Читать книгу Все истории. Кроме романов - Аше Гарридо - Страница 12

Семь городов

Оглавление

***

Руджьери Руффоло увидел Катерину Лонго, когда она шла в церковь в сопровождении няньки и служанок. Легкая поступь, невесомый тонкий стан, небесное сияние глаз на бледном личике, обрамленном золотистыми локонами – красота ее поразила юношу в самое сердце. Он последовал за ней в церковь и, вопреки своему обыкновению, остался до конца святой мессы, а после, стараясь не привлекать к себе внимания, проводил красавицу до дверей дома ее родителей. Все это время он был не в силах отвести взгляд от ангельски прекрасной девицы, позже – не мог отделаться от преследовавших его сладостных видений, так что к ночи он был влюблен бесповоротно. И, увы, безнадежно. Расспросив приятелей, Руджьери выяснил, что прекрасная Катерина просватана уже за почтенного Бертольдо ди Гизольери, а к тому же отличается набожностью и благочестием и настолько преисполнена добродетели, что, несомненно, принесет супругу в дар свою невинность совершенно нетронутой, да и после едва ли удастся склонить ее к нарушению супружеских обетов…

И всё же счастье манило несчастного юношу, и он устремился к нему, как устремляется безмозглый ночной мотылёк в пламя свечи. Так уж устроен человек, что в юности голос сердца звучит несравненно громче голоса разума, если тому и удается промолвить несколько горьких, но правдивых слов.

Той же ночью Руджьери тайком проник в сад, окружавший дом Лонго и дождался, когда Катерина, по обычаю мечтательных юных дев, вышла на балкон. Она была прекрасна в легком ночном одеянии, едва скрывавшем ее невинные прелести. Распущенные локоны были небрежно рассыпаны по плечам, свет луны переливался на них нежными бликами. Лицо ее казалось еще прекраснее, ибо в этот час, под защитой стен родного дома, она не старалась придать ему выражение строгости и неприступности. Руджьери был уже настолько во власти чувств, что не сдержал страстного порыва и вышел из тени лавра, в которой он укрывался, и, протянув руки к своей возлюбленной, поведал о терзающей его душу тоске, о неземном восторге, который переполняет его сердце при взгляде на ее лицо, обещал ей вечную верность, словом, прилежно повторил все те глупости, которые и составляют речи влюбленных – от сотворения мира до наших смутных времен.

Юноша был весьма недурен собой, лицо его пылало жаром вдохновения, голос был искренен и сладок, и к тому же подобных слов никто прежде не говорил воспитанной в строгости Катерине. Сердце ее, подобное дремавшей в ожидании весны почке, не знало еще жизни – и вот словно солнечный луч коснулся его, словно дуновение теплого ветра. Сердце Катерины пробудилось, участь ее был решена в одно мгновение.

– Как вам не стыдно тревожить мой покой? – со строгостью, которая ей самой еще казалась искренней, спросила Катерина. – Ведь я невеста и знаю свой долг. Уходите, пока я не кликнула слуг… – и, чтобы не давать ему повода сомневаться в своей недоступности, девушка ушла с балкона и закрыла за собой дверь.

И Руджьери ушел, удрученный ее холодностью, а Катерина бросилась в постель и не сомкнула глаз до самого утра. Как мелкими стежками вышивают роскошный узор, так по словечку вспоминала она пылкие речи юноши, и к утру душа ее была диковинными цветами.

Несколько месяцев спустя Катерина стала женой почтенного мессера Бертольдо и в течение пяти лет родила ему одного за другим четверых сыновей, а на шестой год умерла.

Всё это время Руджьери видел ее почти ежедневно в церкви Санта Мария Новелла, куда она ходила к мессе. Он видел, как увядали волшебные цветы в ее душе, как по капле, медленно, но необратимо жизнь покидала первую красавицу города. И в тот день, когда она смогла пойти к мессе в последний раз, Руджьери тоже видел ее и понял, что это их последняя встреча. Неподвижные глаза, окруженные серыми тенями, скорбная складка некогда свежего и румяного, а теперь – высохшего бледного рта, тусклые волосы, уложенные в замысловатую прическу, сколотую драгоценными булавками и покрытую дорогой прозрачной фатой. В городе говорили, что мессер Бертольдо уморил молодую супругу слишком страстной любовью, но Руджьери знал, что Катерина умерла восемнадцати лет от роду от любовной тоски. Об этой тоске ежедневно твердили ему небесно-голубые глаза Катерины, чьи безмолвные речи были яснее ясного.

Все истории. Кроме романов

Подняться наверх