Читать книгу Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том V - Аркадий Казанский - Страница 5
Paradiso – Canto I. Рай – Песня I
Вознесение сквозь сферу огня
ОглавлениеLa gloria di colui che tutto move
per l'universo penetra, e risplende
in una parte più e meno altrove. [3]
Nel ciel che più de la sua luce prende
fu» io, e vidi cose che ridire
né sa né può chi di là sù discende; [6]
Лучи того, кто движет мирозданье,
Всё проницают славой и струят
Где – большее, где – меньшее сиянье. [3]
Я в тверди был, где свет их восприят
Всего полней; но вел бы речь напрасно
О виденном вернувшийся назад; [6]
Над восемью вращающимися вокруг неподвижной Земли хрустальными небесами Геоцентрической системы Птолемея, согласно церковного учения, помещается девятое – недвижный Эмпирей (греч. – пламенный) – обитель Божества или Перводвигатель.
Представь себе, дорогой мой читатель, Геоцентрическую систему Птолемея, состоящую из вложенных друг в друга, как матрёшки, хрустальных сфер в руках Создателя, который, словно ребёнок игрушку, неутомимо вращает эти сферы своими руками. А наша любимая хрупкая планета Земля неподвижно, подобно детской игрушке «ванька-встанька», неизвестно как удерживается от вращения, располагаясь в центре Мироздания. Хорошо ещё, что Создатель висит в пустоте пространства, а не стоит на твёрдом полу, а то, не дай Бог, уронит нашу хрупкую систему из уставших рук и разобьёт её в мелкие осколки. Вот тебе и будет «конец света».
Считалось, что свет Божества доходит до нас через отверстия (скважности) хрустальных сфер, обращающихся вокруг Земли, а большее или меньшее сиянье этого света, согласно учения Плутарха, происходит от разной скважности (проще говоря дырявости) хрустальных сфер, несущих звёзды и планеты. Именно так объясняли, с одной стороны, видимое обращение небосвода вокруг неподвижной Земли, с другой стороны, происхождение света звёзд, Солнца, Луны, планет и вообще всех светящихся объектов вселенной, включая кометы и метеоры. Получается, что Солнце светило не своим светом, а пропускало через свою «скважину» свет сферы огня – Эмпирея.
Сегодня я даже и не могу себе этого представить. А гениальный Данте, словно посмеиваясь надо мной, позволяет прочесть эти строки совершенно по-другому. Зная, что Земля вращается вокруг Солнца, струящего лучи и проницающего всё своей славой, он именно его и помещает в центр Солнечной системы.
Твердь, где свет лучей и славы Солнца восприят всего полнее – наша любимая планета Земля, которая, воспринимая свет Солнца (Создателя, Перводвигателя, Эмпирея), воссияла ещё и светом Разума.
perché appressando sé al suo disire,
nostro intelletto si profonda tanto,
che dietro la memoria non può ire. [9]
Veramente quant» io del regno santo
ne la mia mente potei far tesoro,
sarà ora materia del mio canto. [12]
Затем что, близясь к чаемому страстно,
Наш ум к такой нисходит глубине,
Что память вслед за ним идти не властна. [9]
Однако то, что о святой стране
Я мог скопить, в душе оберегая,
Предметом песни воспослужит мне. [12]
Разум человеческий способен достичь невероятной высоты и глубины познания, в то время как память человеческая не властна следовать путём своих ярчайших умов. Поэтому учёный, взлетевший к неизведанным высотам мысли, либо нисшедший к невероятной глубине суждений, не может рассчитывать на понимание людьми своего века.
Эта истина справедлива и на сегодняшний день, а что там говорить о XVIII веке, когда истина о строении Вселенной, доступная небольшому кругу учёных, была смертельно опасна для Церкви и правящих кругов (помазанников Божьих), так же, как смертельно опасен был сам учёный – носитель истины. Только-что сожжен на костре друг и учитель Данте – Джордано Бруно и это был далеко не единственный костёр XVIII века. Перечень великих учёных, сожженных Святой инквизицией в XVIII – XIX веках потрясает, хотя Церковь постаралась стыдливо отодвинуть эти костры в глубь веков.
Поэт, оберегая в душе память о Святой стране своего детства – России, делает именно её предметом своих песен.
O buono Appollo, a l'ultimo lavoro
fammi del tuo valor sì fatto vaso,
come dimandi a dar l'amato alloro. [15]
О Аполлон, последний труд свершая,
Да буду я твоих исполнен сил,
Как ты велишь, любимый лавр вверяя. [15]
Он возносит горячую молитву Олимпийскому Богу, отцу и покровителю Муз – Аполлону (Фебу, Тимбрею), сыну Верховного Олимпийского Бога Зевса-Громовержца, прося у него силы, чтобы достойно свершить свой последний тяжкий труд. Аполлон увенчивал великих поэтов и музыкантов лавровым венцом, с которым ты привык видеть изображение самого Данте.
В лавр была превращена нимфа Дафна, дочь бога реки, Пенея, убегавшая от преследовавшего её влюбленного Аполлона (Метам. I. 452—567).
Infino a qui l'un giogo di Parnaso
assai mi fu; ma or con amendue
mȏ uopo intrar ne l'aringo rimaso. [18]
Entra nel petto mio, e spira tue
sì come quando Marsïa traesti
de la vagina de le membra sue. [21]
Мне из зубцов Парнаса нужен был
Пока один; но есть обоим дело,
Раз я к концу ристанья приступил. [18]
Войди мне в грудь и вей, чтоб песнь звенела,
Как в день, когда ты Марсия извлек
И выбросил из оболочки тела. [21]
Поэт приступает к концу ристанья (сражения), сражаясь словом.
До сих пор он нуждался в покровительстве только одной из двух вершин Парнаса – Иппокрены, на которой обитают музы. Теперь ему требуется содействие второй вершины – Кирры – обители самого Аполлона. Он хочет уподобиться Аполлону, Богу Дельф, как победителю в музыкальном состязании с Марсием.
Марсий – сатир, состязавшийся в музыкальном искусстве с Аполлоном, который победил Марсия, после чего содрал с него живого кожу (Метам., VI, 382—400).
O divina virtù, se mi ti presti
tanto che l'ombra del beato regno
segnata nel mio capo io manifesti, [24]
О вышний дух, когда б ты мне помог
Так, чтобы тень державы осиянной
Явить, в мозгу я впечатленной мог, [24]
Он хочет, призывая на помощь Аполлона, явить тень державы осиянной – ввести в бессмертие истинную историю России своими иносказаниями и датами, рассыпанными в Комедии, чтобы потомки смогли восстановить по фрагментам костей весь скелет.
vedra'mi al piè del tuo diletto legno
venire, e coronarmi de le foglie
che la materia e tu mi farai degno. [27]
Я стал бы в сень листвы, тебе желанной,
Чтоб на меня возложен был венец,
Моим предметом и тобой мне данный. [27]
Для этого он готов стать в сень листвы, желанной Аполлону, чтобы получить из его рук венец, заслуженный бессмертной поэзией. Чтобы совершить великий подвиг написания Комедии, он жаждет превзойти искусством самого Аполлона, рискуя оказаться в положении Марсия.
Sì rade volte, padre, se ne coglie
per trïunfare o cesare o poeta,
colpa e vergogna de l'umane voglie, [30]
che parturir letizia in su la lieta
delfica deïtà dovria la fronda
peneia, quando alcun di sé asseta. [33]
Poca favilla gran fiamma seconda:
forse di retro a me con miglior voci
si pregherà perché Cirra risponda. [36]
Ее настолько редко рвут, отец,
Чтоб кесаря почтить или поэта,
К стыду и по вине людских сердец, [30]
Что богу Дельф должно быть в радость это,
Когда к пенейским листьям взор воздет
И чье-то сердце жаждой их согрето. [33]
За искрой пламя ширится вослед:
За мной, быть может, лучшими устами
Взнесут мольбу, чтоб с Кирры был ответ. [36]
Настолько редко лаврами венчают правителя или поэта, что Данте испытывает по этому поводу глубокий стыд. Но Аполлон в этом не виновен. Мало правителей, мало поэтов, стремящихся к вечной славе, а ещё меньше достойных называться великими, заслужившими честь венчания лавровым венцом. Он называет Аполлона отцом и говорит, что тому должно быть приятно, когда кто-либо поднимет взор к пенейским листьям – листьям лавра, желая заслужить столь высокую награду. Он выражает желание, чтобы из искры возгорелось пламя, чтобы пришли лучшие его и обратили свои мольбы в сторону Кирры, обители Аполлона.
Что это, как не горячий призыв и завещание потомкам: – «Поймите мою Комедию и найдите ответы на загадки, рассыпанные в ней, чтобы услышать с Кирры голос самого Аполлона!»
Surge ai mortali per diverse foci
la lucerna del mondo; ma da quella
che quattro cerchi giugne con tre croci, [39]
con miglior corso e con migliore stella
esce congiunta, e la mondana cera
più a suo modo tempera e suggella. [42]
Встает для смертных разными вратами
Лампада мира; но из тех, где слит
Бег четырех кругов с тремя крестами, [39]
По лучшему пути она спешит
И с лучшею звездой, и чище сила
Мирскому воску оттиск свой дарит. [42]
В зависимости от времени года, Солнце (лампада мира) восходит в разных точках горизонта (разными вратами). В весеннее равноденствие, восходя в той точке, где пересечение четырех кругов (горизонта, экватора, эклиптики и зодиака) образует три креста, оно движется в небе по лучшему пути; день становится длиннее ночи, наступает тёплое, наилучшее время года, что позволяет ему благотворно влиять на земную жизнь (мирской воск), пробуждая природу Северного полушария к жизни и цветению.
Fatto avea di là mane e di qua sera
tal foce, e quasi tutto era là bianco
quello emisperio, e l'altra parte nera, [45]
quando Beatrice in sul sinistro fianco
vidi rivolta e riguardar nel sole:
aguglia sì non li s'affisse unquanco. [48]
Почти из этих врат там утро всплыло,
Здесь вечер пал, и в полушарьи том
Все стало белым, здесь все черным было, [45]
Когда, налево обратясь лицом,
Вонзилась в солнце Беатриче взором;
Так не почиет орлий взгляд на нем. [48]
Весеннее равноденствие уже миновало, утро всплыло в Северном полушарии не точно возле пересечения четырёх кругов, но недалеко от него, в то время как в Южном полушарии уже пал вечер. Делая поворот, Данте с Беатриче находятся уже не на вершине горы Чистилища, где пал вечер и стало всё чёрным, а в Санкт-Петербурге, где всплыло утро и всё стало белым.
Вообрази, мой дорогой читатель, восход Солнца в Северном полушарии, где ты ждёшь его, став лицом к Югу. Солнце всходит слева, так что посмотреть на него можно, повернув голову налево. Беатриче, обратясь лицом налево, вонзилась в восходящее Солнце взором; Данте последовал ее примеру, но, не выдержав блеска Солнца, устремил глаза к её глазам и начал, незаметно для себя, возноситься вместе с нею сквозь небесные Сферы.
Даже орлы не могут так прямо смотреть на Солнце.
E sì come secondo raggio suole
uscir del primo e risalire in suso,
pur come pelegrin che tornar vuole, [51]
così de l'atto suo, per li occhi infuso
ne l'imagine mia, il mio si fece,
e fissi li occhi al sole oltre nostr» uso. [54]
Molto è licito là, che qui non lece
a le nostre virtù, mercé del loco
fatto per proprio de l'umana spece. [57]
Как луч выходит из луча, в котором
Берет начало, чтоб отпрянуть ввысь, —
Скиталец в думах о возврате скором, – [51]
Так из ее движений родились,
Глазами в дух войдя, мои; к светилу
Не по-людски глаза мои взнеслись. [54]
Там можно многое, что не под силу
Нам здесь, затем что создан тот приют
Для человека по его мерилу. [57]
Глаза Данте и Беатриче встретились и, как световой луч дает начало отраженному лучу, напоминающему скитальца, прошедшего полпути и стремящегося вернуться домой, так и он растворился в её глазах. Любовь, которую он оставил, поддавшись давлению Имеющего Власть, снова разгорается в нём.
Ободрённый Беатриче, Данте возносится с нечеловеческой силой глазами к Солнцу. Он начинает описание оптических явлений – отражения и преломления луча света. Беатриче вооружает его телескопом, с помощью которого его глаза взнеслись к Светилу не по-людски, а посредством инструмента, через который можно увидеть многое, что не под силу невооруженному глазу. Приют, созданный для человека по его мерилу – астрономическая обсерватория, оснащенная телескопами.
Io nol soffersi molto, né sì poco,
ch'io nol vedessi sfavillar dintorno,
com» ferro che bogliente esce del foco; [60]
e di sùbito parve giorno a giorno
essere aggiunto, come quei che puote
avesse il ciel d'un altro sole addorno. [63]
Я выдержал недолго, но и тут
Успел заметить, что оно искрилось,
Как взятый из огня железный прут. [60]
И вдруг сиянье дня усугубилось,
Как если бы второе солнце нам
Велением Могущего явилось. [63]
Взглянув на Солнце в телескоп, он выдержал недолго, хотя телескоп и был снабжен светофильтрами и отвёл глаза, так же, как и тогда, когда наблюдал его восходящим над Заводским водохранилищем. Но и при недолгом рассмотрении Солнца в телескоп, он успевает заметить, что его поверхность имеет структуру – искрится, как взятый из огня железный прут [Рис. Р. I.2].
Проще говоря, он замечает, что поверхность Светила не однородно светящаяся, как можно было бы подумать, но имеет неровности света (пятна) и Солнечную корону с протуберанцами. Кроме того, посмотрев в телескоп, он увидел Солнце в увеличенном виде, как бы приблизившись к нему – в телескоп Солнце выглядит гораздо большим и ярким, несмотря на смягчающие свет фильтры. Оторвав глаз от окуляра телескопа, поэт расширившимся зрачком схватывает дневной свет, как бы увеличившийся вдвое. Этот эффект можешь наблюдать и ты, выходя из темноты на яркий свет.
Beatrice tutta ne l'etterne rote
fissa con li occhi stava; e io in lei
le luci fissi, di là sù rimote. [66]
Nel suo aspetto tal dentro mi fei,
qual si fé Glauco nel gustar de l'erba
che «l fé consorto in mar de li altri dèi. [69]
А Беатриче к вечным высотáм
Стремила взор; мой взгляд низведши вскоре,
Я устремил глаза к ее глазам. [66]
Я стал таким, в ее теряясь взоре,
Как Главк, когда вкушённая трава
Его к бессмертным приобщила в море. [69]
Беатриче, сменив его у телескопа, продолжает рассматривать Солнце, а он опускает свои глаза и теряет голову, встретившись с её глазами.
Главк – рыбак, отведавший чудесной травы и превратившийся в морского бога (Метам., XIII, 898—968).
Trasumanar significar per verba
non si poria; però l'essemplo basti
a cui esperïenza grazia serba. [72]
S'i» era sol di me quel che creasti
novellamente, amor che «l ciel governi,
tu «l sai, che col tuo lume mi levasti. [75]
Пречеловеченье вместить в слова
Нельзя; пример мой близок по приметам,
Но самый опыт – милость божества. [72]
Был ли я только тем, что в теле этом
Всего новей, Любовь, господь высот,
То знаешь ты, чьим я вознесся светом. [75]
Пречеловеченье (Trasumanar), так христианская религия называет Преображение (Богоявление) Христово – превращение в нечто большее, чем человек.
Когда создаётся Человек, душа создается позже всего, поэтому в теле она новее всего. Он описывает свои ощущения от взгляда то ли в телескоп, то ли в глаза Любимой, как превращение в нечто более новое, возносясь в небеса светом Любви, которая новее души.
Quando la rota che tu sempiterni
desiderato, a sé mi fece atteso
con l'armonia che temperi e discerni, [78]
parvemi tanto allor del cielo acceso
de la fiamma del sol, che pioggia o fiume
lago non fece alcun tanto disteso. [81]
La novità del suono e «l grande lume
di lor cagion m'accesero un disio
mai non sentito di cotanto acume. [84]
Когда круги, которых вечный ход
Стремишь, желанный, ты, мой дух призвали
Гармонией, чей строй тобой живет, [78]
Я видел – солнцем загорелись дали
Так мощно, что ни ливень, ни поток
Таких озер вовек не расстилали. [81]
Звук был так нов, и свет был так широк,
Что я горел постигнуть их начало;
Столь острый пыл вовек меня не жёг. [84]
Круги (небесные сферы), вращаемые девятым, кристальным небом, или Перводвигателем (сферой Огня), который, в свою очередь, вращается с непостижимой быстротой, потому что, как Данте поясняет в «Пире» (II, 3 [4]), каждая его частица жаждет соединиться с каждой из частиц объемлющего его неподвижного Эмпирея. Дух его привлекли гармонические созвучия, производимые, как учил Платон, вращением небес.
Беатриче начинает читать Данте курс лекций по устройству мира и Солнечной системы, представляя всё в виде концентрических кругов. Начинает она не с Земли, а с Солнца, описывая тем самым, Гелиоцентрическую систему мироздания Николая Коперника (1475 – 1543 годы). В XVIII веке Гелиоцентрическая система [Рис. Р. I.3] только начала завоёвывать умы, поэтому он говорит о том, что звук этот нов для него. Вместе с тем росло понятие об истинных размерах Солнца и планет, и он говорит о такой широкой дали, сравнить с которой на Земле просто нечего. И пыл познания, и пыл Любви страстно несёт поэта и меня по течению Комедии.
Ond» ella, che vedea me sì com» io,
a quïetarmi l'animo commosso,
pria ch'io a dimandar, la bocca aprio [87]
e cominciò: «Tu stesso ti fai grosso
col falso imaginar, sì che non vedi
ciò che vedresti se l'avessi scosso. [90]
Tu non se» in terra, sì come tu credi;
ma folgore, fuggendo il proprio sito,
non corse come tu ch'ad esso riedi». [93]
Та, что во мне, как я в себе, читала, —
Чтоб мне в моем смятении – помочь,
Скорей, чем я спросил, уста разъяла [87]
И начала: «Ты должен превозмочь
Неверный домысл; то, что непонятно,
Ты понял бы, его отбросив прочь. [90]
Не на земле ты, как считал превратно,
Но молния, покинув свой предел,
Не мчится так, как ты к нему обратно». [93]
Беатриче, понимающая Данте, как себя, объясняет ему, что они уже не на Земле, а возносятся к небесам: – «Молния, покинув свой предел (сферу огня), мчится вниз с меньшей быстротой, чем мчимся мы обратно к нашему пределу, к небу». Не всё, что нам кажется верным на первый взгляд, верно на самом деле. Приближение небесных тел с помощью телескопа, можно сравнить с приближением к небесным телам.
Если смотреть на Солнце в прибор, увеличивающий в 2 раза, это можно сравнить с преодолением половины расстояния от себя до Солнца в одно мгновение. Солнечный луч преодолевает такое расстояние за несколько минут. А если смотреть в телескоп с 1000-кратным увеличением, это можно сравнить только с передвижением силой мысли, скорость которой неизмеримо больше скорости света (молнии).
И в самом деле, не представлять же тебе Данте и Беатриче первыми космонавтами, отправившимися в далёкий Космос. Всё их путешествие в небеса происходит только в мыслях и воображении, вооруженных созданным гением Человека телескопом.
S'io fui del primo dubbio disvestito
per le sorrise parolette brevi,
dentro ad un nuovo più fu» inretito [96]
e dissi: «Già contento requïevi
di grande ammirazion; ma ora ammiro
com» io trascenda questi corpi levi». [99]
Покров сомненья с дум моих слетел,
Снят сквозь улыбку речью небольшою,
Но тут другой на них отяготел, [96]
И я сказал: «Я вновь пришел к покою
От удивленья; но дивлюсь опять,
Как я всхожу столь легкою средою». [99]
Данте, отбросив сомнения, снятые улыбкой Беатриче, задаёт ей вопрос: – «Как я иду по космосу (лёгкой, разреженной среде), ведь там нет опоры для ног?».
Здесь следует вернуться в самое начало Комедии, когда он взошёл на Звёздное Небо в виде созвездия Северная Корона. Но, одно дело – водить пальцем по Карте Звёздного Неба и совсем другое – рассматривать вооруженным телескопом глазом планеты и звёзды.
Ond» ella, appresso d'un pïo sospiro,
li occhi drizzò ver» me con quel sembiante
che madre fa sovra figlio deliro, [102]
e cominciò: «Le cose tutte quante
hanno ordine tra loro, e questo è forma
che l'universo a Dio fa simigliante. [105]
Она, умея вздохом сострадать,
Ко мне склонила взор неизреченный,
Как на дитя в бреду – взирает мать, [102]
И начала: «Всё в мире неизменный
Связует строй; своим обличьем он
Подобье бога придает вселенной. [105]
Беатриче читает лекцию, глядя на него, как мать на младенца в бреду, терпеливо поясняя ему устройство мироздания, как познавший истину учёный, обращается к ученикам, для которых открытие истины ещё впереди.
Всё в мире неизменный связует строй – человек XVIII века, приобретая с помощью открытий науки познания вечного мироздания, распространяет полученные результаты и на самого себя, как подобье Бога.
Qui veggion l'alte creature l'orma
de l'etterno valore, il qual è fine
al quale è fatta la toccata norma. [108]
Ne l'ordine ch'io dico sono accline
tutte nature, per diverse sorti,
più al principio loro e men vicine; [111]
Для высших тварей в нем отображён
След вечной Силы, крайней той вершины,
Которой служит сказанный закон. [108]
И этот строй объемлет, всеединый,
Все естества, что по своим судьбам —
Вблизи или вдали от их причины. [111]
Высшие твари – люди, которые могут отследить след Вечной Силы. Этот закон объемлет все естества, со всеми их деяниями, независимо от того, вблизи или вдали от нас они находятся. Эта посылка вполне современна и в наше время – законы мироздания объемлют всю Вселенную одинаково.
onde si muovono a diversi porti
per lo gran mar de l'essere, e ciascuna
con istinto a lei dato che la porti. [114]
Questi ne porta il foco inver» la luna;
questi ne» cor mortali è permotore;
questi la terra in sé stringe e aduna; [117]
Они плывут к различным берегам
Великим морем бытия, стремимы
Своим позывом, что ведет их сам. [114]
Он пламя мчит к луне, неудержимый;
Он в смертном сердце возбуждает кровь;
Он землю вяжет в ком неразделимый. [117]
Каждый идёт своим путём, плывёт к своему берегу, но движет всех Создатель, освещающий Луну, возбуждающий кровь в смертном сердце (дающий жизнь) и связывающий Землю в неразделимый ком – Солнце, как и Земля, подчиняются Закону Всемирного Тяготения, открытому современником Данте – сэром Исааком Ньютоном (1642 – 1727 годы). Поэт неоднократно, в ходе Комедии, демонстрирует знание законов Ньютона.
né pur le creature che son fore
d'intelligenza quest» arco saetta,
ma quelle c'hanno intelletto e amore. [120]
La provedenza, che cotanto assetta,
del suo lume fa «l ciel sempre quïeto
nel qual si volge quel c'ha maggior fretta; [123]
e ora lì, come a sito decreto,
cen porta la virtù di quella corda
che ciò che scocca drizza in segno lieto. [126]
Лук этот вечно мечет, вновь и вновь,
Не только неразумные творенья,
Но те, в ком есть и разум и любовь. [120]
Свет устроительного провиденья
Покоит твердь, объемлющую ту,
Что всех поспешней быстротой вращенья. [123]
Туда, в завещанную высоту,
Нас эта сила тетивы помчала,
Лишь радостную ведая мету. [126]
Лук Создателя – Солнце, дарующее энергию для жизни не только неразумным творениям, но и тем, в ком есть разум и Любовь – людям. Свет устроительного провиденья покоит твердь, объемлющую Солнце, которое вращается вокруг собственного центра со скоростью 1 оборот за 27,5 дней, быстрее скорости обращения Меркурия вокруг него в 88 дней, не говоря уже об остальных планетах, что было открыто Галилеем буквально с самого начала наблюдений за ним в телескоп. Показательно, что Луна оборачивается вокруг Земли за 28,5 дней. В то время не были ещё известны спутники планет, оборачивающиеся быстрее, здесь поэт абсолютно точен.
Туда, в завещанную высоту, призывает Беатриче Данте с собой. Поэт, как стрела из лука Солнца, мчится вслед за ней, проницая все Сферы мироздания, имея целью постижение истины.
Vero è che, come forma non s'accorda
molte fïate a l'intenzion de l'arte,
perch» a risponder la materia è sorda, [129]
così da questo corso si diparte
talor la creatura, c'ha podere
di piegar, così pinta, in altra parte; [132]
И все ж, как образ отвечает мало
Подчас тому, что мастер ждал найти,
Затем что вещество на отклик вяло, – [129]
Так точно тварь от этого пути
Порой отходит, властью обладая,
Хоть дан толчок, стремленье отвести; [132]
Она говорит, что путь к вершинам познаний – тернистый путь. Люди – твари ленивые, стремятся уклониться от него, обладая властью не постигать новые знания, руководствуясь ленью, косностью мышления, прикрываясь запретами властей предержащих. Мало людей, которые могут и хотят проникнуть в суть вещей, увидеть истину в том, что находится перед глазами, проделать хоть какую-то работу в этом направлении.
e sì come veder si può cadere
foco di nube, sì l'impeto primo
l'atterra torto da falso piacere. [135]
Non dei più ammirar, se bene stimo,
lo tuo salir, se non come d'un rivo
se d'alto monte scende giuso ad imo. [138]
Maraviglia sarebbe in te se, privo
d'impedimento, giù ti fossi assiso,
com» a terra quïete in foco vivo».
Quinci rivolse inver» lo cielo il viso. [142]
И как огонь, из тучи упадая,
Стремится вниз, так может первый взлет
Пригнуть обратно суета земная. [135]
Дивись не больше, – это взяв в расчет, —
Тому, что всходишь, чем стремнине водной,
Когда она с вершины вниз течет. [138]
То было б диво, если бы, свободный
От всех помех, ты оставался там,
Как сникший к почве пламень благородный».
И вновь лицо подъяла к небесам. [142]
В Средние века полагали, что молния (огненный пар), зажатый в водяных парах тучи, расширяясь, прорывает их в наиболее слабой стороне – в той, которая обращена к Земле, поэтому она устремляется вниз, хотя огню свойственно стремиться ввысь, к Сфере Огня. Так и Человек, даже озаренный вспышкой истинного знания, стремится вниз, пригибаемый земной суетой. Как ни рассказывай, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Она говорит, что Человек, обладая возможностью познания, отводит это стремление, обладая волей. Это неудивительно, ведь Беатриче и Данте знакомы с трудами Беркли, Вольфа, Тетенса, Хатченсона, Монтеня, Юма, Декарта, Лейбница, Локка, Мальбранша, Спинозы и других философов и мыслителей своего века. Первый взлёт может пригнуть суета земная – повседневность, мирские заботы, жажда власти, военная карьера – всё это не способствует взлёту духа. Взлёту духа нужно дивиться не больше, чем стремнине водной, текущей вниз под влиянием силы земного притяжения. Было бы более удивительно, если, окрылив свой дух, ты оставался бы на поверхности Земли.
И вновь Беатриче лицо подняла к небесам – прильнув к окуляру телескопа, силой мысли стала подниматься по Небесным Сферам, увлекая за собой Данте.
Р. I.1 Схимонахиня Нектария (автор «Своеручных записок»).
Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая (графиня Шереметева, 1714 – 1771 годы), в 16 лет вышла замуж за фаворита императора Петра II, Долгорукова Ивана Алексеевича и последовала за ним в ссылку в Берёзов почти за 100 лет до жен декабристов. В 17 лет она родила ему первого сына, в 25 лет овдовела (Иван Долгоруков был колесован). Пережила мужа на 32 года, неустанно молясь за его душу, в 1757 году приняла схиму.
Р. I.2 Вид поверхности Солнца в телескоп, снабженный светофильтрами.
Поверхность Солнца неоднородная, с яркими пятнами и тёмными местами. У Данте оно «Искрится, как взятый из огня железный прут» – очень точное сравнение. Наблюдая за движением пятен, учёные установили, что Солнце вращается вокруг своей оси со скоростью 1 оборот за 27,5 дней. Хорошо видны мощные протуберанцы – выбросы Солнечного вещества, которые загибаются обратно к его поверхности под воздействием притяжения звезды огромной массы.
Р. I.3 Гелиоцентрическая система Мироздания.
Считающееся первым изображение Гелиоцентрической системы Николая Коперника (1475 – 1543 годы) из книги «Обращение Небесных Сфер».
