Читать книгу Поцелуй Тени - Артур Александров - Страница 2

Все знают, что осень – это время для горячего чая, теплого пледа и неспешных приятных раздумий, когда за окном непогода, а промозглый ветер грозит затяжной простудой. Но волшебные недели золотого увядания настойчиво манят запахами прелой листвы и зовут в свои пейзажи мечтательные души. И пока колючие ливни не сбросили последние краски с деревьев, а на размякшей земле еще не воцарились всецело холодные лужи с их перевернутым параллельным миром, дороги осени очаровательны и легки, а воздух приятен и свеж.

Конечно, Денис не хотел причислять себя к романтикам – от этого слова веяло сентиментальной грустью, неподобающей для молодого человека, уже миновавшего пору беззаботной юности. Но шорох опавших листьев под его ногами смеялся тихим шепотом уходящего октября. И что-то вздрагивало в груди, заставляя забывать о серьезной реальности, которая подчас становилась намного серее и дождливее самой холодной осени. А рядом с ним, неспешно ступая по влажной от ночного дождя тропинке, шла молодая девушка в ужасно непрактичных полусапожках из бежевой замши – в тон легкой приталенной куртке на «рыбьем» меху. Длинные светло-русые волосы ровным каскадом струились из-под аккуратного небесно-голубого берета, тонкую шею надежно прикрывал теплый шарф такого же нежного цвета. Она была не суетлива и казалась скромной простушкой, но ее улыбка имела какую-то магическую притягательность, словно тонкие губы хранили много мудрых и важных тайн – но не хотели произносить их вслух.

Заброшенный нерадивыми чиновниками парк на окраине города местами напоминал лесной массив. Город рос и процветал, и говорили, что на многие его зеленые территории уже поглядывали застройщики с растущими аппетитами, и только удаленность этого парка пока уберегала природную зону от маслянистых рук рабочих и строителей. Деревья здесь были стары и ветвисты, а неухоженные дорожки в глубине порой терялись в зарослях молодняка. Но по широким центральным аллеям бродили молодые мамы с цветастыми колясками, перекликались прогульщики-школьники, и совершали утренние пробежки сторонники здорового образа жизни, принося суету человеческих поселений даже в этот островок-мираж, выпавший из городского каменного сада.

Молодой человек и его спутница любили уединение и тишину, и потому уже давно гуляли в глубине старого парка, где не было ни асфальта, ни лавочек с коваными спинками, ни надоедливых прохожих. Только вековые стволы, местами покрытые густым зеленым мхом, стояли неколебимо, много лет надежно держа разреженный строй. И сырой туман окутывал молодых людей странным ощущением безвременья и покоя.

– А в детстве я никогда не замечал, как красива бывает осень, – сказал Денис, улыбаясь девушке, и наклоняясь за большим кленовым листом, который был настолько желтым, что казался игрушечным.

Но спутница остановила его:

– Не надо. Пусть он останется здесь. В своем мире, – прозвучал ее тихий мелодичный голос, в котором Денису послышался легкий упрек.

Он послушно выпрямился и встретился с девушкой глазами. О, ее глаза были совершенно особенными. Светлые, почти прозрачные, настолько, что невозможно было назвать их цвет. Иногда они серебрились как иней в сильнейший мороз, а иногда становились такими чистыми, что при взгляде в них будто чувствовался вкус родниковой воды. Сейчас же их затуманила печаль под стать окружающей осенней измороси.

– Что бы ты сделал с ним? – серьезно спросила она, – Забрал бы из родного леса и носил с собой какие-то минуты или, быть может, часы? А потом бросил бы на голый асфальт или в мутные сточные воды?

Правильные тонкие черты ее лица бывали полны необъяснимой грусти, и часто вводили в заблуждение Дениса. Иногда ему не легко давалось распознать истинные эмоции своей знакомой – она умела казаться веселой, задумчивой и печальной одновременно. Молодой человек решил отшутиться. Он сказал, что вполне может, например, собирать гербарий. И этот многострадальный лист, которому была предречена столь скорбная судьба, на самом деле займет почетное место между страницами сонетов бессмертного Шекспира.

– Ой, и правда, – всплеснула руками девушка, но тут же притворно нахмурилась, – Но нет! Ты действительно похож на человека, который может собирать гербарий, – прищурившись сказала она, – но ведь изо всех сил стараешься не быть собой. А значит, у тебя его нет.

– Мы в ответе за тех, кого… подобрали, – со смехом переиначил Денис известную фразу.

Но тут же ворчливо вздохнул:

– Ну почему ты считаешь, что я – это не я? Ведь мы живем в обществе, и должны хоть как-то ему соответствовать. Нельзя же просто взять и… начать делать только то, что хочется или приятно. Так люди быстро разделятся на инфантилов, эгоистов и маньяков. К тому же, развитие – не есть подмена собственной личности. Это как новая фаза или стадия – вспомни как бабочка вылупляется из кокона.

Он частенько становился занудным, когда ему казалось, что настало время для серьезной дискуссии. Юноша признавал за собой этот недостаток, но и в восемнадцать лет с юмором говорил, что «слишком стар чтобы менять привычки». Теперь же ему исполнилось целых двадцать шесть.

– Смотри, чтобы из твоей «куколки» не появился нетопырь, – хихикнула девушка, – а то сразу настроился на бабочку.

С ней было очень легко и душевно, и становилось совсем не важно, что летучие мыши живородящи. Для Дениса она стала тем нужным и близким человеком, с которым одинаково хорошо и говорить, и молчать. Раньше он думал, что такого не бывает, но однажды, в пасмурном настроении гуляя по этому самому парку, он встретил настоящего друга. Если бы кто-то спросил его, как они познакомились, то молодой человек просто растерялся бы – настолько легко и непринужденно началось их общение. У каждого из них была собственная жизнь, о которой они не расспрашивали друг друга, но хотя от теплого сентября и их первой встречи до конца золотого октября прошло лишь несколько недель – друзьям уже казалось, что они стали родными. Нет, не кровным и не любовным – но иным, духовным родством, словно неведомой доброй магией этих редких прогулок вдали от людей и забот.

Вот только имени своей загадочной спутницы Денис не знал до сих пор. И уж тем более – номера телефона. Он вообще ни разу не видел телефона в ее руках, и приучил себя оставлять в машине и собственный. Впрочем, там, где они гуляли, интернет все равно был недоступен, да и сеть пропадала частенько.

Девушка мягко, но крепко взяла под руку молодого человека. Руки у нее были прохладные и красивые, а кожа белая-белая, словно молоко. Но вовсе не болезненная с просвечивающимися венозными узлами, а просто очень светлая и сухая. Она всегда прикасалась к нему только когда время их уединенного свидания подходило к концу. И он не хотел уходить. Но круговорот жизни не терпел бессмысленных романтических капризов, и не позволял молодому человеку слишком долго прятаться в кармане своих иллюзий. Его ждала бессовестно брошенная работа, вечно нуждающаяся в помощи девушка и постоянно ссорящиеся родственники. Длинный список повседневных дел. А ее… кто знает. Она никогда не торопилась, но всегда уходила легко. И всегда приходила снова.

Некоторое время они шли в молчании, не смотря друг на друга, но наслаждаясь осенью, и будто растворяясь в ее очаровании. Сами того не замечая, они ступили под крону красного клена. И когда неожиданно вовремя подул легкий ветерок, яркие, словно нарисованные, листья посыпались чудесным контрастом на их головы и привычно-золотой ковер октября.

– Это знак! Знак! – негромко воскликнула девушка, указывая на сочетание темно-бордовой куртки Дениса с красивым красным листопадом, – Теперь мы будем встречаться здесь.

– Замечательно придумано, – согласился молодой человек, и сразу задал волновавший его вопрос – Значит, через неделю?

– Да, – просто ответила девушка.

В ее словах никогда не было ни слащавой покорности, ни капризного кокетства. И Денис знал, что за их встречами не кроются ни тайные желания, ни хитрые планы или приземленные интересы. Их дружба была так проста, что казалась невозможной в современном мире. Как будто кто-то в нудный социально-бытовой роман вписал несколько строчек из детской сказки. Невероятно. «А ведь я и сам – нудный и социально-бытовой», – уныло подумал Денис. Но, почувствовав легкую перемену в его настроении, девушка заулыбалась, закидала спутника опавшими листьями, и замахала руками:

– Эй, зануда! Я с тобой! Так и быть – бери! – она протянула красный лист Денис и погрозила пальцем, – но смотри мне, чтобы только в Шекспира!

Ее друг трагическим жестом приложил правую руку к сердцу:

– Обещаю и клянусь. Буду беречь, как свой первый миллион. Если бы он у меня был, – торжественно уверил ее Денис.

Иногда юноша боялся, что она может исчезнуть из его жизни так же легко, как и появилась в ней. Но когда он смотрел в ее глаза, то верил, что этого никогда не произойдет. Понимал, что так не бывает, что она – чья-то дочь, может сестра, или даже супруга или мать. И жизнь однажды возьмет свое. Но все равно – верил. И не мог объяснить, почему.

У красного клена они договорились оставлять записки – если кто-то не сможет прийти или захочет выбрать другой день для встречи. И расстались как всегда – просто сказав «пока», перед тем как растворится в реальном мире. Только красный клен что-то прошумел вслед юноше, идущему к автомобильной стоянке. И тот пробормотал сварливо старому дереву: «Легко тебе говорить. Растешь себе тут столько лет, и ни забот, ни ответственности. Может я тоже хотел бы так: остаться в собственном мирке навсегда. Но как же быть? Тяжело…»

Сентиментальные условия их встреч казались смешными и нелепыми в материальном амбициозном мире. Они были так далеки от серьезных взрослых свиданий, где романтика – это томные возгласы и хвалебные оды прекрасному телу, что под толстым слоем масел и кремов было торжественно разложено на огромной, как проценты взятого на нее кредита, кровати. Или маслянистый приторный запах умирающих ради чьей-то снисходительного одобрения цветов. И комплименты – как сказал один из классиков «дети похоти и лжи». Липкий и сладкий поток бесконечных слов и фраз, сальные взгляды, угодливые улыбки… Но их романтика была иной. Настоящей, по-детски искренней, непредвзятой и не требовательной. И Денису казалось, что он этого просто не заслужил.

Из серой завесы туч просочились первые капли дождя, и молодой человек ускорил шаг. (Простужаться и заболевать было нельзя, слишком много всего надо сделать. А болел он как классические мужчины из анекдотов, и с небольшой температурой терял девяносто процентов эффективности действий). Но небо так и не разразилось холодным ливнем, а продолжало тоскливо хныкать мелкими каплями, которые не распугали даже спортсменов на беговых дорожках. Миновав стайку девчонок в цветастых спортивных костюмах, проводивших Дениса равнодушными взглядами, он подошел к своему бежевому «рено», и, плюхнувшись на сиденье, ненадолго задумался ни о чем. «Ладно, надо ехать», – сказал молодой человек самому себе, и повернул ключ в замке зажигания. Мотор привычно заурчал. Грязноватые «дворники» смахнули дождевую влагу с лобового стекла, открыв Денису вид на двух мужчин, явно противоположных по характеру «бегунам» с парковых аллей. Он с иронией кивнул опухшим, но безмятежным лицам бродяг, и тут же обругал себя: «Телефон, остолоп ты этакий». Остаться без работы и примкнуть к упомянутым персонажам Денису не хотелось. А, между тем, он отсутствовал на рабочем месте уже непозволительно долго, хоть и прикрываясь уважительной причиной.

Сообщения о восьми пропущенных вызовах не сулили ничего хорошего. Пять – от заведующей, директора и его зама, и три – от Даши. «Ну, понеслась», – мысленно сказал Денис, набирая номер своей девушки в первую очередь, как того требовал устоявшийся этикет отношений.

«Понеслась», – это, собственно, самое ёмкое и точное описание, которое можно было дать суетной жизни непоседливой жгучей брюнетки. Оставалось загадкой только, зачем столь активной, полной энергии и саморазрушительных идей, девушке понадобился не слишком обеспеченный, в меру умный и меланхоличный Денис. Рядом с ним Даша Сорокина казалась наполненным гелием воздушным шариком, с привязанным грузилом. Но жизнь любит пошутить – и отличным образчиком ее юмора служит вечная пропорция противоречий. Она заключается в том, что самые легкие задачи порой требуют цепочки премудрых умозаключений, а, то, что кажется сложным, хранит ответы на самой поверхности. И, возможно, Денис в глубине души знал простую причину их отношений – но не хотел признаваться себе.

– Ну привет что ли, пропащая душа! – раздался в трубке насмешливый, но чувственный голос с легкой хрипотцой, – Нашелся наконец-то!

Ставший осторожным после нескольких глупых аварий, молодой человек предпочел разговаривать по телефону оставаясь на парковке. Он уже научился по интонации Даши определять, когда беседа затянется, и, мысленно вздохнув, заглушил двигатель. По стеклам снова поползли водяные змейки, а вскоре и упали три светло-коричневых намокших листа – поблизости стоял молодой дубок, игравший с налетевшим ветром оголяющимися ветвями. Минуты текли неспешной рекой, несшей по течению волнистую рябь эмоционального монолога девушки.

Оказалось, что невеста двоюродного брата Даши попала в трудную жизненную ситуацию, требующую срочных финансовых вложений. Примерно так, в своей занудной манере, Денис обобщил полсотни фраз подробного рассказа. Находилась бедствующая девушка в родном для Даши поселке, и легкая на подъем вторая половина Дениса без колебаний бросилась на выручку, использовав для подспорья одного из многочисленных друзей. Ведь собственной машины у нее не было, а до своего молодого человека дозвониться не удалось.

Казавшийся справедливым упрек не произвел на юношу в полной мере должного эффекта. Семи месяцев отношений вполне хватило, чтобы он ощутил ширину границ ее коммуникабельности – а, точнее, почти полное их отсутствие. Предчувствие говорило ему, что она без особой печали уже после первого не отвеченного звонка стала искать помощи у сторонних лиц, не прождав и пяти лишних минут. Хотя по его собственному мнению (которое было бесполезно высказывать – в таких случаях убедить Дашу становилось невозможно), ситуация в ее поселке вовсе не была критичной и могла бы потерпеть не только несколько часов, но даже и дней. Во встречах со своей загадочной знакомой Денис признался честно и уже давно – но соврал, что их дружба длится с детства, и умолчал что специально отключает телефон, сославшись на плохой прием сети. Даша при том разговоре только чуть нахмурила густые брови-коромысла, но, все же, не усмотрела в редких утренних прогулках большого вреда.

Говорят, что ревнует в первую очередь не столько тот, кто любит, сколько тот, кто хочет, чтобы его любили. А Даша была уверенна в чувствах Дениса, и, пожалуй, пресыщена ими. Молодость полна желаний, но живая и энергичная во всем внешнем, девушка обладала прохладным внутренним темпераментом, и настойчивые недвусмысленные стремления юноши быстро стали для нее обузой. Зато это освободило ее от собственной способности ревновать. В отличии от самого Дениса.

Долгие месяцы борьбы с неуправляемым характером Сорокиной и бессчетным числом ее друзей и знакомых, чугунным паровозом следующих по следам их непростых отношений, так и не принесли нужных плодов. И Денис ревновал. Ее свободное открытое общение, привычка располагать людей к себе и скабрезные шутки не давали покоя молодому человеку ни на один день. Словно развязные танцы на поляне в заповеднике чувств, экстравертность Даши резала юношу ощущением, что ее энергия рассеивается на все вокруг, кроме него самого – ее единственного законного обладателя. Кому-то подобные мысли показались бы бредом и болезненным чувством собственности. Но только тому, кто не встречался больше полугода с Дарьей Сорокиной.

– Так ты сможешь меня забрать? – последовал вполне ожидаемый вопрос неугомонной девушки, когда описание бурных событий этого утра закончилось.

«Между строк» Даша умело вплела информацию, что, выполняя свой добродетельный долг в помощи подруге и будущей родственницы она опять оказалась почти без средств к существованию. Единственный следующий из этого скрытого текста вывод – Денису следовало обязательно помочь своей второй половине с обеспечением необходимыми потребностями. А, при возможности, и теплой одеждой, которая должна была быть срочно куплена на «одолженные» у него на неопределенный срок средства.

Даша никогда не требовала денег открытым текстом – она отлично умела зарабатывать сама (по крайней мере, по ее собственным словам – ни толстых пачек наличных, ни многозначных банковских переводов воочию у нее Денис так ни разу и не видел). И скромно упоминала, что с детства самостоятельна и приучена обеспечивать и себя и возможную семью – на примере своего четырехлетнего сына, брошенного асоциальным родителем вместе с ней как раз четыре года назад. Но она использовала довольно «бородатую» тактику воздействия: упоминая о своих заслугах, никогда не забывала рассказать, как ей тяжело, холодно, а подчас и нечего есть. Вот только похоже она не совсем точно подсчитала возможные доходы своего парня. Ну или ожидала невероятного карьерного скачка, увеличения количества мест работы или времени занятости от своего молодого человека, вдохновленного примером ее трудолюбия.

Разгадка была проста, и крылась не в бедности, а в расточительности. Привычка к крупным, но спонтанным заработкам (обычное дело в некоторых отраслях торговли), сделала молодую маму непростительно пренебрежительной к деньгам, но при этом хваткой и целеустремленной. С таким характером тихое счастье в виде совместного просмотра фильмов, прогулок и радости объятий друг друга Дашу не слишком привлекало.

Молодой человек поморщился и попросил несколько минут отсрочки – позвонить на работу. Денису конечно не хотелось оставлять бесконтрольную и самонадеянную девушку за сотню километров от себя с неизвестным другом или друзьями. Он частенько говорил, что начнет седеть от подобных сюрпризов – когда его вторая половина могла просто сорваться и под благовидным (или пусть даже благородным) предлогом умчаться в любом доступном направлении.

На самом деле, юноша мог найти способ растянуть свой нахальный прогул, но все же стоило сначала узнать причину, по которой ему звонило начальство в полном составе. Да и предчувствие было нехорошее. И, разумеется, оно оправдалось.

– Где тебя носит?! Почему не на рабочем месте?! – с ходу услышал он по телефону, позвонив (по принципу старшинства) сразу директору.

– Юрий Владимирович, я же по работе отъехал, – постарался придать уверенности своему голосу Денис, твердя себе мысленно: «Говори естественно, ты же все продумал, оправдания убедительные. Все хорошо», – Помните, я говорил вам, что…

– Да неважно уже, что ты там говорил! – не пожелал слушать хорошо подготовленные аргументы скандальный голос, – Бегом сюда! Письмо из министерства пришло. Все, что б через полчаса у меня был!

Голос пропал и сменился гудками. Денис нервно хмыкнул. Потом еще раз. В минуты самого большого волнения он всегда принимался издавать эти странные звуки. И, хотя юноше было свойственно преувеличивать степень угрозы, сейчас повод для беспокойства все-таки был.

– Ла-адно, – протянула Даша, когда ее молодой человек перезвонил и вкратце изложил суть проблемы, – что-нибудь придумаю, не волнуйся. Может заночую тут или брата уговорю вернуть меня к тебе.

– Да, – сварливо сказал Денис, – будет неплохо, если ты сможешь хотя бы остаток дня прожить без посторонних мужиков

– Ну, пожалуйста, не начинай, – недовольно вздохнула девушка, и он явственно представил, как она надула пухлые губки, направляя на невидимого собеседника сердитый взгляд, – Сам-то не можешь «хотя бы остаток дня» прожить без поучений, – передразнила она Дениса.

Огромным усилием воли молодой человек воздержался от грозящего продолжения дискуссии, растянувшейся на долгие месяцы. «Хочешь воспитывать – купи собаку», – таким был фундамент позиции Даши в отношениях, и ее энергия и напор аргументов нередко заставляли его чувствовать себя виноватым. Сильную, самостоятельную, активную личность тиранит мелкий собственник и ревнивец. Прямо сюжет для женского форума или интернет-статьи за авторством какого-нибудь захудалого психолога. Однако и отступить Денис не мог: ни бросить предмет вожделения твердой рукой подальше от заповедной поляны, ни смириться с ролью будущего мужа-работяги и тюфяка при амбициозной супруге.

Когда-то, в одной художественной книге, Денис вычитал умные слова, общий смысл которых сводился к тому, что вовсе не нужно искать путь, ведущий к победе. Нужно сделать так, чтобы к победе вели все пути. Ему же удалось создать ситуацию с точностью до наоборот – абсолютно все пути его отношений вели к непробиваемым тупикам. Но сейчас он просто обязан был отвлечься от личных вопросов, чтобы не погрязнуть в неурядицах еще больше. Сердито скомкав конец разговора, молодой человек поспешил навстречу новым проблемам.

Семисоттысячный город бормотал и вскрикивал множеством звуков всех оттенков и настроений. Он весело напевал популярной мелодией из колонок торговых центров, требовательно гудел клаксонами машин, смеялся трансляциями юмористических телешоу, и пронзительно взвизгивал тревожными сиренами спецсигналов. Наступил полдень – и на проезжих улицах все плотнее становились автомобильные заторы, а пешеходы, раздраженные мелким дождем, сновали нахохлившимися воробьями, и перебегали дороги в любой зоне видимости, не обращая внимание на наличие или отсутствие регламентированной правилами «зебры». Оттого отведенные Денису на возвращение полчаса превратились в восемьдесят нервных минут, неустанно сверяемых по часам. Разумеется, это не улучшило настроения начальства.

Невысокое серое здание одного из двух корпусов государственного учреждения, в котором работал молодой человек, располагалось поблизости с железобетонным заводом и заброшенными строениями каких-то полузабытых организаций. Второй корпус был административным, а территория огорожена старым каменным забором высотой в полтора человеческих роста. Скудость пейзажа скрашивали только две березы средних лет с увядшей совсем не волшебной-осенней листвой темно-бурого цвета – возможное следствие техногенного воздействия на остатки здешней природы.

Бросив машину на единственном свободном месте у мусорных контейнеров (старенький «рено» протестующе скрипнул от резкого торможения), Денис поспешил укрыться от ненужных взоров за складским помещением по соседству с белоствольными деревьями. И вскоре дым от дешевой сигареты призрачной струйкой поднялся ввысь, растворяясь во влажном воздухе над его головой.

Едкая отрава помогала успокоиться и отвлечься от ненужного, сосредоточившись на главном. Хотя, наверное, это и правда являлось самовнушением, как говорили в антитабачной рекламе. Если Шерлок Холмс и не расставался с трубкой, то еще более уважаемый (за психологический подход вопреки практическому дедуктивному) любителем книг детективного жанра сыщик Эркюль Пуаро никак не связывал курение с работой серых клеточек мозга. Правда, сейчас Денису было все равно – пусть будет хотя бы самовнушение. Лучше, чем ничего – собственных сил привести нервы в порядок у него не хватало. Но откладывать неизбежное больше не имело смысла, и молодой человек, спрятав затушенный окурок в ворохе сырых листьев, направился «на ковер» к директору.

Перед друзьями и знакомыми Денис называл место своей работы просто Учреждение, старательно избегая дальнейших уточнений. Он немного стеснялся своего не слишком статусного положения и весьма среднего дохода (заметную часть денег на жизнь до сих пор приходилось брать у отца). Однако ничего лучше за последние четыре года подобрать для себя не смог. Работа делопроизводителя так же не была пределом мечтаний для молодого человека, к тому же, за некоторые нарушения документации и сроков предусматривались серьезные штрафы. Оттого директор и сидел насупившись, уже прознав про некоторые ошибки, допущенные своим невнимательным сотрудником. Юрий Владимирович, одутловатый мужчина пятидесяти лет с глубокими залысинами, был немного одышлив, вспыльчив, и все время находился в состоянии легкого раздражения. Человек по сути не злой, он понимал, что провинности Дениса – всего лишь мальчишеская безалаберность. Однако министерство давно копала под неудобного руководителя, и с каждой новой атакой сварливый нрав директора все больше давал о себе знать.

Прожив на свете чуть больше четверти века, молодой человек еще не ощущал себя серьезным деловым мужчиной. И все же, слушать, как тебя отчитывают будто бестолкового школьника, всегда довольно обидно. Это был один из тех моментов, в которые он явственно ощущал, насколько права его таинственная знакомая из заброшенного парка, говоря, что он не тот, кем хочет казаться. Мужчина-добытчик и опора для своей женщины, ответственное уполномоченное лицо в государственном учреждении, опытный и благоразумный друг и подающий надежды перспективный сын – все это лишь фикция, дым, мираж. Набор ярких масок, которые одеваются поверх неуверенного и робкого мечтателя, проигравшего борьбу с самим собой. И он стал занудным и упрямым ревнивцем, застрявшем в рутине без шансов на карьеру и личное счастье.

Такие мрачные раздумья овладели Денисом, пока он выслушивал справедливые, в общем-то, упреки. Но когда разговор перешел к вопросам, на которые у него были совершенно не готовы ответы, публичный позор только усилился. Ведь за широким директорским столом вместе с Юрием Владимировичем сидел не одна его заместительница (быстроглазая шатенка лет тридцати, когда-то симпатизировавшая Денису – пока не пробралась женским чутьем через мишуру его масок), а еще и раздраженная министерская чиновница, которой пришлось задержаться на выездной проверке из-за его отсутствия.

Сердитая тетка с колючими глазами методично перечисляла количество несвоевременно зарегистрированных договоров, нарушений в подготовки документов и кое-как оформленных отчетов. Не забыла упомянуть и о серьезной административной ответственности в виде штрафов, грозящих как физическим, так и юридическому лицам. Поначалу, Денис пытался отвлечься от нагоняя, сам того не замечая уподобляясь школьнику, «ловящему ворон» за окном. Но чиновнице нужны были ответы, и устав, от мямлящего сотрудника, она дала ему день на то, чтобы привести бумаги и электронные документы в порядок.

– Все нарушения, что останутся невыясненными или неустранимыми, – грозно сказала напоследок проверяющая, – послужат причиной привлечения к административной ответственности.

Вот так Денис и остался до полуночи в своем кабинете, утопая во всем том хаосе, который наступает если попробовать за короткое время исправить или тщательно скрыть ошибки за почти целый беспечно проработанный год. Наперегонки с часами побежали длинные строки упущенных данных, строгие пункты приказов и распоряжений, числа и даты архивных документов. Офисная работа имеет немало недостатков и профессиональных болезней, одни из первых мест среди которых занимают депрессия, эмоциональные выгорание и повышенная утомляемость. Молодой организм до сих решительно переваривал нелюбимую и скучную работу, но с подобной концентрацией столкнулся впервые. И, когда живот уже нестерпимо разболелся от кофе и сигарет, а в глазах буквы и цифры стали сливаться воедино, юноша начал подумывать, что все возможное на сегодня он сделал. Пользы от работы в таких условиях уже меньше, чем вреда.

Состояние затяжного стресса, подогрелось (вполне ожидаемо) встретившейся с подружками Дашей. Они, конечно же, оказались в компании с ребятами и уже ставили, по ее собственным словам, на уши весь поселок. Действительно ли Даша искренне хотела поделиться радостью хорошего настроения со своей второй половиной, или продолжала попытки приучить его относиться спокойнее к своему поведению в любое время суток – кто знает? Но ночной «шабаш» развеселой компании окончательно добил молодого человека. Денис не обвинял ее в изменах никогда – даже мысленно. О нет. Он просто представлял, как она, фигуристая, громкая, заманчивая, веселится где-то там, с пошловатыми подвыпившими парнями на окраине региона, рассылая воздушные поцелуи и со смехом прикрывая декольте (а в нем было, на что засмотреться). И от этого становилось еще хуже и тоскливее на душе.

Освобождение от мук ревности пришло ближе к полуночи. Даше удалось найти трезвого водителя и вернуться в город. Естественно, она позабыла сказать об этом перед выездом, и доложилась уже по прибытии, отпустив очередного знакомого водителя восвояси. Проживала девушка Дениса в небольшом частном доме с мамой, тетей, отцом, двумя братьями и собственным сыном. Шум, производимый этой неспящей семейкой было не спутать ни с чем – и это позволило молодому человеку избавиться от возможных сомнений в конечном месте пребывания Даши. Непередаваемое ощущение легкости охватило его разум, когда девушка наконец возвестила, что собирается поспать перед долгим рабочим днем. Перед тем поведав Денису, как с легкостью она соглашается на дополнительные поручения своего руководства, даже если для этого надо проснуться в пять утра с похмелья и отправиться на деловую встречу в другой город. Вообще, по рассказам Даши, складывалось впечатление, что она зарабатывает втрое больше Дениса. Правда неизменно находились причины, чтобы все ее нажитые средства испарялись без следа, так что ему приходилось даже покупать ей сигареты в запас. Помочь друзьям, помочь родным, обеспечить сына, помочь в обустройстве дома. Благородные причины следовали неиссякаемым потоком. Иногда Денис стыдился признаться себе – ведь причины действительно казались добродетельными – что, по его мнению, кое-что можно было бы и проигнорировать вовсе. А иногда его охватывали сильные сомнения… во всем. Но теперь он был просто рад, что в такой сложный день хотя бы одна его проблема временно обезврежена.

Сидя за рабочим столом, молодой человек устало уронил голову на скрещенные руки. Его мягкие черты лица в сочетании с неуверенной линией губ и мешками под серыми глазами сейчас показались бы случайному наблюдателю образцовым примером внешности невезучего простофили из чеховских рассказов. В мире, где важен статус, и ценятся (даже в женщинах) серьезные мужские качества – целеустремленность, лидерство, энергия и карьеризм, такие как Денис считались «низкоранговыми», имеющими право лишь на снисхождение.

Впадающим в депрессию молодым людям свойственно преувеличивать свои обиды и несправедливость общества. Это постоянно служило причиной для упреков со стороны участливых членов социума, считающих что упавших духом нужно вовремя и умело мотивировать, ну или дать хорошего пинка. Где-то в подсознании своего в общем-то не глупого, хоть и рассеянно-мечтательного, разума, Денис это прекрасно понимал. Но во рту горчило от неприятных мыслей и шестой чашки кофе, а испорченное настроение не предвещало ни спокойного сна, ни умиротворенного пробуждения. И вдруг, уставший от переживаний и самобичевания мозг сказал: «хватит». Молодой человек отринул свои «низкоранговые» страдания, резко поднялся из-за заваленного бумагами стола и отключил ноутбук. Взяв свою куртку со спинки жесткого стула, он погрозил кулаком хаосу в кабинете, и, захлопнув дверь, уверенно покинул свое учреждение.

Автомобиль сочувственно мигнул давно не полированными фарами, отзываясь на сигнал брелока. Кисло послушав посторонние шумы в заведенном двигателе, юноша ткнул пальцем в одну из горящих красным огоньком кнопок на панели. Магнитола послушно ожила.

Музыкальный вкус Дениса был довольно своеобразен, и немногие молча могли выдерживать, когда количество его любимых треков, играющих подряд, переваливало за единицу. Ему нравилось слушать исполнителей авторских песен, причислявших себя к разряду менестрелей. Так приятно и легко было карабкаться к воздушным замкам своего воображения, внимая витиеватому содержанию куплетов, полных собственных сказаний и легенд. И вот «рено» медленно покатилось по сырому асфальту городских улиц под звуки электронной гитары и плавного напева. Маленький, капризный бунт против общества, сдавившего молодого человека своими справедливыми претензиями и надежно аргументированными требованиями.

Он не спешил домой, ведь не зря на просторах интернета так часто можно встретить мнение, что ночная дорога – лучший психолог. Конечно, было бы куда разумнее потратить оставшееся время на сон, но душа настойчиво просила чего-то иного. И, выкуривая третью сигарету подряд, Денис наконец понял, куда ведут его опустевшие и слабоосвещенные улицы города. Он возвращался к заброшенному парку, и уже чувствовал, как в груди становится намного свободнее и легче. «А почему бы и нет?», – подумал молодой человек, и, отметая голос разума, припарковал машину у входа, отправившись гулять наедине с октябрьской ночью, давно утершей свои мелкие дождливые слезы.

Как же восхитительно тут дышалось! Пусть осенняя слякоть пачкает новые джинсы, пусть холодные капли с листвы затекают за воротник. Но зато свежесть октября наполняла своими запахами саму душу. А в тенях от уличного освещения прятались фантазии и химеры самого мистического месяца в году. Словно вдруг исчез весь механизированный, шумный и хлопотный мир, растворившись в этой полуночной тишине. И Денис все брел и брел знакомыми тропами, напевая шепотом любимые песни. Ему стало хорошо.

Красный клен снова встречал гостя на своей земле, и молодому человеку даже показалось, что он что-то приветливо прошелестел, узнавая позднего прохожего. Во всяком случае, ему хотелось так думать. Ведь всегда приятно, когда встрече с тобой радуется хоть кто-то. И Денис положил на шершавую кору обе ладони, а потом уткнулся лбом в могучий ствол старого дерева. Нет, он не собирался разрыдаться. Просто хотел обнять кого-нибудь, кто еще больше не усложнит его жизнь. И не назовет обидными словами за неподобающее взрослому парню поведение.

– И долго ты собираешься обниматься с растением? – весело пропел мелодичный голос

Денис резко шарахнулся от обиженно зашелестевшего клена. За какие-то доли секунды юноша успел все стадии крайнего удивления, и перешел к состоянию, близкому к эйфории. Теперь оставалось надеяться, что он не повредился в уме за прошедшие часы.

– Как ты здесь оказалась?! – радостно поинтересовался молодой человек, все еще не веря своим глазам, и ожидая, что видение сейчас улетучится с громким «пшиком».

Таинственная безымянная знакомая Дениса словно заразилась его удивлением, и растерянно заморгала длинными ресницами. Но потом, безмятежно, как всегда, рассмеялась переливчатым смехом и ответила в тон чудаковатому другу:

– Как? Да так же, как и ты, наверно. Просто шла по тропинкам. Они, кажется, почти все приводят к этом клену, – пропела она, весело тряхнув неприкрытыми густыми волосами.

На этот раз девушка была одета в светло-синее полупальто и черные сапожки на толстом каблуке. Невероятно, как он мог не заметить издалека это яркое пятно – свет фонарей в парке был плох, но не настолько же. Вот что значит с головой погружаться в надуманную тоску: можешь проглядеть самые приятные моменты. Эту простую и непреложную истину теперь Денис пообещал себе считать доказанной на все сто процентов. Только вот жаль, что рядом с ней, такой же свежей и безмятежной, как воздух осенней ночи, он стоит помятый, осунувшийся, в запачканной одежде и голодным урчанием в животе.

Еще одним печальным последствием отношений с Дашей стала начинавшая проявляться неуверенность в своей внешности и опрятности. Как будто мало ему было самим придуманных комплексов, так нет же, нашлась та, что решила пополнить их число. В разговорах со своей девушкой Денис постоянно слышал имена директоров, предпринимателей, владельцев фондов и депутатов. Какое-то время ему было удобно считать это пустой болтовней, но потом чертовы знакомые стали появляться на самом деле. Лощеные (даже в спортивной или дачной одежде), ухоженные, уверенные в себе, они здоровались в торговых центрах, на парковках и в кафе – и шли себе дальше, перекинувшись парой слов с Дашей, а его как будто не замечая. Многие были в хорошей физической форме, в отличии от худощавого Дениса, у которого вечно не хватало то времени, то силы воли, то здоровья на регулярные посещения спортзала. Даша своей привычной тактикой ничего не требовала впрямую, но не упускала случая «ахнуть» на какого-нибудь видного «мачо», тут же обращая свои возгласы в шутку. А осадок оставался – на что и было рассчитано. Может Денис и легко полюбил бы тренировки и модный шоппинг. Но попытки его самого войти в ряды если не «мажоров», то хотя бы «пижонов» заканчивались провалом из-за ее собственных финансовых потребностей. Таскать же многокилограммовое железо после бессонных ночей или алкогольных возлияний (сама Даша каким-то образом обходилась почти без сна, а оставлять ее одну, отправляясь в кровать посреди свидания, было бы неосторожным решением) – дело опасное уже не просто для здоровья, а даже для жизни. Итогом переговоров на эти темы становились только беззлобные намеки на то, что ее молодой человек склонен придумывать себе отговорки. И Денис, сбитый с толку ее натиском и аргументами, в очередной раз запутывался в своей и чужой правде.

– Трудный был денек, да? – бодрым голосом поинтересовалась внимательная подруга, вглядываясь в его лицо своими прозрачными глазами.

В них тоже не было ни капли сонливости, но, в отличии от карих глаз Даши, они были полны какого-то затаенного света. Так источник, дарующий отличается от водоворота, алкающего. И весь ее облик был полной противоположностью хищной, сексапильной красоте Сорокиной. В Даше все говорило о простоте, стремящейся к росту и триумфу: энергичная рубаха-девчонка, с выдающимися потенциалом и формами. А сейчас перед Денисом стояла девушка, которая была триумфом сама. Триумфом души над коммуникабельным, практичным и амбициозным обществом, давно ценившим не человека, а его уровень жизни и коэффициент полезного действия. И хотя безымянная знакомая сама значительно превосходила Дарью ухоженностью и опрятностью облика, но Денису вдруг стало совсем не стыдно за свой потрепанный вид. Ведь эти прозрачные глаза смотрели на него не оценивающе и придирчиво, а по-доброму участливо и с искренней дружеской симпатией.

Настойчиво лезущее в голову желание сравнить столь непохожих, словно принадлежащих разным мирам, девушек, было неоспоримо глупым. Каждый день, просыпаясь один в своей постели, Денис начинал с мыслей о Даше. Но он знал, что эта ядовитая, жгучая страсть – не настоящая любовь, а болезненная наркотическая зависимость, которая разрушает его изнутри. Та самая, о которой так часто поют на эстраде слащавыми голосами холеные «звезды». И пробуждение в разлуке дарило не теплые мечты будущей встречи, а страшные ломки без спасительной дозы. Но вдалеке от сценических образов и красочных клипов реальность сильно отличалась от творческого замысла. Так героиновый барон, ловящий «кайф» в роскошных апартаментах своего особняка в окружении любовниц, отличается от опустившегося «торчка», задыхающегося в грязной подворотне. Ибо такова настоящая цена порока, когда похоть одолевает слабый разум и подчиняет плоть.

Только слушая переливчатый голос своей таинственной знакомой, Денис и помыслить не мог о чем-то подобном. Представлять ее в картинах вожделения (что так свойственно увлекающимся молодым людям в обществе привлекательной девушки) казалось преступным святотатством, словно опустившемуся бродяге в хмельном угаре ворваться на церковную службу. Он смотрел на нее, словно на доброго духа, чувствуя, как отступают все его душевные терзания и затаенные страхи. И на мгновение обернулся к широкому стволу, мысленно благодаря старый клен за эту невероятную встречу, за то, что сейчас они вместе, и за то, что он просто растет в этом окраинном тихом парке.