Читать книгу Амирэвсле - Аста Корнели - Страница 1

Обыкновенно солнечный, южный августовский полдень. Я вошла в маленькое здание нашего театра. Нет, сегодня у меня нет занятий по восточным танцам. Украдкой взглянув на охранника, я проворно скользнула мимо него, предъявив пропуск, и взбежала по узкой крутой лестнице на второй этаж. В этот день мне не положено быть тут. 15:26 на часах. Идут репетиции к спектаклям. Я тихо пробираюсь к большому залу, откуда доносится музыка из шоу «Феерия». Бархатная обивка перил и дорожка на ступенях пахнут не чем иным, как пылью, и мне хочется чихать. Обветшалые половицы скрипят при каждом втором шаге. Несмотря на это, я так люблю это старое здание, в нём таятся крупицы многолетних событий, смех, слёзы, пудра, просыпанная на раму картины, которая уже почти вжилась в волокна нитей, переплетённых в орнаменте, и теперь отливает золотом.

Мои мечты о театре в стиле постмодернизма рассеиваются, когда я прихожу сюда и вдыхаю раз за разом этот воздух с историей. И это только я, обычная девушка, которая вдруг решила посвятить своё тело и дух танцу пять месяцев назад. Что тогда переживают ежедневно артисты? Рутину или эйфорию? Театр – это их жизнь или всего лишь работа? Раздражает ли их этот запах, наслаждаются они им либо вообще не замечают?

Полог занавеса в конце короткого коридора, ведущего в большой зал – он же главная сцена, – задёрнут так, что сквозь малюсенькую щёлку можно наблюдать почти всю площадку. Труппа театра танца не в полном составе, однако мои глаза в толпе находят нужного человека. Катенька! Её ножки в чёрных гетрах, оттого казавшиеся особенно тоненькими, ступали на полупальцах так ловко, руки партнёра крепко удерживали во время вращения её кисти, на которых остались обширные красные пятна, как только он отпустил хватку. Каждый мускул тела и лица, в особенности губы – всё сосредоточенно и напряжено. Капелька пота застыла на её лбу, будто бриллиант, сияющий от луча солнца, проникшего в репетиционный зал. Музыка остановилась. Она выдохнула, смахнула уставшей рукой «бриллиант», закрыла лицо руками и, пользуясь паузой, сделала жадный глоток воды.

– Программу эту тысячу лет танцуем, ну что за самодеятельность! Вам мало позора в прошлом месяце, когда декорации посыпались благодаря вашим, мягко говоря, неуклюжим ногам? Вы ж мои лучшие ученики, мы лицо города, должны показать себя в наипрекраснейшем виде, чего мы стоим, защищать честь своего театра. Теперь всё зависит от свежести, нужно вносить в танец нечто новое, эмоции, глаза; да, кстати, где ваши глаза? О чём вы думаете во время танца? О технике? А может, о том, что проживает герой, или, постойте, что вы сегодня на ужин приготовите или сколько времени сейчас? Ах да, обо всём и сразу!

Александр Ермолин, слегка полный мужчина лет сорока пяти, был явно не в духе. Что-то ему не нравилось, и он не прекращал засаливать потными ладонями и без того жирные угольные волосы своей свежеокрашенной шевелюры без единой седины. А ещё я тут. Ух, как бы не попасть под горячую руку. Давай, Ника, соберись, подойди.

Ну уж нет, я не могу взять и войти в зал. Что я им скажу? Нужна ли вам танцовщица «востока», которая не с Востока, при этом очень худенькая и к тому же блондинка с опытом танцев в пять месяцев? О боже, тут и так столько луноликих девочек, танцующих беллиданс с роскошными формами и пластикой тела, миндальными арабскими глазами, с рождения отмеченные даром соблазнения одним только взглядом. Всё смешалось в моей голове, я просто неподвижно стояла и уже позабыла о Екатерине, Александре…

– Девушка! – Я вздрогнула от голоса, внезапно вернувшего меня из размышлений.

– Простите, я опоздала. – Я пыталась выкрутиться, сказав женщине-администратору, что я якобы артистка из труппы. Кажется, прокатило. Это одна из тех новеньких, кто не особо бывал знаком с каждым из танцоров, и мой уверенный тон ответа гарантировал мне успех, хотя бы в течение последующих пяти минут спокойного созерцания этой красоты, в которой я, в отличие от Александра, не видела изъяна.

А вот и перерыв. Артисты взяли вещи и удалялись из зала передохнуть. Я здоровалась с каждым из них (не знаю зачем). Дождалась, пока все выйдут, и что вы думаете? Вот она я, вхожу в зал. О, этот душный воздух, запах перемешавшихся духов, стирального порошка от одежды танцоров, пота и… искусства! Недолго думая, моё тело бросается в танец. Я начинаю танцевать всё подряд, что-то из «востока», что-то из балета, немного гимнастики со времён детских занятий… Тело не слушает меня, я ощущаю себя буратино с негнущимся корпусом, и музыки нет; но, наконец, я поймала волну, меня поглотила атмосфера вдохновения и труда, едва поток свежего воздуха от открытого окна коснулся меня невзначай. Теперь уже я почувствовала себя балериной, совершенствующей своё мастерство в одиночестве, потому что она хуже остальных и, чтобы удержаться на плаву, нужно пахать, работать над каждым жестом. Огромное желание вместе со старанием обязательно превратят утёнка в лебедя. Я верю!

И вдруг, будто обухом по голове, у входа в зал я слышу хлопок, потом ещё один, и ещё. Я в непонимании оборачиваюсь. Это Александр. О нет. Сейчас мне влетит.

– Кто вы? И что тут делаете? – Нет, он не был серьёзен, он будто ухмылялся.

– Эм, мне нужен зал, понимаете? Два дня в неделю – так мало, я не могу раскрыться, оттачивать технику. В конце концов, я не успеваю надышаться танцем, – бормотала я не пойми что в полнейшей растерянности.

– У кого занимаетесь?

– А…Анна… Алексеева. – Мне стало дико не по себе. Во время нашего «диалога» в зал вошла труппа в почти полном составе с румяными лицами, и все пристально уставились на меня. Мне на секунду показалось, что сейчас я потеряю сознание, так как в толпе я увидела Анну, моего тренера по восточным танцам. А потом и Катю, и её партнёра Матвея… и… О. Мой. Бог.

– Повтори! – Это слово художественного руководителя, самого Александра, прозвучало как наказание.

– Мне? что сделать?

– Покажи то, что ты сейчас танцевала.

– Это была импровизация… я… – У меня началась безумная паника, но тут я отбросила весь страх и, не желая ничьих больше слов, не дожидаясь момента, когда смогу сбежать, кинулась в пляс. Назло. Только так и рискую. Меня окутало тепло смотрящих глаз, чьё-то ворчание и вздохи доносилось до меня, но я уже где-то в небе, парила над облаками, и смотрящие были кем-то вроде ангелов, лицезревших мой танец.

Я закрывала глаза, крутила пируэты, и мне было всё равно, как я выглядела; главное, что теперь меня видели все!

– Ах… – Это я ударилась в очередном па о руку мужчины.

– Не успел подхватить, прости. – Его улыбка дала мне надежду, что не всё было так ужасно. И тут посыпались аплодисменты. Как я себя тогда чувствовала, глупо или воодушевлённо, я не знаю. Все чувства смешались, но явно мне было хорошо.

– Вот оно, ребята! Ты просто послана богом! – Александр запищал, как будто выиграл миллион. – Друзья мои! Гимнастика, акробатика!.. если вплести эти элементы в нашу постановку и добавить восточные аккорды, получится бомба; во всяком случае, можно попробовать, дабы не быть голословным. Но вы видели, как эта чудесная девушка, пусть и смазанно, но показала ровно то, что мы искали? Традиции – это замечательно, но в этот раз пришла пора отойти от бальной лексики, пока она не набила всем оскомину.

– «Да» элементам цирка! – Я почти хрюкнула и расхохоталась.

Раздался всеобщий смех, а у Александра выступили слёзы.

– Молодец! – Анна потрепала моё плечо, с улыбкой наклонив голову. И тут я заметила на себе милый взгляд Кати. Надо ли говорить, что я почувствовала?..

– Ну что, оставите меня на репетициях? Пожалуйста. – Я набралась наглости, обратившись к Александру. Сама себя не узнаю порой.

– И не только на репетициях, ты теперь нужна нам, просто необходима. – Его слова прозвучали как шутка и насмешка, но он был в экстазе, и я словила его на слове, бросившись в объятия первому парню, стоявшему рядом со мной, прямо как школьница, и начала танцевать, и танцевать, и танцевать. И все последовали зову моего сердца. Как самонадеянно, но как похоже на правду!

Спустя минут тридцать Александр принялся расставлять артистов по рядам, я же сидела в кресле, мечтая провалиться. Такое ощущение, что последующий час репетиции меня уже никто не замечал. Он даже не взглянул на меня, когда начал демонстрировать связку, которую, между прочим, я сочинила. Я вскочила, пошатнувшись из-за отсиженной голени, и выбежала из зала в раздевалку, сев на холодный пол и погрузившись в себя.

Недолго мне удалось размышлять, так как позади открылась дверь и моей спины неуверенно коснулись тонкие пальцы.

– Всё хорошо? И ведь никто не успел познакомиться с тобой. Так не пойдёт. Я Мартин.

Не поднимая на него глаз, я поняла, кто стоял за моей спиной. Сам сын директора театра!

– Александр Богданович сказал пойти к тебе и вернуть тебя, ему нужен кое-какой совет.

Какая я дура, мне хотелось провалиться ещё глубже.

Я посмотрела на Мартина Ермолина: он широко и добродушно обнажил свои белые зубы, а у меня только и всего что глаза на мокром месте. Молодой человек сумел быстро утешить меня, сказав, что не надо бояться и тушеваться; всё хорошо, и у них никто никого не осуждает. Любые выходки и инициативы в нашей профессии могут сойти на руку, ну, либо сыграть злую шутку, ведь искусство – дело тонкое и постоянно меняющееся. А мне терять нечего.

Я взяла его за руку и вымолвила лишь «Спасибо, Мартин, я Ника», а затем мы вошли в светлый зал, и меня ослепило солнце, – в раздевалке было так темно, как и внутри меня до настоящего дня. Одна тусклая лампочка составляла мне там компанию, знаменуя конец и начало.

– Неужели! а мы уж решили, ты нас покинула. Смотреть не смогла на то, как ужасно мы танцуем. – Все рассмеялись, а Александр продолжал хохмить и подкалывать меня. Мне кажется, я привыкаю к его характеру.

– Прошу прощения, меня переполняют эмоции, я не хотела вам помешать. – Я лепетала ещё что-то себе под нос, но Аня Алексеева обняла меня и в очередной раз поддержала моё плечо:

– Всё круто! Честно, не ожидала, Ника, что ты, оказывается, была так одержима танцами. Молчала как партизанка! Зала не хватает. Но что правда, то правда. Давайте познакомимся хоть с нашей спасительницей.

Мы сели по-турецки в кружок, и каждый назвал своё имя. Среди тех, кого я знала, были Матвей Темников, Катя Ермакова, Саша Лазаренко, Мартин, Аня, Александр, и остальных просто видела в лицо на спектаклях.

– Мне очень приятно сидеть в одном кругу со всеми вами, рада знакомству, я Вероника.

Аплодисменты приветствия снова оглушили меня. Я лишь прошептала «спасибо», пряча глаза в ладонях, смущённо посмеиваясь и ликуя.

После репетиции я не знала, что делать. Артисты быстро поспешили переодеваться, на ходу прощаясь. Я стояла посреди зала как вкопанная. Александр бегло кинул:

– Завтра, чтоб как штык к 15:00, обсудим все детали!

– Я бы с радостью, да вот я работаю целыми днями. – Это была самая печальная мысль за последние часы. Офисная работа, не приносившая и доли тех чувств, которые окутали меня с ног до головы и продолжали питать как зачахшее деревце, возвращать меня к призванию моей жизни.

– Хм, ну, выбирай какая работа тебе по душе больше, только времени-то мало. – Он подмигнул мне, и, как волшебник, исчез за занавесом. Я поняла, что всё серьезно, он действительно подразумевал, что я буду работать… работать с ними!

Да уж, пришла я, значит, на Катюшу посмотреть, а ушла почти что артисткой театра танца! Не верю, ущипните же меня.

С Катей я уже давно хотела познакомиться, но просто подойти после спектакля было немного глупо. Да, конечно, я дарила ей цветы, когда артисты выходили на поклоны, и это было непередаваемым удовольствием. Я прятала в цветы послания в конвертике, втайне надеясь, что она будет пытаться отыскать меня среди своих подписчиц в Photobook. Вероятно, для кого-то это покажется странным, но у меня никогда не было настоящей подруги, которая бы вдохновляла (а именно Кате я обязана любовью к танцу), восхищала своей человечностью (она была вегетарианкой и волонтёром в приюте для животных), обладала удивительной «диснеевской» красотой (настоящая восточная принцесса!).

Чем больше я мечтала с ней познакомиться, тем сильнее ощущала, что это не просто желание дружбы.

Я никому не рассказала о том, что со мной произошло, ведь было это в рабочее время, а я отпросилась специально ради своей «миссии» с работы, попросту прогуляла. И завтра, получается, тоже. Ведь моя работа давно стала мне не мила, а такой шанс нельзя упустить. Я не спала полночи и с утра быстро настрочила СМС начальнице: «У меня ЧП, нужно отпроситься». Вскочила с постели, невзирая на недосып, и ринулась краситься, завтракать, делать зарядку… Меня будто подменили.

В театр я в тот день входила иначе, с гордо поднятой головой. Даже охранник со мной впервые поздоровался. Пришла я явно рано, никого из артистов не было ни на первом, ни на втором этаже. Я решила немного побродить и поднялась на третий этаж – как раз сегодня вечером у нашей хобби-группы тут должно состояться занятие по восточным танцам, в этом малом зале с голубыми стенами. Правда, меня на нём уже не будет. Ведь я теперь птица другого полёта. Тьфу-тьфу. Внезапно я услышала голоса, доносившиеся из зала. Я приоткрыла дверь, робко заглядывая внутрь. И кого я вижу? Екатерину. Нет, это невозможно! Её коротенький спортивный топ малинового цвета и леггинсы на талии как обычно подчёркивали изящность хрупкой фигуры. Она была с Матвеем. Ребята разогревались у хореографического станка.

– Простите, могу я тоже размяться? – Мне стало так неловко. Эти голубки уединились тут вдвоём, и вот явилась я.

– А, Ника! Верно? – Матвей смутился, я кивнула, негодуя, что он усомнился в моём имени. – Проходи, мы тоже немного рано.

Я посмотрела Кате в глаза и сказала, что она моя любимая танцовщица в их театре. Мне кажется, я покраснела в тот момент. Я точно покраснела. Я всегда заливаюсь краской, от любой неловкости. И зачем я это ляпнула? Подобные слова восхищения я писала много раз ей в комментариях. Как школьница…

– Ты смущаешь меня. – Милота Кати преумножилась в десять раз.

– А любимый танцор? – Матвей выпрямил спину и сдул волос со лба. Он был вылитый Ди Каприо в этот момент.

Я просияла, ответив:

– Безусловно, ваша пара прекраснее всех и технически, и эстетически.

Я начала разминаться, и Катя помогла мне придержать спину во время растяжки, а волны её волос опустились на мои лопатки. Когда же впоследствии я нашла на своей майке длинный чёрный волос, то в голове отозвался мягкий тон её голоса, словно она не говорила, а напевала колыбельную. Мы разговорились и не заметили, как пришло время работы.

Александр был рад видеть меня, когда близко подошёл, положил руки на мои плечи, расцеловал в обе щеки и сказал:

– Ну что, добро пожаловать в наш мир, Никуля.

Репетиция прошла сумасшедше. Я не ожидала, что я столько могу и хочу. Мы очень много дурачились; Александр сегодня был совсем не такой хмурый, как день тому назад. По окончании класса согласовали все моменты. Меня были готовы устроить на работу, да и притом с официальной зарплатой вдвое больше оклада менеджера-переводчика в визовом центре, плюс гонорары. А если научусь танцевать бальные, то смогу исполнять вместе с артистами весь репертуар театра. Я была в приятном шоке и пообещала уволиться в течение месяца с прежнего места.

– Но нужно будет много работать с утра и до вечера, в праздники, выходные, выезжать на гастроли. Есть такая возможность?

– Да! мужа нет, детей нет, я свободна как ветер. – Я буквально прыгала от радости, даже не думая, как может измениться моя жизнь.

– Ну и чудно. Следующая репетиция завтра утром в девять.

– Хорошо, спасибо, до свидания! – Я была счастлива словно дитя, вприпрыжку вылетая из зала.

Когда я вышла, в фойе меня ждали Матвей и Катя. Значит ли это, что мне совсем не нужно было навязываться, предлагать дружбу, как я предполагала себя вести до этого дня? Они и сами не против общаться. Вечному одиночке вроде меня всегда казалось чем-то немыслимым, что люди могут тянуться просто так, а не за какие-то заслуги. Я же, по непонятным причинам, отклоняла большинство предложений всяких дружб.

Блаженству не было предела. Казалось, что так счастлива я не была за все свои годы жизни.

– Ребята, суперденёк! У меня крылья выросли. – Я смотрела на Катю и, казалось, левитировала, не чувствуя под ногами пола.

Сказать, что я поражена – не знать меня. Внутри невесомость от потрясения. Ну как такое возможно, чтобы люди сразу тебя приняли, подружились, открылись тебе? Катя беспрестанно говорила, как хорошо, что я пришла, теперь Александра будет больше заботить моя работа, и он перестанет срываться на других. Она пошутила и обняла Матвея за талию. Не уверена в её ожиданиях, всё-таки я не профи, так что возлагать конкретно на меня надежды бессмысленно, разве что в постановке, а в танцах – не знаю. Внезапно у меня всё сжалось внутри, я засомневалась в себе, в своей будущей профессии. Неужели можно добиться успеха, когда ты грезишь лишь любовью? Не из-за любви ли только я здесь? И не повторяется ли история с Германией? Тогда я тоже сочла, что судьба…

Естественно, это шанс один на миллион, человек никогда не танцевал профессионально, и вот случай решает его судьбу. Ника, ты должна взять себя в руки. Начинается твоя новая жизнь, и Катя – лишь рычажок для начала этих перемен.