Читать книгу Встречная-поперечная - Антонина Циль - Страница 9

Глава 9

Маша догадывалась, почему среди слуг Маргариты Романовны не нашлось желающих провести ночь в доме Осининых. В особняке давно и основательно поселилось Поперечье.

Деревенские знали: хорошее место недолго пустым стоит. Нет хозяев – лес рано или поздно к рукам приберет. И не каждый после того с подселенцами договориться сможет. Маша сможет… наверное.

После реформы и освобождения крестьян многие поместья разорились, а то и были брошены. Там, где человек не живет, дом быстро ветшает и осыпается. Ближе к югу нечисть тогда особенно расплодилась.

Потребовались годы, чтобы вдольские князья с ведунами и ведуньями навели на пустующих землях порядок. Отца Маши, помнится, и сорок лет спустя по срочным вызовам в ночь срывался. В одной такой экспедиции и погиб в наводнении, селян спасая…

Марья Петровна обошла дом и нашла как несколько явных признаков: остатки гнезда куковицы, следы луговика на потолке кладовой над коробами с зерном, склад домовика (сухари, сушеные яблоки и орехи), так и неявных – запах ила и свежескошенной травы на задней террасе, побеги цветущего кремень-чая под крыльцом.

Поперечье испокон веков тянулось к человеческому жилью, впитывало эманации людские подобные тем, что пока хранит дом: эмоции, остатки снов, воспоминаний и мыслей.

Но еще год-два, и от них не останется и следа. Тогда Поперечье уйдет, и хорошо, если вместо домовых, игошек и паучьих теневиц не поселится в пустом, ветшающем особняке нечто пострашнее.

Маше пришлось признать: покамест не она хозяйка в доме Осининых. Ничего, подвинуться не беда – беда, если Марию не примут. Тогда плакали две недели отпуску на свежем, сладком воздухе Приречья.

Впрочем, ночь все покажет, по местам расставит.

Маша ходила по дому и больше не удивлялась, почему Поперечье так просто облюбовало Осининский манор. Дом болел. Он скрипел и жаловался на нездоровье и дурные сны. Он был рад любому вниманию и привечал даже нечисть. И еще… в нем жили странные сквозняки. И обычные случались, от щелей в осевших окнах, но были и другие, ни с того ни с сего, ледяной водой по ногам и лицу…

Нет, не мертвый дух скончавшихся в нем рождал тревогу – что-то иное.

Маша пообещала себе, что в ближайшие дни побывает на могиле Осининой. Однако она была уверенна, что Татьяна Варфоломеевна упокоилась с миром и всеми полагающимися ритуалами. Что до Романа Александровича, следов его жизни в особняке Маша так и не отыскала. Словно бы и не жил он тут никогда.

Дом жаждал тепла и внимания. Затаив дыхание, следил он за передвижениями… нет, не хозяйки, гостьи. И это несказанно смущало Машу, бередило ее тайные желания: остаться, хозяйской рукой навести порядок, изгнать то мертвое и печальное, что поселилось в маноре.

Кухня поражала своими размерами и количеством невиданной утвари. Очевидно, Осинины были большими поклонниками вкусной еды.

– «Штерн и сыновья», – с удивлением и уважением прочитала Маша на огромном агрегате для взбивания, нарезки и вымешивания. – Германского производства машина. Ого!

Ей к такому даже страшно было подходить, а хозяева дома, надо же, из Германии технику выписывали. На чем же она работала?

Заинтересовавшись источником энергии для кухонной машины, Маша обнаружила подключенный к агрегату толстый электрический провод, а в углу – рычажок общего переключателя. Значит, где-то имелась и электрическая машина.

Маша щелкнула выключателем, лампа над кухонным столом вспыхнула и медленно погасла. Однако сам факт наличия электричества в доме весьма бодрил.

С утра следовало поговорить с управляющим. Раз имеется электрическая машина, значит, удобств получить можно и поболе. Вот и котел в каморке за кухней отыскался. Это сколько же времени Маша сэкономила бы, воспользовавшись электрическим нагревом воды в ванной! А теперь придется с ведрами побегать.

В холодильном шкафу Мария нашла творог, сметану, мед, чесночную колбасу. Она приготовила любимое с детства лакомство: выложила ровным слоем творог и густую сметану поверх, а по сметане полила гречишным медом, нарисовав смешную рожицу.

Кусок колбасы, даром что к сладкому вроде как не подходил, умялся с творогом в пару укусов. Чай Маша выпила на террасе свой, привезенный из Новгорода, английский с апельсиновой цедрой.

Запах яблок из сада примешивался к аромату чая. Где-то ухал сыч.

Маша сидела в плетеном кресле на открытой террасе с видом на мертвый пруд – вот она я. Сижу, чаи попиваю, соловья слушаю, планы строю, жду лесных гостей.

… Сытая и сонная Марья Петровна поднялась наверх.

Спальню она выбрала поближе к лестнице, мало ли что. Окна проверила и закрыла. Дверь внизу тоже не поленилась – спустилась и подергала.

Однако против Поперечья такие меры предосторожности были как солома против огня – лишь привлекут внимание. Нечисти только дай поглумиться над пугливым, осторожным человеком. Не на ту напали.

Маша могла бы начитать заговоры, запечатать окна и двери тайным словом – просто, чтобы выспаться после хлопотного дня. Но с Поперечьем так дела не велись. Явился – представься, кто таков, обозначь свое право в чужом доме ночевать. И, желательно, с церемонией не затягивай, Поперечье ждать не любит.

– И ведь Маргарита Романовна должна это знать, – пробормотала Маша, лежа в кровати на выбитой и поздним солнцем прогретой пуховой перине под овечьим одеялом. – И про законы Поперечья, и что абы кого нечисть в стоялый дом не пустит. Или не знает?

В Березовке, где Маша жила с мамой до переезда, каждый ребенок ведал, как поладить с лесным народом. Здесь даже вдольские князья имеются. А местные дворяне всю жизнь подле леса прожили и ни сном ни духом?

Что это? Проверка? Чего хочет тетушка: чтобы Маша убралась отсюда побыстрее или чтоб осталась? Три года прожить – и дом её будет. И земли ее, пусть и немного их осталось после Реформы. И сад.

С приятной мыслью о яблоневом саде Марья Петровна сладко задремала…