Читать книгу Истопись. Eistopeis - Артур Викторович Шевененов - Страница 13

Несоблюдение необходимого как фактор репугнантности

Двойные, тройные, множественные и, более общо, гибко-подвижные, манипулируемые стандарты лежат в основании как хаотизации, так и подавления. Причем первое нередко выступает тем, что мобилизует на войну и революцию против своего, изнутреннего, тогда как последнее – ровно то, что под лозунгами свободы стерилизует всякую альтернативу и противление извне приходящему.

В ходе оценивания выступления спортсменов внушаемые рефери и их подвижные референт-фильтры обнаруживают ровно тот же «парадокс» и ту же ловушку, что имеет место на экзит-поллах и предварительных «замерах» общественных настроений: различные службы или методики, даже предположительно добросовестные пополам с менее выверенными, разнятся в оценках, тогда как по результатам выборов картина должна предстать однозначной. Это подобно тому, как апостериорная вероятность тождественно единична либо нулева (так сказать, «чистая» стратегия в игре с системным или случайным игроком) независимо от Бейес-обновлений и априорных начальных условий, природы распределений или предположений о таковой. Но именно на основании разброда в предварительных оценках обнаруживается потенциал для манипулирования, брожения, хаотизации – с требованием пересмотреть, переголосовать, переиграть, пересудить, а то и «пересажать».

В самом деле, имеют ли «право» разные методики допускать несуразицу в виде структурно-пропорциональных несоответствий, когда предполагаемые победители или прочие не просто недобирают или перебирают, но тем самым смещаются в сравнительных статусах? Этот вопрос задаю себе лет уж семнадцать, а то и двадцать два (если вспомнить метафору скольжения вдоль поверхности истины, как обобщению локально-взаимного движения двух графиков, истинного и ложно-приближающего). И ответ однозначен: так быть не должно!

Рефери, арбитры, социологи и политтехнологи вольны ссылаться на особенности методологии: голосования, подсчета, оценивания, вынесения эстетских и субъективных суждений. Но коль скоро процедура выдает структурный абсурд и хаос, не позволяя ошибке даже стать системной (а не то что – сойти на нет), то их можно и должно приводить к ответу – судить судей и самые критерии. (Напомним: именно системное смещение, как потенциал существования некоего алгоритма восстановления, восполнения или опрощения, позволило сблизить дотоле разрозненные теории струн посредством двойственности, как соотнести и гипотетические системы L и L*.) Судьи могут пытаться снизить балл за ничтожную помарку одним и не снизить за крупный недочет (потерю спортивного снаряда и пр.) – другим; но они не смеют и не должны сметь при этом влиять на распределение совокупных оценок, а тем паче – их структурных, относительных или сравнительных разностей. В противном случае дух войны за правду начинает реять в воздухе, так что малый нюанс – это уже не нечто игнорируемое либо диверсифицируемое как «шумовое» отклонение (что слепая и самонадеянная метода делает обычно и с крупным, видным аутлаером-выдающимся/вне-лежащим), а среда, остро на само его присутствие реагирующая – вовсе не признак сложности либо иррациональности. Так что и изменения напрашиваются не маржинальные, но фундаментальные и экзистенциальные, касающиеся самих оснований и эталонов.

Блюдение сверхдостаточного как иррелевантная альтернатива репугнантности

Талеб не раз выступает с выдвижением правдоподобно-сопряженных и где-то неотразимых критериев правды: «рисковать шкурой», знать о чем говорить прежде изучения ради изложения. Все верно – внешне; но что этим гарантировано? Сам, к примеру, невольно и вольно сему следовал задолго до ознакомления. Хоть и понимал: это не столько необходимость, сколько сверхдостаточность; не прагматический гарант рациональности, но скорее этическая желательность. В самом деле, мы привыкли предпочитать, чтоб человек, чему-то учащий, сам был в том докой, а желательно – и топ-экспертом. Но гарантировать сие можно лишь авторам новых теорий и парадигм (что мы и пытаемся предлагать, а вернее, не можем этим не поделиться – смысла не видим таить далее). И крайне желательно, чтоб эти самые теории не оказались self-serving – чтоб их точки зрения не отражали «точку сидения, и только», как в случае талебова смирения с положением вещей, которое его устроило самим фактом личного благостяжания: лишь малая толика авторов пробивается до кафедры (не говоря уж о деньгах), и поскольку ему посчастливилось, то вздумалось ему и оду написать, да и во всей общности, незримому механизму, что сие попускает, пусть и ценой вящего неравенства, а также, – что куда хуже да вовсе вразрез с рациональностью системы, – [ценой] структурных несоответствий распределения барышей разностям или сравнениям людского капитала, как и результирующего сравнительного и абсолютного качества теорий.

Послушать его – не смел-де Высоцкий петь про горы-войну, как и не мог (правдоподобно!) Самому Талебу должно бы остановиться на трейдинге, причем вычурными деривативами – предмете, заведомо чуждом большинству специалистов рынка, а не то что – широким массам. Вещать же отваживается, выходит, лишь фактом преуспеяния, т.е. рекуррентно-циклически, словно по заглядывании в будущее. Так, словно не бывало великих тренеров, что учили, едва будучи в состоянии превзойти учеников.

Но правда куда ужаснее – и отраднее: Тюринг-неотличимость, или техническая эквивалентность. В малых-локальных соприкосновениях графики схожи, и на фрагментарных сюжетных вкраплениях профан едва отличим от «гуру».

Как частное, но едва ли не доминирующее приложение – ложная или неучтенная каузальность, касательность причинности и следственности. К примеру, недавно «наука установила», что потепление «связано» с тем, как таянье многолетней мерзлоты сопровождается выбросом метана. Биометан на порядок токсичнее окиси углерода. Но что этим объясняется? Плотность, ускорение потепления или накопление карбон-следа? Но об этом наука молчит. И даже не учитывает: нагрев ли ускорил таянье и эмиссию – или последняя усилила нагрев? Скорее всего, так и этак, причем именно здесь, в двойном эффекте, удобно искать ускорение. Однако в любом случае речь идет о наивных регрессиях, корреляциях, AN/C/OVA, dummy variables в благостном сценарии, плюс возможно Гранжер-каузальность (формальный учет сравнительно-вероятного направления влияния) и эндогенность. Но не о модели объясняющей; а если и модели, то не в чине стройных физических или хоть упрощенных экономических, и даже не нагромождения вроде Стандартной модели с ее подробными классификациями. Пожалуй, о чем-то вроде грандиозной «симуляции», основанной на мощи анализа огромных массивов данных и калибровочно-обучающей подгонки. Эмпирически все или многое «ляжет», пазл сойдется; но ведения это не прибавит. Тем паче, напомним, что еще недавно эконометрика неспособна была строго различать эмпирические кривые спроса от предложения, как некогда ПВО – луну от вражеской боеголовки.

Плавающие системы координат или точки отсчета при жесткой привязке к таковым – чем не потенциал революции, войн, хаотизации и схизм? Но возможна и более мирная и даже стройная аналогия, возникавшая в самом начале повествования («Таутентики»): эллипс. А значит, и расслоение центра, консолидации и монолитности на фокусы, или фокальные распределения. Всего мира, всей геополитики, – как накануне крушения Римской империи. Или ее преобразования.

Кроме того, ро-отношение областей деятельности или дисциплин внутри триумвирата новейшей (исконной) политологии (как и более широкий, заранее не определяемый излишним сужением спектр таковых, соответственно, мотивированные в «Таутентике» и позднее в «Резидули») также являет [обобщенный] эллипс. Задумайтесь об этих чудесных, отнюдь не случайных стечениях!

Наконец, интерпретируя нашу Теорию Б в новом свете, нетрудно заметить: спонтанные распределения вроде Ципфа и ими подразумеваемые индивидуальные функции полезности типа Кобба-Дагласа, при простом учете возможности связей и связности, предстают CES-эллипсоидами, в рамках коих само наличие выбора (без какого-либо уточнения или предположений о распределении выплат или построении стратегии, как в Теории А, что также эндогенизирует игру до единого паттерна выбора пути) в нормальных условиях «спрямляет» контекст, опрощая до линейно-заместительного (эквивалентного Теории А), а в случае ухудшения привносит комплементарность (эквивалентную минимизации, или максимизации обратного), так что и конвенциональная оптимизация предстает частным случаем, тенью, сужением резидуализации!

Разумеется, это касается и отношения (совместимости, сравнимости) систем-в-рамках-гипотетической-полноты: rho {L,L*…}.

Но уж коли взяли эту метафору (модель; пожалуй, и парадигму) эллипса на вооружение, то отметим: в этом свете категории вроде « [много] полярности» не совсем точны, так как изначально полярное мышление предрасполагает к поляризации, если только речь не идет о вертикали основной – выборе меж добром и злом, полнотой простой – и сложнокишащим копошением. [Мульти] фокальность, разумеется, способна выродиться до полярности как частного случая – по мере взаимного удаления фокусов влияния или ценностных матриц, так что эллипс оплощается, а фокусы смещаются к поверхности. Но в любом случае многофокальность означает не то, что всякая страна-участник вольна определяться с орбитой вращения, выбирая один из аттракторов-фокусов – напротив, двигаться придется вдоль би- или мультифокальной орбиты (последнее, кстати, может быть не так ясно и наглядно визуализуемо геометрической интуицией, а не то что – концептуально-пространственной). И не в том дело, что всякая страна у себя внутри способна будет поддерживать чистую или смешанную стратегию ценностного выбора меж двух и более альтернатив. Но если прежде, в переходный период, два остальных фокуса – Русь и Поднебесная – не выказывали вящего отдаления от гегемона прежнего, так что и эллипс напоминал круг (гиперсферу), и вращение осуществлялось словно по регулярной, краткой орбите, то отныне все может оказаться весьма неудобно и накладно.

Но метафора множественной орбиты предполагает возможность перехода к полноте вне полюсов или фокусов, преодолению эллипса хоть в смысле перемещения на эллипс следующих уровней возможностей, меж V-изоквантами.