Читать книгу С чистого листа. Жизненная мудрость малыми дозами сквозь захватывающую повседневность серых будней - Артур Брахман - Страница 3

В съемной квартире на третьем этаже пятиэтажного дома 80-х годов постройки Кристоф жил и просыпался каждое утро два года подряд. Сегодня он проснулся в 7—20, потому что именно в это время прозвенел будильник. Резко спрыгнув с кровати и быстро нырнув в одежду, он нехотя побрел на кухню, чтобы сделать глоток воды. Это будет его единственным завтраком перед выходом из дома, Кристоф всегда предпочитал поспать подольше утром, хотя бы минут на 20, вместо того чтобы подготавливать себя к выходу на работу и делать омлет или… что там ещё обычно делают на завтрак?

После этого – умывание холодной водой – так он думал, приводит себя в полную боевую готовность – короткий взгляд в зеркало, такой же взгляд на часы, и вот цифры показывают 7—30, а организм уже полностью готов брать на абордаж очередные события и ситуации, в которые Кристоф обязательно попадет, хочет он того или нет. Ведь для него любая ситуация была драмой всего дня, пока на ее место не приходила другая, более животрепещущая, чем предыдущая. Так он и жил, от драмы до драмы. После хлопка двери в квартире стало тихо. Появившиеся круги на воде в графине, стоящем на кухонном столе, пожалуй, единственные свидетели того, что Кристоф только что покинул своё убежище, всё остальное так и осталось на своих местах.

Сегодняшним прохладным летним утром на ясном небе были редкие облака, он шёл, слегка задумавшись о чем-то. Сейчас было то самое время, когда он не без удовольствия потерял работу и был в поисках себя, «а кто сейчас не в поисках себя?» – думал Кристоф, в целях самоутешения, иногда ему казалось, что он жил ради того, чтобы постоянно искать себе занятие и по-настоящему был счастлив, когда ему отказывали в работе, и он снова предавался желанному поиску новой, в такие моменты он чувствовал себя живым. Он решительно не мог ничем заниматься долго и самоотверженно, и прямо сейчас он не знал, что будет делать дальше, а может знал, но держал в тайне. Так или иначе, он шел на очередное собеседование в очередной компании, что, по правде говоря, не приносило ему большого удовольствия. Подойдя к главному входу огромного здания типографии, он с удивлением обнаружил, что пришёл слишком рано, до назначенной встречи оставалось полчаса. Кристоф не больно любил форсировать события и не собирался приходить раньше времени на встречу, на которой ему вовсе и не хотелось появляться. Внимательно осмотревшись по сторонам, он принял единственно верное и удовлетворяющее его настроение решение – зайти в ближайшее кафе и переждать там какое-то время.

Консьерж на первом этаже типографии не мог не заметить в окно своего «офиса», как какой-то человек, слегка небрежного вида, в красной рубашке с длинным рукавом и черных джинсах остановился возле входа в его владения и, посмотрев на часы, постоял в раздумьях минуту и двинулся в обратном направлении. «Подозрительный тип» – промелькнуло в консьержей голове, до верху набитой энциклопедическими знаниями о подозрительных типах, полученными в ходе долгой и самоотверженной службы на страже типографии – «надо бы к нему приглядеться». Он считал подозрительными, пожалуй, всех кто хоть как-то проявлял нестандартное поведение: резко менял направление во время ходьбы, хватался за карман посреди дороги, переходил одну улицу дважды или шел слишком быстро, он видел в окно их всех, всех до одного. Действительно, чего доброго можно ожидать от таких типов? Пожалуй, ничего.

Кристоф попытался найти в уме какие-то сведения, доступные ему об этом районе города по части хороших заведений, но на мгновение ему показалось, что чей-то холодный взгляд упал на него прямо через зазор между шторками в одном из окон на первом этаже. Это ощущение не понравилось ему и добавило пару монет в копилку сомнений о правильности принятого решения и выбранного места. Он всегда подмечал такие вещи, оправдывая свое бездействие, холодностью атмосферы и непривычкой к чужим порядкам и устоям в новом коллективе.

На перекрестке он обнаружил небольшое заведение, где явно можно было уютно переждать лишние минуты. Когда он открыл дверь и зашёл внутрь, на него приятно пахнуло свежесваренным кофе и какой-то притягивающей домашней теплотой, «господи, хоть бы эти полчаса подольше не заканчивались» – подумал он мельком. Кристоф, вообще, очень любил ничего не делать, особенно когда ситуация полностью оправдывала его бездействие, прямо как сейчас, когда его единственной целью было просто переждать полчаса. В такие моменты он искренне расслаблялся и его мозг освобождался от лишних мыслей, «целых полчаса, какое счастье». Это очень похоже на любовь деловых людей к поездкам. Как-то раз, один предприимчивый товарищ, признался Кристофу, что в своей работе ему больше всего нравится ехать куда-нибудь за 500 километров на поезде, для подписания очередного дрянного договора, эти часы – говорил он с вожделением – самое прекрасное, что может дать мне работа. Позже, Кристоф размышлял над этим и пришёл к закономерному выводу. Бизнесмены, обожают дальнюю дорогу, потому что это единственная возможность для них ничего не делать. Ты 7 или 10 часов на полном праве, официально, можешь ничего не делать, просто потому что ты едешь на поезде и у тебя нет возможности что-то делать, тогда-то они по-настоящему расслабляются и засыпают могучим сном ни о чем не думая. А о чем думать, когда все что от тебя требуется – это ехать и ждать? Да, они точно, определенно, поэтому так любят дальние переезды. Поток мыслей Кристофа уцепился в памяти за эту идею и его было уже не остановить, он вел сам с собой диалог, не вслух, конечно, но все же достаточно убедительно, чтобы иметь все основания поинтересоваться у рядом сидящего посетителя кафе: «извините, не мешают ли вам голоса в моей голове?». «Если подумать – продолжал он диалог с собой – люди и в больницах лежать тоже любят, а что? Я бывал в больницах и точно видел стариков, которые проводят там свой досуг в полном удовлетворении и спокойствии, не желая выписываться раньше срока. И я их чертовски прекрасно понимаю, еда, кровать и полное освобождение от любой деятельности, отличной от лежания и бездействия, ещё и справку дадут! От тебя буквально требуют, чтобы ты отдыхал. Ну, точно, каждый человек мечтает хотя бы раз в полгода загреметь в госпиталь на недельку другую, и чтобы ругали тебя всякий раз, когда проявишь желание к бурной деятельности, лежи, не вставай, отдыхай, обед в 3 часа. Ну, конечно, правда если жизни ничего не угрожает… Кто в здравом уме пожелает себе такую участь? Наверное, никто. Хм, а что же тюрьмы. Неужели и там…?»

– Вы хотите туда?

– Господи, что?! – испуганно переспросил Кристоф, неужели он и правда думал вслух?

– Я говорю, туда – официант во второй раз, не отрываясь от протирки стола, показал рукой на дверь туалета – попасть пытаетесь? Дверь у нас на ключ закрывается, на баре можете взять.

– Аа, спасибо, Я просто хотел помыть руки.

Официант мотнул головой в сторону – вон там за стенкой есть умывальник.

Кристоф помыл руки и сел за стол возле окна. Кафе было типичным для этого района города, в таких кафе по утрам очень мало людей, зато в обеденное время сюда стекаются работники всех ближайших бизнес-центров и предприятий, возможно, типографские работники тоже бывают здесь и заказывают себе ланч. Так что свободных мест в середине дня здесь не бывает. Интересно – подумал Кристоф, – если бы работников кафе спросили, что для них лучше – чтобы посетители равномерно распределялись в течение всего дня с утра до вечера, обеспечивая тем самым спокойный темп работы, либо как сейчас, когда есть ярко выраженный час-пик, в который официанты стаптывают себе ноги, будто бегут марафон? – что бы они выбрали?

– Вы что-то выбрали? – поинтересовался всё тот же официант, посчитавший, видимо, своим призванием выдергивать сегодня Кристофа из потока его бурных мыслей.

– Да, будьте любезны чай без сахара, пожалуйста.

– Одну минуту – официант ушел на кухню. На часах было 8:10.

Кристоф уже покончил с чаем и дождался, когда на часах будет 8—20. Луч солнца в этот момент прошел сквозь окно внутрь кафе и занял себе местечко справа от Кристофа, напоминая о том, что день предполагается жаркий. Температура за окном действовала в тесном тандеме с часовой стрелкой всех циферблатов в округе и неумолимо ползла вверх по мере того, как стрелка часов ползла вниз, позже, вечером, они поменяются ролями и будут повторять свой танец бесконечно. Кристоф снял рубашку и повязал её на талии, чтобы немного продлить себе прохладу. Должность, на которую он сегодня претендовал, вовсе не предполагала солидного или делового вида, поэтому он решил появиться на собеседовании прямо так.

В 8—26 он второй раз за утро подошел ко входу типографии и сразу же почувствовал легкий холодок по телу. Зайдя внутрь, он попал в типичное, средних размеров фойе, где располагалось небольшое помещение с окошком. Из двери показался низенький старичок, в глаза Кристофа бросилась почти безволосая седина и радушная улыбка во весь рот с ровными белыми зубами.

– Здравствуйте, чем вам помочь? – добродушно спросил старичок.

– Я на собеседование в отдел печати в 8—30… здравствуйте – Кристоф слегка нервничал.

– Отлично, одну секунду. – консьерж зашел обратно в помещение и набрал кого-то по телефону.

– Вам придется подождать минут 10—15, начальник отдела сейчас занят – немного виновато произнес он.

– Ничего страшного, я подожду – Кристоф никогда не видел ничего страшного в ожидании. Он сел на низенький твердый диван и даже немного расслабился, а старичок не сводил с него обязывающего к диалогу добродушно пристального взгляда.

– Скажите, я мог вас раньше где-то видеть? Ваше лицо мне кажется знакомым. – задумчиво произнес консьерж.

– Вряд ли, я здесь впервые. Только если мое лицо не печатали на газете в вашей типографии, но такое я бы запомнил – улыбаясь произнес Кристоф, в такие моменты, он мог, иногда, даже шутить, инстинктивно пытаясь разрядить обстановку и снять нервозность с самого себя, заглядывая в лицо собеседнику, дабы понять его реакцию на шутку и, в зависимости от этого, либо полностью расслабиться, либо ещё сильнее сжаться в комок и лихорадочно думать о том, что ситуация стала ещё хуже. Бесполезно ли это? Абсолютно, но только не для Кристофа.

Консьерж улыбнулся,

– А вы бы хотели попасть в газету?

– Ну, знаете, смотря по какому поводу.

– Как насчет победы в лотерею?

Разговор явно принимал непринужденную расслабленную форму.

– Боюсь, что в криминальную сводку попасть гораздо проще, чем выиграть в лотерею, уж так они устроены. – иронично заметил Кристоф.

– Знаете, а лет 30 назад я читал об этом в газете, там было фото какого-то счастливчика, как же его звали…

Кристоф не дождался имени счастливчика и добавил:

– Полагаю, если мне и суждено попасть на разворот газеты, где мое имя будет напечатано в одной строке с большой суммой денег, то это будет что-то про ограбление банка, и, судя по всему, крайне неудачное.

– А вы на такое способны? – с интересом спросил старичок.

– На неудачное ограбление? Разумеется.

Консьерж хмыкнул и слегка почесал затылок, подбирая слова:

– Ну что ж, хотел бы я дать вам совет «всегда верьте в себя», но боюсь, в данном случае это станет благословлением на преступление, чего делать я бы вам не посоветовал ни в коем случае, но, пожалуй, газеты теперь буду проверять почаще.

После этого, улыбаясь во весь рот, он ушел в свою каморку по каким-то неотложным делам, а Кристоф остался наедине с собой. И, словно по команде, демоны сомнений, будто прятавшиеся по углам от светлого волшебника, начали выползать из своих убежищ и атаковать ту часть мозга Кристофа, которая отвечала за принятие взвешенных и разумных решений.

Время 8—38, скоро позовут на собеседование, зачем связывать себя с этим местом? Ради денег? Да, кстати, сколько осталось денег? Если не устроиться на работу, то средства кончатся где-то через недели две, целых две недели, это куча времени, так к чему так торопиться? Кристоф, такой смелый в присутствии консьержа, вдруг стал таким беспомощным и слабым, он усиленно и быстро искал все возможные причины для отказа от этой идеи. Ведь это моя жизнь, я могу сам решать хочу я эту работу или не хочу, я точно, определенно хочу иметь средства, но получится ли хоть что-то у меня на этой должности? Как было бы здорово, если бы прорвало трубу, взорвался печатный станок, рухнула стена, конечно же без угрозы для жизней, хоть что-нибудь, что могло бы отменить все планы всей типографии. Как же неуютно здесь! 8—41, надо что-то делать. Дрожь и холодный пот, как у сапера-новичка в полной мере реализовали себя в организме Кристофа.

И в то же время часы на стене спокойно себе отсчитывали время со скоростью 60 секунд в минуту, комнатные растения стояли неподвижно и даже малейшее движение воздуха не потревожило их ни разу за все это время, консьерж тихо шуршал бумажками у себя за стенкой, бурча себе что-то под нос, а проезжающие мимо машины и вовсе не было слышно. Словом, ничто и никто не могли предположить, какая буря и драма разыгрывается сейчас в фойе типографии в одном единственном человеке, которому казалось, что весь мир в эту секунду сосредоточен в нем одном. За стенкой послышался приглушенный звон телефона.

– Извините, мой друг, очень не хочется вас огорчать – начал говорить консьерж, вставая из-за стола и плавно двигаясь в дверной проем, туда, где был Кристоф. – Но, к сожалению, сейчас по телефону мне сказали… – на этих словах старичок вошел в соседнее помещение и не обнаружил там никого.

Кристоф бежал, словно от пожара, по крайней мере внутри были именно такие ощущения и чем дальше он был от типографии, тем легче ему становилось и дыхание шло ровнее. «Хороший старик, добрый, пусть всё у него будет хорошо, жаль только мало пообщались».