Читать книгу Дикий физалис - Arseny Savitzkiy - Страница 5

Не найдя Дашу в квартире, Ангел набрал ей и узнал, что она уехала в деревню. В Нефтяник. Телефонный разговор длился недолго:

– Привет, ты где?

– Привет, я уехала в Нефтяник. Сейчас собираюсь на вечернюю прогулку. Приезжай, если хочешь. Я надолго.

– Понятно. Посмотрим. Пока.

Больше нечего было сказать. Ангел надеявшийся, что Даша выслушает все, что с ним произошло, и даст хотя бы какой-то комментарий. Но внезапный уезд лишил его возможности поделиться этим с ней, а по телефону обсуждать сегодняшние происшествия он не хотел, и остался наедине с огромным потоком мыслей и вопросов, требующих ответа.

В этот пятничный вечер температура в Москве перевалила за 25 градусов, вдалеке только-только «начиналось» багровение – была самая жаркая пора дня, когда нагревшийся за день воздух нещадно прятался в комнатах без кондиционеров и с не занавешенными окнами. Одинокий обрубок облака был подвешен где-то на небосводе, словно клочок бумаги. По улице сновали толпы людей, машины на дороге стояли.

Ангелу вдруг захотелось выйти на улицу. Он решил написать старому университетскому товарищу, в своё время знатному гуляке, чтобы назначить дружескую встречу, на которой, вероятно ему бы и удалось обсудить все сегодняшнее.

Этот парень, Ян, жил сейчас где-то в Отрадном, снимал квартиру. Он сразу согласился встретиться с Ангелом. Встретились в баре. Ангел рассказал про девушку с чёрными волосами, про Михала с Давидом и про Дашу. Был выслушан внимательно, со своевременными смехом и вопросами, но никаких сколько-нибудь дельных комментариев не получил, кроме:

– Козёл – это символ плодородия, мужской силы. Может этот Михалыч как амулет его использует и везде таскает, и холит, и лелеет. Как ещё раз? Константин? Аа, Давид, ха-ха, пипец.

«Пипец» подумал Ангел, стоя возле бара после двух кружек пива, только что попрощавшись с товарищем, уехавшем на такси. Было не поздно, около одиннадцати часов вечера.

Ангел решил, до кучи, прогуляться до дома пешком. Идти надо было, наверное, около сорока минут, или час. Но Ангел решился – ему надо было развеяться, отдохнуть, подумать над своим неоконченным сценарием. И уже завтра можно будет возвращаться ко всем этим делам.

Он шёл по узкой улице с обеих сторон утыканной заведениями и размышлял о жизни. Почему это все с ним происходит? Что движет им? Что впереди?

Почему, если он хочет и делает – он не получает того, что хочет? Вот уже сколько лет он пишет, но все равно что-то не даёт ему права назвать себя писателем, вернее называться им, быть известным как писатель – в обществе. Ведь все люди одинаковые – у всех есть призвание, многие его находят, многие добиваются успеха, кто-то в двадцать, кто-то в сорок, кто-то в шестьдесят пять. В глубинке доля успешных меньше – но так кажется только столичным, потому что в провинции успехом считается достижение дефолтного для столицы положения. «На местах» мера успеха – деньги, власть – только такая, ограниченная группа ценностей. В столице, в развитых местах, где деньги зачастую оказываются «ресурсом по умолчанию», нормы успеха искажаются, появляются новые основные цели – вклад в искусство, выражение собственной позиции, во власти становится важным не количество подвластных, а характер и посыл, который доносит завладевший властью. Так рассуждал он о себе. Он пытался добиться нематериального успеха, будучи материально уже обеспечен всем необходимым. Но из-за невозможности совмещения материального благополучия и общественного признания, как творца, он теперь страдал.

Может, и остальное было связано с его слишком большим стремлением творить? С Дашей он мало стал общаться, вместо этого занимался своим сценарием.

Он задумался о том, что было здесь в центре Москвы, в 1999, 2000, 2001 годах. Наверное, было также много заведений, и все набиты ряженой столичной молодежью? Но, наверное, их было поменьше и побольше какой-то ненужной(хотя почему? Наоборот, родной) мишуры, вроде ларьков, каких-то торгашей. Были субкультуры, пожалуй, более ярко выраженные, чем сейчас. Бандитов, криминала было все ещё много. Но все равно, центр и тогда был центром, красивым, ухоженным, прогрессивным, как и везде в Европе, и даже лучше. Пожалуй, Варшава и Прага уступали по безопасности.

Он вспомнил, как они с Дашей ездили в Прагу, и как их чуть было не ограбили в самом центре.

Это было в тот самый счастливый период их отношений, когда Ангел только закончил обучение на бакалавриате и вообще нигде не работал. Они приехали в Чехию на десять дней, семь из которых провели в Праге. Ангел был в Праге до этого, в детстве, но теперь взглянул на неё по-новому. Даше очень понравилась таинственность и величие всех пражских достопримечательностей, каждый день там ее глаза сияли, когда она смотрела на Ангела, зовя его на очередную выставку или в собор. И они шли туда, куда она хотела, потому, что Ангел и сам был увлечён культурным просвещением в этой удивительной стране.

Но в один из вечеров, а точнее ночей, когда они пошли гулять по особенно завораживающей в свете фонарей Праге, Ангел случайно, по глупости спровоцировал небольшую перепалку с чехами, которая чуть не переросла в драку. Прага тогда открылась с другой стороны. На следующий день они, кажется, отправились на какую-то выставку, проходившую в монастыре. Даша была искусствоведом, ей это было все интересно, впрочем Ангелу тоже.

Она была настоящим специалистом в живописи и часто рассказывала Ангелу про Врубеля, Матисса, Тулуз-Лотрека. Врубель нравился ему больше всего. «Гений» однажды восторженно сказал он ей о Врубеле «Лучший художник России». И она улыбалась и соглашалась.

Постепенно шумные и яркие прогулочные улицы сменились тихими полупустынными улицами. Ангел был уже на полпути от дома, близко к третьему кольцу. В этих районах было тихо не только ночью, но и днем. Ангел никак не мог разгадать эту загадку: почему тут нет шума и суеты, ведь это центр Москвы? Все как-то спрятано по дворам, даже в самые загруженные часы машин здесь мало, а дороги широкие. Эта тишина даже делала город больше похожим на европейские пригороды. Увидеть молодежь с гремящей колонкой было здесь удивительно, но именно это он и увидел. По другой стороне улицы шло трое молодых парней. У них в колонке играла песня, которая нравилась Ангелу. Он вспомнил, как лет шесть назад он был главным в компании, потому что у него была колонка, и без него все не знали, что делать, ведь музыки не было.

Он смотрел на темноту города: здесь была смесь архитектуры, на одной стороне улицы стояла какая-то то ли больница, то ли какой-то институт – в классическом стиле, напротив – что-то модерновое, а за обоими этими зданиями – девяти- и двенадцатиэтажные "панельки". А дальше, за этими домами – на проспекте – так вообще на любой вкус архитектура. И все это было в темноте, в жилых домах горели окна, в нежилых все было темно. Фонари подсвечивали голубятню и детскую площадку, и кроны деревьев, и машины, припаркованные возле подъездов. Он шел в футболке и в шортах, в городе по-прежнему было жарко и безветренно, и с каждым пройденным домом вспоминал что-то из юности, связанное с этими местами. Вдруг до него дошло: он почти не видел города днем. Тогда, лет в восемнадцать, когда он много гулял и кутил, как настоящий москвич, он выбирался на улицу только когда уже смерклось. Это какой-то принцип юности, можно было гулять и днем, но всегда собирались минимум в шесть-семь вечера. И домой он всегда возвращался поздно ночью, так что дневной Москвы было очень мало в его жизни. А ночную он знал хорошо. С ним случалось практические все, что могло произойти с человеком ночью в городе, он много раз попадал в какие-то передряги и конфликты ночью, но всегда отделывался минимальными потерями, даже без драк. Драка была только один раз, и то, когда он сам захотел драться и сам спровоцировал. В целом же он был не только неконфликтным человеком, но и умел договариваться с теми, кто шел на конфликт.

При этом, Ангел всегда замечал за собой, что именно ночью у него внутри просыпается демон, жаждущий приключений. Особенно он стал это ощущать уже в студенческие годы. Сейчас этот демон как будто бы опять пробудился – Ангел, проходя мимо продуктового в одном из дворов подумал купить воды. Магазин был очень маленький, из одного помещения, посреди которого был стеллаж, внутри даже одному человеку было тесно. Ангел взял бутылку воды и подошел к кассе. На кассе никого не было. Он подождал, попытался позвать кассира, и в итоге решил не платить за свою воду. Когда он вышел из магазина, то увидел, что к нему быстрым шагом через дорогу направляется фигура. Он подумал, что это продавец магазина, но это оказался обычный пьяный мужик. Он начал что-то навязчиво орать, отчего Ангел очень сильно хотел его ударить, но сдержался и быстро пошел дальше.

Он стал дальше смотреть по сторонам, что где происходит, но на улице в принципе почти не было людей. Кто-то тихо сидел на лавочке, кто-то ждал трамвай на остановке, проехала пара полицейских машин, но все было тихо. Он вышел на большую улицу третьего кольца. Здесь, казалось, было какое-то движение. Возле букмекерской конторы стояли плотные бородатые кавказцы. Ему вспомнилось, как он в юности ходил в контору ставить на футбол и однажды застал перепалку какого-то грузного грузина с тамошним кассиром. Грузин достал из кожаного плаща толстенную стопку наличности и отдал в кассу. Или сам забрал столько. В общем, в любом случае это поразило молодой грешный ум Ангела, который ставил по тысяче рублей. С этими ставками тоже был связан целый период его жизни, где-то года два это точно продолжалось, потом как-то само исчезло из его жизни.

Ангел тогда очень много думал, что делает человека успешным и идеальным? И считал, что отказ от всего, что вредит – ключ к успеху. При этом необязательно начинать делать полезное, сначала принципиально важно отказаться от всего бесполезного, и когда ты откажешься от всего бесполезного, что, по его мнению, невероятно сложно, тогда ты уже будешь на 75% успешным. Он считал, что вредных привычек у каждого человека десятки, а большинство людей избавляются в лучшем случае от пяти-семи из них. Такого рода теории он строил, когда уже учился в институте. Он любил пофилософствовать. Тогда особенно, да и сейчас тоже.

В половине первого он шел по Шереметьевской, приближаясь к дому. Вон и его "Тойота" белая стоит. Во дворе, несмотря на позднее время, много народу, сидят на скамейках тихонько. Возле подъезда тоже кто-то сидит. Он поздоровался с знакомыми и зашел в подъезд.

Дома, идя на кухню, он заметил на стене картину Даши и всмотрелся в нее. "Хм, даже здесь есть что-то от Врубеля, от "Серафима" или "Демона", хотя это вообще натюрморт." Он включил свет на кухне, заварил чай и ушел в свою любимую комнату. Стол, два шкафа и кресло с тумбочкой – все что здесь было. Был небольшой беспорядок, но только на столе, в остальном все было прибрано. На столе лежала всякая всячина, в том числе 4-5 немного смятых листков, где он записывал какие-то мысли для внесения в свои произведения. У Ангела в комнате тоже висели картины – одна старая, у кого-то давно взятая, а другая – его собственная, которую он нарисовал несколько лет назад, прочитав книгу по рисованию и таким образом "закрепив" полученные знания. Это был какой-то пейзаж с рекой. Ангел начал перебирать листы на столе, освежая в памяти все подробности своего сценария, а затем включил музыку и погрузился в размышления. Только сейчас он вновь вспомнил о сегодняшнем странном клиенте, но решил не думать об этом до понедельника. Он дописал на листке еще какие-то фразы, а затем отправился спать. Единственная мысль, крутившаяся у него в голове перед тем, как он уснул была, что козел – символ плодородия и мужской силы, как сказал ему сегодня Ян.

На следующий день он проснулся поздно, часов в одиннадцать, побежал на кухню и осушил огромную кружку воды. После этого вернулся в спальню и сел на кровать еще минут на десять, думая, чем сегодня заняться. Сначала думал сорваться и поехать к Даше в деревню, но потом передумал. "Успеется", ведь он так редко оставался в этой квартире один. Он позавтракал, почитал новости, прибрался в комнате. До обеда он еще успел прочитать интересную статью по филологии и оценить один новый музыкальный альбом. После этого он позвонил родителям узнать, как у них дела. Все было хорошо. На вопросы про работу Ангел ответил, что ее много, и что скоро возможно можно будет рассчитывать на премию, насчет Даши сказал честно – уехала, и что он собирается к ней, но попозже. К родителям тоже обещал заехать, но не знает, когда.

После звонка родителям, Ангел занялся работой: созвонился с некоторыми коллегами, сделал какие-то документы в "Ворде", проверил и скорректировал присланные ему файлы. Так и прошло время до вечера. Пришло время ужина, и он решил сходить за продуктами. Перед этим позвонил Даше, разговор их был коротким, он только добавил еще какой-то комплимент по поводу ее картины. В магазин он решил поехать на машине, хотя до него было идти 10 минут. Припарковавшись у торгового центра он вспомнил, как когда-то с друзьями они ночью проникли на такую же, но пустую парковку и устроили там дрифт-контест. Он тогда научился "дрифтить", хоть и не понимал, в чем удовольствие от этого. Сейчас он стал наоборот осторожным и спокойным водителем, всегда ставящим превыше всего оценку окружающей обстановки и внимательность.

Продуктами закупился он знатно, чревоугодие было как раз той вредной привычкой, от которой он не избавился. Он взял два больших стейка, овощей, бобов, один ананас, пакет дорогого миндального молока, плитку очень горького шоколада и еще много чего. На продуктах он экономить не любил, да и не видел ничего плохого в этом, так как другие траты он наоборот сокращал, например, одежду покупал себе раз, иногда два, в год. "Продуктов должно хватить где-то до вторника, может до среды" – подумал он. Он вынес из магазина два больших пакета и, положив их в машину, не спеша выехал с парковки и поехал до дома.

Остаток субботы прошел в таком же размеренном темпе. Ангел приготовил вкусный ужин, а затем решил посмотреть фильм, который давно собирался посмотреть. Фильм было чем-то вроде психологической драмы, где обыгрывалось обращение к прошлому как к источнику предпосылок настоящего. Фильм был глубокий, но не очень эмоциональный. Много было весьма необычных кадров для семидесятых годов – тогда он снимался. Ангел досмотрел фильм и лег спать.

На следующий день было не так жарко, после обеда Ангел отправился на пробежку. Обычно он бегал четыре раза в неделю, но на этот раз получилось только три. Как и днем ранее, он опять погрузился в воспоминания. Этому причиной было приглашение от одного из знакомых пойти в августе на концерт. Ангел вспомнил, как с этих концертов и начались все грехи в его жизни. Начиналось все с малого, а доходило до ужасного, он был свидетелем достижения людьми той грани, за которой уже не было жизни, и того, как некоторые исчезали за ней, а некоторые, как и он сумели вернуться назад. Он бежал вдоль дороги, наслаждаясь свежим воздухом и не чувствовал ничего кроме огромной благодарности всем, кто окружал его тогда и сейчас. Он ощущал, что кто бы ни был его спаситель, что не дал ему тогда упасть на дно и остаться там – теперь была его очередь сделать вклад в жизнь общества и сказать свое слово, ведь как иначе, если есть такая возможность?

Именно с этими мыслями он почувствовал влияние спорта на человека, и это его грело. Он добежал до спортивной площадки, сделал несколько упражнений и вернулся домой. До вечера он занимался работой, ведь больше ему ничего не оставалось. На ужин была запеченная рыба. Лег он рано и, оказалось, не зря – в шесть утра его разбудил звонок.