Читать книгу Граница - Аркадий Польшин - Страница 61

Культорги культоргам рознь:

У каждого своя планка.

Кому-то – эстрада гвоздь!

Этим – поэзия палка!

Ты палку эту не тронь,

Ударить могёт в обратку.

Это тебе не гармонь

И не канкан на сопатку.

Рождённый ползать – летать

Не сможет (проверьте крылья!):

Бескрылых – целая рать,

Крылатых – лишь эскадрилья!

Культорг не попутчик нам:

Ему, змеиному Юду,

Кожу царапает ямб,

Хорей прямит амплитуду.

Сквозь пальцы скользят… И в рот

Любому начальству вхожи!

Кто такой Пушкин? Народ?

Есенин ваш – избы, вожжи…

Другой им нужен – другой! —

Герой из фанеры звонкой,

Как Шариков – пёс цепной

С геномом и подтанцовкой.

Для галочки этот Свет,

Для задницы те растяжки.

Культурой, которой нет,

Торгуют очаровашки.

А Пушкин – народа сын?!

Есенин – народа соло?!

Друзья, предлагаю скоро:

Собрать тех культоргов в ринг

И отметелить глаголом.

При всём честном народе

В парке, на Машзаводе!

Культорг – он, как чужая рать,

После себя оставит кучу…

Рождённым ползать – не летать,

Пусть и за царскую получку.

А ты им здесь, как в горле кость,

Как в заднице блатное шило…

На Машзаводе ты как гость,

Как из 4-го зубило.

Не в ЛМЗ, а здесь… в ДК,

Где дед твой с фронта приземлился,

Где был ты, словно сын полка,

Пока взрастали коромысла.

Откуда подлость и у них —

У маяков, у «честных» дивчин?

Слыхать в машинах легковых,

Что слог твой весь аполитичен.

Твой берег в буднях и тоске:

Ты красным свой и белым тоже.

А хочется по всей красе

Хоть одному начистить рожу.

В сём ты с Есениным братки,

Как два настырных паровоза —

Напиться стало быть с тоски

Под невысокою берёзой.

Ан нет! Нельзя! Ведь завтра в ринг!

Да не в такой – без микрофонов:

Пора поспорить на прямых

С воришкой круп и телефонов.

То будет завтра, а сейчас —

Тебя по новой обокрали:

Культорги обошли Парнас

И жмут гитарные педали.

Летит «фанера» в облака,

Летит в просёлочные дали,

Где ты горланишь «Ямщика»,

Где «Щит» кумекаешь в скрижали.

Им не понять такой мотив —

В фаворе некто лысоватый:

Прилежен и трудолюбив

И чётко ходит за зарплатой.

Костюм, штиблеты и пробор,

И булки крендельком московским!..

Словно сам обер-прокурор,

Который спорил с Маяковским.

Всё по фэншую, как у них!

Всё по уму, но по какому…

Ему в кранты твой твёрдый стих,

Ему – ликбезу городскому.

Тебе ж, пардон, не нужен звон:

Коль брюки клёш дороже мыта.

Здесь твой прошёл культурный фронт —

От стадиона до «Магнита».

И в том окопе ты живёшь —

Во «Святогоре» и «Походе».

«Дом у берёз» – его под нож

При всём честном твоём народе.

Народ тот знает, что к чему:

Ему близки и Блок, и Пушкин…

Но он не знает почему

Сей автор к телу не допущен.

Но ты своё возьмёшь потом —

Лет через 100 или чрез 200,

Когда на Русь заглянет Он —

Тот пилигрим из поднебесьев.

Но всё ж Культорги есть у нас:

И в Лебедяни, и в округе,

Которым Лермонтов припас

Вольнолюбивые кольчуги.

Звучат стихи под крышей сей:

Мелькают Солнце и Юпитер…

И все становятся светлей —

ДК «Лидер»!

Но вдруг звонок ударил, как набат,

За два часа до нужного момента,

А у тебя есть с совестью контракт

И твой типаж срисован с джентльмена.

Чтоб не уснуть, ты гирю от груди…

И закрепив поэзию в You Tube,

Ты заэльвирил прежние кранты —

Пошёл читать «Дом у берёз» в том клубе.

На этот раз прокинуть не смогли,

Но всё равно осадок, как в компоте:

Им невдомёк, что слова кандалы

Мешают поэтической работе.

Читать стихи – это не горло драть!

Без подготовки отдыхают мемуары.

А впрочем, всем, по-моему, плевать —

Кого рубал Колчак иль комиссары.

Ты это понял, стоя на краю

Той сцены, у кипящего оврага:

Рождённым ползать – быть как пить в раю,

Крылатым А-4я бумага.

Возможно, ты вторично постарел —

В мозгах не бродят рифмы и синкопы.

Ты вдруг забыл берёзовый расстрел,

Увидев свет той жигалёвской ж. пы.

Она была вся в белом, как модель,

Как и тогда – в запасниках центральных.

Она бухгалтер и имеет дверь

На улице вестимо Фестивальной.

Её узрев, вдруг расхотелось петь.

Узрев то «чудо», зачесались ноги!

Как будто мимо пробежала смерть,

Под тихие всеобщие восторги.

Главбух – он словно милиционер!

Ведь им не стать, им надо народиться.

Он как обычно, он – миллионер

И чей-то неприметный кровопийца.

Тебя сюда позвали через пять,

Чрез пять годков, чтобы тоску рассеять,

Но ты старался глубоко копать,

Воткнуть строку в расслабленное темя.

В ответ, однако, шум и пустота,

В ушах людских хвосты от фонограммы.

Вдруг понял ты, что это маята

Совсем не гвоздь сегодняшней программы.

Тебе полтинник скинуть и тогда?..

А что тогда – кругом портреты в красном:

У казаков – кресты и борода

Мелькают лишь есенинским лампасом.

Где правду взять и где оставить злость,

Как убедить, сидящих на скамейках,

Что мы опять шагаем на авось,

Пусть и не в тех казённых телогрейках?

Опять пора ликбезы открывать,

Культоргов рать спустив на парашютах.

Пусть эти ангелы и их святая Мать

Залягут в окровавленных маршрутах.

На красно-белых тропах и полях,

По всей России – без конца и края.

И пусть все те, в крестах и орденах,

Обнимутся недалеко от рая.

Такой сегодня вышел разговор,

Но «Щит» ты поднял под ухмылки съезда.

«Дом у берёз», как честный приговор,

Прочтёшь в хитах «Казачьего разъезда»!