Читать книгу Апофазы - Артемий Ладознь - Страница 4

Почему угадал он, когда выглянул в окно, чтоб увидеть, что это она – легкая, воздушная, отягощенная разве рукотворно-несбыточным да, пожалуй, еще планами на деторождение? В честном, немыслимом браке. Знал, что своими новонажитыми чарами обязана не ему. Оба знали, что имеющим родиться прекрасным деткам невдомек будет, что не аистом, не капустой принесены, но украдены их родителями, – подобно и прошлому с будущностью, – похищены у самих себя. Она в последний раз (с безмолвной мольбой, как писано бывало в трехгрошовых пьесках) покосится на его дверь, по выходе – на окно в их доселе общей малоэтажке, сбегая вниз из невестиного дома, откуда накануне съехали уж, по направлению к карете такси об руку с тем, длительные и приятно-необязывающие отношения с которым предстоит узаконить. Оборвав мстительное томление, довершив акт амицида. В предвкушении чего в последний раз прошьет и его вольтова дуга, к коей свернулось их чувство, обессмысленное невинной игрой, почти детским поддразниванием… Пошло?

Времени настолько не оставалось, что всякое мгновение растягивалось, подобно представлению о распределении-проецировании наноскопического электрона на бесконечность. Казалось (и здесь алтынная беллетристика вновь не солгала) – она сбегала по лестнице целую вечность. По той самой лестнице, где, по молитве Рафаилу даровать им встречу (ибо хоть проживали в одном строении, никогда не знали графиков-маршрутов друг друга), он улучил-таки миг, когда та в очередной раз куда-то спешила, и всучил ей дешевенькую, новехонькую карту памяти с одной-единственной записью: неуклюжим, завуалированным под метафизическую муть, признанием. Тем, что знала давно и в ответ на что должна была бы бросить все и пренебречь всем (опять же, памятуя заветы литературного лжеобетования)!..

Вот и она теперь, последнее мгновение, чаяла одного: что «вселенная» откликнется на ее жгучее желание «отмены-обнуления-безоковности». Пусть он выйдет и все расстроит! Не может не прочувствовать ее вновь, не сломать этого приятного, беспутного, пусть и удобоосвящаемого. Ведь изыскал же возможности все о ней узнать – пусть и поздно, слишком поздно…