Читать книгу Мой лучший друг – обезьяна - Art Burn - Страница 2

Вечер. Квартира. Люстра. Бессмысленный и тусклый свет. Сижу я с моим другом, Витей. И пью хмельное. А за окном всё валит снег. Нет, импровизатор из меня никудышный. Если честно, за свои двадцать с хвостиком кенгуру лет, я мало что умею делать профессионально, разве что в пятницу вечером могу профессионально приземлить свою пятую точку на мягкий диванчик из кожзама, профессионально открыть мой любимый напиток… Ах да, чуть не забыл! Могу профессионально поносить людей, вещающих мне из синего экрана о том, как космические корабли бороздят большие театры. Рядом сидит Виктор. Существо, от которого, если признаться, больше вреда, нежели пользы. Но, несмотря ни на что, я его люблю. Хороший собеседник, хоть и чересчур вонючий. И волосатый. И безразмерно разговорчивый. Только дай тему для разговора. Сидим мы, значит, с ним перед телевизором, по которому идёт комедия. Комедия, в которой таинственная звезда вдохнула жизнь в любимую плюшевую игрушку маленького мальчика, после чего они стали жить-поживать, да добра наживать.

Витёк презрительно фыркнул:

– Что за бред мы с тобой смотрим, Иннокентий? Этот фильм настолько же ужасен, как и твоё имя. Серьёзно, твои родители были пьяны, когда придумывали как тебя назвать? Как можно назвать человека из мяса и костей Иннокентием? Назови мне хоть десять знаменитых Иннокентиев?

Я ненадолго задумался.

– Не перегружай свой жиденький мозг, Кеша! – махнул своей рукой Виктор. – Я тебе отвечу. Я знаю только двух известных практически всем Иннокентиев. И знаешь что? Один из них является попугаем. Попугаем, Иннокентий! И не просто попугаем, а попугаем из мультика! Иннокентий, ты представляешь, в какой ты клоаке, друг мой?! У тебя есть крылья?! Клюв?! Перья?! Может быть, тебя нарисовала рука советского мультипликатора?! Ну да, ты умеешь каркать и вопить чушь, но это не делает тебя героем советского мультфильма! Боже мой, с кем я живу?!

Витёк, со свойственным ему драматизмом схватился обеими руками за голову.

Я не злюсь на своего друга. По правде сказать, всеми своими выпадами в мою сторону, он меня сильно забавляет. И, если быть кристально честным с самим собой, он является единственным моим настоящим другом.

Я решил не продолжать тему касательно моего имени, тем более что этот «мохнатый шмель на душистый хмель» поднимет её не раз.

– Почему ты считаешь этот фильм бредовым – спросил его я.

– Пф-ф-ф-ф-ф, мужик! – Витя посмотрел на меня, как на человека, болеющего воспалением мозга. – Ты видишь начало? Какая-то грёбаная звезда оживляет грёбаную плюшевую игрушку. Игрушку, набитую опилками! Нет, не пойми меня неправильно, когда дело обстоит в выдуманном мире, где есть говорящие заяц, свинья, кенгуру, сова и вечно ноющий осёл – это одно. Но когда бухающий, не расстающийся с бонгом, плюшевый засранец живёт в нашем с тобой мире, тут у меня знатно поджаривается мое луковое колечко!

Тут я не выдержал:

– Но ты-то как-то тоже живёшь в нашем мире!

– Я – это совершенно другое дело, Иннокентий. Я – живой организм. Несовершенный, конечно же, но живой. И меня не какая-то там звезда сверху долбанула. Я прохожу свои круги ада, расплачиваюсь за свои грехи… Наверное… Не знаю! В общем, это была точно не какая-то там символично-падающая звезда. Если бы ты был не Иннокентием, а, скажем, Вольдемаром или Аркадием, ты бы понял, к чему я веду.

Да уж, с Витей всегда было сложно спорить. Особенно, когда все наши дебаты оканчиваются переходами на личности со стороны этой большой обезьяны. Ах да, чуть не забыл Вам сказать о самом главном: Витя – это среднестатистический девяностокилограммовый орангутан, в тело которого, по неведомым для меня и него причинам, вселилась душа человека. Да, всё верно: обезьяна с душой человека живёт в моём доме, ест мою еду, пьёт моё пиво и клеит моих девушек. Пока, слава Богу, безуспешно, но он не теряет веры, что когда-нибудь в мою квартиру заглянет какая-нибудь извращенка с весьма специфическими вкусами… Бр-р-р, даже думать противно об этом. А Витя этими надеждами только и живёт. Вы спросите, как обезьяна, весом в центнер и ростом в полтора метра попала ко мне. Что же, придётся Вам рассказать.