Читать книгу Мой Эдем. Стихи и проза последних лет - Артур Аршакуни - Страница 27

Сказал чудила с пламенем в очах,

Что Страшный Суд никак не разразится,

То есть, приходит тихо, невзначай,

Как зреет плод или растет горчица.

Но как нам быть с физическим скачком,

Когда в кувшин преобразится глина,

Когда события растут, как снежный ком,

Чтоб вниз с горы обрушиться лавиной?

И как нам быть, что уйму долгих лет

Когда Он, Триедин, во мраке искру высек,

Сказав устало:

– Вот, да будет свет! —

И свет стал быть, или пресуществился.

За систолу, как грянет Страшный Суд,

Людские вины вспучатся заранее,

Настанет миг предательств, миг Иуд,

Лобзать устал которых Назарянин.

Тогда умрут напольные часы,

И сердце вдруг собьется на полтона,

Все, как всегда.

И только воют псы,

Почуяв серный дух Армагеддона.

Вот октябрь. И сепия ненавязчиво сменяет пленэр сентября,

Избавляя от черновиков грехопаденья весь город.

В такие минуты особенно остро не хватает тебя.

И что-то мне говорит: беловик будет написан нескоро.

У «нескоро» есть старший двоюродный брат – «никогда».

У обоих – прапрадед косматый по имени Вечность.

Загадай что-нибудь на меня. Что-нибудь на меня загадай.

Зеркала, как положено, а между ними – две слезливые свечки.

С серебристым отливом мне вгрызается в сердце змея.

Только чудится мне, что меня не сегодня убили.

Кто-то рыжий, высокий, заразительно громко смеясь,

Повернет за спиной у меня незаметный рубильник.

Всю дорогу в окне совершает прыжки и кульбиты луна.

В этом поезде вход, но один.

Ну, а выходов нет.

Но их много.

Так устроена жизнь.

Здесь поможет хороший удар колуна.

Не размахнуться никак.

Воздух, воздух!

Не одышка, а сущая погань.

Мы живем, как пятьсот лет назад, с острым ухом, прижатым к земле.

И плевать, что в руке у тебя – шестопер, автомат или гаджет.

В облаках сладкой таволги, сонно качаясь в седле,

Старый темник уходит, уходит все дальше, уходит все дальше и дальше.

нарушенного мозгового кровообращения

и

острой сердечной недостаточности

***

Забыли вы, какой я был красавец.

Мне остается лишь напомнить вам,

Как я иду, рукой звезды касаясь,

И кланяюсь лишь детям и ветвям.

***

На закате сосны красные,

Сероватый дым осин.

Лес один, деревья разные.

Потому необъясним.

***

Я люблю вас, не пугайтесь, платонической любовью.

Так хочу.

А к остальному равнодушен, слеп и глух.

Прорезается наверно старческое многословье.

Хуже стариков болтливых только полчища старух.

***

Дремлю под собственные стоны

И понимаю: я ничей.

О, эти кукольные станы

И лягушачьи рты врачей!

***

Что же искал он так пули кавалергардовой,

Что несся вприпрыжеку ажно до Черной речки?

Видно, чем-то Творца он особо порадовал,

Раз судьбою он прежде всех сроков судьбою отмечен.

***

Душа на распутье.

Бежать без оглядки

Иль слепо стремиться вперед?

В удушье страстей что пристойно?

Что гадко?

Пусть Клио решает, какую загадку

Подкинул ей шалый Эрот.