Читать книгу Город Орномиэл - Артем Фёдорович Кардт - Страница 5

Проснувшись в полдень, долго лежал рассматривая потолок. В животе заурчало, это вывело из раздумий. Распахнув шторы, я поплелся на кухню к холодильной камере, попутно сделав со шторами гостиной тоже самое. Мною не часто использовалось встроенное затемнение стёкол, впускать свет в жильё мне приятнее было отдёргиванием занавесок. Двухкомнатная квартира полностью обшита обожжённым и лакированным деревом, мебель преимущественно сделана из него же. Симпатичная квартирка, …на мой взгляд.

На замороженных полках лежало великое разнообразие герметичных упаковок. Здорово держать дома много всякой еды. Вот так приоткроешь дверцу, и стоишь слушаешь себя; чего бы такого слопать? Вся пища надёжно запечатана, и хранится годами, поэтому через официальную страницу внешних плантаций с доставкой на дом, я старался держать в изобилии свой холодильник.

Прозрачная банка с хлопком впустила в себя воздух. Крышка с кнопкой открывания и сама банка полетели в мусорный желоб, а овощное рагу зашипело в металлической сковороде на газовом огне. Съем всю порцию, охота прям горяченького, добавлю смесь перцев, люблю поострее. На кухне имелся и мгновенный темпогривер, и иногда приходилось и в нём разогревать. Но есть огромная разница между пищей, подогретой волнами в микроскопических диапазонах, и теми длинными тепловыми волнами, исходящих от жара раскалённых древесных углей. Вроде ты довел в обоих случаях продукт до одинаковой температуры, а вкус у него уже другой, он в материи стал другой. И это слишком явный пример, я верю, что в мире есть и более тонкое восприятие энергетики, не подвластное измерению нашей науки. Вот взять рагу, которое уже лежит на моей тарелке, источая аппетитный аромат – оно нашинковано миксером. Если бы его нарезал ножом человек, то оно было иным где–то глубоко внутри. Мы того явно не почувствуем и не уловим, но оно присутствует. Человечество меняется под воздействием технологий, всё прежнее в нем модифицируется или атрофируется, появляется новое. Не путь ли это от жизни к безжизненности в корне своего определения. …Я стараюсь как могу затянуть коварный процесс. Вот почему использую огонь газа, хоть это и не древесные угли, вот почему шторы двигаю руками, хоть за ними и не солнце.

Допив чай, пошел бриться. Намылившись растительным мылом, я достал опасную бритву. Бриться мне нравилось лезвием, не знаю почему, …само по себе оно щекотало во мне какие–то струны, ощущения более мужественные что–ли. Хотя большинство посчитало бы дикостью удалять щетину острым металлом. В основном все использовали ультратримеры, или гель, вымывающий волосяные луковицы. Избавляться навсегда и бесповоротно от растительности на теле мало кто решался, женщинам она по-прежнему нравилась.

Прогуляться до гамма–храма захотелось пешком. На улице оказалось оживлённей обычного. С чем это связано угадать крайне сложно, в городе с такой численностью, каждый находил свои заморчки по жизни. Массы сбивались в группы и общества, увлекаясь различнейшими интересами.

Будучи выпускником историко-социологического факультета, моё внимание всегда пыталось уловить в окружении какую-нибудь первобытность. Любую вещь, где человек выбирает как ему поступить, делая это инстинктами, приобретёнными в ранних социумах. И мне всегда было приятно подмечать все эти детали взаимоотношений людей, пронёсшиеся и сохранившиеся сквозь тысячелетия. Поэтому я надеюсь, что слияние с природой всё ещё возможно. Мы в борьбе. …Конечно, чем дальше, тем больнее нам будет проделать первые шаги за пределы щита после разрешения человеческой проблемы.

До гамма-храма около километра, и я вновь, как часто это бывает, впал в размышления о судьбе людей. …Этот вопрос ничем не уступает по популярности тайне о возникновении Вселенной. По какой же реальной причине 820 лет назад народ пришёл под щит и остался здесь?! Официальная версия, преподаваемая в школах, преподносит всё следующим образом: молекула KAF–24, погубившая двадцать семь миллиардов жителей планеты, попала в атмосферу из потерпевшей аварию научной лаборатории, пытавшейся произвести универсальный препарат, подавляющий аллергию* [*аллергия – это реакция организма на какое-либо безобидное вещество, где беспричинно иммунные клетки подключаются для борьбы с ним] у человека. …Первые переносчики, и соответственно жертвы, позволили узнать о непревзойденной хищной молекуле многое, но не всё. На появление их в организме человека, иммунная система, как и полагается реагирует на патоген, отправляя начальным ответным этапом молекулы (орудия) комплименты. Которые по своим обязанностям облепливают чужака и начинают его распиливать молекулярными ножами. Затем во втором эшелоне подоспевают макрофаги (солдаты) один из основных и грозных видов иммунных клеток, они должны проглатывать получившееся месиво, и самоуничтожаться по приказу Т–клеток (генералов), делающих обход в третьей стадии. Однако молекула KAF–24, была сверхпрочным соединением, ни комплементам, ни макрофагам не хватало мощности повредить её. Этот процесс мог продолжаться бесконечно. D-клетки (заводы иммунной системы) производили всё большее количество этих макрофагов, столь безвредной для неуязвимой молекулы KAF–24. Так происходило пока организм человека не умирал от обезвоживания, растрачиваясь на ложные меры, и превращаясь в свалку никчёмной биомассы, заполненную растерзанными останками органических соединений. …И вот, что самое странное и до сих пор непостижимое во всей этой истории: молекулу KAF–24 каким–то образом размножают клетки коры головного мозга. Зачем и как она это делает, никто не может ответить, ведь у молекулы как у вируса нет цепочки ДНК, чтобы встраиваться в человеческую ДНК и за счёт неё производить саму себя. В общем, молекула KAF–24 носит статус величайшей биологической загадки

Заражение убийственной молекулой стремительно распространялось по планете, пока каждый не стал её обладателем, и мозг каждого не пустился сам вырабатывать её, словно околдованный неведомыми законами физики. Смерти посыпались миллионами. Цивилизация не просто парализовалась, она страшно и неумолимо истреблялась. Паника и дикий ужас охватили мир. Медицине удалось в этом всепоглощающем хаосе разработать препарат – подавитель иммунной системы, без её агрессии молекула KAF–24 не представляла такой молниеносной угрозы, и с периодической фильтрацией крови человек продлевал себе жизнь. Но к тому моменту человечество как таковое уже было уничтожено, от двадцати семи миллиардов людей осталось в живых пятьсот миллионов. Людей, жаждущих жить, людей, если не умерших в этой бойне, значит являющихся лучшими представителями своего вида.

Хотя на этом отсев далеко не закончился. Сложно представить психологическое состояние всей выжившей массы населения. Разумеется, организовать подобие привычного социума после такого невозможно, необходимо было объединение. Уцелевшие предпринимали попытки добраться до канадского города Ванкувер, именно там производили подавитель иммунитета. …Люди без иммунитета подвергались нескончаемым атакам всевозможных вирусов и бактерий. И лечение от них в совокупности с принимаемым препаратом часто приводило организм человека к летальным исходам. Эта вытекающая напасть ежедневно умертвляла людей тысячами. Жизнь превратилась в жалкое, ничтожное влачение. Высшая биологическая форма жизни на Земле безнадежно сокращалась под гнетом простейших форм. Требовалась во всём излишняя стерильность. Такое существование было невыносимым унижением.

На острове Гренландия располагался огромный изолированный щит, возведённый несколькими годами ранее, в качестве тренировочной постройки укрытия для первого вахтового городка на Марсе. Было важно перед непосредственным его строительством на самом Марсе, выштудировать процесс воплощения такого уникального масштабного сооружения сначала в домашних условиях.

Этот проект, когда–то финансировали восемь богатейших людей мира. Они хотели наладить поставку с Марса редких ископаемых. И они же все ещё были в числе живых. Именно их посетила идея создания в рамках щита стерильной среды обитания, спасающей от полчищ заразы всех мастей, и способной дать передышку для более тщательного исследования молекулы KAF–24. Людям подарили надежду на будущее, и те с вожделением принялись за обустройство щита необходимой инфраструктурой. Восьмёрка на правах истинных владельцев укрытия взялись за управление всех сопутствующих дел, становясь для народа опорой с непритязательным авторитетом. В последствии их власть передавалась по наследству.

И вот в 2090 году, по истечению двух лет после начала заражения, двадцать миллионов оставшихся человек, закрыли за собой шлюз в полностью подготовленное поселение. Так и начал свой отсчёт город Орномиэл.

Почти 200 лет ученые бились с молекулой KAF–24, но безрезультатно. Попав однажды в человека, она невероятным образом принудила клетки мозга производить их, и поддерживать в определенном количестве в организме. Это естественно затрагивало и последующие поколения. С мозгом, слишком сложным органом, ничего нельзя было поделать, и чтобы избавиться от употребления подавляющего иммунитет препарата, вызывающего побочные эффекты, граждане Орномиэла проголосовали, и большинством решили навсегда отказаться от самогО защитного иммунитета. Такое оказалось под силу генной инженерии.

Вплоть и до наших дней мы, несмотря на небывалый уровень развития, не можем одолеть молекулу KAF–24, которая в отсутствии иммунитета бесцельно блуждает по нашим организмам. А полное отсутствие собственной защиты, вырабатываемой эволюцией в природных условиях, теперь не позволяет нам сделать и вдоха за пределами щита. Любой микроб, попадая в человека начинает неистово размножаться, да так что вылечиться без будущих осложнений весьма сложно. Это плата за отключение генов ответственных за иммунитет.

Я проходил мимо входа в местный парк. Оставив центральные ворота позади, устремился в обход, вглядываясь на противоположную сторону, где красовался гамма–храм. Идти через парк конечно ближе, но там гудела толпа народу. Причиной этому скоплению стало то ли соревнование, то ли шоу аэробордов. Зрелище что надо! Участники прыгали и совершали трюки на умопомрачительных виражах и трамплинах. Я заметил площадку, на которой катались и на классических скейтбордах на колёсиках. Можно взять борд в аренду и попытаться сделать вид, что мы с ним давние друзья, потом, увлёкшись катанием, осмелиться на приём в воздухе и приземлиться на любую часть тела кроме ног. Нет, это совсем не означает будто я лузер, просто в мой список увлечений бординг не записан. Мы с жизнью прошли мимо него, или он мимо нас.

Впрочем, сейчас происходило тоже самое, мой муть пролегал мимо парка и всего что в нём происходит. Вот если бы здесь росли деревья и трава, то я без раздумий свернул бы в проход, оставшийся за спиной, и не спеша прогуливался бы, скажем по алее из деревьев. А вместо них тут стоят всякие замудренные геометрические экспонаты, экстравагантные фонтаны, иллюзионные фонари, и аттракционы на любой вкус. …В Орномиэле запрещены животные и растения.

Когда люди заселились сюда, то первые три века, обживаясь здесь, общество старалось городской ландшафт поддерживать настоящими растениями, и многие имели домашних животных. Разумеется, это стоило огромных усилий; всё завезенное приходиться тщательно обеззараживать и стерилизовать. Постепенно их начали разбавлять искусственными подделками. Высококачественные пародии неотличимо вписывались в общую картину. Но не трудности вытеснили флору и фауну с глаз долой. Человек сам со временем охладел к ним, и это постепенно переросло в ненависть. Началась травля всей пропаганды, связанной с природой. Образовались тайные группы, уничтожающие всё, что напоминало о ней. Даже изображения любого биологического вида, кроме человека, шли в разнос. Борьба против, действующих скрытно вандалов, не приносила видимых результатов; к тому же эта идеология охватила все умы, включая и Кровную Восьмёрку. И в 319 году вышел закон на полный запрет животных и растений в городе, исключение сделали лишь для зоокомплекса.

В моём времени люди и вовсе отвыкли от былого единства с природой. Сейчас она кажется им омерзительным, копошащимся скопищем гадких тварей, разбросанных по планете. Недееспособных и обречённых к неминуемому вымиранию от любого пустякового катаклизма или даже крохотного сдвига привычных условий обитания. Человеческий же вид превознесён до самых высочайших вершин. Общество гордится собой, тем как оно расцвело под сенью техногинеза, а природа – это пережиток прошлого, лишь ступень под его шествием. Только человечеству открыта дорога в космос.

…Все гамма–храмы строились в одном стиле. Окружные, в диаметре 60 метров, высота стен 10 метров, плюс пьедестальная лестница опоясывающая храм и панцирная крыша из серебра. Кладка здания делалась из ослепительно белого камня.

Я поднялся, и мне поступил вызов, как раз, когда перед одним из входов мне потребовалось обеззвучить устройство:

– Привет везунчик.

– Роунс ты как всегда не вовремя, – ответил я.

– А чем это таким мы заняты? Валяемся с редакторшей? Неужели после вчерашнего допроса вы отправились в постель?

– Сколько раз тебе повторять; мы с Терой только дружим, и между нами не происходило того, что твой похотливый мозг пытается выдумать? И почему везунчик?

– На финале тебе просто повезло.

Над этими словами мы оба посмеялись.

– Слушай дружище мне и правда некогда. – Он связался со мной прямо в тот момент, когда я уже вот–вот должен был отворить массивные двери, и окунуться в пространство за ними.

– А причина? – спросил Роунс.

– Не твоего ума дело. – Ему необязательно знать где я. Лишний повод для смеха ему не надо давать. Не все граждане Орномиэла проникнуты сакральной глубиной цвета.

– Я звоню по поводу "Ячейки". Идём, или как?

– Разумеется, договаривались же, идём.

– Забери тогда меня с работы в конце смены, и сразу туда двинем.

– Ладно.

Я вошёл. Волна возбуждения окутала всего меня. Зрение заполонило красочным окружением.

Во всех гамма–храмах города периодически происходит переделка внутреннего облика. Смотритель храма в специальном аппарате перемешивает своей рукой миллиард цветовых микроиндикаторов. Затем этот аппарат выплёвывает первые попавшиеся миллион индикаторов, с запоминанием порядка выдачи. Таким образом, с самого низа стен, по спирали начиналась отделка. Прямоугольные цветные пластиночки, вклеивались одна за другой согласно прошедшему жребию. Весь процесс соблюдался в строгой последовательности. Кропотливым трудом цвета выкладывались по кругу всего зала, обретая неповторимый пейзаж. Пол всегда был чёрным, а выпуклый потолок белым. …У этого смотрителя удачливая рука, и вновь общий рисунок вышел необузданно фантастическим!!!

Лёгкой походкой я направился к зелёной сфере. Семь сфер, по числу основных цветов радуги, парили по храму. На равноудаленном расстоянии они кружили в воздухе и совершали один оборот за сутки. Шаг за шагом меня заполняли позитивные эмоции. Цвета для человека – те же питательные элементы. Ему необходимо впитывать их в себя. Известно, что к такому зрелому пониманию пришли именно в Орномиэле. Не встречал в прошлых культурах подобного отношения к этому. Современное общество вполне реально осознаёт данное знание с научной стороны. Организм нуждается в потреблении окружающих красок. Они, пища, только состоят в другом жизненном диапазоне.

Шар, находящийся на уровне моего взгляда, считался идеально правильного зелёного оттенка. При касании чувствовалась вибрация, внутри замурован механизм, позволяющий левитировать. Взрослому человеку потребуется не мало приложить усилий, чтобы сдвинуть сферу с места. В детстве мы с ребятами баловались и отстраняли их в сторону, после чего те медленно возвращались на прежний маршрут. Разумеется, это проявление дурного тона, как и шуметь в гамма–храмах.

Прикоснувшись к блуждающей сфере, из неё проецируется платёжное табло. Я внёс 50 энерейзов удобным для себя способом; через чип–луч. Взносы можно производить и через приложения на файстфоне.

Я ещё раз положил ладонь на поверхность зелёной сферы, желая ощутить беззвучную дрожь, и пошёл вдоль цветной стены, внимательно рассматривая красочный калейдоскоп. Через пару кругов, я вышел в те же двери.

Мне стало лучше, …правда! Это никакое не внушение или самообман, а на самом деле. Такое впечатление, что тело получило заряд ресурсов, укрывшись от внешних раздражителей. Даже городская суета воспринималась теперь иначе. Примеряя в себе обновку виде личного, незримого щита, я задался вопросом, связанным с дальнейшим времяпрепровождением, в запасе ещё много времени до встречи с другом.

Мальчишка протянул мне голографический чарстрейчер, какие часто распространяют около гамма-храмов. Я не взял, у меня в бардачке такой уже лежит. Информация в нём повествует о предстоящем долгом путешествии людей. "Спектр"* [*Организация пропагандирующая цвет] официально считается психологической организацией, именно она занимается изучением цветового влияния на человеческий мозг, разрабатывая различные системы по его стимулятивной коррекции и координированию. Так же "Спектр" призывает людей полностью положиться на науку, и не тратить умственный потенциал на угадывание прошлого за рубежом Большого Взрыва. Вместо этого необходимо направить всё свое естество для достижения будущего.

По основополагающей теории Вселенная в прямом смысле начнет угасать, замерзать при дальнейшем расширении. Формирование звёзд придёт к упадку, они станут формироваться всё реже и реже. Наступит время, и последняя из них потухнет, оставив пространство во мраке. Соответственно и химические элементы, которыми они нас снабжают перестанут производиться. Цель человечества дойти до этого отрезка, оставаясь человечеством в лучшем его проявлении – которого мы достигли к сегодняшнему дню. Не позволить себе исчезнуть в пути, самим уничтожив свой вид, не справиться с препятствиями космоса, или видоизмениться до безобразия. К тому моменту оно должно научиться самостоятельно создавать вечные материалы, и зажигать рукотворные звёзды, освещая бесконечность присутствием жизни.

Задача "Спектра" обеспечить население цветовым разнообразием, грамотно контролируя его порционность. Цвет – это сила! Её величина огромна, она находится где–то в основах мироздания. И уж точно занимает особое место в списке вещей, которые нужно человеку взять с собой для путешествия к закату механической Вселенной. Не просто таскать запрятанным среди багажа, а питаться им как пищей на протяжении всего пути.