Читать книгу Поцелуй Тени - Артур Александров - Страница 4

Расплывчатых объяснений Дениса с трудом, но все же хватило для Юрия Владимировича, благо директор и сам не слишком много понимал в его работе. Это дало лишь краткую отсрочку перед экзекуцией, которая начнется с прибытием министерской чиновницы, но молодой человек твердо решил сопротивляться судьбе до последнего. Скоро снова посыплются в его адрес нелицеприятные эпитеты (да, сердитая гостья и невоздержанный начальник действительно в своих репримандах доходили до обидных слов), и «бездельник и бездарь» будет стоять, краснея бормоча сомнительные оправдания. Но он должен выдержать все. Иначе просто нельзя. Тогда, наученного горьким опытом и поумневшего, «двоечника» не лишат рабочего места.

Может быть, если бы контролирующий орган более тщательно проводил инструктаж по этическим нормам со своими сотрудниками, визиты проверяющих были бы не столько болезненны. Но когда к наказанию рублем добавляются моральное давление и жесткая критика, жертва испытывает настоящее психологическое насилие. Любви к дотошным и резким ревизорам это не добавляет, а самооценке наносится серьезный урон. Только высокие чины считали этот эмоциональный террор отличным инструментом воздействия на ленивых работников, и, составляя собственные отчеты, хвалились высокой эффективностью проверок.

Юрий Владимирович устало махнул рукой на своего сотрудника, и Денис догадался, что его путаные фразы на самом деле не слишком убедили руководителя. Но пар директор выпустил уже вчера, и за ночь решил, что семь бед – один ответ. Смысла сотрясать воздух уже не было – для этого скоро прибудет уполномоченное лицо. А у него хватало и иных забот. На самом деле, ошибки молодого человека были вполне исправимы, хотя и нанесли вред и без того непростой работе начальства. И он выдворил Дениса из своего кабинета, посоветовав сидеть тихо до начала продолжения разбирательств.

В состоянии какой-то прострации нерадивый сотрудник вернулся на свое рабочее место. Но никогда не испытывавший никотинового голода молодой человек, в минуты стресса неудержимо тянулся к сигаретам. А они имели свойство заканчиваться. И, кляня собственную рассеянность – даже в таких досадных мелочах – Денис зашвырнул в урну смятую пустую пачку, и спешно оделся. Грубое нарушение правил трудового распорядка не поощрялось, но и не наказывалось в учреждении. Сотрудники регулярно сновали между корпусами, и если кто-то ненадолго пропадал за раскрытыми воротами, то его отсутствие не привлекало внимания. Вот только в сложившейся ситуации действия опального делопроизводителя попахивали лозунгом «слабоумие и отвага». Но издерганные нервы заглушили разумные доводы, и Денис торопливой походкой совершил марш-бросок до ближайшего магазина и обратно. Правда, инстинкт самосохранения все-таки заставил его сбежать и вернуться через запасной выход с неработающей видеокамерой и прореху в ограждении, выпадающую из зоны наблюдения.

Обошлось. «В конце концов, должно же мне хоть в чем-то везти», – мысленно пробурчал молодой человек, возвращаясь на территорию организации. Выкурив две сигареты подряд еще по дороге, он наконец закрылся в своем кабинете, и приготовился ждать. Но проходил час за часом, а министерская чиновница так и не появлялась.

Серое полотно октябрьского неба больше не проливало слез, и не вздыхало порывами пронизывающих ветров. Но, хотя погода умилостивилась вновь, окрестности учреждения нельзя было назвать привлекательными для прогулок. Серый цвет преобладал здесь в любое время года, перетекая из оттенка в оттенок по бетонным ограждениям, безликим стенам завода и складов, и скалистым нагромождениям песка и щебня. А вдоль короткой дороги от остановки общественного транспорта до ворот организации вольготно пролегал широкий овраг перед заброшенной стройкой.

В нем-то и было обнаружено тело. Подобные места не редко провожали в последний сон замерзших и больных бродяг, но сегодня прибывшие по вызову полицейские обнаружили совсем не то, чего ожидали. По костяшкам огрубевших пальцев, звездно-погонным плечам и небритым подбородкам проползла склизкая тень страха, своим мерзким шевелением задевая даже нервы-канаты опытных сотрудников.

Тем временем напрасное ожидание порядком утомило Дениса. Изматывающее душевное напряжение опасно и для разума, и для подсознания в равной мере. Но если организму удалось защититься от разрушительных срывов и потери контроля, наступает период апатии и равнодушия к проблемам. Молодой человек отодвинул стопки бумаг и откинулся на спинку стула, держа в руке телефон. Ему очень захотелось наконец услышать Дашу.

– Привет-привет, – пропела она в трубке торопливым голосом, – Ты как? А мы тут с братом отгоняем в ремонт его колымагу. Опять не завелась. Думала сыну за подарками сгонять, а вот теперь все ждем, пока ребята сообразят, что чинить.

Через неделю Вадиму Сорокину исполнялось пять лет, и Даша все последние дни неустанно твердила, как она хочет устроить ребенку настоящий праздник, несмотря на вечно бедственное положение своих финансов. Похвальное стремление, хотя, по мнению Дениса, не стоило уж очень явно и часто подчеркивать, насколько достойно она справляется со своими родительскими обязанностями наперекор жестокому миру.

– Я так понимаю, вы обосновались в очередной кустарной мастерской в каких-нибудь гаражах? – с нарастающим раздражением спросил молодой человек, – А у ребят без сомнения найдется пара баночек пива и несколько увлекательных историй для беседы. Ты хоть до вечера-то освободишься? – уже не скрывая недовольства поинтересовался Денис

Нельзя было сказать, что Даша злоупотребляла алкоголем на опасном уровне, но и хорошего в ее манере посреди дня находиться в состоянии легкого охмеления Денис не видел. К тому же, вечером эта «легкость» как правило начинала выходить на другой уровень. Иногда он, правда, корил себя за то, что сразу начинает разговор с придирок.

– Ден, ну хватит. Конечно освобожусь. Сегодня вечер наш, – примиряюще, и немного игриво ответила она, – Как у тебя там у самого-то дела? – уже более развернуто повторила она вопрос, на который сначала не стала дожидаться ответа.

– Ну-у-у, – Денису вдруг ощутил сумасшедшее желание расхохотаться, – Так даже сразу и не расскажешь…

Но в этот момент Дашу отвлек мужской голос, что-то неразборчиво, но призывно прокричавший вдалеке. Она со смехом бросила в ответ грубое словечко, за время обмена колкостями недослышав своего молодого человека

– Что-что? Прости, тут эти придурки кривляются, – и снова в сторону, – А ну, брысь. Повтори пожалуйста, я все прослушала, – вернулась она к разговору

Но в этот момент зазвонил телефон внутренней связи.

– Денис, бегом сюда, – раздался в трубке голос Юрия Владимировича, и делопроизводитель в мгновение ока вернулся в свое невротическое состояние.

В голосе директора было что-то странное. Денис спешно попрощался с Дашей и со своим желанием накричать на нее, с неохотой оставляя девушку проводить день в неизвестной компании. И с тяжелым сердцем направился по вызову начальства. Но чего бы не ожидал он от продолжения дня, действительность оставила с большим отрывом позади все предположения о дальнейших неприятных сюрпризах.

В распространенных на доживающем свой век телевидении криминальных сериалах работа полиции представлена в соответствующей закрученному сюжету манере. Как это обычно бывает, в реальности все намного прозаичнее и изрядно сдобрено рутиной, усталостью или проблемами со здоровьем. По крайней мере, именно такой впечатление о своих служебных буднях было у коренастого оперативника с крупными ладонями и малоподвижным лицом. Он был старше и явно главнее двух других гостей директора, один из которых что-то усердно писал на столе мелким почерком, а другой сосредоточенно ворошил бумаги в своей папке. Денис, с первых секунд испугавшийся последствий своего утреннего происшествия, теперь с трудом осознавал не менее жуткие новости.

Молодой человек конечно не испытывал симпатий к придирчивой грубиянке, и где-то глубоко в его сознании, не смотря на серьезность случившегося, все же прозвучала бессовестная нота облегчения. Но столь явная близость смерти – словно ее ангел кружил вокруг него весь этот день – наполнила его душу суеверной боязнью. Да и нехороший взгляд оперативника не слишком понравился Денису с самого порога.

Игорь Терентьев, много лет назад бывший веселым и компанейским парнем, переехавшим в город к дяде из увядающего села, превратился в лысеющего мужчину средних лет с расстройством желудка и хронической усталостью. Перед собой он видел типичного «рохлю» (как говорили в его детстве), неспособного на грубые противоправные действия такого масштаба. Да и проверка деятельности мальчишки явно была больше на уровне выволочки, потому как к серьезным вопросам (если таковые и были в этом заштатном учреждении) его явно не допускали. Однако из любого правила немало исключений, да и нельзя же просто так игнорировать, что чиновница все-таки погибла в нескольких десятках метров от организации где проводила проверку.

«Погибла». Пока что большего сказать о пугающей находке было нельзя. Лучший из экспертов – юное дарование медицины – был занят какой-то, еще более мрачной, загадкой (ну и денек выдался), связанной с гибелью небезызвестного лица. После того, как видимых общих признаков со смертью женщины обнаружено не было, ее тело попало на стол к «лучшим из худших» – специалистам, занимавшим почетное второстепенное место в судебно-медицинской экспертизе города. А те упорно уклонялись от любых предварительных выводов, ссылаясь на необходимость дополнительных исследований, и вообще казались не соответствующими уровню поставленной задачи. Но оперативник не нуждался в дипломе врача, чтобы понять – произошло жестокое и дерзкое убийство. Способ же, которым оно было совершено, пусть определяют бездельники в белых халатах. Если сподобятся наконец разобраться хотя бы со временем смерти.

Терентьев шумно вздохнул и потер сильные руки, уже переставшие потеть и обретшие прежнюю хватку. «Колоть» мальчишку больше необходимого не было смысла, пусть следователь сначала разберется с протоколами полицейских опросов, министерской проверки и записями видеокамер. Никаких зацепок оперативниками обнаружено не было, но порядок есть порядок. Пока же необходимо выяснить больше о результатах деятельности чиновницы в других сферах, возможных личных мотивах ее устранения, и традиционно отработать версию случайного нападения (хотя, как такое можно сделать случайно?!). Это был самый минимум предстоящей работы. Что заключение экспертов рано или поздно будет дано с указанием на признаки насильственной смерти, Терентьев не сомневался.

Рабочий день в учреждении был неизбежно парализован появлением полиции, и приумножавшимися с каждым часом слухами. Заведующие отделений кое-как старались призвать сотрудников к выполнению самых срочных дел, но и сами находились в возбужденно-рассеянном состоянии. А Дениса, когда оперативники наконец покинули территорию организации, директор оставил на чашку чая, которой молодой человек запил рюмку коньяка из сейфа руководителя. Юрий Владимирович, враз позабыв свои претензии к делопроизводителю и старательно приглушая басистый голос, полных десять минут возмущался на тему случившегося.

– Да за кого они нас принимают?! Думают, мы настолько тут боимся ревизий этих крючкотворов, чтобы за углом караулить?! Да тьфу на эти бумажки! Я тебе сам все штрафы оплачу, понял, – внушительно, но по-дружески, сообщил он Денису, опрокидывая вторую рюмку, – Пусть подавятся!

От этого простого, почти душевного монолога, молодой человек почувствовал себя немного лучше. Коконов был не плохим человеком, а всего лишь строгим директором. И по-мужски умел стоять за своих, придерживаясь старых правил. Денису даже захотелось принять соблазнительное предложение начальства и разделить запасы алкоголя пополам путем распития. Но Даша… Нет, сегодня нужно было быть за рулем ни смотря ни на что.

Так происходило почти все месяцы их отношений – она забирала не только его нервы, время и доступные средства, но даже отнимала возможность совершать собственные безобидные глупости. С виду, абсолютно не желая такой жертвенности от юноши, разумеется.

Юрий Владимирович сильно не настаивал. Оценив полуобморочный вид своего подчиненного, он добродушно закряхтел и велел невезучему делопроизводителю отправляться домой. Денис ответил директору слабой улыбкой, исполненной самой искренней благодарности.

– Иди-иди, – с напускной суровостью повторил директор, – Только никого там больше по дороге… не того, – невесело хохотнул он над собственным образчиком черного юмора.

Странное происшествие и подозрительность полицейских заставили Юрия Владимировича взглянуть на Дениса по-отечески. Мало кто знал, что собственный сын четы Коконовых был еще большим бездельником, настоящей головной болью для отца и матери. И в бранной ругани директора на самом деле звучали отголоски привычных родительских нравоучений (по большей части, бесплодных).

Перед тем, как покинуть учреждение, Денис пообедал заготовленным пайком, запершись в кабинете от любопытных и желающих посплетничать коллег. Посадив очередное пятно на бывшие когда-то светло-голубыми джинсы, молодой человек вспомнил, что даже не переоделся в спешке со вчерашнего дня. Зато теперь для этого были все основания. Он завершил свою скромную трапезу, тщательно запер хлипкую дверь и направился к выходу. «Все-таки хороший мужик», – думал Денис про своего руководителя, уже выезжая с огороженной территории. Лишний час свободного времени обеспечил ему дорогу до дома почти без пробок и подарил минуты великолепного нерукотворного зрелища прощания уходящего дня.

Над влажной от осенних капризов природы землей заплясали языки пламени заката. Кашемировая пелена, равнявшая скучное небо с неровным асфальтом, износилась и порвалась на мятые лоскуты облаков. Словно кто-то набросил старое покрывало на раскаленную лампу – и вот она уже прожигает ослепительные просветы в потрепанной ткани, возвращая цвета и свет бледно-тусклому миру. И городские пейзажи заиграли словно мультипликации яркими оттенками разноцветных витрин, а вода в грязных лужах обернулась зеркальной гладью, отражая лучи заходящего солнца. Сквозь закрытые окна машины не проникало ни дуновения ветерка. Оттого казалось, что сам солнечный свет срывает сухие листья с растущих по обеим сторонам дороги деревьев и разбрасывает их перед катящимися автомобилями в ребяческом веселье. Поворачивая на одну из улиц, ведущую прямо в закат, бежевое «рено» будто ворвалось в другое измерение, где над головой всегда царят небеса самых фантастических, самых безумных цветов. Гигантские фигуры воздушных замков трепетали стягами и знаменами над зубчатыми башнями, а среди пышных очертаний угадывались немыслимые создания, живущие в этом иллюзорном, эфемерном мире поднебесья.

«Не все еще потеряно в людях», – сказал самому себе с улыбкой Денис, видя, как на тротуарах останавливаются пешеходы, фотографируя великолепие неба. Не то чтобы он думал, будто общество нуждается в его одобрении – просто приятно было смотреть что люди еще не окончательно оторваны от простых и бесплатных радостей познания красоты. «А ты сам?», – тут же спросил он себя. И сразу же принял решение, аккуратно остановив машину в небольшом парковочном «кармане», откуда по-прежнему открывался восхитительный вид на городской закат.

Выйдя из машины, молодой человек позволил себе раствориться в пылающем забвении. Минуты текли, а он все стоял, не отводя глаз от нереального неба, лишь иногда отвлекаясь, чтобы запечатлеть на камеру телефона постепенно меняющиеся кадры. Имеющаяся оптика не слишком-то удачно передавала увиденное – но иногда, при должной обработке, ему удавалось хотя бы отчасти приблизить изображение к оригиналу.

Но вот уже залиловели густые ленты перистых облаков – это начиналось крещендо отчаянного буйства цвета и красок. Солнце прощалось с шумным городом, выплескивая эссенцию своей невероятной палитры. Малиновые, розовые, алые тона окрасили многоэтажные дома, торговые центры и рекламные щиты, а небо над головами прохожих пылало морем огня. Денису вспомнилась короткая притча: «Однажды мудреца спросили: «скажи, старец, веришь ли ты в чудеса?» И тот ответил любопытному гостю: «Конечно, ведь я вижу их каждый день». Так пусть же эти слова, затертые до дыр на просторах интернета, давно звучат как скучная банальность, их простоя истина есть и будет во все века.

За громоздкими и высокими строениями можно было и не мечтать увидеть горизонт. Но юноша знал, что в этот самый момент солнечный диск, налитый кровавым багрянцем, опускается за границу земли и неба. И послушный автомобиль вновь покатился по знакомым улицам, добравшись до родного двора уже в сгущающихся сумерках. В них была собственная прелесть: задумчивая, призрачная пора, украшенная теперь отчетливо видимым светом фонарей, казавшихся набросками умелого художника на фоне еще слишком светлого для звезд неба. Но уже отлично была видна белесая луна, с нетерпением ждавшая наступления времени своего владычества в темноте.

«Я больше никогда не хочу чувствовать себя виноватым, за то, что думаю о красоте мира больше, чем о своем месте в нем», – уверенно подумал Денис.

Наверно, он просто не заметил, что произнес вслух свои мысли.

– Наконец-то! Теперь нас таких целых двое, – задорно ответил ему мелодичный голос, от которого сразу потеплело на душе.

Друзья улыбались друг другу, и болтали, словно вовсе не расставались. Хотя, вообще-то, на этот раз молодому человеку понадобилось значительно больше времени, чтобы прийти в себя. Он просто оставил машину на удобном свободном месте, и, прежде чем зайти в свой подъезд, подошел к забавной инсталляции – захотел сфотографировать дремлющего на капоте стареньких соседских «жигулей» в окружении опавших листьев рыжего кота. Так уютно и мило смотрелась эта картина, что уже разгоряченный созерцанием Денис конечно не мог удержаться. А когда он обернулся, девушка уже стояла рядом, опираясь рукой в перчатке на свою синюю тросточку-зонтик. Только теперь ее стройная фигура была облачена в те самые лиловые цвета заката, а на голове красовалась светло-сиреневая шляпка.

Денис жил в старом доме, в самом центре города, но благоустройство еще не затронуло его двора, затененного вековыми липами. Бордюры во многих местах были расколоты, ограждения с облупившейся краской погнуты, а детская площадка в составе трех качелей и покривившей горки совсем не радовала глаз. Но вот чьи-то заботливые руки вырезали из журнала комиксов яркую картинку, наклеив ее на развороте старой и выцветшей газеты.

Она восхищалась закатом, шутила про суматошных людей и умела смеяться заразительно, но не вызывающе как это делали многие ее сверстницы, чтобы привлекать к себе больше внимания. А Денис напрасно опасался увидеть свою подругу за пределами парка, в суете повседневной жизни. Она была… совсем такой же, как и всегда. Как будто носила с собой собственную реальность. Где же отпечаток бессонницы, усталость от повседневных забот, внезапные капризы и хаотичные смены настроения? Все, что Денис привык видеть в прекрасной и слабой половине человечества, в этой ему девушке не удавалось найти. Быть может, благополучие жизни и чьи-то заботы позволяли ей оставаться такой. Кто знает. Но это разумное, на первый взгляд, объяснение, не устраивало Дениса – ведь эта девушка совсем не походила на выпестованный и тщательно оберегаемый цветок. Она просто была самой живой из всех, что он когда-либо видел.

А еще безымянная подруга молодого человека имела власть над самим временем. Если долгие часы их ночной прогулки показались Денису пролетевшим мгновением, то теперь лишь несколько минут их разговора длились целую вечность. И когда она на прощанье помахала другу рукояткой зонтика, растворяясь в темноте за углом дома, он с удивлением понял, что их беседа совсем не задержала его. Молодой человек даже не успел спросить – как девушка вообще оказалась здесь – настолько выбил его из колеи этот день. Когда Денис с удивлением осознал собственную оплошность, она уже исчезла из виду, и было бы несуразно бросаться в погоню. Нервы и бессонница отозвались головокружением и слабостью, мобилизованный стрессом организм почти исчерпал свои резервы. И молодому человеку уже стало казаться, что внезапная встреча ему просто привиделась.

Благодаря Юрию Владимировичу, его горе-делопроизводитель смог уделить себе целый час на короткий сон. Отец еще не вернулся с работы, а мачеха где-то опустошала магазины и зарплатную карту супруга. Никто не помешал Денису ненадолго отключиться от сумасшедшего дня. За это время что-то случилось с освещением двора, в который выходили окна его комнаты, и с пробуждением он увидел за стеклом лишь сплошную стену черноглазого осеннего вечера. И схватился за телефон.

Необычайно было, что короткая странная встреча, словно лечебный бальзам, остудила его воспаленный ревностью и страстью мозг. Но действие лекарства закончилось, а ласковая докторша растворилась в октябре. И в голове болезненно застучали свинцовые молоточки: «Даша… Даша… Даша… Даша…».

– Уже освободился? – прозвучал в трубке ее голос, чуть громче и чувственнее, чем днем (очевидно сказывалось действие алкоголя), – Ой как хорошо, что не будешь опять сидеть до полуночи. Приезжай скорее.

На заднем фоне удручающе звучал чей-то озлобленный смех и визгливые выкрики. Некоторые компании, по мнению Дениса, имели слишком своеобразное понятие о веселье. А теперь ему предстояло еще и окунуться в их угловатую радость, при том не уронив лица. Задача не из простых. Это сейчас Даша уверенно говорила, что за ней просто нужно заехать. Но по опыту отношений, молодой человек уже понимал: так просто уединиться им не удастся.

Получив в ходе разговора новые координаты местоположения своей девушки, Денис начал собираться в дорогу. Сильно не обрадовался, но хороших вестей он и не ждал. Могло быть и хуже. Как следовало из путаных объяснений Даши, компания изменила свой состав и переместилась к большому пруду неподалеку от ее дома. Девушка Дениса жила в поселке в составе города, куда ее семья перебралась из области лет десять назад, покинув всех иных родственников. Она часто с неудовольствием отзывалась о своей миграции «из деревни в деревню», ругая судьбу за одни и те же вечно недостроенные и недостаточно благоустроенные дома. Другие члены ее семьи казались удовлетворенными проживанием, и потому особых усилий для изменения ситуации не прикладывали. Собственные усилия пока не дали ожидаемых результатов, и оставалась одна надежда выбраться из «сельпо» – при помощи своего мужчины. Но этот план уперся в несостоятельность Дениса.

Отыскав на кухне холодные котлеты, молодой человек подкрепил остаток сил перед долгим вечером, и отправился на уродливое свидание. Почти целый час он добирался по остаткам автомобильных заторов на самую отдаленную окраину города. Здесь не было ни парков, ни оживленных торговых центров, а преобладали грубые, прямоугольные сооружения складов и ютились несколько увядающих предприятий. Столь же неэстетичный, сколь и неотъемлемый для многих удаленных районов пейзаж какое-то время был для Дениса прямо-таки радужным миром. Теперь воспоминания о собственной наивности горчили несбывшимися надеждами и разочарованием.

Но сам поселок был еще впереди. Проскочив, запутавшись в мыслях, нужный поворот, Денис притормозил и медленно развернулся на пустой дороге. Со второй попытки он наконец попал на узкую улочку, ведущую между рядами частных домов. Архитектура здесь поражала разнообразием, хотя вряд ли у кого-нибудь повернулся бы язык назвать это положительной особенностью поселка. Неуклюжие жилища перемежались с гаражами и сараями, а заборы из всевозможных подручных материалов вообще навевали какое-то постапокалиптическое настроение. Электрификация местности тоже была не на высоте, зато более развитое животноводство лаяло на машину Дениса на все лады почти с каждого двора. Медленно прокатившись по всей длине улице, молодой человек свернул на проселочную дорогу (по счастью, дожди не сильно ее размыли) и, покачиваясь на неровностях, выехал к искусственному водоему. На другом конце пруда уже был отлично виден свет фар беспорядочно стоявших автомобилей и пляшущий огонь костра. «Полетел мотылек на огонек», – пробурчал Денис, пока «рено» огибало водоем. Но его крепко подсевшее на наркотик сердце забилось чаще и жадно потянулось к вожделенной «дозе».

«Доза» встретила своего молодого человека шумными объятиями, запахом недорогого алкоголя и канонадой звонких восклицаний. Разумеется, в ближайшее время она и не собиралась покидать мелкомасштабного пикника, и немедленно потащила Дениса здороваться со знакомыми и представляться незнакомым членам компании, общим числом достигавшей одиннадцати человек.

О Даше Сорокиной нельзя было составить никакого определенного первого впечатления. Да и второго тоже – слишком уж быстрая и противоречивая натура была у этой неугомонной девушки. На ее упругой фигуре с приятными формами одинаково хорошо смотрелась как спортивная, так и классически-деловая одежда. Иссиня-черные волосы, стриженые под «каре» обрамляли очень подвижное лицо с выразительной мимикой, полными чувственными губами и стреляющими карими глазами. На нем могла с ошеломляющей быстротой поменяться вся гамма настроений, даже без видимых причин, оставляя собеседника в легкой психологической контузии. При этом она была чрезвычайно дружелюбна в кругу друзей, ратовала за круговую поруку и общие интересы, а свою отрицательную долю энергии направляла на возмущения социальной несправедливостью в обществе и постоянно меняющихся недоброжелателей.

В этот вечер Даша была затянута в теплую кофту, коротенькую кожаную куртку, сапоги и джинсы на низкой талии. С ее соблазнительными округлыми бедрами было не слишком удивительно, что нижнее белье настойчиво давало о себе знать при любом наклоне. А наклонялась за упавшими вещами Даша всегда легко и смело на прямых ногах. То была одна из множества ее привычек, граничащих с вульгарностью, но и заводящих иногда с пол-оборота. Оголяющаяся в опасное время года поясница нисколько не заботила девушку – она обладала железным здоровьем и всегда была разогрета бьющим через край энтузиазмом.

Сам Денис вовсе не относился к числу тех, кого называли модным словом «интроверты», и не сторонился открытого общения. Но трудно быть душой компании, одновременно следя, не ухватит ли кто неподобающим образом твою девушку, и тратя все энергетические ресурсы на изобретения способов без скандалов уединиться со своей второй половиной. Ведь «тусить» Даша могла без сна и еды до потери пульса, так что попадая домой просто падала пластом на кровать и отключалась на несколько часов. Мало приятного для молодого любовника узнать, что весь наглядный темперамент его избранницы оказался аляпистой хлопушкой, выбрасывающей все свое внутреннее содержимое в воздух с громким «паф-ф-ф». И достаточно сложно было составить должный реприманд – в ответ на критику Даша моментально становилась вздорной и обидчивой, уходя в глухую оборону.

Денис украдкой оценил обстановку на предмет непредвиденных обострений. Легче не стало. Кроме обоих братьев Сорокиной с своими девушками (в сравнении с ней самой более спокойных и внимательных к своим молодым людям, хотя и неизысканных), здесь присутствовали еще две изрядно подвыпившие подруги Даши и четверо незнакомых парней, по всем признакам вальяжного поведения ощущавших себя хозяевами положения. Один из них, представившийся Алексеем, с высоты богатырского роста открыто бросал недвусмысленные взгляды на девушку Дениса. Еще двое – Игорь и Данила – сыпали посредственными остротами и разливали какое-то охмеляющее пойло из пластиковых бутылок. Четвертый же, Владислав, оказался родным дядей Алексея, имел коренастое телосложение и постоянно ерошил спутанные волосы над хмурым лбом короткими сильными пальцами. Лицо его выражало невысказанную угрозу непонятно кому, но активного участия в разнузданной болтовне он не принимал.

Шел уже третий час присутствия Дениса на берегу мутного водоема. Он не прикоснулся ни к подозрительным колбасным изделиям, пережаренным на открытом огне, ни к какому-либо иному угощению этого неуютного пикника – только часто курил и старался принимать живое участие в общении. В общем-то, у него не так уж и плохо получалось, потому как легкая меланхолия романтизма компенсировалась в Денисе правильной, грамотной речью и умением понимать и слышать собеседника. Это, конечно, не означало, что молодой человек искренне проникался каждой обсуждаемой темой, но и изгоем на чужом празднике он не становился.

А темы разговоров этого вечера были вполне ожидаемы и предсказуемы. Сопровождаемые громким смехом рассказы о нелепых ситуациях и рискованных безрассудных поступках издавна являлись привычной составляющей общения смешанных компаний всех возрастов. Периодически они сменялись дискуссиями о трудных жизненных ситуациях и даже критикой внутренней политики страны. Дело в том, что большая часть окружения Даши жила как раз на извилистой кривой между безрассудными поступками и трудными жизненными ситуациями. Выражалось это то в безмерной расточительности наспех заработанных средств, то в почти нищенском существовании на одолженные деньги или выручки с продаж личных вещей. Правда, припаркованные автомобили были значительно выше классом бежевого «рено», а лица мужской половины компании отличались упитанностью.

– Я, когда с севера «бабла» немерено привозил, ни единого рубля не пожалел! – горячился приятными воспоминаниями Данила, – Где отдыхал, чаевых оставлял больше, чем заказ стоил! А теперь что?! Эти … …! (здесь следовало подробное описание недобросовестных партнеров по сомнительному бизнесу и слишком любопытных органов исполнительной власти) …меня… … и теперь …. мне, а не ….!

Насыщенная трагизмом сюжета история не оставила равнодушными слушателей, и в ответ рассказчику раздался дружный гул одобрительных голосов. Алексей тоже не остался в стороне, и стал убеждать собравшихся, что в его жизни такие повороты вообще не редкость, а судьба и непорядочные люди повсюду норовят подставить подножку «деловому» человеку.

– А сейчас… кто стакан в угощение нальет! Из тех, которые как паразиты за мой счет жили. Такие люди …, …! – добавил он немудреные эпитеты в адрес неблагодарных знакомых.

Собственные злоключения Дениса может и встретили бы у взбудораженной публики не меньшую заинтересованность, но ему совершенно не хотелось делиться переживаниями с этими людьми. С недавних пор он даже с Дашей все реже вел откровенные беседы, несмотря на ее активную позицию в поддержке всех попавших в беду. Что-то в этих громогласных заявлениях стало раздражать молодого человека, хотя они и казались искренними.

Сторонним взглядом случайный прохожий не нашел бы ничего предосудительного в относительно мирной компании, отдыхающей на поселковом пруду. Незамысловатое веселье должно было закончиться дружескими долгими прощаниями, и самое большое чем рисковал Денис было простудить ослабленный организм на открытой местности, где резвились не только друзья, но и сырые осенние ветра. Он уже почти освоился в чужой среде, хотя и не оставлял попыток намекать Даше на свое желание провести немного времени вдвоем. Но она конечно шутливо отговаривалась, ссылаясь на то, что вся ночь еще впереди. Завтра была суббота, выходной и их выходные совпадали, а про ночное бдение своего молодого человека девушка не могла догадаться.

Очень скоро Денис пожалел о своей вялой настойчивости. Шутливая перепалка с Алексеем, в которую ввязалась Даша, переросла в беззлобный обмен колкостями. И вот распалившийся в споре парень, заигравшись, отвесил сочный шлепок Сорокиной точно пониже спины.

Наверное, даже тайные влюбленные объятия не ударили бы так сильно Дениса, как это игриво-небрежный поступок. Весь его разум восставал при мысли, что девушка, ради которой он столько раз переступал через себя, вынес столько переживаний и срывов, и почти позабыл про радость, может хоть на миг оказаться в чужих руках не путем тех же жертв – а вот так весело и легко, просто ради смеха и глупого кокетства. «Лучше бы она уже изменила мне», – обреченно подумал Денис. Да, это будет запредельная боль – но зато все наконец закончится.

Он вообще о многом успел подумать за долю секунды, будто его разум застрял в какой-то временной петле. «Что делать? Ввязаться в неравный бой?» Сыпать оскорблениями и махать кулаками Денис не очень-то хорошо умел – у книжного воспитания есть и свои заметные минусы. Вроде бы, несколько лет назад, он участвовал в паре стычек, но то было столь незначительно и давно, что вряд ли сильно помогло в развитии необходимых навыков. Броситься сейчас в драку означало бы для молодого человека неизбежный позор, и, скорее всего, серьезными телесными повреждениями. Но и глупо стоять бестолковым столбом было никак невозможно.

Наглядно посерьезнев лицом, Денис без какого-либо плана сделал несколько шагов в сторону разгорающегося конфликта. Надо было отдать должное Даше – та все-таки осознала остроту ситуации, и набросилась на знакомого с бранью и пощечинами. Не то, чтобы, во всю силу, но хотя бы смотрелось достаточно убедительно. И тут с насиженного на не выкорчеванном пне места поднялся суровый дядя Алексея. С виду Денис не внушал достойной угрозы, но опыт прожитых лет и множества виденных (весьма печально закончившихся) ситуаций с обиженными влюбленными, зародили опасения в голове мужчины. Одной рукой он схватил за грудки ревнивца, и с силой оттолкнул назад. Потерявший равновесие Денис шлепнулся на землю. И бесславное поражение в так и не начавшемся бою стало удручающе-соответствующим завершением его участия в ссоре.

Несколько минут Даша орала уже всерьез и на Алексея, и на Владислава, а ее братья и общие друзья успокаивали обруганных родичей и поднимали перепачканного Дениса. Постепенно, накал атмосферы спал, и вскоре все помирились. Более обычной ситуации для пятничного вечера в компании друзей даже трудно представить. Почему же тошно на душе?

Даша ходила с видом победившей добродетели, виновник дружелюбно извинялся, а Владислав выдавил скупую улыбку и протянул короткопалую ладонь для рукопожатия. Конечно, Денис пошел на мировую. Выбор был не слишком велик. Особенно уязвляло, что высказывание репримандов своей девушке уже без свидетелей будет только подчеркивать бессилие или трусость – сразу станет заметно, что он не решился выяснять все наболевшее в присутствии прочих участников, а притворился ради безопасности. И молодой человек отвечал на шутки и выдавливал из себя улыбки, вместе со всеми смеясь над событием, получившим статус недоразумения. Только при взгляде на Алексея и Владислава что-то шевелилось в груди в тайне от всех. Неужели это была ненависть?

В отвратительном происшествии для Дениса все-таки нашелся один положительный момент. Даша была немного сумасшедшей, немного наглой и вольной – но она не была дурой. И вовремя поняла, что злоупотреблять душевным равновесием своего молодого человека больше не стоит. Во всяком случае, сегодня. О ее собственных соображениях можно было строить множество догадок, но одно было ясно совершенно точно: к расставанию Сорокина не стремилась. Злые языки могли бы нашептать о том, что статус одинокой мамы, чей возраст перевалил за четверть века (она была ровесницей Дениса), смягчает самые грубые нравы и удерживает от поспешных и резких решений. И многие, кто знал Сорокину хоть сколько-нибудь близко, припоминали, с какой грустью она отзывается об одиноких женщинах, которым всегда приходится самим заботиться о себе. Это не слишком увязывалось с энергичным и самостоятельным образом Даши, зато объясняло наличие в ее жизни порядочного и постоянного молодого человека, с которым большинству ее подруг стало бы скучно в первую же неделю отношений. Впрочем, догадки оставались догадками, а в мыслях Дениса подобные выяснения и вовсе тонули в наркотическом тумане болезненного влечения.

Мало того, что образумившаяся девушка согласилась наконец убраться из треклятого места, так еще и теплым шепотом поведала, что ее родители и тетя, прихватив Вадима, уехали в область навестить бабушек и дедушек на пару дней. Поскольку братья Сорокиной наверняка закончат гулянку не раньше рассвета, это означало, что пустой дом теперь в их полном распоряжении. В голове суетной, но хитрой девушки щелкнуло, что если она на фоне случившегося будет казаться еще и недоступной, то не сорвался бы ее «принц» с поводка, потому как у всего есть свои пределы. Какими бы ни были ее мотивы для отношений, разрывать их она предпочитала, когда уже хотела этого сама.

Денис до того обрадовался уже не ожидаемому повороту событий – скрыться от позорного вечера и провести ночь с желанной девушкой – что почувствовал свежий прилив сил и румянец на собственных щеках. Румянец, правда, не остался незамеченным, и Даша довольно захихикала. От молодого человека враз отступила безысходная тоска и даже перестал слышаться шорох крыльев ангела смерти, порожденный избытками воображения. Так происходило всякий раз, когда она хоть ненадолго превращалась из сгустка энергии, действий и идей в простую и близкую девушку.

Алексей и Владислав тоже утомились от пикника и засобирались домой. Выяснилось, что с семьей Сорокиных они были почти соседями – дома разделяли всего два участка. Близость проживания с его девушкой подобных экземпляров конечно удручила Дениса. Он и без того очень устал от сложностей, которыми всегда были окружены его отношения. Общественное мнение твердо стояло «за» преодоление мужчиной всех трудностей ради своей женщины. Он должен был решить свои проблемы, ее проблемы, их общие проблемы, и проблемы, на которые она просто укажет пальцем. Чем больше, тем лучше. Но и полное выполнение поставленных задач не возносило его на Олимп, а всего лишь означало, что он честно выполнил свой долг. В то же время, не иссякали бесчисленные истории о «негодных» мужьях, колотящих свой супруг, постоянно изменяющих, и держащих в черном теле всю семью. Но такие самоотверженные женщины не влюблялись в Дениса, ему вечно доставались девицы с характером вместо приданого. «Странно», – частенько думал он, – «Вот, вроде, даже в Библии написано, что женщина создана в помощь мужчине, а не наоборот. Когда же все успело перевернуться? Или это со мной что-то не так?» Но страдания страданиями, а от простых удовольствий отказываться глупо. Леший с ними, с этими мужланами, он подумает об этом потом.