Читать книгу С чистого листа. Жизненная мудрость малыми дозами сквозь захватывающую повседневность серых будней - Артур Брахман - Страница 6

На следующий день Кристоф встал довольно поздно и, всё произошедшее с ним вчера, казалось каким-то сном. Был ли этот бездомный? Была ли вообще эта прогулка? Он восстанавливал вчерашний день у себя в голове по кусочкам, один за другим, как после бурной пьянки. Только голова не болела, наоборот, была даже слишком легкой. Он помнил всё, что сказал ему бездомный и помнил, что эта философия дала ему какое-то новое понимание и мироощущение. В своем воображении он, словно на маркерной доске, рисовал факты вчерашнего дня, проводя тонкие линии между ними, от одного к другому. Так он пришел к выводу, что всё крепко взаимосвязано, ведь если бы он тем утром не привел себя в равновесие и не восстановил своего самообладания, то он бы не поймал в воздухе ту идею про немедленную прогулку в парке, он бы вообще не смог до нее дотянуться под тяжестью своего раздражения, и не встретил бездомного и всего этого разговора просто бы не было. А что бы тогда было?

В его памяти всплыл эпизод из детства. Кристофу тогда было лет 14, он и его друзья катались на велосипедах по своему родному району. Погода стояла отличная и домой их могло загнать только чувство голода или усталость. Ездили они прямо по дорогам, потому что движения, практически, не было, так делали многие дети, и родители в то время позволяли им ездить на проезжей части, прекрасно понимая, что движение в этой части города по выходным совсем никудышное. После полудня, резвясь с самого утра под жарким солнцем, они уже порядком устали и сейчас завершали последний вираж, сворачивая на улицу одного из ребят. Было решено отправиться к нему в гости и маленько подкрепиться. После чего продолжить свои беззаботные сверхважные детско-подростковые дела. Все кроме одного свернули на тротуар, чтобы побыстрее припарковать велосипеды во дворе, а Кристоф все ещё ехал вдоль дороги, он хотел свернуть с нее в последний момент, прямо напротив дома. По всей длине тротуара были припаркованы автомобили, они стояли тут неподвижно, наверное, весь день, было воскресенье. Какова же вероятность того, что в одной из припаркованных машин окажется её хозяин, и он захочет распахнуть свою водительскую дверь именно в тот момент, когда Кристоф будет пролетать мимо него по этой пустынной улице? Тогда, видимо, вероятность была стопроцентной. На это ушло меньше секунды, одно мгновение. Грохот металла об асфальт, резкий толчок, испуганные лица друзей, обернувшихся на шум, недоумевающее лицо Кристофа, не успевшего понять, что вообще случилось, острая боль в руке и шок. Это произошло так молниеносно, что водитель, пожалуй, испугался сильнее всех. Но, боже правый, какой сценарист должен был трудиться над этим эпизодом, каких трудов стоило мирозданию, чтобы до секунды рассчитать трюк, который даже в кинематографе не всегда удается снять с первого дубля? Ведь этому предшествовало не только то, что водитель просто захотел выйти из машины, а еще и то, что водитель утром задержался дома на минуту, застирывая пятно на рубашке, потому что пролил кофе, что в свою очередь стало результатом невнимательности или рассеянности из-за недосыпа. А выйдя во двор, он заболтался с соседом, который вопреки привычному распорядку встал сегодня неожиданно рано для воскресенья. После этого он забыл заглянуть в почтовый ящик и сел за руль своей машины. На его пути было 4 красных светофора и 3 зелёных, и он достиг места назначения на 7 минут раньше, чем планировал и, посидев, в машине 5 минут, открыл дверь, не посмотрев в зеркало заднего вида. А тем временем у Кристофа жизнь тоже не стояла на паузе, он также где-то спешил, а где-то опаздывал, где-то сердился, а где-то радовался. И в конце концов, намеревался завершить свою поездку, разогнавшись по асфальтовому покрытию длиной в 50 метров. И это все для того, чтобы найти здесь точку жесткого соприкосновения с человеком, которого раньше никогда не видел? Всё вокруг жило так, как жило до и будет жить после этого эпизода. Птицы двигались в пространстве хаотично задавая траекторию полета, одновременно с ними шли люди по тротуару, друзья Кристофа совершали каждый свое движение, а листья на деревьях и трава шевелились от ветра во все стороны. Попытайтесь посмотреть на это отсутствующим, отстраненным взглядом наблюдателя, будто это все происходит по телевизору, а вы не зритель и даже не оператор видеокамеры, а вы и есть сама видеокамера, свидетельствующая область жизни, словно зеркало, сфокусированная ни на чем и на всем сразу, тогда увидите тут и там сплошное движение и ни на секунду не останавливающуюся самую живую жизнь. Нажмите на паузу, птицы застыли, люди, травинки, насекомые, в этом кадре все остановились на своем пути, но даже во время паузы видно, что у каждого элемента этой картины есть свой путь, и всё устремлено куда-то одновременно. Снимите кадр с паузы, и вот, внезапно, всё резко сдвинулось с места и продолжает движение по своей собственной и неповторимой траектории. И в этой картине мира, один человек безжалостно сшибал другого своей автомобильной дверью. Всё, как будто было на своих местах. Этот эпизод так гармонично вписался в происходящее, что даже не было мысли считать его лишним. Но когда, в какой момент обстоятельства начали складываться так, чтобы это произошло? Сегодня утром? А может в среду вечером, когда водитель взял трубку своего телефона и на другом конце сказали что-то такое, что заставило его изменить планы на утро воскресенья? А может этот сценарий начал формироваться вообще с начала времён?

Забавно, но на сегодняшний вечер у Кристофа запланирована встреча с друзьями в баре, двое из которых являлись участниками тех самых воспоминаний. Ассоциация так сработала в подсознании? Или совпадение? Так или иначе, это лишний аргумент в пользу того, что всё взаимосвязано. А Кристоф очень любил лишние аргументы.

Вечер пятницы. Великолепное, очень хорошее время, чтобы обменяться новостями с друзьями и отдохнуть после тяжелой недели в местном баре за бокалом ароматного пива. Кто не любит пятницу? Даже безработные чувствуют трепет перед этим словом где-то на генном уровне. Да, и сам Кристоф обожал этот день, несмотря на то что неделя его не была тяжелой в общепринятом понимании слова «тяжелый». Кстати, друзья как раз хотели услышать историю о его устройстве на работу, как он справился со своими обязанностями в первую неделю на новом месте, но пока одному только Кристофу было известно, что зря они надеются услышать что-то кардинально новое.

Закат сегодня спрятался за облаками, поэтому сумерки начались ещё раньше, чем было принято в этих краях. Люди, чувствуя приближение ночной прохлады, инстинктивно жались поближе к ярким разноцветным заведениям и вовсе перемещались вовнутрь, чтобы начать наконец свой заслуженный отдых, ведь они терпели и ждали целую неделю. В этот раз Кристоф пришел раньше остальных и занял столик в глубине зала, практически в углу. Он всегда пытался занять такое место, откуда он мог бы за всем наблюдать и не упускать из внимания происходящее вокруг, но сам при этом не любил быть на виду у всех. Естественно, из всей компании только он один придавал этому какое-то значение, всем остальным было на это просто наплевать. Поэтому, обнаружив себя первым пришедшим, он с удовлетворением выполнил свой долг первооткрывателя и занял почетное место в углу подальше от глаз.

Зал потихоньку заполнялся, это был типичный ирландский паб, в интерьере было много дерева и зеленого цвета, флаги стран, вымпелы футбольных команд, купюры со всех уголков мира и сносный алкоголь в смысле цены и качества. Такое заведение вы можете найти в любой точке земного шара, ничего оригинального.

Официант подошел к столику Кристофа, положил меню и сразу отошел к другому столику, посетителей было всё больше и ему некогда было ждать заказ. А Кристофу это было на руку, он и не собирался ничего брать, не дождавшись друзей. Пиво он выпьет быстро, а про экономию тоже не надо забывать, денег осталось на две недели, не больше.

Кристоф в компании и Кристоф наедине с собой – это один и тот же Кристоф, он не умел притворяться и часто был похож на скучного зануду, но если тема разговора его цепляла (а цепляло его только то, в чем он разбирался и мог дать какие-то ценные сведения собеседнику), то он легко притягивал под свое влияние нить повествования и умело вёл беседу. Однако, только со своими друзьями он чувствовал себя в более-менее своей тарелке, потому что с ними он был как дома и, главное, мог отдохнуть эмоционально. Беседы с незнакомцами его утомляли своей бессмысленностью, миллионами пустых фраз, которые возникают в тишине только для того, чтобы не пришлось сидеть в тишине. Вчерашняя беседа с бездомным, пожалуй, единственный осмысленный разговор с незнакомцем в его жизни. Но Кристоф не мог объяснить никому свое поведение или понимание общения с людьми, ему был противен пустой трёп и поэтому его считали неразговорчивым, молчаливым.

В школе, иногда, учителя его даже обходили вниманием, понимая, что Кристоф не сможет дать полноценную характеристику герою романа или не сможет найти метафору в первой главе книги. А он мог найти и мог дать, но только по-своему, уделяя внимание всем деталям сразу и полагаясь на общую концепцию-идею произведения. От него ждали совсем не этого, от него ждали коротких, шаблонных и понятных ответов. Никого не интересовала глубина идей, а произведения великих авторов разрубали на кусочки, как на предмете анатомии в медицинском институте, и грубыми движениями отделяли одно от другого, разглядывая под микроскопом буквы и запятые, и никого не интересовало произведение, как целостное явление в искусстве и жизни людей, никто не хотел отойти на пару шагов подальше и посмотреть отстраненным взглядом, как в картинных галереях, где самое главное видится на некотором расстоянии, а что же действительно хотел нам сказать автор, а всё ли мы поняли и, главное, доросли ли мы до того, чтобы понять? А многие действительно значимые произведения и вовсе не были включены в школьную программу. Что тут вообще можно было ответить преподавателю на вопрос, который под грузом всех этих знаний и понимания был просто раздавлен, как пустая картонная коробка? А груз этих знаний всегда был в голове Кристофа, не ощущаемый им, как тяжкое бремя, однако, когда всё поставлено с ног на голову: главное не замечается, а второстепенному придается значимость главного, но видишь это только ты один, то, что тут вообще можно сказать? Когда сказать хочется слишком много – легче промолчать. По этой причине многие преподаватели считали Кристофа незаинтересованным, ленивым, возможно, даже глупым и ставили ему такие оценки, чтобы дотянуть его до конца обучения и забыть, как страшный сон. Его это никак не обижало, его это даже устраивало, он не собирался строить скворечник на гнилом дереве. По крайней мере это был единственный вариант закончить обучение не притворяясь, что ты ограничен в своих представлениях о системе образования. Теперь, уже взрослый Кристоф, видел всё тот же пустой трёп на каждом шагу, но сейчас он мог его избегать и фильтровать.

С очередным открытием дверей бара Кристоф услышал знакомые голоса, он приподнялся с места и приветственно помахал в сторону входа. Три мужские фигуры в полутемном зале двинулись в сторону его столика. Друзья радостно поприветствовали Кристофа и с этого момента в его голове появился значок «паузы», он мог его нажать и отвлечься от своих мыслей, сейчас он предоставлял себя в объятия приятного и душевного вечера в компании тех, с кем ему было комфортно. Ровно до того момента, пока один из них не обратился к Кристофу:

– Эй, Крис, ну давай расскажи, как ты на новом месте. Тебе же удалось устроиться в этот… как его?

– В типографию – помог Кристоф.

– Да, точно.

– Нет.

– Нет?

– Да.

– Что да?

– Нет, не удалось.

– Но почему?

Три пары глаз уставились на Кристофа в недоумении. Он так хотел устроиться на работу, чтобы иметь стабильный доход, но им пришлось стать свидетелями очередного его провала.

– Ну, знаете, не мое это место. Мне не понравилось, я продолжаю поиски.

Наиболее близкий из всех друг Кристофа, знавший его дольше остальных, с подозрением посмотрел ему в глаза и спросил:

– Дружище, ты хотя бы дошел до туда?

– Да – с усмешкой отвечал Кристоф – конечно, дошел, но мне там не понравилось.

Это вызвало какую-то неловкость в общей атмосфере, потому что все понимали, что скорее всего Кристоф снова не смог преодолеть себя и сбежал оттуда с позором, как бывало ранее. Но никто не хотел ворошить это гнездо и портить настроение и себе и Кристофу. Друзья успешно замяли эту тему и больше к ней не возвращались. Вечер шёл своим чередом, пиво пилось и заказывалось снова, голоса доносились отовсюду, ближе к полуночи в баре был настоящий аншлаг. Но если у кого-то бурный отдых только начинался, у других он уже заканчивался. Кристоф и компания в это время уже заплатили по счету и собирались разойтись в разные стороны, чтобы через какое-то время, спустя неделю, встретиться вновь. Все четверо жили в разных частях города и выбрали это место, чтобы никому не было обидно. Они только что покинули шумное заведение, словно вынырнули на поверхность, так здесь было свежо и тихо, что все четверо одновременно застыли, вслушиваясь в звуки позднего вечера. Переглянувшись они поняли, что думают об одном и том же, всех поразила эта резкая перемена в обстановке, они рассмеялись и начали пожимать друг другу руки и говорить условные напутствия. Больная тема Кристофа тоже вынырнула из пучины заглушивших её развлечений буквально на одну секунду. Один из друзей пожелал ему не валять дурака и не принимать близко к сердцу всё, что происходит, ведь как-то же всё образуется. Они уже попрощались и начали расходиться кто куда, как Кристофа кто-то окликнул. Это был тот самый друг, который видел падение Кристофа с велосипеда в детстве, и тот, кто смотрел на него с подозрением и, очевидно, это подозрение перерастало в уверенность в том, что Кристоф всех немного обманул.

– Слушай, дружище, мне можешь честно сказать, ты снова не смог взять себя в руки?

– Да, ты прав. Так всё и было. Но все в норме, скоро я что-нибудь подыщу.

– У тебя есть деньги?

– Пока что есть.

У друга Кристофа был такой вид, словно он хотел чем-то помочь и видел, что именно может сделать, он глядел с жалостью в глазах, но боялся предложить что-то или признаться в чем-то. Он подбирал слова, будто хотел отправить Кристофа к психотерапевту.

– Слушай, помнишь я рассказывал тебе про ферму своей тёти? Все студенты разъехались на новый учебный год, ей снова нужна рабочая сила. Я же знаю, как ты любишь «прочищать мозги» на природе. Ты бы мог подзаработать там деньжат и отдохнуть от всего этого. Я могу договориться, чтобы она взяла тебя на месяц. Она заплатит тебе не супер много, но ты сможешь оплатить квартиру и что-то еще останется.

Внутри Кристофа шевельнулось много всего от гордыни до жалости к себе. В первое мгновение он почувствовал себя совсем жалким и никчемным, почему ему пытаются помочь? Неужели он не в силах наладить свою жизнь сам? Во второе мгновение ему хотелось разозлиться и отказаться от этого предложения здесь и сейчас. Он закрыл глаза, набрал воздуха в грудь и спокойно ответил:

– Слушай, я разберусь сам ладно? Не нужно мне помогать.

Собеседника Кристофа это взорвало:

– Да почему ты жалеешь себя, как последний кретин?! Не веди себя так, будто вся Земля крутится вокруг тебя одного! Ты… тебе… А, в общем, ну тебя к черту!

С этими словами друг, а может уже бывший друг, резко повернулся и зашагал прочь быстрым шагом, выскользнув из-под ореола уличного фонаря, скрываясь в тени ночи.

Кристоф почему-то сейчас ощутил даже некоторое блаженство, удовлетворение. Планы резко изменились, он не собирался идти домой. Медленно развернувшись, он посмотрел на фасад бара, из которого они с друзьями только что вышли, ухмыльнулся и двинулся вперед. У него возникло желание продолжить этот вечер в одиночестве и дать алкоголю ещё один шанс. Пивной запах и шум галдящей толпы резко ударили по всем чувствам Кристофа, он влетел в эту атмосферу, словно корабль, разрезающий огромную волну во время шторма, и, отдающий себя во власть стихии, одолеваемый бесконечными брызгами с носа до кормы. Кристоф за этот поздний вечер неоднократно увидел дно пивного бокала. А поздний вечер тем временем плавно перетек в ночь. Резко Кристофа отвернуло от всего происходящего вокруг, он возненавидел людей, сидящих за барной стойкой по обе стороны от него, возненавидел себя за то, что вместе со всеми подчинялся сейчас низменным страстям. Но он упивался этим, ему нравилось то, что происходит, и ненависть нравилась тоже. Он допил последний бокал и шаткой походкой пошел в сторону выхода.

Сейчас он направлялся домой, свернув с шумной улицы в сторону окраины города, слегка пошатываясь, он отдался во власть тишины и теплой летней ночи. Всю дорогу до дома он думал о последнем диалоге со своим другом, не допуская даже мысли о том, что ему тоже было сложно подойти к Кристофу с этим предложением. Кристоф не питал злобы к этому человеку, но он возненавидел саму ситуацию, и раздражение било через край. Настроение было скверное и ощущение поражения закралось глубоко в душу, казалось, что ему бросают деревянный спасательный круг, который ударяет его по голове и топит ко всем чертям. Но внезапно он понял, что хочет оказаться на самом дне, другим способом от него оттолкнуться попросту невозможно.