Читать книгу В водовороте лет. Поэмы - А. К. Эйзлер, Аркадий Эйзлер - Страница 5

Ещё в постели и, зевая,

таранишь силой всплески чувств.

Их амплитуду поднимая,

взлететь экстазом в мир искусств

так хочется! Но ночи страсти

не выпускают из-под власти,

с тревожными смешавшись дня

вестями вечера дурного,

очередного выходного,

слетев листком календаря.

Остатки сна зарыв в подушку,

ладонь воды холодной в рот

плеснув, и рифмы в раскладушку

укладываешь. Мысль бредёт,

как будто в лес тропою дальней,

в тень, к ручейку, где попрохладней,

где вечный ключ – Ессентуки,

как строфы, воду наверх гонит,

конечно, наклониться стоит,

прислушаться – звучат стихи.

Теперь не надо отвлекаться,

чтоб время зря нам не терять,

и по-анкетному ужаться,

чтобы все строчки срифмовать

и всё, что в голову приходит:

вот по карнизу Карлсон бродит,

вот баба, правда, не Яга,

с ногой, не костяной, под мышкой,

вот Петя или Пётр с книжкой

про волка. О́бразов – стога!

В один из них проник Евгений,

В другой – Татьяна, как вдова.

На фоне всей колхозной лени

Она – источник мастерства.

С Онегиным домами дружит,

о старом Гремине не тужит,

скучает, правда, по Трике…

Намедни он прислал ей розы.

Где их сумел достать в морозы?

Наверно, в старом сундуке.

Пиши, перо благоговейно!

Чернилам сохнуть не давай!

И капли доброго портвейна

с водой из крана не мешай.

Застряв на слоге на ударном,

себе ты кажешься бездарным,

да и другим. С каких-то пор,

среди стогов по полю шляясь,

за строфы нудных рифм цепляясь,

ни с кем уже не ищешь ссор.

И в дообеденной дремоте

зачем фундаменты шатать?

Уж лучше при дурной погоде

Игрою в рифмы развлекать

себя с женой у самовара.

И Куйбышев – опять Самара.

И Чичиков в мечтах о том —

заевши рябчик ананасом,

с Маниловым напившись квасом, —

как выгодней продать «Газпром».

Сирени веточка в бутылке,

в ней капли утренней росы.

Скатился вовремя Грушницкий

с площадки. Прострелить трусы

ему успел ещё Печорин

и, как известно, был доволен,

уехав в Ближние Челны.

Он в губернаторы подался,

с Дубровским на дуэли дрался

за честь своей второй жены.

И в эту утреннюю пору

сюжетов острых, лиц и драм

перед глазами, словно в гору,

стучит телега по камням

колёсами воспоминаний,

легенд, злых домыслов, гаданий,

забытых былей, небылиц,

инфантерийных генералов —

из книжных памятных завалов

и мемуаров светских львиц.

С опухшей головой в постели,

как хочется опять уснуть,

послав всё к чёрту – на неделю

опять блаженно утонуть

в удобных, мягких волнах лени.

И быть способным на колени

упасть, прощения молить

у снов, у судеб и у Бога,

и сорок капель на дорогу

валериановки налить.