Читать книгу Чрезвычайный и полномочный - Артем Тихомиров - Страница 9

Пропал тронный зал, пропал Бородульф Прибей («По прозвищу Сожру Живьем», – напомнил себе виконт), пропал король и его боевая невеста. Все они казались миражом, ночным кошмаром… – и была надежда, что, проснувшись, Талиесин увидит себя лежащим в собственной кровати на собственных шелковых простынях в собственном поместье на берегу Элквирии…

«Ох, хорошо бы, – подумал он, погружаясь, как это принято у напрочь отрубившихся гуляк, в черную бездну. – Ойла! Я бы поспешил к тебе на крыльях ветра!»

Он так и сделал, а через несколько мгновений уже обнимал возлюбленную, заключал ее в жаркие кольца своих рук и постанывал от удовольствия.

Ойла сообщила виконту, что отвергла притязания короля и решила остаться с ним. Ее любовь к нему, оказывается, все это время просто не знала границ и томилась в оковах условностей. Но вот этот день настал: прекрасная дева сделала свой выбор.

– И пусть, – сказала она, глядя на Талиесина горящими глазами, – пусть злые ветры судьбы дуют над нами, пусть даже сдувают – мы будем вместе!

– О да, любимая! – простонал виконт.

– Если даже тебя приговорят к изгнанию, я отправлюсь с тобой, – добавила Ойла, жарко дыша Талиесину в лицо.

– О да, любимая!

– Если тебя приговорят к четвертованию, я лягу на эшафот вместе с тобой!

– О да, любимая!!! Что?.. О нет, надеюсь, до этого не дойдет!..

Ойла посмотрела на возлюбленного с обожанием и принялась вылизывать его лицо.

Длинный влажный язык начал со лба, перешел на глаза, обследовал нос, а потом нашел, что рот-то вкуснее прочего.

Эта утонченная ласка сбила Талиесина с толку, и поначалу он только мычал и хихикал. Он и не знал, что Ойла такая проказница.

– Лапочка, – сказал виконт и открыл глаза.

Собачья морда пыхтела ему в физиономию, самозабвенно работая языком. Закрыв глаза от блаженства, псина, с которой посол обнимался на полу, кажется, позабыла обо всем на свете.

«Так это сон, что ли? Сон? Где Ойла? Боги, демоны и духи! Где я?..»

Правду осознал Талиесин не сразу, но довольно быстро для эльфа, намедни накачавшегося до бессознанки дикарским пивом.

Он лежал среди объедков и дрыхнущих собак в какой-то вонючей комнате. Без треуголки, без шпаги, без сюртука, грязный, словно измерил вчера уровень загрязнения всех выгребных ям Диккарии.

Собака, которой он выказал столько невольного внимания, облизнулась и склонила голову набок.

«Ну, чего дальше, красавчик?» – словно спрашивала она.

Здесь Талиесин не утерпел. С диким воплем он вскочил и помчался куда глаза глядят. Пробил дыру в двери, выскочил, без сапог, в другую комнату, гораздо больше первой, споткнулся и приложился передней частью тела об пол.

Было очень больно, однако именно боль помогла послу Тиндарии трезвым взглядом взглянуть на действительность.

Виконт подумал, что тут произошло сражение между двумя армиями. А может, не двумя, а тремя или четырьмя. Гномы, кобольды, варвары и орки лежали как попало среди раскиданного оружия – мечей, дубин, щитов, сорванных со стен.

Талиесин застонал. Он абсолютно ничего не помнил о вчерашней свадьбе и пиршестве, так что ужас бедолаги понять было можно.

Поднявшись, посол запрыгал в сторону выхода. Те могучие тела, через которые перемахнуть было невозможно, он просто огибал, следя, чтобы не наступить на очередной меч, щит или обглоданную кость.

Совершенно выбившись из сил, тиндариец добрался-таки до запертых дверей тронной залы. Кто-то закрыл створки снаружи и не хотел открывать ни за какие коврижки. Талиесин бился в прочное дерево, пока не потерял сознание, а когда очнулся, заметил, что дыр в стенах хватает и через любую из них вполне можно вылезти. Большая часть отверстий была странной формы – словно какой-то шутник нарочно вырезал их в форме человеческих фигур.

Поглядев на одну такую, растопырившую руки и ноги, Талиесин на всякий случай ущипнул себя за локоть.

Мир, в котором он оказался, был, мягко говоря, странным.

«Ладно, главное вылезти, а там – бежать. Неважно куда!»

Едва он ухватился за край дыры, намереваясь подтянуть свои мощи повыше, как снаружи раздались голоса и кто-то сказал:

– Открывайте, мне нужно видеть моего господина!

– Черныш! – взвизгнул виконт, отчаянно борясь со слезами. – Я тут! Я тут!

Голос дроу стал еще более требовательным. Охрана дворца тупила с утра пораньше вполне сообразно варварской традиции.

Запирающий снаружи двери засов громилы подняли и отбросили в сторону, после чего раздался скрип и Черныш вбежал в залу.

Увидев ползущего к нему на четвереньках господина, дроу посерел от ужаса.

– О духи Черного Древа! Что с вами? Вы…

Ответить Талиесин не мог. Тяжкое испытание подточило его силы – телесные и душевные. Пуская пузыри, он попытался объяснить, что не знает, где он и кто, собственно, он.

– Эй, вы, – повернулся к охранникам Черныш, – принесите холодного пива!

– Только не пива! Нет!

Виконт предпринял попытку к бегству, но дроу быстро сшиб его с ног и придавил к полу. Талиесин уже нахрюкивался до белой горячки, так что слуга точно знал, что делать.

– Тогда чего-нибудь очень холодного! – сказал Черныш варварам. – Шевелитесь! Или хотите, чтобы посол Тиндарии умер у вас на глазах?

Охранники раздумывали. Вопрос, хотят они или нет, серьезно взволновал их неискушенные мозги. Черныш понял, что они могут воспринять его слова как провокацию, и сообщил, что король будет весьма недоволен, если с Талиесином что-нибудь случится.

– Мамочка! – взвизгнул Талиесин, когда самый дюжий варвар поднял его с пола и понес во двор, чтобы усадить на лошадь.

Оказалось, это не так просто. Виконт брыкался, как свежепойманная рыба, не желающая смирно лежать на разделочной доске.

И уже на лошади в посла влили литр клюквенного морса, принесенного из ледника.

Черныш сел верхом.

– Господин, мы едем домой! Причин для беспокойства нет!

Тот взглянул на него большими глазами:

– Ойла превратилась в собаку!

Это Талиесин сообщил слуге шепотом, а потом еще покивал, чтобы дроу ни в коем случае не вздумал сомневаться, – ведь он, виконт, сам видел это…

Черныш ничуть не удивился. Года два назад Талиесин перебрал на вечеринке своего приятеля, барона Ваддага Слема, так его пришлось привязывать к кровати и вызывать чародея-целителя. А там было простое вино, лишь немногим по крепости уступающее среднестатистическому.

Фиенс сказал, что в традиционном диккарийском пиве обязательно содержится мухоморный экстракт.

Что ж, эта новость не позволяет смотреть в будущее с однозначным оптимизмом. Если Талиесин привыкнет к нему, кто может сказать, что случится дальше? Виконту грозит окончательное съезжание с катушек.

– Передайте королю наши искренние извинения, – сказал Черныш, хватая поводья Талиесиновой лошади.

Варвары-охранники важно кивали. Передадут, передадут.

– О-го-го! Зырь, а! Какие у меня большие пальцы… ы!

Выставив руку перед собой, Талиесин рассматривал ее, словно впервые видел.

– А! О-у! Руки… руч-чки-и-и…

Дроу бросил на господина очень недовольный взор.

Не предполагал он, что господин предстанет перед варварами в таком непотребном виде.

– Если Пниллу будет угодно видеть посла, то он сможет сделать это не раньше сегодняшнего вечера! Так что еще раз наши извинения!

Черныш ударил лошадь пятками, и та прыгнула к воротам. Вторая коняга побежала следом, и вскоре обе скрылись на грязных просторах Рыгус-Крока.

– Как думаешь, этот малый трубочист? – спросил один стражник, ковыряясь в левом ухе.

– Наверняка, – ответил второй. – Раз есть трубы, должны быть и трубочисты.

– Но на его месте я бы не стал появляться в приличном обществе с такой мордой. Я бы умылся.

– Я бы тоже, – согласился первый.

Черныш гнал лошадей так быстро, как мог. Стремясь увезти виконта подальше от любопытствующих взоров, дроу даже забыл, что оставил во дворце некоторые предметы хозяйского туалета.

В конце концов, подумал он позже, сейчас это абсолютно неважно. Главное – вытащить Талиесина из этого двусмысленного положения.

Таковым, по крайней мере, оно казалось дроу, мыслящему цивилизованными категориями. Но он ошибался. Конный марш-бросок по улицам Рыгус-Крока, конечно, привлекал внимание прохожих, однако дело было не в виконте. Хотя люди из цивилизованных стран здесь до сих пор почитались в качестве экзотики, но что тут такого? Кто из тех, кто живет в столице Диккарии, не впадал с перепоя в белую горячку? Чушь. Но сама суета и фонтаны грязи, вздымавшиеся из-под копыт и окатывавшие каждого встречного-поперечного, служили поводом к вниманию и неудовольствию.

Черныш понял это слишком поздно – когда обнаружил, что за ними гонится небольшая разъяренная толпа.

Впереди бежали пятеро ландскнехтов. Варвары, разодетые в яркое, богатое и чистое (когда-то), были до крайности возмущены, что какие-то паршивые задохлики окатили их жидким дерьмом, и намеревались объяснить Чернышу, насколько крупную ошибку он сделал.

За ландскнехтами бежали личности менее чистые и модные, но такие же разъяренные. В лапах у них сверкали орудия убийства. Наиболее распространенным был меч, покрытый пятнами ржавчины.

Подумав на секунду, не остановиться ли для переговоров, Черныш пришел к выводу, что лучше не надо. С переломанными костями Талиесину будет достаточно трудно исполнять обязанности чрезвычайного и полномочного, поэтому дроу только прибавил ходу.

Касательно самого Талиесина, то всю дорогу он балансировал на грани падения. Особенно на поворотах. А узрев толпу линчевателей, принялся хохотать и жестикулировать. Толпа восприняла невинную шалость посла как знак несомненного издевательства и побежала быстрее, швыряя на ходу кусками свиного навоза и комками грязи.

Один комок прилетел виконту в физиономию и чуть не вышиб из седла. Черныш в ужасе поддал газу.

Через Старый Город тиндарийцы пролетели как молнии. Погоня начала выдыхаться. Особенно удачным было падение самого расфранченного ландскнехта. Он шмякнулся на пузо в самое вонючее месиво, и о него начали спотыкаться бегущие сзади. Уже через мгновение образовалась воющая и рычащая куча-мала.

При всем желании варвары погоню продолжать не могли, и это позволило Чернышу оторваться.

По Посольской Слободе лошади пронеслись как Дикая Охота. Чуть не сшибли гномов, устроивших совещание под открытым небом, и, не слушая протестующих криков, влетели на территорию тиндарийского посольства. По счастью, ворота были распахнуты.

– Господин Фиенс! – крикнул Черныш. – Привез!

Помощник посла уже спешил по желтой дорожке к воротам. При виде лица Талиесина, почти неразличимого под слоем грязи и свиного навоза, а также одежды, от которой осталось одно название, Фиенс принялся тяжко вздыхать.

– Нужна горячая ванна, – сказал дроу, когда совместными усилиями они стащили виконта на твердь земную. – И вино, красное. Я приготовлю на его основе коктейль. Он всегда приводил господина в порядок.

Подлетели слуги, и пускающего слюни Талиесина транспортировали в здание.

– Разденьте его и положите в кровать!

– Я и не думал, что он так… – сказал, почесывая лоб, Фиенс. – То есть даже не предполагал… Хм…

– Мой хозяин склонен злоупотреблять выпивкой, – признался Черныш. – И все бы ничего, но это пиво…

Помощник посла снова почесался.

– Ему придется привыкнуть. Мы, конечно, покупаем вино у гномов, даже со скидкой, но все равно, его недостаточно и отнюдь не все оно доходит с караванами до Рыгус-Крока. Земли вокруг дикие. Поэтому довольствуемся местными напитками – и это в основном пиво. Самогон и брагу брать вовсе не советую, там, помимо мухоморов, куча разных трав, от который у всякого неварвара может свернуть мозги набекрень.

Черныш мрачно подумал о неприятностях, что ожидали тиндарийское посольство в будущем.

– А есть пивовары, которые обходятся без этих… специфических добавок? – спросил он.

– Есть, но они дерут втридорога, – вздохнул Фиенс. – В Диккарии все не по уму. В других государствах существует целая индустрия, работающая только на потребности дипломатических корпусов: мастерские одежды, цеха по производству разной провизии, лавки с определенным ассортиментом и тому подобное. На этом делаются немалые деньги, но варвары, видимо, до сих пор не прониклись этой идеей. Слыть торгашом для них не очень престижно, – но дай только до потери пульса помахать какой-нибудь острой железякой. Так что мы выкручиваемся как можем. Переплачиваем за элементарное. Подолгу ждем грузов из родных пределов. Одним словом, сплошные неприятности.

«С запросами виконта нам будет трудно», – подумал дроу.

– Но скажите, почему вы вчера ушли с пира? – спросил Черныш, пройдя шагов десять до здания. – Мне казалось, что если вы поехали с послом, то должны были дождаться конца мероприятия и сопроводить обратно.

Фиенс улыбнулся, как тип, давно ждавший каверзного вопроса:

– Признаюсь, я бросил его. Но это была проверка. Прежде всего, для варваров: насколько они ценят жизнь и здоровье нового посла, а это немаловажно в свете отношений между государствами.

Черныш не совсем понял, что именно собирался проверить Фиенс. Или кого.

– К тому же мне вдруг сделалось плохо, – добавил помощник. – Переел, наверное, запеканки. Я пытался сказать виконту, что вынужден уехать, но он меня не слушал и активно общался с хрюрлом Бородульфом Прибеем. Кажется, они нашли общий язык, и это радует… В общем, терпеть я больше не мог и ушел. Конечно, предварительно принес извинения Пниллу. Король заверил, что все будет в полном ажуре.

Дроу не разбирался в дипломатических тонкостях. Он предоставил их Фиенсу, однако продолжал придерживаться собственного мнения. Оставлять Талиесина в незнакомой обстановке было нельзя.

Да он и сам хорош! Не его ли долг следовать за господином повсюду и вытирать ему нос даже во время смертельного поединка?

Черныш пообещал себе, что больше такого не повторится.

Провались Талиесин хоть в мрачные бездны царства Хель, он последует за ним…

Дроу нашел виконта лежащим в одной ночной рубашке на кровати. Настроение у посла было самое что ни на есть радужное.

Слуги суетились, готовя горячую ванну. Она стояла возле окна и источала облака ароматного пара. Из кладовой вытащили все, потребное для принятия традиционного аристократического омовения. Одних благовоний насчитывалась дюжина.

Убедившись, что посол ведет себя пока что смирно – лежит с блаженной улыбочкой на устах, – Черныш отправился готовить коктейль. Старинный рецепт дроу, основу которого составляло красное вино, всегда эффективно возвращал виконта в строй. Лишь бы нашлись нужные ингредиенты.