Читать книгу Весьма срочно. Информационная дипломатия - Артем Рудницкий - Страница 2

Все хорошее и все плохое в истории международных отношений – какая бы ни была эпоха на дворе – так или иначе связано с информационной дипломатией. За этим понятием скрывается нелегкий труд международников-аналитиков, которые собирают, отбирают, группируют, систематизируют и изучают факты, а выводы и рекомендации направляют своим правительствам. А те в свою очередь на основе полученных данных вершат большую политику. Вступают в союзы, заключают договоры и соглашения, формируют агрессивные блоки или миролюбивые объединения, начинают победоносные войны. Или выходят из союзов, нарушают договоры и соглашения, начинают совсем не победоносные войны, расписываются в несостоятельности созданных ими агрессивных блоков или миролюбивых объединений. Приносят беды и страдания своему и другим народам или создают условия для созидания и нормального развития общества, повышения благосостояния народов.

От того, верно ли схвачена суть происходящего в мире, адекватно и оперативно эта суть донесена до правительств, зависит благополучие и жизнь стран и народов, подчас всего человечества. Международные успехи, неважно, коллективные или индивидуальные, всегда являются результатом правильных внешнеполитических решений, принятых благодаря грамотному и верному информационному анализу. А неудачи всегда вызваны неграмотными и неверными решениями, принятыми вследствие непрофессионального и неверного информационного анализа. Впрочем, случается, что анализ может быть профессиональным и верным, а власть имущие отвергают его, поступают по своему разумению и в конечном счете имеют то, что имеют. Или вообще не интересуются мнением аналитиков, мол, нет никакой пользы от этих высоколобых и яйцеголовых, мы сами с усами. И результаты оказываются весьма плачевными.

Круг международников широк. Информационной аналитикой, помимо дипломатов, занимаются их коллеги из других государственных ведомств, ученые, журналисты, политики и общественные деятели, а еще дилетанты, уверенные, что они во всем разбираются лучше всех остальных. Но одна книга не в состоянии объять необъятное, и здесь пойдет речь о работе только одной категории специалистов, как представляется, наиболее важной, если иметь в виду принятие внешнеполитических решений. Это дипломаты-аналитики, которые по роду своей деятельности обязаны знать все, что происходит на земном шаре. Они постоянно находятся «на точке», что дает возможность непосредственно соприкасаться с происходящим, быстро улавливать малейшие нюансы перемен и своевременно уведомлять об этом своё правительство. Именно их информация видится наиболее ценной и практически ориентированной.

Это не означает, что все представители дипломатической службы всегда держат марку. История информационного анализа в дипломатии и внешней политике насчитывает немало досадных срывов, даже провалов (наиболее впечатляющие и крупные из них будут перечислены в заключительном разделе этой книги), которые объясняются как объективными обстоятельствами, так и субъективными, в том числе отсутствием должного профессионализма. Увы, по ставшему мемом выражению колоритного персонажа из романа Анатоля Франса «Остров пингвинов» герцога де Босено, «и такое бывает».

За то время, что я находился на дипломатической службе – в российском посольстве в Пакистане и в центральном аппарате Министерства иностранных дел – у меня был не один случай убедиться в том, что не все сотрудники в равной степени владеют навыками информационного анализа, а если владеют, то не в полной мере. Не могут достаточно трезво и объективно осмыслить происходящие события, а потом сжато и точно изложить свои мысли на бумаге, составив информационное сообщение – то есть адекватно «отписаться», если прибегнуть к лексике дипломатического арго.

Не сочтите это попыткой бросить тень на отечественную дипломатию, которая своей деятельностью на благо государства, безусловно, заслужила почет и уважение, причем на разных исторических этапах. При царе, коммунистах, демократах, а также при нынешней власти. Среди ее представителей имеется немало достойных интеллектуалов, настоящих «профи», однако хотелось бы расширить и укрепить их ряды. Вот почему, выйдя в отставку, я взялся за этот труд, в надежде, что он окажется небесполезным – как для «товарищей по оружию», которые все еще остаются «в седле», так и для молодежи необстрелянной, для тех, кто только учится «на дипломата». То есть для студентов Дипломатической академии, МГИМО и других вузов с профильными отделениями и факультетами. А может, этой книгой также заинтересуются исследователи постарше, не состоящие на государственной службе, но изучающие внешнюю политику и дипломатию в различных научных институтах и центрах.

Хотя нужно признать, что приемы и методы информационного анализа ученых-международников (которым обучают в вузах) и дипломатов не всегда и не во всем совпадают. Об этом еще пойдет речь, а я имел возможность в этом убедиться, когда в 1999 году перешел на дипломатическую работу и приехал в Исламабад – в полной уверенности, что составлять телеграфные депеши для меня, что орешки щёлкать. Ведь к тому времени я уже успел сделать неплохую научную и преподавательскую карьеру – руководил кафедрой в Дипломатической академии, за моей спиной было несколько книг и множество статей. Но ничего подобного! Как выяснилось, узок круг тех, кто в дипломатической среде считается членами «союза писателей», и я далеко не сразу вошел в их число. Полгода пришлось помучиться, никак не выходил каменный цветок: я вроде всё излагал правильно, а посол и советник-посланник «рубили» мои проекты один за другим. В конце концов стало получаться. А некоторые мучаются дольше, а иногда до конца жизни (то есть активной «дипломатической жизни») так и не могут освоить технику внешнеполитического информационного анализа и дипломатического «сочинительства».

На самом деле, карьеру в дипломатии реально сделать и не обладая аналитическими способностями или вообще не имея вкуса к аналитике. Один из примеров – посол США в СССР в 1943—1946 годах Аверелл Гарриман, помимо прочего, крупный промышленник, миллионер и государственный деятель. Вместе с ним работал другой видный американский дипломат – Джордж Кеннан, впоследствии тоже посол в Москве. И у него сложилось такое мнение о своем начальнике:

«Проблема состояла еще и в том, что, в отличие от меня, Гарриман был скорее не аналитиком, а деятелем. Он не проявлял особого интереса к аналитическим материалам и донесениям. Привыкший к большим делам, посол предпочитал общаться с вершителями людских судеб. …Он сосредоточился на том, что и составляет главную функцию дипломатии – служить каналом хорошо отлаженной, четкой и гибкой связи между своим правительством и правительством другой страны. И с этими обязанностями он, надо сказать, справлялся прекрасно»1.

Не каждый согласится с Кеннаном в определении главной функции дипломатии. На мой взгляд, это вообще не продуктивно, выяснять, что в дипломатии более, а что менее важно, и «кто более матери-истории ценен» – дипломат-аналитик или дипломат-практик. Важно всё и важны все дипломаты. Поддержание двусторонних отношений на надлежащем уровне и аналитическая деятельность взаимно дополняемы, в различных ситуациях на первый план может выходить то одно, то другое.

Что касается посла, то он не обязан быть семи пядей во лбу, всё знать и уметь, у него могут быть свои преференции. Гарриман уделял основное внимание контактам со Сталиным и другими советскими лидерами, а в плане информационного анализа мог положиться на своих подчиненных, на того же Кеннана. Это факт, который признают многие исследователи: «Энергичный и преданный делу, Гарриман занимался делами восемнадцать часов в сутки и требовал такой же преданности от подчиненных. Докладные записки и аналитические справки, по словам его коллег, посла мало интересовали. Он считал, что в Москве все решают личные отношения. Гарриман чаще других американцев встречался со Сталиным»2.

Британский дипломат Г. Никольсон, признанный корифей дипломатии, в одном из своих трудов перечислил главные качества дипломата. На первое место поставил правдивость, затем указал на точность (недопустимость небрежности и неряшливости), спокойствие, выдержку, невозмутимость, терпение, настойчивость и скромность3. Однако не акцентировал внимание на умении мыслить и излагать свои мысли. Думаю, совсем не потому, что недооценивал значение информационного анализа, ведь сам он был аналитиком от бога и его книги – наглядное тому подтверждение. Скорее всего, классик посчитал это качество чем-то само собой разумеющимся, как умение пользоваться столовыми приборами и облачаться во фрак или смокинг на официальных приемах.

И все же уместно особо подчеркнуть именно способность дипломата вести информационно-аналитическую работу, ведь при отсутствии такой способности все остальные достоинства в какой-то момент могут поблекнуть и отойти на задний план. Представьте себе, что посол неверно понял суть событий, происходящих в стране пребывания и окружающем ее регионе, соответственно, неверно информировал Центр и на основе переданных им сведений были приняты решения, которые нанесли ущерб национальным интересам. Последствия могут быть тяжелыми, в том числе для самого посла. Скорее всего, его отзовут и ему уже не придется представлять свое государство и играть заметную роль в развитии двусторонних отношений.

Именно это произошло в 2011 году с японским послом в Москве Масахарой Коно, уверявшим Токио, что российский президент Д. А. Медведев воздержится от посещения Южнокурильских островов, на которые претендуют японцы (в их политическом словаре – это так называемые «северные территории»). Медведев «ослушался» и посетил остров Кунашир. Японский МИД воспринял это весьма болезненно и решил, что такой посол в Москве ему не нужен. Разумеется, тут нужно оговориться, сказав, что ответственность за неточный информационный анализ несет не один шеф миссии, а целая группа дипломатов-аналитиков. Однако они работают под началом посла и только он, находясь в стране пребывания, имеет право подписывать оперативные донесения в Центр.

Оптимален вариант, когда посол не преуменьшает значения информационного анализа и всю свою команду настраивает на осмысление сведений из различных источников, уделяя внимание и прессе, и контактам с людьми по самой широкой «разметке» (в профессиональной лексике этот термин означает перечень лиц и подразделений, которым положено ознакомиться с конкретным поручением или документом, но в данном случае я употребляю его в более широком значении). В советской и российской (имперской и нынешней) дипломатической службе таких глав миссий, маститых профессионалов, было немало, и они неизменно вызывали уважение своих и зарубежных коллег.

Особо хотелось бы упомянуть посла в США А. Ф. Добрынина – бесспорно, знаковую фигуру. От того, что и как он писал в Центр, во многом зависело не только состояние двусторонних отношений, но и благополучие всего мира. Ему приходилось с крайней тщательностью взвешивать все свои суждения и выводы. Генри Киссинджер, выдающийся американский дипломат, занимавший должности советника президента по национальной безопасности и государственного секретаря, который и сам отличался непревзойденным мастерством политика и дипломата, писал, что «Добрынин – умнейший человек с выдающимися аналитическими способностями», обладающий такой проницательностью и широтой взглядов, «которые редко встречаются в сфере дипломатии»4.

А. А. Громыко также демонстрировал высокий уровень информационного анализа. В ту пору, когда он занимал пост посла СССР в США, пишет В. О. Печатнов, он «располагал доверенными источниками информации в ближайшем окружении президента, прекрасно ориентировался в политической обстановке США и оказался в состоянии давать точные оценки сложной предвыборной ситуации несмотря на подчас противоречивые указания из Москвы»5.

Собственно, примеров можно привести немало: многие советские и российские послы были умницами и асами информационно-аналитической работы.

Я успел поработать с четырьмя послами, и никто из них не пренебрегал информационной аналитикой. Андрей Михайлович Гуляев, к несчастью, ушел из жизни через полгода после моего первого приезда в Исламабад. Обстановка тогда была напряженная. Местные власти привечали чеченских экстремистов, с которыми заодно выступали афганские талибы, имевшие в Пакистане свою дипломатическую миссию. Исламисты критиковали контртеррористические действия российского руководства, посольству угрожали, обстановка была неспокойная. Гуляев постоянно встречался с государственными деятелями, политиками, в том числе c теми, кто совсем не симпатизировал нашей стране. Он понимал, что Центр нуждается в информации из первых рук. Не щадил себя, хотя богатырским здоровьем не отличался, болело сердце. Работал на износ, по-другому не скажешь.

Однажды мы столкнулись в коридоре посольства, и он спросил меня, как я себя чувствую. Я ответил, что отлично, а Гуляев грустно улыбнулся и сказал: «А я вот не очень…». Его вывела из себя встреча с Кази Ахмадом Хуссейном, завзятым радикалом, лидером одной из ведущих пакистанских религиозных партий «Джамаат-и-ислами» (входит в список организаций, запрещенных в России). Разговор шел на повышенных тонах. Кази, нарушив правила приличия (не говоря уже о дипломатической этике), разошелся, кричал на посла, так что этого деятеля пришлось выставить из посольства. Для посла это был, конечно, стресс. А спустя два или три дня Андрей Михайлович, несмотря на плохое самочувствие, поехал на похороны отца Первеза Мушаррафа – генерала, который захватил власть в Пакистане в октябре 1999 года. Не отказался ради интересов дела и необходимости точно информировать Центр о происходящих событиях. И на следующий день Гуляева не стало.

Блестящим аналитиком показал себя Эдуард Степанович Шевченко, сформировавший из дипломатов единую и слаженную команду единомышленников. Мы обсуждали все текущие события, спорили, устраивали мозговые штурмы. Это благоприятствовало свободному, творческому мышлению и позволяло поднять информационный анализ на высокий уровень.

Сергей Николаевич Песков мог не один час шлифовать донесения в Центр, делая их броскими, легко читаемыми и содержательными. Помню, с какой гордостью он показывал мне проект подготовленной им шифртелеграммы под названием «Пакистанская мозаика».

Андрей Сергеевич Будник отличался скрупулезностью и дотошностью, правда, упор делал в основном не на контакты за стенами посольства, а на обработку прессы.

Вполне логично, что при работе над книгой я использовал свой опыт, накопленный в ходе загранработы. А также опирался на опыт известных дипломатов, отечественных и зарубежных – в том числе Олега Гриневского, Андрея Громыко, Анатолия Добрынина, Юрия Дубинина, Жюля Камбона, Кикудзиро Исии, Джорджа Кеннана, Александры Коллонтай, Гарольда Никольсона и Эрнеста Сатоу6.

Несколько слов об этих титанах международной дипломатии и мастерах внешнеполитического анализа. Ж. Камбон был послом в США, участвовал в работе Парижской мирной конференции, написал книгу «Дипломат». Г. Никольсон также был участником Парижской конференции, занимал различные дипломатические должности, написал книги «Дипломатия» и «Идеальный дипломат», которые, как и труд Камбона, считаются обязательными для изучения сотрудниками внешнеполитического ведомства любой страны. Столь же высокую оценку можно дать «Руководству по дипломатической практике» Э. Сатоу, представлявшего Великобританию в странах Востока, и «Дипломатическим комментариям» крупного японского дипломата и министра иностранных дел К. Исии. А. М. Коллонтай – первая в мире женщина посол, ее «Дневники» являются ценным документальным источником. А. А. Громыко – человек-эпоха, сыгравший значительную роль в истории внешней политики и вообще в истории XX века. Деятельность Дж. Кеннана – великолепный пример того, как дипломат-практик становится талантливым аналитиком-международником.

А. Ф. Добрынин четверть века был советским послом в США и немало сделал для того, чтобы удерживать отношения враждебных сверхдержав в приемлемом русле вопреки идеологическим постулатам, от которых долгое время не могли избавиться советские и американские лидеры. Ю. В. Дубинин возглавлял российские дипломатические миссии в целом ряде стран и, помимо мемуаров, оставил свои заметки о методах и приемах аналитической работы во внешней политике и дипломатии. Посол О. А. Гриневский работал на ближневосточном и целом ряде других направлений и опубликовал целый ряд мемуарных и научных трудов.

Многие другие дипломаты (например, германист В. Д. Ежов), пусть менее известные, но отличавшиеся талантом и способностями, также издавали свои труды, в которых делились накопленным опытом7. Их подходы к информационному анализу, методика, приемы во многом не устарели и у них есть чем поучиться.

Вместе с тем уровень информационного анализа во внешней политике, его результативность определяются не только способностями посла и его команды. Но и высшим руководством государства, министрами, премьер-министрами, президентами, диктаторами и прочими правителями. В конечном счете именно они «заказывают музыку», определяют, насколько свободно и продуктивно будут мыслить их подчиненные, насколько эффективно будет функционировать в сфере аналитики вся система служб, «заточенных» на принятие международных решений.

Одним из лучших аналитиков среди государственных лидеров был, наверное, Гай Юлий Цезарь. Когда он размышлял, стоит ли переходить через реку Рубикон, то, скорее всего, советовался с приближенными – хотя наверняка мы этого знать не можем. Но в любом случае этот великий полководец и государственный деятель правильно оценил ситуацию – возможности своих противников (римского Сената, Гнея Помпея), численность их войск, настроения плебса и преданность легионов, находившихся под его командованием. Пришел к правильным выводам, просчитал свои шаги на перспективу. Дело-то нешуточное было – уничтожение Римской республики.

Под стать Цезарю был другой выдающийся аналитик – Наполеон Бонапарт, допустивший лишь одну ошибку, но грубейшую и ставшую для него роковой. Он посчитал, что может справиться с Россией и в 1812 году отправился в гибельный для него поход.

В начале XX века безошибочно мыслили и действовали Ленин, Троцкий и их соратники, ликвидируя только что народившуюся демократию в России. Момент для государственного переворота (октябрь 1917-го) был выбран с невероятной точностью, безупречно продуман алгоритм действий.

Сложнее обстояло дело с таким государственным лидером, как Сталин. Он, бесспорно, был мыслящим человеком, но подводило стремление единолично принимать решения, маниакальная подозрительность, недоверие даже к ближайшим соратникам и ненависть к тем, кто был умнее, культурнее и образованнее его самого. В итоге многие внешнеполитические решения Сталина негативно сказались на безопасности и национальных интересах СССР.

В послесталинскую эпоху большинство кремлевских небожителей едва ли годились на роль талантливых аналитиков. Это было следствием изначальной порочности всей советской системы, исключавшей подлинную конкуренцию и допускавшую на самый верх далеко не самых грамотных, способных и образованных деятелей. Н. С. Хрущев, при всех своих плюсах, во внешней политике выступал, скорее, как пропагандист и агитатор, а своей грубостью, бесцеремонностью и склонностью разговаривать с иностранными партнерами языком угроз ослаблял международные позиции СССР, способствовал изоляции Союза. Л. И. Брежнев меньше увлекался пропагандой, был осторожен, в общении отличался вежливостью и взвешенностью суждений. Но, как и Хрущев, да и другие лидеры СССР, не решался выйти «за флажки», то есть за рамки определенных идеологических установок и стереотипов, имевших мало общего с реальными ориентирами международного развития. Во многом именно поэтому советские шаги в направлении разрядки международной напряженности отличались непоследовательностью и в конечном итоге были перечеркнуты вторым изданием «холодной войны» в конце 1970-х – начале 1980-х годов.

Главы советского внешнеполитического ведомства обычно судили о характере международных отношений в пределах марксистских догм, «от сих до сих». Исключение, пожалуй, составляли наркомы иностранных дел Г. В. Чичерин и М. М. Литвинов. Друг друга они не любили, даже ненавидели, но каждый из них по-своему сделал необыкновенно много для внешней политики нашей страны, чтобы вернуть ее в мировое сообщество. Чичерин ни много ни мало возродил ее, после разгрома, устроенного Троцким, а Литвинов заставил с ней считаться ведущие зарубежные державы.

В период «перестройки» конца 1980-х годов отечественная дипломатия постепенно освобождалась от идеологических пут, нащупывала новые пути в мировой политике. Однако внешнеполитическая концепция, разработанная командой М. С. Горбачева, при всей своей общечеловеческой привлекательности оказалась оторванной от жизни и уж точно от национальных интересов. В который раз непредвзятый и объективный информационный анализ заменили умозрительные, искусственные схемы, спущенные сверху.

В ходе работы я не раз обращался к дипломатическим документам, представляющим конкретные примеры информационно-аналитической работы «на выходе», а также к исследованиям, посвященным этому процессу. Особо хотелось бы подчеркнуть значимость фундаментального труда американского генерала, разведчика и аналитика Вашингтона Плэтта «Информационная работа стратегической разведки»8. Эту книгу издали у нас еще в конце 1950-х годов. Как это, на первый взгляд, ни странно, она абсолютно свободна от тенденциозных, идеологических выпадов, зато содержит важные теоретические и практически полезные соображения и выводы, которые во многом носят универсальный характер. С ней еще меня познакомил отец, ее штудировали многие наши профессиональные разведчики. Думаю, это говорит в пользу данного исследования, которое, как представляется, не устарело, хотя с момента первого издания минуло больше 70 лет (немалый срок). Это объясняет то внимание, которое я уделял выкладкам Плэтта, частое цитирование его произведения в настоящей работе.

И пусть не вызывает удивление термин «разведка», поскольку методы информационного анализа у дипломатов и разведчиков, в общем-то, одни те же. Расхождение возникает только в области сбора сведений, так как спецслужбы прибегают к услугам агентурных источников, а дипломаты имеют дело только с открытыми сведениями и их деятельность четко зафиксирована Венской конвенцией о дипломатических сношениях 1961 года. Там сказано, что они имеют право на «выяснение всеми законными средствами условий и событий в государстве пребывания и сообщение о них правительству аккредитующего государства».

Заметим, что открытые источники широко используют и сотрудники разведки, подобно тому, как это делают «чистые» дипломаты (это понятие тоже из корпоративного жаргона). К тому же исследование Плэтта, о котором идет речь, посвящено деятельности не спецслужб, или одной из спецслужб, даже такой мощной и разветвленной, как ЦРУ (он, кстати, был одним из ее основателей), а стратегической разведке. Это гораздо более широкое понятие, обозначающее масштабную информационно-аналитическую работу, в которой участвуют десятки государственных ведомств, включая дипломатическую службу.

Отметим еще один труд представителя разведсообщества – британского полковника Дж. Хьюза-Уилсона «История катастрофических провалов военной разведки»9. В нем детально изучены наиболее яркие и показательные случаи тяжелых последствий недооценки или полного игнорирования выводов и рекомендаций аналитиков. Из этих случаев могут извлечь важные уроки не только военные деятели и профессиональные разведчики, но и дипломаты.

Отдельно заслуживает упоминания труд В. В. Демидова «Информационно-аналитическая работа в международных отношениях», также явившийся ценным подспорьем для данного исследования10.

Признаюсь, я не уделял много внимания теоретической стороне вопроса и не только потому, что следовал истине, высказанной Мефистофелем в трагедии Гёте «Фауст»: «Суха теория, мой друг, но древо жизни вечно зеленеет». Во-первых, не хотел перегружать свою работу сложными построениями, нередко оторванными от действительности, то есть от практической дипломатии. Во-вторых, как и большинство моих коллег, я сам преимущественно практик и потому обращаюсь к теоретическим сложностям лишь когда это совершенно необходимо.

Непосредственным импульсом к этой работе послужил лекционный курс, посвященный информационно-аналитической работе во внешней политике, который я читал в Дипломатической академии (и, возможно, буду продолжать это делать). На первых порах планировалось написать учебник или учебное пособие, однако в процессе работы я невольно вышел за эти рамки, предпочитая ориентироваться на широкую аудиторию. Признаюсь, это привело к определенному смешению жанров, что, на мой взгляд, допустимо, но, возможно, не встретит полного понимания у некоторых читателей. Поэтому уместно подчеркнуть: излагая материал в занимательной форме, с юмором, избегая сухого стиля, принятого в научной и учебной литературе, и приводя живые и конкретные примеры, в том числе из художественной литературы, я старался делать это не в ущерб содержанию, а, напротив, чтобы максимально доходчиво и образно рассказать об основах информационного анализа в дипломатии и внешней политике.

Вместе с тем я не собирался сводить до минимума научную направленность своего исследования и, кроме того, рассчитывал, что оно пригодится студентам, постигающим приемы и методы информационного анализа. Последнее объясняет некоторое количество повторов, что, с моей точки зрения, служит лучшему уяснению тех или иных оценок и выводов. Насколько удачным получилось такое сочетание, конечно, судить не автору, а читателям.

Заканчивая это небольшое вступление, хотел бы еще раз подчеркнуть: миссия у дипломатов исключительно значимая, но и груз ответственности на их плечах лежит немалый. А казалось бы, что сложного в информационно-аналитических обязанностях: Почерпнул сведения из прессы, у своих собеседников из числа представителей страны пребывания или коллег по дипкорпусу, написал информационный документ и отправил в Центр. Узнал, выяснил, изложил и доложил. Почти как veni, vidi, vici. Это в идеале. А в жизни победы чередуются с поражениями, хотя, конечно, хочется, чтобы последних было меньше.