В соседнем номере обитали ингуши, а также Амир, разговорчивый татарский дядечка-имам из Волгоградской области, в возрасте 63 лет.

Амир был единственным, кто разделял мой интерес к фотографированию окрестностей. За время хаджа мы подружились, и я узнал от Амира всю его жизнь, и даже всю историю ХХ века в селе Бахтияровка Волгоградской области. Невесёлая была история этого села, если так посмотреть: столетие назад там обитало более 3000 жителей, а сейчас менее 1000. Впрочем, это участь многих сёл и деревень в мире, а Амир очень активный и спортивный дядька, восстановил мечеть, стал местным имамом, занимается также активно сельским хозяйством, держит скот, продаёт сено, теперь вот в хадж поехал.

Было в нашей группе человек восемь таджиков, вот по какой причине: ехать в хадж из России по российскому паспорту дешевле, чем из Таджикистана по таджикскому, экономится более тысячи долларов. Удобней и дешевле полететь из России про русскому загранпаспорту, а потом уже вернуться в Таджикистан. Все братья из Таджикистана были весёлыми и общительными людьми. Мне всегда нравились таджики, да я и жил когда-то больше трёх месяцев в городе Душанбе и путешествовал по стране немало, был во всех концах страны, и в Исфаре, и Ленинабаде (Худжанде), и в Ишкашиме, и в Кулябе, и на Сарезском озере, и в Искандеркуле, – в общем, всегда мог порадовать их знанием местного менталитета и географии. Один из таджиков, Ильхом, отправился в хадж со своей матерью, Сайёрой. Таджики активно приглашали меня в гости в Таджикистан, когда я там окажусь вновь.

Ознакомившись с составом группы, мы перейдём к виду гостиницы. Она чем-то была похожа на склеп, ведь место под неё было отжато у горы. Большинство номеров не имело никаких окон на улицу, был только кондиционер и окошко, ведущее в очень душный «колодец» вентиляционной шахты. Открывать его не следовало – за окошком была темнота, духота и жара. Между этажами ездили лифты, с виду довольно новые, гостиницу ввели в эксплуатацию всего несколько лет назад. Помимо русских, в ней успели пожить индонезийцы в прошлые годы – их следы выдавало изобилие вывесок и плакатов на стенах на индонезийском языке. Поднявшись на восьмой этаж, можно было выйти на крышу, осмотреть Мекку и огромную башню с часами, которая стоит рядом с Аль-Масджид Аль-Харам и видна почти со всех точек в городе.

Каждый номер содержал пять кроватей. На этаже были туалеты-души-раковины и холодильники. Столов и стульев в номерах и в коридорах не было, но Большой человек где-то сумел раздобыть эти приспособления к нам в «квартиру». Мобильные телефоны не работали ни в номерах, ни в коридорах – связь можно было поймать только с крыши, либо с порога гостиницы. Но поначалу и это никому не было нужно, потому что были проблемы с покупкой местных sim-карт, о чём я ещё напишу позже.

Наша группа была первой из всего Хадж-фонда. В последующие дни приезжали и заселялись другие группы, а наша участь была подобной участи других первопроходцев: сперва всё было непонятно и не очень устроено. Постепенно мы обжились: купили большие тазы для стирки и стиральный порошок, повесили на крыше верёвки для сушки белья, изучили окрестные магазинчики, где что продают, и протопали много раз из гостиницы до Харама и обратно, освоили этот маршрут и всё, что находится на нём.

Но это всё произошло в последующие дни, а сейчас, в первый день, мы только приехали. Нам раздали браслеты, которые мы должны носить на руке – они как-то указывают гостиницу, в которой мы живём. По ним теоретически могут опознать нашу личность, если она заблудится, и указать ей правильный путь. Браслет я носил весь месяц, он с резинкой, растягивается, не промокает при мытье.

Ополоснувшись, собирались идти, под руководством Марата, в Аль-Масджид Аль-Харам. Совершить первое в нашей жизни посещение Мекканской Запретной Мечети, и произвести малое паломничество (умра). После этого можно будет снимать ихрам и жить в обычной гражданской одежде до того, как наступят дни хаджа.