Читать книгу Аура - Артем Барановский - Страница 2

– Господи, что там? Почему так больно!? – сквозь зубы прошипел мой друг. – Скажи, что там! – Он не мог поднять головы, но судорожно, насколько хватало длины рук, ощупывал сломанную ногу. – Там все дерьмово?

Я оторвал взгляд от бетонных обломков, лежащих в подъезде, и глянул на него. Болезненно бледное лицо, скорчившееся от боли, бегающие глаза, жадно оглядывающие поросший деревьями и кустарником дворик и стену дома, возле которой мы сидели. Капли пота с его висков текли вниз по щекам.

– Что ты молчишь, скажи что-нибудь. – Он сделал попытку пошевелить ногой и заверещал от боли.

Поверх его порванной штанины была повязана моя арафатка, которую я около десяти минут назад обернул вокруг ноги друга. Привычный черно-белый орнамент платка был запачкан кровью, а на наружной стороне голеностопа, обращенной ко мне, отчетливо угадывалась выпуклость – сломанная кость торчала у него прямо из ноги.

– Твою мать, ты…

– Не переживай, все не так плохо. Будешь пить? Тут осталось немного воды. – Я, не дожидаясь его ответа, отвернул крышку бутылки, заполненной водой примерно на треть. Достал две таблетки анальгина из внутреннего кармана куртки. Последние несколько месяцев у меня были частые головные боли, что я связывал с общим переутомлением, поэтому элементарные обезболивающие всегда были при мне. Черные от грязи пальцы пачкали белую бумажную упаковку. Надорвал, извлек две таблетки: – Вот, держи.

Я приподнял голову друга, дал ему сделать несколько глотков из бутылки. Затем поставил бутылку рядом, показал две таблетки и протянул на ладони к его рту:

– Разгрызи.

Он посмотрел на меня. «Что это?» – читалось в его глазах.

– Грызи, будет легче. Он взял таблетки с моей руки и через мгновение я, держа его за затылок, почувствовал вибрацию челюстей, раскусывающих лекарство.

Я снова взял бутылку в руки и дал ему допить ее. Он побултыхал воду во рту и проглотил. Затем аккуратно опустил голову на кусок древесной плиты, которую я ранее подложил ему на манер подголовника, чтобы она не запрокидывалась.

– У меня в кармане…

– Что там?

Друг сунул руку в карман и достал оттуда фрагменты своего сломанного телефона. Вместе с тем, что осталось от него, он вытащил из кармана пластмассовое и стеклянное крошево, которое некогда было корпусом и экраном смартфона. Сквозь множественные трещины проглядывалась электронная плата устройства.

– Да, теперь с фото будут проблемы, – хихикнул я, хоть как-то пытаясь отвлечь его от боли.

Друг сдавленно ухмыльнулся:

– Ничего, тогда сфоткаем на твой…

Я сунул руку в карман. Пусто.

– Я так не думаю. Мой наверху.

– М-да… И что теперь?

– Ребята вернутся с чем-то вроде носилок.

– Ага, носилок… Здесь? – Он закашлялся.

Кашлял влажно, с каким-то хрустом и было видно, что каждое его движение отдавалось болью в ноге. Каждый раз он стискивал зубы от боли.

Я аккуратно перевернул его на бок.

– Тише. Нас могут услышать, – прошептал я ему на ухо. – Дыши глубже. Глубже.

С полминуты он пытался раздышаться. Я было подумал, а не ушиб ли он еще и легкие при падении? Вскоре дыхание друга стало более спокойным. Поднимая голову, я огляделся. Тишину жаркого августовского дня нарушало бесконечное стрекотание в траве и нечастые порывы ветра поблизости. Еще какие-то двадцать пять с лишним лет назад место, где мы находились, можно было назвать придомовым двориком. Сейчас же мы сидели под козырьком подъезда потрескавшегося коричнево-серого девятиэтажного здания.

Несколько ступеней, ведущих к подъезду, давно разрушились: от них осталось лишь мелкое каменное крошево, разбросанное посреди ржавых прутьев-оснований. Козырек над входом в дом частично обвалился и покосился, а из трещин в асфальте около дома давно росли деревья и кустарник, который, уходя корнями все глубже, вздымал асфальт, из которого прорастал. Тот, словно вскрытый нарыв, трескался по краям и выпускал из своих недр крепчающие стволы. Буквально через несколько метров от стен этого блочного дома начинался густой лес из ясеней и тополей. Джунгли это место напоминало в основном за счет плотных кустарников и молодых кленов, которые росли повсюду, под тенью более высоких собратьев, создавая непроходимые стены из своих тонких стволов, торчащих во всех направлениях.

Где-то на верхних ярусах деревьев шумел ветер. Пустая пластмассовая бутылка рядом с нами лежала ребром и бросала на грязный бетонный пол подъезда, точнее на то, что от него осталось, два блика света. Я расстегнул поясную застежку и вытащил из-под себя сумку. Она состояла из одного большого отсека на молнии, двух маленьких отделов на пластиковых застежках и нейлонового кейса для бутылки, той самой, что лежала сейчас возле нас.

В большом отделе лежала еще одна пол-литровая смятая пустая бутылка, шайба бычков в томатном соусе, автоматический нож. Расстегнул маленький отдел. Бензиновая ветроустойчивая зажигалка и плотные обрезки бумаги для розжига. Второй карманный отдел – там был мой ингалятор. Астма не беспокоила меня уже несколько лет, но я даже не допускал мысли выйти куда-либо без своего лекарства. Такова была сила самовнушения.

Воды у нас больше не было, и я прекрасно понимал, что вопрос нашего дальнейшего выживания зависит исключительно от нас и двух других людей, что искали сейчас любое подручное средство для транспортировки моего друга. Что до его вопроса – я не знал, что ответить. Едва ли здесь можно было найти что-то похожее на носилки. Но ребята наверняка что-то придумают. Сейчас мне предстояло начать действовать. Я сделал вдох. Поднял бутылку с земли и сунул обратно в кейс.

– Олег ищет что-то, что мы могли бы использовать в качестве носилок. В нескольких дворах отсюда есть коллектор с водой. Я наберу нам несколько бутылок.

– Я н-не буду пить эту воду. Ты т-только представь, что там может быть… Фильтры же остались наверху? – тихо спросил мой товарищ.

– Тебе сейчас нужно обильное питье. Воды у нас нет, и, если выбор встанет между обезвоживанием и этой водой, лично я выбираю эту воду.

– Д-да, согласен. Но не верю, что это говоришь ты, кто таскал все эти модные фильтры и чуть что – кипятил воду, – делано хихикнул он и вытер рот тыльной стороной ладони. Честно говоря, я и сам всячески гнал от себя мысль, что мне придется пить эту воду. – Если ты не против, я с тобой не пойду…

– Твой боевой настрой мне нравится, братик. – Я улыбнулся. – Он сейчас очень кстати.

Еще раз бросил взгляд на сумку, запустил руку в большой отдел. В несколько движений нащупал сложенный нож, достал его.

– Держи, – протянул другу. Он глянул на меня и взял рукоять в руку. – Сейчас будет немного неприятно. Я перенесу тебя в квартиру на первом этаже.

– Давай.

Я привстал, закрыл все отделы поясной сумки, вновь забросил ее за спину. Обернулся поясом, защелкнул его спереди. Сел на колени перед товарищем.

– Немного потерпи.

Он кивнул и я понял, что пора. Запустил обе руки под него – одну под плечи, другую под коленный сгиб – и постарался максимально аккуратно встать. Когда права нога друга оторвалась от пола, он зарычал. Сквозь сжатые зубы его рык звучал гулко, а вены на шее вздулись. Я представлял, как ему больно, но решил, что встать надо в одно движение, чтобы не причинять ему лишних страданий. Так будет лучше, нежели если все будет происходить медленно. Поднялся с колен и вытянулся в полный рост. Перед глазами побежали светящиеся серебристые мушки. Они бегали хаотично, гасли и снова появлялись. Картинка перед глазами потемнела. Я прислонился левым плечом к стене. Спустя мгновение, будто пикселями, изображение из точечных фрагментов вновь соединилось воедино.

Аккуратно, шаг за шагом, я зашел вглубь подъезда и двинулся к лестнице. Я делал небольшой перерыв на каждой ступени, стараясь двигаться максимально плавно, при этом не теряя динамику хода. Миновав пролет в несколько ступеней, я повернул направо и зашел в первую квартиру. Покосившаяся дверь открывалась в узкий коридор. Пожелтевшие от старости обои со стертым рисунком свисали со стен большими пластами, под потолком всюду были трещины и проглянувшая от сырости плесень. Половицы местами отсутствовали, обнажая блочный пол. Чем глубже я проходил в квартиру, тем сильнее становился запах старости и догнивающей утвари, которой некогда была обставлена эта двушка.

Вытянутая прихожая разветвлялась на две смежные комнаты, далее жилище заканчивалось санузлом с одной стороны и кухней дальше по коридору, с другой. Я боком дошел до конца, убедился, что квартира пуста. Вернулся назад, и зашел в большую комнату. По одну сторону стоял шкаф. Дверцы были открыты, полки отсутствовали. В центре шкафа был большой пустой проем вплоть до его внутренней стенки – видимо, тут когда-то был сервант. По другую сторону стоял пыльный диван грязно-красного, почти коричневого цвета, без спинки. Спинка лежала правее, у окна. Класть друга в этой комнате, буквально в проходе, было плохой идеей, и я, не задерживаясь здесь, проследовал в смежную комнату. Когда проходил в дверной проем, в голове мелькнула мысль: «Пусть здесь будет какая-то кровать, куда я смогу его положить». На секунду зажмурился.

В маленькой комнате на полу валялось несколько тряпок, в углу располагался разломанный стол, а рядом, вдоль стены, стояло старое пианино. Клавиш практически не было. Я перевел взгляд направо. Взор упал на небольшую софу, которая находилась прямо возле стены. Мой товарищ слегка всхлипнул, когда я клал его. Несмотря на меньший в сравнении с кроватью в другой комнате размер, он поместился на ней почти полностью. Я лишь немного подтянул его плечами на уцелевшую боковину, чтобы голова была приподнята.

– Я буду минут через пятнадцать, не больше. – Я ткнул носом на руку друга, которой он сжимал рукоять автоматического ножа.

Он кивнул в ответ и когда я отстранился, нажал на кнопку. Раздался щелчок и из рукояти выдвинулось десятисантиметровое лезвие.

– Давай, только быстрее. Я не хочу тут задерживаться, – пробормотал он, внимательно глядя на стальной нож.

Он сделал круговое движение кистью, как бы разминая ее. Клинок блеснул, когда его поверхность поймала блик от окна. Не прямой, так как полуденное солнце находилось высоко, а просто более интенсивный свет. Вдали раздался негромкий шум, и вместе с ним послышалось легкое вибрирующее дребезжание. Мы прислушались. Шум, внезапно возникший из ниоткуда, также быстро стал стихать, пока не исчез вовсе через несколько секунд.

– Никакое животное сюда не зайдет. Вернусь быстро – одна нога здесь, другая там. Я повернулся к выходу и глянул на друга из-за плеча: – Ты только сиди максимально тихо.

– Конечно. Можешь не волноваться.

Я улыбнулся:

– Ты силен, дружище. Правда. Я горжусь твоей выдержкой.

– Давай, иди, – буркнул он в ответ. – Будь осторожен на улице.

Я вышел в соседнее жилое помещение, повернул налево, обошел диван. Прислушался. Из-за разбитых окон доносилось стрекотание кузнечиков. Стекла кое-где кривыми осколками торчали в раме, но в целом она была довольно целой. В окно начал проникать шум поднимающегося ветра.

Поймав момент, как мне показалось, наибольшего шума, я перевернул диван на бок и в два толчка придвинул его к дверному проему. Боком диван перекрыл две трети дверного проема комнаты, где лежал друг.

– Какого хрена ты там делаешь? – раздался его голос.

– Хочу быть уверен, что тебя никто не побеспокоит.

Диван стоял у проема довольно шатко, поэтому я слегка отодвинул его нижнюю часть, чтобы он плотнее прижался к стене. Внизу образовался небольшой зазор, но его едва хватило бы, чтобы туда забралась кошка. Баррикада стала на порядок устойчивее.

«Забралась кошка, – мелькнуло у меня в голове. – Кошек здесь нет уже больше четверти века…»

– Я скоро.