Читать книгу Когда включается сознание - Арина РадиОНОВА - Страница 9

Когда сына в роддоме впервые принесли Арине для кормления и положили на подушку кровати, произошёл невероятно странный момент знакомства мамы и сына. Он лежал на подушке, молчал и только водил глазами за ней. Его взгляд был настолько осмысленным, что Арина сначала даже опешила. Остановилась и смотрела на него. А он, словно изучал её, будто говоря: «Так вот ты какая, моя мама!»

Арина, впервые посмотрев на сына, увидела, что перед ней лежит абсолютная копия её Михаила. Ну, это ж надо! Генное сходство передалось с абсолютной точностью во внешности. И тогда к Арине мгновенно пришло решение назвать сына тоже Михаилом. Пусть будет Михаил Михайлович. Он будет вдвойне счастливее их обоих! Имя Михаил – значит кто, как Бог, значит, её сын будет двукратен, кто, как Бог.

Но то, что её ребёнок не такой, как все, Арина поняла сразу, ещё в роддоме. Его характер проявлялся сразу, везде и во всём. Он требовал есть не по часам, как по нормам требовалось кормить в роддоме, а когда ЕМУ хотелось. Медсёстры пытались выдерживать положенное время и не приносили Арине его кормить, но он орал так, что сбегался весь роддом. Причём его крик понимали все, что он кричит не потому, что у него что-то болит или он мокрый, он кричит, требуя мать!

Этого крика обслуживающий персонал роддома не выдерживал. Его приносили Арине со словами: «На, забирай своего характерного. Ты смотри, какой требовательный, не иначе как большим начальником станет. Перебудил всех в роддоме. Мы таких детей ещё не видели за всю нашу практику».

Как только он получал грудь на руках у Арины, он мгновенно успокаивался и лишь внимательно следил своими глазами-бусинками – кто, что делает вокруг.

Когда приходил доктор, который делал всем деткам массаж, тот тоже постоянно высказывал Арине о характере ребёнка: «Слушай, я впервые вижу такого ребёнка! Он, как будто знает – кто и что сейчас будет делать. Только я хочу приступить к его массажу, как он испускает свою струю прямо мне в глаз или в рот, ну, точно снайпер! Позволяет себя массажировать спокойно там, где ему нравится и лягается ногами там, где это не совсем приятно, но при этом всё это молча. Другие орут во время массажа, а твой – совсем другой».

Арина уже тогда понимала, что её ребёнок не такой, как все. А что тут говорить, если и Арина – не такая, как все, ведь с ней происходит по жизни очень много странностей. Наверное, и ребёнку это странное передалось. Арина тогда ещё не знала, как близка была к истине в своих мыслях о сыне. Ведь с первых дней своей жизни её ребёнок не будет переставать её удивлять.

Рождение сына, конечно же, закружило Арину в круговорот всевозможных житейских проблем – от пелёнок и подгузников до методов воспитания. Благо – рядом была бабушка Арины, которая взяла на себя большую часть хлопот. Бабушка Люся говорила Арине: «Запомни – начинать воспитывать нужно, когда ребёнок лежит поперёк подушки. Дальше – будет поздно, иначе он будет воспитывать тебя». И действительно, сын начал показывать характер с первых дней своей жизни.

Он требовал мать по—особому. И Арина, и бабушка Люся, и мама Арины сразу научились различать тон его крика, и безошибочно определять, когда он хочет есть, когда он мокрый и требует переодеть, а когда просто требует мать, потому что ему скучно. Да—да! Именно скучно! Скучно лежать одному в кроватке, ему нужно, чтобы мать была бы рядом и что-нибудь ему рассказывала. Арина рассказывала сказки, пела колыбельные песни, а когда Миша чуть подрос – то сказки стала рассказывать бабушка Люся, ведь Арина быстро вышла на работу, не просидев и год в декретном отпуске. Время было тяжёлое и деньги лишними не были никогда.

В этом, ещё декретном периоде жизни Арины, было три характерных события, которые стоили того, чтобы их запомнили.

Первое. Когда сыну исполнилось всего шесть месяцев от роду, они пошли в детскую поликлинику на плановый осмотр невропатолога. Врач, женщина средних лет, осмотрев ребёнка, не поверила, что ему всего шесть месяцев и думала, что мамочка, т. е. Арина, её разыграла. Начала проверять медицинскую карточку, сверять дату рождения с другими документами, и только потом сказала, что она впервые видит такого ребёнка в своей практике. Арина забезпокоилась, как любая мать, думая, что вдруг ребёнок болен, раз врач говорит, что с ним что-то не так. Но врач успокоила, сказав, что не имеет в виду заболевание, а лишь то, что ребёнок не развит на свой возраст, а опережает его минимум на год. Внешне он – обычный грудной ребёнок, но по целому ряду когнитивных факторов, то есть тех процессов в мозге, по которым ребёнок познает окружающий мир, он намного опережает своих сверстников в развитии. Оказалось, что у Миши взгляд не шестимесячного ребёнка, а полуторагодовалого, он совсем другой – осмысленный, установившийся и отличающийся от других таких же грудных младенцев. И выражение лица у ребёнка такое, что сразу становится понятно, что он хочет, только что он при этом не говорит. Абсолютно взрослая мимика лица и общее поведение.

Арина-то давно, с самого рождения сына, понимала всё по его лицу и тону крика, только не знала, что всё это для его возраста – не нормально, и отличает его от других.

Поохав, поахав, врач попросила Арину записываться ежемесячно на прием только к ней, а не к другим врачам (как потом Арина выяснила, что доктор писала научную работу, и такие отклонения в грудных детях её очень интересовали). Но Арина к ней больше не пошла. И некогда было, да и незачем.

Второй случай произошёл с сыном Арины, когда ему исполнилось девять месяцев. Ребёнок сидел на диване, когда Арина, куда-то собираясь уходить, случайно поставила рядом с ним свою дамскую сумку, пока обувалась. Миша залез в сумку и вытащил оттуда Аринино служебное удостоверение красного цвета с золотым гербом России в центре. Ребёнок, посмотрев на удостоверение, перевернул его, чтобы герб был не вверх тормашками, и вдруг приставил прямую ладошку к виску, как бы отдавая честь гербу России, как отдают честь военные.

Это зрелище было потрясающим. В то время не было повальных компьютеров и телевизоров. Откуда такое мог знать девятимесячный малыш, если его этому не учили, и он такое нигде не видел? Только одно объяснение приходило на ум – что-то в нём такое заложено на генетическом или подсознательном уровне.

Поохав и поахав над этим случаем, Арина с бабушками потом благополучно о нём забыли. До поры – до времени.

И третий случай произошёл, когда ребёнку было одиннадцать месяцев. Как-то Арина была вынуждена надолго уйти от сына – лечила зуб у стоматолога, в результате чего пропустила кормление сына, и не одно. Бабушка пыталась накормить правнучка смесями да кашами-пюре, но так и не смогла этого сделать. Он, хоть и не устраивал истерик, не капризничал, но всем своим видом показывал, что он крайне не доволен происходящим. Казалось, умей он разговаривать, он отчитал бы всех и за отсутствие матери, и за нерасторопность бабушки, и за неправильное кормление, и вообще за всё, что угодно. Но удивительным было то, что, как только Арина переступила порог квартиры, и он увидел мать, он громко заявил в повелительном тоне: «Надо дать!». И все мгновенно поняли, что имелась в виду грудь матери. Это были первые слова маленького Михаила. Не просто обычные слоги или простые слова типа «ма—ма», «па—па», «дай», как обычно говорят свои первые слова грудные дети, а сразу предложением в повелительном наклонении.

Поудивлявшись и посмеявшись, потом об этом тоже благополучно забыли. До поры – до времени.

Всё шло своим чередом. Сынок подрастал, постоянно чем-то удивляя родных. Арина работала, особых проблем у неё действительно не было, всё шло чётко по известной Арине программе.

Арине исполнилось двадцать восемь лет, когда с ней произошло ещё одно примечательное событие. Однажды, коллеги по работе потащили её в свободный конференц-зал, где, якобы, некий, известный в определённых кругах, цыган может всем погадать судьбу, и, якобы, всё, что он ни говорит – обязательно сбывается. Арина вспомнила свою программу, и ей стало интересно, что скажет этот цыган в отношении неё.

Когда подошла её очередь, и она осталась наедине с этим цыганом, он стал говорить ей странные вещи. Он, в основном, говорил только о её сыне! Его речь была отрывиста, местами непонятна, Арине несколько раз пришлось его переспрашивать, чтобы понять. В итоге, из его, порой, безсвязной речи, она поняла следующее – что её сын – это не обычный человек, что он (цыган) видит его в военной форме с о-о-очень большими погонами; что он будет очень-очень большим человеком, и будет управлять огромным количеством народов. Рассказывая о её сыне, цыган постоянно заикался, хотя остальные, кто у него гадали, такого за ним не заметили и говорили, что он нормально связно говорил. Ещё цыган сказал, что основная задача Арины – «не упустить его в пятнадцать лет и постоянно направлять». «Не упусти» – три раза повторил цыган.

Поскольку он говорил только о сыне, Арина решила его сама спросить о своей личной жизни, выйдет ли она замуж за любимого человека. На что цыган ответил: «Я могу сказать только одно – ты будешь уходить и возвращаться в это здание, ты всю жизнь проработаешь в этих „пенатах“, но в ближайшие пятнадцать лет замуж ты не выйдешь, я не вижу возле тебя никого, вокруг тебя только тьма, а дальше – зависит от тебя».

Арина не хотела этому верить, ведь её любимый человек был рядом, она любила Михаила, и он любил её, неужели они, в конце концов, не поженятся? На что цыган ответил: «В ближайшие пятнадцать лет твой Михаил вроде бы рядом, но стоит к тебе спиной, в это время вы не будете вместе».

Арина вышла от цыгана удручённой, лучше бы она ничего не знала. Опять и он упомянул о тьме. Что это такое? Как это понимать? Да и не может быть, чтобы Михаил не был с ней рядом. Она чувствовала, что он любит её и всегда будет рядом. И решила не верить цыгану. Но, как показала её жизнь впоследствии – напрасно.