Читать книгу Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе - Артур Конан Дойл - Страница 10

Неуместно будет здесь перечислять все тяжкие испытания и лишения, которые выпали на долю бежавших от преследований мормонов, прежде чем они нашли себе надежное пристанище. Они пробирались от берегов Миссисипи до западных отрогов Скалистых гор с неслыханным во всей истории упорством. Дикари, хищные звери, голод, жажда, усталость и болезни – словом, все те препятствия, которые природа ставила им на пути – они преодолевали с англосаксонской настойчивостью. Но все-таки долгий путь и бесконечные беды поколебали веру даже самых сильных из них. С большим облегчением они опустились на колени и принялись горячо молиться, увидев перед собой широкую, залитую лучами солнца долину Юты. Их вождь произнес, что это и есть земля обетованная, и отныне эти девственные земли принадлежат им.

Оказалось, что Янг не только непоколебимый вождь, но и талантливый руководитель. Скоро уже были составлены карты местности и разработан план будущего города. Вокруг города были разбиты участки под фермы, распределение которых происходило согласно занимаемому положению каждого. Пришло время торговли и ремесел. И, буквально очертя голову, многие торговцы занялись своим делом, а ремесленники – своим. Словно по волшебству вырастали городские улицы и площади. Мормоны осушали болота, ставили изгороди, расчищали поля и сеяли. А на следующее лето уже колосилась, созревая, золотистая пшеница. Все в этом странном поселение росло с необыкновенной быстротой. Но стремительнее всех поднимался ввысь храм в центре города. Казалось, он с каждым днем становится все больше и выше. Поселенцы воздвигали памятник Тому, кто провел их сквозь множество опасностей, и около храма с ранней зари до сумерек, не переставая, стучали молотки и визжали пилы.

Двое одиноких путников, Джон Ферье и маленькая девочка, которая волею судьбы стала его приемной дочерью, сопровождали мормонов до самого конца их тяжких скитаний. Маленькая Люси удобно путешествовала в повозке старейшины Стенгерсона, где вместе с нею разместились три жены мормона и его сын, упрямый, своевольный мальчик двенадцати лет. Детская душа очень податлива, и вскоре Люси, оправившись от удара, вызванного смертью матери, стала любимицей женщин и вполне привыкла к жизни на колесах, под парусиновой крышей. Кроме того, Ферье, окрепнув после тяжкого странствия, оказался знающим проводником и неутомимым охотником. Он быстро завоевал уважение своих новых товарищей, и когда скитания их подошли к концу, они единогласно решили, что Ферье заслуживает такого же участка плодородной почвы, как и остальные поселенцы. Самые большие участки получили Янг и еще четверо четверо человек, входящих в Совет старейшин – Стенгерсона, Кемболла, Джонстона и Дреббера.

На своем участке Ферье поставил добротный бревенчатый сруб, который со временем обрастал пристройками, пока не превратился в просторный дом. Ферье был человеком сметливым, практичным, и любое, даже самое трудное дело спорилось в его руках. Его железное здоровье позволяло ему трудиться на своей земле от зари до позднего вечера, поэтому и дела на его ферме шли отлично. За три года он стал богаче, чем его соседи, через шесть лет – он уже слыл состоятельным человеком, через девять его называли богачом, а через двенадцать лет во всем Солт-Лейк-Сити не нашлось бы и шести человек, способных с ним сравняться. От Большого соленого озера до горного хребта Уосатч имя Джона Ферье было самым известным.

У Ферье был только один недостаток, очень обижавший его единоверцев. Никакие доводы и уговоры не могли заставить его, по примеру остальных, завести нескольких жен. Он никогда не говорил о причине своего упорного отказа, но твердо продолжал настаивать на своем. Некоторые обвиняли его в неуважении к принятой религии, другие – в жадности и нежелании тратиться на содержание семьи. Некоторые же поговаривали, что он до сих пор не может забыть свою прошлую любовь, белокурую красавицу, до сих пор тоскующую по нему где-то на берегах Атлантики. Но как бы там ни было, Джон Ферье упорно оставался холостяком. Во всем же остальном он был верен религии поселенцев, и все знали его как человека прямого и честного.

Люси Ферье росла в огромном доме и во все делах помогала своему приемному отцу. Чистый горный воздух и целебный аромат сосен заменили юной девушке мать и нянек. С годами она становилась все выше и стройнее, румянец на ее щечках горел все ярче, а походка ее становилась все более упругой. И при виде гибкой девичьей фигурки, мелькавшей на пшеничных полях или скачущей на мустанге отца, которым Люси правила с грацей и непринужденностью истинной дочери Запада, в сердцах путников, проезжавших по дороге мимо фермы Джона Ферье, оживали давно забытые чувства. Постепенно бутон распустился, превратившись в прекрасный цветок, и в тот год, когда Джон Ферье стал самым богатым фермером, его дочь стала самой красивой девушкой Юты.

Конечно, отец не был первым из тех, кто заметил, что ребенок превратился в женщину. Отцы вообще редко замечают подобное. Это волшебное превращение произошло настолько плавно и незаметно, что невозможно было назвать его точной даты. Сама девушка узнает это последней, и не догадывается ни о чем, пока тембр голоса или легкое касание руки не заставляют все внутри нее трепетать. И она с улыбкой, гордо и с примесью страха, ощущает, что всю ее заполнило нечто неизвестное и огромное. Немногие способны забыть тот день и тот незначительный случай, ставший вестником этой перемены. То, что произошло с Люси Ферье – отнюдь не пустяк. Это происшествие повлияло на ее будущее и судьбы многих людей.

Стояло жаркое июньское утро. Мормоны трудились, как пчелы – недаром своей эмблемой они выбрали пчелиный улей. На полях и улицах города деловито гудели людские голоса. По пыльным дорогам тянулись длинные вереницы тяжело нагруженных мулов – все они шли на запад, потому как в Калифорнии вспыхнула золотая лихорадка, а дорога туда пролегала как раз через город Избранных. Туда же с дальних пастбищ двигались стада овец и мулов, тянулись вереницей усталые переселенцы. И людей, и животных в равной степени изматывало бесконечно долгое путешествие. Сквозь эту пеструю толпу, уверенно прокладывая себе путь, скакала Люси Ферье. Ее лицо раскраснелось, ветер развевал длинные каштановые волосы. Отец попросил ее съездить в город. Думая только о его поручении и о том, как она его выполнит, Люси с бесстрашием юности врезалась в самую гущу толпы. Усталые путники с удивлением смотрели ей вслед, и даже сдержанные индейцы, закутанные в меха, изменили своей выдержке – их, словно чудо, поразила красота бледнолицей девушки.

Она подъехала к окраине города, и неожиданно дорогу ей преградило огромное стадо. Гнали его шестеро диковатого вида пастухов. Не желая ждать, когда пройдет стадо, Люси, нетерпеливо подталкивая лошадь, попыталась проехать сквозь него. Но едва она успела въехать в образовавшийся проход, как позади нее животные снова сомкнулись, и она очутилась зажатой в движущийся поток свирепых, с угрожающе длинными рогами быков. Привыкшая управляться с быками, она не ударилась в панику и при каждой возможности погоняла лошадь в надежде пробить себе дорогу вперед. К несчастью, случайность это была или нет, но один бык боднул ее мустанга в бок. Конь Люси прошел в бешенство. Храпя от ярости, он взвился на дыбы, загарцевал и принялся беспокойно метаться. Люси неминуемо свалилась бы с лошади, не будь она такой умелой наездницей. С каждой секундой ситуация становилась угрожающей. Всякий раз, когда мустанг опускался на передние копыта, он натыкался на рога быков, разъяряясь от этого все больше и больше. Люси оставалось только одно – во что бы то ни стало удерживаться в седле, в противном случае ей грозила смерть под копытами мощных и перепуганных животных. Никогда еще Люси не оказывалась в столь опасных обстоятельствах, и не знала, что делать. Голова ее закружилась, рука, сжимавшая поводья, ослабела. Задыхаясь от пыли и запаха разгоряченных животных, она чуть было не выпустила поводья из рук, как вдруг рядом с ней послышался одобряющий голос и она поняла, что ей пришли на помощь. В этот момент мускулистая, загорелая рука дотянулась до узды мустанга и вскоре всадник, протискиваясь сквозь стадо быков, вывел коня на окраину города.

– Надеюсь, вы не пострадали, мисс, – почтительно произнес ее спаситель.

Она посмотрела на его темное, суровое лицо и весело рассмеялась.

– Я жутко струсила, – простодушно ответила Люси. – Никогда бы не подумала, что моего Пончо так испугает стадо быков.

– Слава Богу, вы удержались в седле, – убедительно произнес высокий, диковатого вида молодой парень, сидевший на крупной, чалой лошади. Одет он был в грубую охотничью куртку, а за плечами у него висела длинная винтовка. – Вы, наверное, дочь Джона Ферье? – заметил он. – Я видел, как вы выехали из дома. Когда вы его увидите, то спросите, помнит ли он Джеферсона Хоупа из Сент-Луиса. Если он тот самый Ферье, то они были очень дружны с моим отцом.

– Может быть, вам самому зайти и спросить у него об этом? – скромно произнесла девушка.

Молодому человеку это предложение явно понравилось, глаза его довольно блеснули.

– Я так бы и сделал, – произнес он. – Но мы два месяца были в горах, вид у нас для визитов неподходящий. Придется принять нас такими, как есть.

– Он с радостью вас примет, да и я тоже, – ответила Люси. – Он меня ужасно любит, и если бы меня растоптали эти быки, он никогда бы не пережил этого.

– Я тоже, – ответил ее собеседник.

– Вы?! Ну а вам-то какое до меня дело? Мы с вами даже не друзья.

После этих слов лицо охотника так помрачнело, что Люси громко рассмеялась.

– Простите, я совсем не то имела в виду, – произнесла она. – Конечно, вы теперь наш друг. И вы обязательно должны прийти к нам. А сейчас мне пора ехать, иначе отец никогда больше не доверит мне ни одного дела. До свиданья!

Джеферсон Хоуп-младший вернулся к своим спутникам хмурый и молчаливый. Они искали серебро в горах Невады и вернулись в Солт-Лейк-Сити в надежде, что им удастся набрать денег для разработки найденных ими залежей. Он не меньше остальных был занят этим делом, но сегодняшнее происшествие заставило молодого охотника думать о другом. Образ прекрасной девушки, юной и свежей, как ветерок Сьерры, покорил его пылкую, неукротимую натуру. Едва Люси исчезла из виду, как он понял, что в его жизни наступает переломный момент и с этой минуты никакая спекуляция серебром, ни что-нибудь другое не способно было затмить его новое, всепоглощающее чувство. Проснувшаяся в его сердце любовь не была внезапным, изменчивым капризом юности, а неистовой страстью человека с сильной волей и бурным темпераментом. Упорный и настойчивый, он привык добиваться того, чего хотел. И сейчас он всем сердцем поклялся, что так будет и на этот раз.

Он пришел к Джону Ферье в тот же вечер, и стал приходить так часто, что в доме его уже считали своим. Целых двадцать лет Ферье не выезжал за пределы долины и был с головой поглощен работой. С приходом Джеферсона Хоупа у него появилась ничтожная возможность узнать, что же происходит в мире. Молодой охотник мог многое рассказать, и делал он это так, что слушать его было интересно и отцу, и дочери. Он был пионером Калифорнии, знал множество необычных историй о том, как в те безумные и счастливые дни создавались и рушились целые состояния. Он разведывал пустынные земли, искал серебряную руду, был охотником и работал на ранчо. Джеферсон Хоуп всегда бросался навстречу самым опасным приключениям, где бы они не происходили. Вскоре он стал любимцем старого фермера, который всячески нахваливал его достоинства. В подобных случаях Люси помалкивала, но яркий румянец на ее щеках и светящиеся счастьем глаза красноречивее слов говорили о том, что ее юное сердце больше ей не принадлежит. Простодушный фермер не замечал этих многозначительных признаков, но они не укрылись от взгляда того, кому удалось завоевать ее любовь.

Однажды летним вечером Джеферсон Хоуп галопом промчался по дороге к ферме и остановился у ворот. Стоявшая на пороге дома Люси пошла к нему навстречу. Привязав лошадь к забору, он зашагал по дорожке.

– Люси, я уезжаю, – произнес он, взяв ее руки в свои, и нежно глядя ей в лицо. – Сейчас я не прошу тебя поехать со мной, но готова ли ты последовать за мной, когда я вернусь?

– А когда ты вернешься? – засмеялась она, краснея.

– Самое большее, через два месяца. Я приеду и увезу тебя с собой, дорогая. И никто не посмеет встать между нами.

– А как же отец? – спросила она.

– Он даст свое согласие, если дела на приисках пойдут хорошо. А я не сомневаюсь, что так и получится.

– Ну, раз уж вы с отцом обо всем условились, что мне остается делать…, – прошептала она, прижимаясь щекой к его широкой груди.

– Благодарю тебя, Господи! – произнес он хриплым голосом и, нагнувшись, поцеловал Люси. – Значит, решено. Чем дольше я остаюсь с тобой, тем труднее мне будет уехать. Остальные ждут меня в каньоне. До свидания, моя дорогая, до свидания! Через два месяца ты снова увидишь меня!

Наконец он оторвался от нее и, вскочив на коня, словно молния умчался прочь. Джеферсон ни разу не оглянулся назад, будто боялся, что стоит ему взглянуть на Люси, и он тут же останется. Стоя у ворот, она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Затем она пошла в дом, чувствуя, что во всей Юте нет никого счастливей ее.