Читать книгу Само собой - Арсен Мирзаев - Страница 8

в марте 2003 года

в Париже

много зелени

эбонитовых полиционерш

уютных ресторанчиков

миниатюрных кафе

крохотных галерей

много Парижа —

мало меня

всё больше его —

всё меньше меня

пора удирать

не то

через пару недель

от меня совсем ничего

не останется

кроме пары портретов

работы

Дронникова Николая

а тело бедное

на атомы разъятое

дисперсной пылью

поплывёт над Марной

и растворится

в воздухе пастельном

надышанном когда-то

Пикассó…

так что – в дорогу

собираю книги

любимый африканский барабан

(купил у марокканца в Клиньянкуре)

и —

самого себя…

но что готовит мне

промозглый Петербург?

чем встретит он того

кто стал огромным

вместилищем

небесного Парижа

с иным

пространством-временем

внутри?

не выйдет ли Нева из берегов?

не хлопнется ли в обморок Фонтанка?

не пересохнет ли от зависти Канал?

не взбесится ли Мойка от расстройства?..

Париж – огромный СЕНОВАЛ,

набитый Сеной.

я сновал

туда-сюда. я ночевал

с клошарами под Новым мостом.

тепло, уютно.

очень просто:

входи в Париж, ложись на сеновал  —

и попадёшь туда, где не бывал

и в снах —

на небеса, к примеру.

а может быть, и в Тартар.

но на веру

ты больше ничего не принимай,

поскольку Парадиз – не значит «рай»,

а Тартар здесь совсем не «ад кромешный».

и тут равны и грешник, и безгрешный.

и этот адорай sur Seine (на Сене)

с тех пор так и живёт во мне, Арсене…

к Богу

дорогой звуков

затихающих постепенно…

меня чуть не закрыли в том саду

на avenue Victoria.

успел

едва-едва, признаться.

подбегаю

ко входу.

там мадам из эбонита —

служительница, видимо, – с ключами.

с трудом

уговорил открыть ворота.

недавно

я тут сидел с маэстро Новаковским.

он стал экскурсоводом.

в рот ему

печальные германские евреи

глядят и головами в такт кивают.

а он всё говорит и говорит

о Генрихе, Людовике, о славе