Читать книгу Третий вариант - Артём Яковлев - Страница 2

Саша.

Отсчёт начался уже рано утром. Всё случилось абсолютно буднично, будто идёт что-то совершенно заурядное. Не знаю даже, чего я ожидал, то ли оркестра с военным маршем, то ли шампанского с цветами… Никто даже не улыбнулся и не похлопал по плечу. Ту большую камеру, где я находился, не открывая, деловитые парни из команды судна подцепили к крюку и стали поднимать из трюма. Один раз ощутимо скребанули о край люка, потом подняли высоко над палубой и перенесли за фальшборт. И вслед за тем, уже нежно опустили в вовремя набежавшую океанскую волну.

Заметить успел только пляшущее по поверхности воды ослепительное утреннее солнце. Погода сейчас была восхитительно великолепной. Поплавать бы сейчас без скафандра, понырять с аквалангом у борта судна…

В момент, когда вода сомкнулась надо мной, наступил зеленоватый сумрак. Поверхность воды провела раздел: я был опущен ниже, а яркий свет остался там, наверху, за гранью. Сюда долетали только пляшущие на волнах блики.

И сразу же через стекло люка я увидел чей-то ласт, окружённый шлейфом из пузырьков воздуха. Второй ласт шлёпнул где-то по непрозрачной части моей кабины. Крутые жёлтые ласты это у Лёхи Савостина, моего оператора связи.

И передо мной во взрыве пузырьков мгновение спустя возник второй из операторов – Сергей. Тоже в ластах и без акваланга. Здесь в волнах они должны достать меня из камеры, снарядить и отправить в путешествие к точке на дне.

Они делали это с удовольствием, оба не могли отказать себе в маленьком развлечении, в последний раз поплавать в тёплом море перед многочасовым сидением на связи в душной каюте.

Лёха теперь станет моим пиар-ангелом, остающимся высоко наверху.

Уже в воде он распахнул створку люка и пока снизу Сергей быстро обувал мои ноги в ласты, сам зарядил за спиной у меня систему жизнеобеспечения и сразу переключил её в автономный режим. Дыхательный насос дал короткий сбой и пошёл качать снова. А я понял, что время работы началось.

На пульте отсчёт расхода затикал.

Глюкоза на трое суток была заряжена в скафандр ещё вчера вечером. И сейчас, вероятно, уже должна была создавать впечатление, что спасает меня от чувства голода. Я нормально не ел уже вторые сутки, со вчерашнего утра. И ощущал только тошнотворный привкус тёплого солёного раствора во рту. Бр-р! Гадость какая!..

Я стал проверять связь и электронику скафандра. На левой руке был цифровой коммуникатор с почти полной клавиатурой на кириллице. На дисплее были позитивные сведения: на максимальном уровне и аккумулятор, и запас кислорода. Правда, углекислота в обратке немного выскочила за лимит… Может, насос не справляется… Но я как избытка, так и признаков отравления не чувствовал. А все остальные ощущения в лёгких у меня обнулены.

Всё, вроде, работает как надо, решил, не буду такой мелочью, как небольшое превышение нормы, огорчать Андрея и медицину.

Пока мой Лёша вынырнул на поверхность чтобы отдышаться, уже передохнувший ранее Сергей к моему поясу карабином пристегнул трос с грузом.

Задерживаться теперь повода не было, и я махнул Сергею рукой, оттолкнул от себя кабину и сразу провалился вниз. И трос, немного покачавшись натянутым, вздрогнул и понёс меня ко дну, к месту работы. Через несколько минут я буду уже на безумной пятидесятиметровой глубине.

Лёшка, с борта, пока я спускаюсь, успевает выйти со мной на связь. Я представил, как он мокрым вваливается в пультовую, садится на своё место, накидывает на голову наушники и щёлкает клавишей, включая звуковой канал.

– На связи!.. Как слышим…

Нас разделяло уже больше половины первой дистанции, а связь была уже не шибко устойчивой. Уровень громкости неудержимо плавал, какие-то смутные шумы порой глушили Лёшкин голос и я не всё мог разобрать. Он, похоже, интересовался моим самочувствием. Я на левой руке набрал «ок».

Проводимость воды только в цифровом канале была гораздо выше. Можно цифровыми эсэмэсками общаться на значительном удалении от трансивера.

Голова немного кружилась, и мне приходилось держать свои руки перед глазами, чтобы, хоть таким сложным образом, определять вертикальное направление. С этим невозможно определиться, когда все среды в организме и вне его стали одинаковой плотности. Кстати, пузырёк на руке в стеклянном шарике с подсветкой, мало чему помогал. Он маленький, и сам на глаза не попадается. Словно какая-то подсвеченная игрушка, придуманная неизвестно кем и неизвестно для чего.

Первая остановка – глубина 50.

Эти девушки в зелёных комбинезонах с красным крестиком на рукаве объясняли, зачем нам будут нужны такие остановки. Но я уже этого не помнил… При обычном погружении, например, фридайвера, главное – это спуститься достаточно быстро, но согласуясь с допусками, пробыть на дне сколько необходимо и подниматься медленно, с предписанными остановками, чтобы избежать ДКБ.

Здесь же спуск уже должен происходить с остановками каждые полсотни метров глубины.

Но мне нормально. В этом месте достаточно светло, и я великолепно вижу всё вокруг и даже сама подсветка на рукавах скафандра тускла и малозаметна. А сверху граница воды и воздуха с плавающим судном, осталась лишь бледной подсветкой огромного синего шара вокруг меня… Поверхность которого изменялась от голубого цвета вверху до тёмно-синего внизу. Здесь, в открытом океане. вода слишком прозрачна. Она выглядит кристально чистой.

Для меня дорога вниз ещё только началась. И там внизу уже двое суток находился, дожидаясь моего с братом появления, подводный дрон. Его, после получаса блужданий в самый первый день, решено было оставить в режиме ожидания, чтобы не пришлось поднимать для перезарядки. Всё равно нам почти всё придётся делать самим, без этой глупой «умной» железки.

Лёшкин голос пропал окончательно сразу после остановки. Я сразу набрал пальцем на руке:

«вишу ничего не слышу отлично».

Пусть знают, что связь звуковая пропала, а я в порядке. Начинать баловаться со знаками препинания я не стал. Как поймут меня, так и поймут.

Связь цифровая всё ещё действовала. И меня поняли. Пришло ответное сообщение: «Пока висишь, сообщай, что видишь».

Не дождутся! Я так глубоко иду впервые, буду сам смотреть что здесь и как. Пусть мой напарник им все эти прелести потом расписывает. Он вчера полночи готовился работать бесплатным корреспондентом.

За стометровой отметкой ещё немного стемнело. Сгущавшийся сумрак всё более насыщался синими тонами. Ещё немножко и всё совсем посинеет. И слабая подсветка дисплея и пузырькового шарика на руках теперь стали ярче.

Стайных рыб на такой глубине уже нет. Только различные одиночные хищники. Мелкие. Крупных хищников, вроде акул, здесь я ещё не видел. И метровая пика, закреплённая на спине, я боюсь так и останется не испытанной в настоящем деле.

Когда меня начинают опускать, возникает неприятное ощущение бездонного тёмного колодца внизу… Хорошо, что ещё достаточно светло и не надо включать прожектор. Ещё нет и двухсот метров, и там на дне свет мне будет нужнее.

Последние остатки цифровой связи пропали ниже двухсот пятидесяти, после очередной остановки. Не страшно. Внизу остаётся ещё один транслятор, правда он не такой мощный, как верхний.

В то же время стал ощущаться холод. Температура пока я опускаюсь заметно упала. Почти как в зимней проруби теперь, куда я окунулся как-то в детстве, решив проверить толщину льда. И спас меня тогда мой брат. И мы потом в мокрой одежде бежали домой и там оба были наказаны за мою шалость…

Решил пока не беспокоить подогрев, какое-то время старался обойтись своими силами. Поработал пальцами в тугих перчатках, от души помахал ногами в ластах. Как бы почти согрелся. Но на очередной остановке всё равно пришлось включить терморегуляцию. И ещё подсветку на пальцах, от этого возле рук разлилось небольшое сияние.

Свет сверху ещё поступает, но его уже недостаточно. Темнота снизу и темнота вокруг заметно сблизились. Большой шар вокруг заметно сдулся.

Кстати, эти скафандры наши пришли вместе с братом. Их готовили для экспедиции как будто на Марс, или что-то в этом роде… По крайней мере, они должны быть тёплыми и герметичными. В них, как в большом доме, предусмотрена жидкостная отопительная система, работающая даже для пальцев на ногах. И удобная цифровая связь и управление. А также, как в обычных гидрокостюмах, туго обтягивающая тело, трёхслойная оболочка… Неужели в такой хламиде эти умники собирались как-то покорять Марс? Наивняк, ничего у них не выйдет! Даже здесь, в воде, я понял, как это безнадёжно жалко будет выглядеть там, на замёрзшем Марсе.

Всё равно, чтобы можно было работать под водой, нам пришлось многое за эти полгода переделывать в скафандрах.

После шестой остановки, когда до дна осталось одно последнее зависание и меньше восьмидесяти метров, неожиданно моргнул коммуникатор и дошло текстовое сообщение, состоящее из обрывков:

«…то…64…им…за…смоляков…».

Я не понял, какой-такой этот Смоляков, фамилию эту в первый раз видел, и она мне ни о чём не сказала. Но на всякий случай ответил на эту абракадабру привычным «ок». После чего цифровые сообщения совершенно перестали приходить. Как видно, и они моего ответа тоже не поняли или вообще не получили.

И после последней остановки, я наконец смог снова расслышать знакомый голос Лёхи:

«Саш… Ты меня слышишь?..»

Лёху перебил чей-то негромкий голос:

«Ты набери ему текстом…»

Но Алексей упрямо повторил:

«Как слышишь меня, ответь!..».

Я тут же набрал:

«слышу леша».

Алексей обрадовался:

«Хорошо что ответил! На какой ты глубине сейчас?».

Так как вопрос был не ко мне и был каким-то позиционным, а трос быстро скользил вниз, я отвечать не стал. Пока набираю, да пока это до Лёши дойдёт, я буду уже там. Трос опускался стремительными рывками, а до дна остались уже считанные метры. Пора было готовить приземление.

Я включил прожектор на плече. И ближайший ко мне мир воды вспыхнул яркими красками… То, что я считал работой глаз, оказалось больше работой воображения. Неподвижной кромешной лиловой пустоты больше не было. Ярко-зелёная вода сияла по всему пути видимого луча до самого дна…

Удар ногами в дно я всё-таки прозевал. Спружинить не удалось, ударился подошвами в ластах, ноги только после подогнул и сразу завалился на бок в облако поднявшегося ила. А трос, продолжая скользить вниз, широкими петлями падал на меня…

«стоп» – торопливо набрал я, замерев в лежачем положении. Вода засияла жирной мутью, пришлось дисплей коммуникатора приблизить к самому стеклу шлема, чтобы можно было за туманом его разглядеть.

Лебёдка остановилась только через пятнадцать секунд. Оторвать себя от дна мне было уже невозможно, более пятнадцати метров железного троса, кольцами огрузившего мой скафандр, неподъёмно придавили ко дну. А найти какая петля лежит на какой, в этом положении я не мог. И снова на руке набрал:

«вира помалу».

Мне ещё необходимо было найти в этих петлях свой карабин и успеть отцепить себя от троса.