Читать книгу По ту сторону клетки - Артем Белов - Страница 3

На следующий день все вели себя так, будто ничего не произошло. Я же с подозрением принимал пищу от этих лживых людей, а остальное время проводил, медленно вращая калейдоскоп. Какие все-таки яркие узоры… Вроде бы такая простая штука, а вызывает так много эмоций, если ты заперт в клетке среди сплошной белизны! Еда ничуть не изменилась – я думал, что меня как минимум лишат чего-нибудь из обычного пайка за бунтарское поведение. Но нет, все по-старому. Мне даже пожелал приятного аппетита человек в маске, чего никогда не случалось раньше.

После обеда пришел профессор Хайберг. На лице его блуждала нервная улыбка – видимо, слыхал о том, что произошло, и теперь трясся за свою жизнь.

– Привет, Грегор! Ну что, как ты? С новыми силами за книжки, а? – профессор наигранно рассмеялся.

– Можете не стараться, я вижу, что вы нервничаете.

Улыбку с лица ученого будто стерли ластиком. Он сглотнул и поправил воротник халата.

– Что ж… э… начнем занятие, в таком случае.

Я с интересом повернулся к нему:

– А какая сегодня тема?

Увидев мое любопытство, Хайберг приободрился и стал вести себя чуть смелее.

– Сегодня я хотел рассказать тебе об основах оптики, преломлении света…

– Скукотища, – я отвернулся от профессора, – я все это уже знаю. Сам сформулировал необходимые законы, которые, между прочим, куда точнее ваших. В современную теорию закралась непоправимая ошибка!

– Что… О чем ты говоришь?! Какая ошибка?

– Оптика не учитывает зон временного сдвига. Вы не знаете, как эти области преломляют свет!

– Позволь, Грегор, что такое «зоны сдвига», о которых ты толкуешь? Я преподаю в крупнейшем университете страны вот уже тридцать лет, а никогда о них не слышал…

– Узко мыслите. Это мои собственные соображения и исследования! Но их я не хочу обсуждать с вами. Ни с кем из вас.

– Ну, кхм… – Хайберг закашлялся. – Тогда чем бы ты хотел заняться? Может, я все-таки могу тебе рассказать что-то новое?

Я задумался.

– Можете. Расскажите поподробнее о теории относительности.

Глаза профессора загорелись.

– Частной или общей?

– Начнем с частной. У меня есть несколько вопросов, я их записал…

Только сейчас Хайберг бросил взгляд на пол моей клетки. Он весь был покрыт вопросами, которые я аккуратно записывал мелом. Профессор ушел ближе к ужину – мы много времени провели в спорах, таких жарких, что Хайберг даже покраснел. Я позабыл о том, что меня вчера били электрожезлами, о противной Алисе – так меня увлекла научная работа. Судя по всему, профессор тоже остался доволен – перед уходом он пообещал в следующий раз подготовиться более основательно и протянул мне руку через прутья решетки. Я неуверенно пожал его маленькую ладонь.

– Ты – самое умное… существо из всех, что я встречал. Многим нашим преподавателям и профессорам следовало бы у тебя поучиться.

– Спасибо. В следующий раз я все-таки расскажу вам о своей теории временных зон.

– Тогда принесу побольше тетрадей и ручек, – улыбнулся Хайберг.

Следующий день стал особенным. Утром, довольно рано, я услышал стук каблуков. Уже заготовив самые обидные слова, какие только знал, я подошел к решетке и увидел… не Алису. Женщина с темными волосами, с новеньким блокнотом и полной чернил ручкой, словно саму ночь закупорили в пластмассовом корпусе. Видимо, Алиса ушла сама или ее уволили после инцидента.

– Привет, Грегор! Я – твоя новая смотрительница. Как настроение?

– А где Алиса?

– Алиса? Какая Алиса?

– Та женщина, что была до вас.

– Она… перетрудилась, и ее отправили на отдых.

– Вот как… – с сомнением произнес я.

– Ну что, – улыбнулась новенькая, – как себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо. Настроение нормальное.

Я ощущал странное чувство – обычно открытый для общения, я совершенно не хотел разговаривать с новой смотрительницей. Я ни с кем не хотел говорить, кроме разве что профессоров. Ведь стоит мне сказать что-то не то, как прибегут охранники с электрожезлами.

– Грегор, не замыкайся в себе! У меня для тебя есть подарок.

Меня кольнуло любопытство.

– Какой подарок?

– Протяни руку.

Я раскрыл ладонь, и смотрительница опустила в нее что-то холодное. Я поднес руку к глазам – электронные часы. От удивления и радости мне перехватило дыхание.

– Часы! – выдохнул я. – Наконец-то часы! Спасибо!

Не в силах сдержать эмоций, я помчался по клетке, пробегая круг за кругом. Смотрительница наблюдала за мной и посмеивалась, плавно черкая что-то в блокноте. Спустя несколько минут я запыхался и сел, стукнув ладонями по полу. Часы тут же оказались у меня на запястье, и я начал наблюдать за сменой маленьких цифр – девять часов и тридцать минут. А теперь – девять часов, тридцать минут и пара секунд… а теперь… голос женщины вывел меня из транса:

– Но и это еще не все, Грегор.

– У меня не сегодня день рождения…

– Ничего, придумай себе какой-нибудь другой праздник, – улыбнулась женщина, – это от нас всех.

Она просунула через прутья решетки какой-то сверток. Я извлек из него одежду – как раз под мой размер. Шорты и желтая майка с пальмами. Такая яркая!

– Не знаю, как и благодарить вас! Оба моих желания – и сразу в один день! – я поспешил натянуть одежду, став похож на лохматого пляжника.

– Не скучай, Грегор. Увидимся завтра!

Я помахал ей рукой, а все время до еды провел за разглядыванием пальм на новой майке. День из обычного резко превратился в праздничный, но я быстро осознал, что все эти обновки получил только потому, что меня хотели задобрить. Хотя, это уже не так важно… После обеда мне принесли кипу новых книг – как раз то, чего не хватало для полноты картины. Теперь-то у меня в руках было все необходимое, чтобы начать собственные исследования! Профессора могли подождать со своими лекциями – у меня в голове прятались крайне интересные теории, которые требовали немедленной проверки. И, может быть, мне удастся… освободиться.

Тюремщики оказались правы, опасаясь на мой счет – конечно, я не собирался проводить всю жизнь в клетке. Раз природа наделила меня разумом, который они звали «гениальным», то я не заслуживал такой участи. Мое место – среди тех, кто стоит на фронте борьбы с незнанием. Я хотел посвятить свою жизнь исследованиям времени, а приступить планировал прямо сейчас. И между мной и свободой не хватало только одного звена – часов. Кажется, маленький «бунт» помог решить проблему. Теперь у меня есть хорошие электронные наручные часы, вопрос лишь в том – точные ли? Это крайне важно. Я еще не мог сформулировать конкретно, почему, так как не вел записей своих размышлений. Пишущих инструментов, кроме мела, мне не полагалось. Но теперь они нужны как никогда.

Я сплюнул на пол и смешал густую слюну с пылью клетки. Аккуратно вырвал из старой книги, которую перечитал уже множество раз, страницу с черной картинкой, и перетер рисунок практически в пыль. Добавил в грязную жижу; еще один плевок – и получилось склизкое подобие чернил. Теперь дело за инструментом… Я схватил бесполезные пятнашки и отщепил от пластмассовой коробочки тонкую полоску. Сойдет за перо. Разумеется, все это я делал, сидя в самом дальнем углу, так, что на камерах будет не разобрать, с чем я тут вожусь. Настала очередь следующей книги. Я обмакнул «перо» в «чернила», и прямо поверх строк художественного произведения легли формулы, расчеты, формулировки и теоремы.

Аксиома Грегора. Пространство и время сохраняют свои взаимосвязи только в стабильных областях материального мира. Теорема Грегора. При наличии инородного тела в нестабильной области материального мира, оно также обрывает свои связи с осью времени, пропадая для стороннего наблюдателя, находящегося в стабильной области. Вывод? Если наблюдатель находится в нестабильной зоне, он может видеть другие объекты, но не является частью их области существования. И снова цифры и переменные побежали по желтым страницам.

Я просидел так до самого ужина. Из размышлений меня выдернул звук открывающейся двери – человек в маске катил еду. Я украдкой спрятал книгу под кучу игрушек и, как обычно, подошел забрать паек. Человек уже было собрался уходить, как вдруг я спросил:

– Сколько сейчас времени? Только поточнее, пожалуйста.

Носильщик несколько секунд смотрел на меня, а потом наклонил голову над часами. Глухой и хриплый голос ответил мне:

– Семь часов двадцать минут. Ровно.

Как только он начал говорить, я стал отсчитывать про себя секунды, чтобы не упустить ни одной.

– Спасибо, – рассеянно ответил я, стараясь не сбиться со счета, и пошел в свой угол, прихватив еду.

Посмотрел на часы. Отстают. Хорошо, что решил спросить… Медленно и аккуратно, чтобы точно не совершить роковой ошибки, я выставил правильное время. Отлично! Это препятствие преодолено. Теперь остались только расчеты – а уж в этом-то Грегор хорош как никто. Ночь прошла без сна – я слишком нервничал, чтобы ложиться спать. К тому же, хотелось закончить со всем пораньше, еще до того, как придет новая смотрительница. Позавтракаю – и проверю теорию. Вся книга покрылась новыми записями, словно леопард – пятнами, а пол клетки я изрисовал мелом так, что он стал практически белым, прямо как стены вокруг. Чертежи, графики, цифры – в безумном карнавале они плясали вокруг меня, рассказывая свои невероятные истории. Все указывало на одну точку. Повезло, что она все-таки оказалась внутри моей широкой клетки. Графики сходились именно в ней – у самой решетки, там, где мне передают еду. Теперь главное – не выдать себя.

Завтрак. Скрип тележки и блики зеркальной маски. Все как всегда – ах, если бы они только знали, что у меня в голове… Такой бы поднялся переполох! Не знаю, чего они хотели в итоге добиться, кто эти люди, что за компания или корпорация, для чего меня здесь держат – но уж теперь-то я это выясню. Еще немного, и буду свободен – никогда не вернусь к этим жестоким тюремщикам… В теории. Свой завтрак – овощи, булочку и апельсин, – я разделил на три равных части.

Носильщик ушел, и я вздохнул. Нервное напряжение нарастало – в груди будто сердце сжали клещами. Получится или нет? А вдруг нет?.. Что тогда? Ну уж нет – я не могу ошибаться. Теорема верна, и доказательство ее истинно. Это – единственный шанс вырваться, и его нельзя не использовать. Итак, место, где сходятся графики – нестабильная область. Мизерная точка пространства, где совершаются чудеса. Так ли это в реальной жизни? Согласно моим расчетам, нужен короткий сигнал, импульс, который выведет зону из шаткого равновесия. Будильник на часах подойдет, если хватит громкости. Я выставил его на половину одиннадцатого. Сейчас десять. Времени как раз достаточно.

Теперь уже все равно, заметят меня камеры или нет, почувствуют ли охранники неладное, или махнут рукой. Я сорвал с себя новую майку и скрутил ее в подобие мешка. На мне остались только шорты – по карманам я распихал вырванные листки с самыми ценными выводами и расчетами. Еда, каждую порцию которой я завернул в такие же книжные листы, отправилась в мешок. Вроде бы ничего не забыл… Калейдоскоп! Я решил взять его с собой. Когда поднимал потасканную трубку с разноцветным стеклом, то снова обратил внимание на записи на полу. Надо их стереть – вряд ли даже самые умные профессора что-то поймут, но давать им шанс все же не стоило. Ногой я превратил стройные записи в белые туманные разводы. Сел в нужное место и стал ждать, пытаясь собраться с мыслями. Можно поставить будильник на чуть более раннее время, но я хотел поразмышлять о своей цели и о том, во что превратили эти люди мою жизнь. Десять часов и двадцать семь минут. Внезапно дверь отворилась, и в комнату зашла та самая новенькая сотрудница. Она натянуто улыбалась мне, сжимая в руках проклятый блокнот. Черт, только этого не хватало… Десять часов, двадцать девять минут и сорок секунд.

– Привет, Грегор! Что это ты устроил у себя? Перестановку?

Цоканье ее каблуков приближалось, я же нервно сглотнул и промолчал. Кажется, она хотела сказать что-то еще, но мой будильник пронзительно запищал. Я улыбнулся – так широко, как только мог. Звук постепенно замедлился и будто загустел. Его переливы затихли и застыли в воздухе невидимыми волнами. Пыль зависла над полом, смотрительница с каждым мгновением шла все медленнее. Последнее, что отразилась на ее лице, прежде чем она застыла окончательно – недоумение. Глаза широко распахнуты, рот приоткрыт – я видел тонкую нить слюны, протянувшуюся между губ. Блокнот собрался выпасть из рук, но не успел – повис в воздухе.

Время остановилось. Я громко захохотал – теория верна! Часы точны, секунда выбрана верно, сигнал подан как раз вовремя – и графики сошлись именно в зоне нестабильности. Все вокруг словно подернулось дымкой, стало зыбким и нереальным – значит, и мои поправки к законам оптики подтвердились! Свет ведет себя иначе в этой области нашего измерения. Пора проверить и все остальное. Я нерешительно поднес палец к решетке. Махнул рукой. Кожа, плоть и кости моей ладони прошли сквозь металл. По ощущениям оказалось похоже на какой-то странный гель – как я и предвидел. В записях я назвал его «вневременным гелем» – отражение реальных вещей по эту сторону осей бытия.

Получилось… Умопомрачительно! Я знал, что расчеты верны, но сомневался до последней секунды. Схватив мешочек, я рванулся вперед. Дернувшись, решетка пропустила меня, а потом задрожала, как фруктовое желе, прежде чем вернуться к своему изначальному состоянию. Я вплотную подошел к смотрительнице. Ее глаза были направлены туда, где я находился секунду назад – и пропал. Ушел в безвременье. Теперь нужно только найти точку выхода назад на ось нашего мира. Я перевел взгляд на блокнот; мне так хотелось порвать его в клочья, разбросать по комнате! Но бесполезно – разрушив отражение, оригинал не повредить. Едва время пойдет вновь, как настоящий блокнот создаст себе новую «тень» в этом сонном измерении.

– Кажется, пришла пора прощаться, – улыбнулся я.

Пусть она меня не слышит – все равно. Я выпрямился в полный рост и помчался к дверям. Пробился сквозь них, как через густую жидкость. А вот и пост охраны – бледные образы мужчин с оружием напряженно всматриваются в экраны чертовых камер наблюдения. Тоже что-то заподозрили – ха! Уже слишком поздно! Время потеряно! Я засмеялся собственным мыслям. Теперь я видел их лица, без масок-зеркал, в которых только моя физиономия и отражалась. Грубые, в шрамах, с глазами, тронутыми непроходимой тупостью. Я думал обо всем и сразу – пытался догадаться, где здесь выход и просчитывал в голове точку выброса в реальный мир. Здание предстало передо мной лабиринтом коридоров и маленьких комнат, забитых всякой всячиной – опытными экземплярами, пробами пород и биоматериалов, а в одной каморке, самой дальней, я обнаружил запертого изможденного человека. Мне стало жаль беднягу – но я ничем не мог помочь. Графики снова сошлись – в одном из змеистых коридоров, прямо перед лицом тучного мужчины со стопкой бумаг в руках. Не подходит.

Наконец, я увидел выход. Прорвался через дверь – глазам открылся внушительных размеров холл, светлый, как моя комната. Народу толпилось много – посетители, клиенты и, видимо, снова охрана – все застыли в самых разных позах. Кое-где стояли горшки с цветами. Разумеется, белыми. Я быстро осмотрелся – вот он, путь на улицу! Все тело дрожало от макушки до кончиков пальцев – слишком долго я не был под настоящим небом планеты, слишком давно не вдыхал ее воздух. Да и о городах читал только в книжках… Минута промедления – и я решился. Просочился через огромные входные двери.