Читать книгу Амирэвсле - Аста Корнели - Страница 3

Предновогодний шопинг выдался на ура. Мы с Катей обнялись и обменялись лёгкими поцелуйчиками, Матвей тоже поцеловал меня. Всё стало как прежде, мы смеялись, гоняли наперегонки по эскалаторам с пакетами покупок, играли в боулинг, рассматривали друг друга, будто бы сызнова привыкая к тесному общению.

Так и прошли наши новогодние концерты, и уже тихонько подкрадывались рождественские каникулы.

Тридцатого декабря было решено ехать. Мы арендовали микроавтобус и я, наспех познакомившись с родителями Кати и Матвея, вместе со всеми двинулась в путь. В дороге мы долго общались с Катей, потом она ушла к Матвею и маме. Я сидела одна и всю дорогу просмотрела в окно, переслушивая плейлист, состоявший целиком из Backstreet Boys. Когда прибыли, была ночь, я спала. Меня разбудила Катя, погладив по волосам. Она вышла, а я встала с сиденья и ударилась головой о поручень. Ни с того ни с сего Мэтти ласково прижал меня к себе со словами: «Никуля, тихо ты, будь аккуратнее ради меня». Я потёрла макушку, и он непринуждённо поцеловал уголок моего рта.

Что это с мистером Мэттью? Он начал оказывать неоднозначные знаки внимания. Я очень боялась, что он задумал что-то. Неужели хочет поссорить нас с Катей?

Мы разместились в комнате на четверых: Катя, мама Кати, я и ещё одна девушка из театра. Этой ночью сон пришёл быстро. За окном еле слышно свистел ветер и мне снились красочные сны о том, как мы с Катей босиком идём по залитому солнцем лугу, держась за руки. Вокруг нас кружат бабочки и разноцветные мерцающие фонарики светлячков. Мы были одни в том мире, и она любила меня.

В канун Нового года наша команда репетировала номер, который мы сами придумали ещё на корпоративе в театре. После репетиции все поспешили наводить красоту, украшать дом, а ёлка уже стояла готовая, некоторые подарки с именами лежали под ней, ожидая полуночи. Я кусала губы, держа под подушкой волшебную музыкальную шкатулку, внутри которой жил целый мир, мир музыки и танца, а всякое желание, написанное на бумажечке и спрятанное в коробочку, могло сбыться. Я отделила серебряные с мелкой россыпью рубинов серьги от упаковки и вложила их в шкатулку, соединив белой, как снежная тропа, лентой. Как только я увидела эти серьги на витрине, то сразу же представила их на Кате.

Близился заветный вечер, я трепетала как осенний лист, в доме играл «Щелкунчик». Никогда я так не ждала праздника, даже в детстве, как это было сейчас. Катя спешила вниз по лестнице в золотистом мини-платье и, взяв меня за руки, шепнула:

– Я думаю, этот год будет чудесным.

Что я могла ответить? Мой год зависел от неё. Ноги вели на первый этаж в зал, где и состоялась наша вечеринка.

Ожидание полуночи становилось невыносимым. Мы много танцевали, ноги гудели, в голову ударяло шампанское, наш заготовленный танец зажёг каждого, даже тех, кто не принимал участия в постановке. В десять вечера мы уже были готовы упасть без задних ног, но благодаря уютным кожаным диванчикам удалось облегчить двухчасовое томление. Я сказала Кате на ухо, преодолевая грохот музыкального цунами, что пойду почищу зубы и спущусь вниз.

Поднимаясь в комнату вдоль тёмного коридора с парадом высоких окон от пола до потолка, из которых струился свет от заснеженного дворика и нарядных гор вдалеке, я увидела силуэт Мэта. Попытавшись быстро проскользнуть в номер, я совсем забыла о длинном платье, розовым шлейфом предательски зацепившемся за дверь.

– Ника! Постой. У меня для тебя подарок.

– Ещё рано, Мэтти. Вручишь вместе со всеми, хорошо?

– Нет. – Он опустил лицо на моё обнажённое плечо и поцеловал горячими губами. – Это тайна. И что ещё за Мэтти?

– Ах, прекращай. – Ток прошёл по мне, распространяя неуместные импульсы.

Он провёл рукой по платью, спускаясь всё ниже, и сжал пальцами пылавший от страсти стыд. Я вскрикнула. Он закрыл ладонью мой рот. Потом отдал мне пакет.

– Он поможет тебе остепениться. Вспоминай о нас каждый раз, наслаждаясь им.

– Извращенец, – с придыханием вырвалось у меня.

– Вовсе нет. Катя в восторге от этой штуки.

Я кинулась к чемодану и убрала подальше упаковку, преодолевая тошноту.

– Нам пора. – Я заперла за собой дверь, после чего умыла лицо холодной водой.

Мэттью ушёл вниз, я чистила зубы и смотрела в зеркало на своё отражение, чувствуя, что нужно бежать. И в первую очередь от себя и своих мыслей.

Тут пробило полночь, раздавались крики «ура», «с новым счастьем», грохот фейерверков – все эти волшебные звуки наполнили дома и улицы. Кто-то начал звенеть бокалами, петь песни, срывая голос, дарить подарки, потроша обёртки и бросая их на пол, а мы с Катей смотрели друг на друга как зачарованные, допивая последние капли ненавистного напитка.

– Девчонки, идёмте фейерверки запускать. – Матвей надел куртку.

– Ой нет, мы посидим тут. – Катя со мной единодушно отказалась.

Когда почти все покинули дом, мы побежали в комнату наверху. Мы превратили в уютное гнёздышко чердак (или мини-гостиную), имевший прилегающую террасу для лета. Этой комнатой никто не пользовался. Мы случайно нашли её, прячась от лишних глаз.

Было так тихо, что слышалось дыхание друг друга. Лишь иногда доносились голоса и крики товарищей с улицы, которые бесились и резвились в снегу точно умалишённые зверьки.

Мы целовали друг другу шею, плечи, гладили волосы, постоянно перебирая их. Бретельки упали с плеч, оголив часть её груди, и я как можно невинней сжала её. На нас почти не было одежды, но несмотря на это, тела вспотели от подступающего жара, и некое смущение одолело меня, когда Катя надкусила мою губу и её ноготки впились в мою ягодицу.

Она уже сладко спала, после того как Матвей на руках вынес любимую из ванной комнаты, где, по всей вероятности, смывал с Кати косметику. Я заметила, как Катя нехотя поцеловала его. Не знаю, что у них было за эти полчаса, я тоже принимала душ в соседней ванной и смывала яркий макияж, осыпавшиеся блестки и лак из причёски.

Когда Мэт выходил из нашей комнаты, где Катя уже наверняка видела волшебные сны, мы встретились глазами. Мои мокрые волосы намочили белую футболку, подчеркивая то, что Мэттью видеть было вовсе не нужно.

– Катюхе пить нельзя совсем. Её сразу вырубает раньше времени, – отрезал Мэт, как бы мне в упрёк, а я на удивление вмиг расхотела спать, когда он своим пылким взглядом окинул мои ноги, попу, грудь.

Большинство наших ещё были кто внизу, кто на улице. Раздались голоса недалеко от нас. Кто-то совсем рядом поднимался по лестнице. Матвей схватил меня за руку, и мы очутились в ванной. Свет был потушен. В кромешной тьме и тишине мы слышали, что среди идущих была мама Кати, она интересовалась, где Матвей.

– Мэт, прошу… – Он не был пьян, но дерзко прижимал меня к себе, дыша мне прямо в ухо, отчего было слишком жарко. Резко ухватив мой затылок, он прижался к губам с такой силой, что от страха я не смогла не только пошевелиться, даже просто что-либо понимать перестала. Я не знала, что можно сделать. Я не любила его, порой даже он был мне неприятен, но то, что он был частью Кати, пленило меня. Стояла темнота, и лишь слабая подсветка душевой кабины позволяла увидеть его торс, напряжённые мышцы, полные ожидания блестящие глаза. Он повернул меня лицом к стене, приложил свою ладонь к моей шее, а пальцами другой руки живо играл мной, стараясь разбудить во мне ответные чувства. Моё дыхание надрывалось, он прямо в кожу натужно, сквозь зубы повторял «я хочу тебя». Потом опустил меня на колени, капли душа ударили по спине, я губами пыталась поймать прохладную воду, и, дождавшись заветного мгновения, я была взята, как средневековая крепость, павшая от ударов пушечных ядер. Он вонзил пальцы в мои волосы и резко потянул к себе. Резкими толчками мы сливались воедино, влажно примагничивая и отталкивая друг друга. Моя спина принимала тепло его рассыпавшейся страсти. Я впервые ощутила то, ради чего не оттолкнула его в эту ночь.

– Я ни о чем не сожалею, слышишь? – Он целовал меня, всё ещё трогая грудь и пальцы.

– Мне так хорошо… – Больше я ничего не смогла выдавить из себя, сидя на скользкой керамике под струёй тёплой воды. А он хихикал, гордясь своей победой, что сумел «исправить» меня. Как бы не так!

Наутро Катя забралась в мою кровать, и, обняв, вручила свой подарок. Это был чудесный профессиональный тренировочный костюм для бальных танцев. Она выглядела такой свежей в своей голубенькой пижамке, а я еле смогла открыть глаза, и как была в мокрой белой футболке, так и вылезла в ней одной из постели, достав шкатулку. Катя словно довольный ребёнок вскрикнула: «Я всегда мечтала о такой!»

Все уже проснулись, кровати были аккуратно убраны. К завтраку мы вышли радостные, но как только я увидела Матвея, побледнела. Он тепло поприветствовал Катю объятием и поцелуем, назвав её своей малышкой, а на меня поглядывал какими-то ужасно грустными глазами.

Все активно обсуждали вчерашний день. Парни собрались на сноубординг, поджидая нас у входа в тёплых болоневых костюмах, Катя тоже стала собираться. Я сидела на кожаной софе, скрестив поджатые под себя ноги.

– Что с тобой, Ника? – Матвей изобразил заботу.

– Ничего.

– Я сам не понимаю, что на меня нашло. Я не такой, как ты могла решить. Ты была как магнит, а вчера я засмотрелся на тебя и не сумел совладать с собой.

– М-м.

– Вообще, твоя вина, что с Катей не вышло. Ты её напоила, да?

– Чего?

– Прости. Всё случилось, как и должно было, веришь? Катя поймёт.

– Ты скажешь ей?!

– Пока нет.

Он одарил мой лоб поцелуем и вышел. Сославшись на месячные и боль в животе, я так и осталась сидеть и размышлять, почему не смогла ему отказать. Ночь никак не выходила из памяти, наша недоблизость с Катей, жаркие пятнадцать минут в ванной с Матвеем. Вот почему не наоборот? Мне было и сладко, и мерзко. Всё в тумане. Если бы это можно было стереть, как неудачные кадры.

Я знала, что этот день настанет, но не думала, что всё будет вот так.

Мы собрались дома у Кати и Матвея за ужином, как всегда после спектакля. Мэт посадил нас за стол и поставил каждому по баночке Bud. Это уже заставляло дрожать мои пальцы.

– Милый, почему ты такой серьёзный? – Катя заволновалась и смотрела то на меня, то на него.

Меня начало мутить.

– Девочки… – У него под глазами пульсировали вены от волнения. Катя снова обратила на меня непонимающие глаза. Пожалуйста, не мучай! Я смотрела на жестяную банку и ковыряла её, нервно делая глоток за глотком.

– Мэт, ты что? – Я надеялась, что он передумает говорить то, чего я боялась. Но подумав о Кате, я взяла её руку и поднесла к губам, закрыв от стыда и страха свои глаза, молясь, лишь бы обошлось.

– Так, Матвей, если ты о нашем с Никой романе, – Катя хихикнула, разряжая воздух над нами, – то ты же знаешь, что…

Я не выдержала того, что она может выставить наши с нею отношения шуткой или пьяной выходкой, сочла, что лучше ей не тратить сил на напрасные оправдания, и сама резко отчеканила: «Мы были близки», а потом разрыдалась и забилась в угол.

– Никуль, солнышко, ты чего? Мы просто целовались с тобой в ту ночь, зачем ты сейчас говоришь об этом? – Катя вспомнила новогодний вечер на мансарде, а Мэттью не понимал, о чём речь.

– Понимаешь, любимый, в Сочи, в Новый год, мы с Вероникой так забылись, что… Я обещала, что больше не повторится, но…

Матвей встал и без запинки выпалил:

– Катя, мы с Никой в Сочи, в Новый год, перепихнулись в ванной. Я напился как сволочь, а ты отключилась, не успел я тебя приголубить. Прости, если сможешь.

Его серьёзность не в тему улетучилась, и он сквозь улыбку продолжил:

– Прости, что мы не позвали тебя с нами.

Что он сказал? Какой кошмар! Этот парень больной. Как он мог так пошутить?

Катя опустила голову, закрыла уши руками и тихо убежала в туалет.

Матвей бросился ко мне, прижимал к своей груди и успокаивал мои всхлипывания.

– Так будет лучше, поверь. Не переживай, пожалуйста. Для тебя ведь это было тоже всего лишь минутной слабостью?

Через несколько минут, показавшихся вечностью, Катя возвращалась, робко ступая, не поднимая глаз, вся заплаканная, но предельно спокойная.

– Всё правильно. Вы же прежде должны были познакомиться лично, перед тем как мы все вместе ляжем в постель.

Я смотрела не неё и не понимала, во что они играли. Ах, если бы это была игра. Это была не та ситуация, которую можно воспринять даже с долей юмора. Но мне просто повезло, что это были Катя и Мэтти, отходчивые и незлопамятные, или это только потому, что я это я? Она рассудительно продолжала:

– Матвей как-то спросил меня в шутку (или нет), что я думаю по поводу трио в спальне, тогда я естественно запротестовала, что не хочу никакого мужчину, кроме него, а вот про девушку не подумала, сама виновата.

– Я люблю тебя, Катя, – хором выпалили мы с Мэтом.

Эти слова в любой другой ситуации, сказанные другими людьми, прозвучали бы лживо, но мы её любили! Все трое начали обниматься так крепко, что мне казалось, это часть плана Мэттью, и сейчас меня задушат, поглощённую моментом, и я умру, зная, что прощена. Однако объятия немного ослабли.

– Я тоже вас сильно люблю, поэтому не сержусь, хотя признаюсь, было больно и неприятно поначалу, но теперь вроде получше. Вам нельзя пить, иначе в следующий раз, когда ты, Матвей, предашь меня, я тебя не прощу. Если бы не наши с тобой отношения, Ника, я бы прогнала вас обоих, но больше нам нечего скрывать, верно?

– Да, да, мы завязали, хватит. И с алкоголем тоже, да? Отстой, самое обидное, что это первый раз, когда я напилась… – Я продолжала пытаться бестолково оправдываться.

– Не бери в голову, проехали, тебя я не виню, сама не знаю отчего. – Она поцеловала меня в щёку. Мэт склонился над её плечом и с особым трепетом потёрся о него щетиной.

Скажу сразу – из секса втроём ничего бы не вышло. Между нами не было химии. Я сознавала, что чувства к Кате настолько деликатны и интимны, что не потерпят никого более. Либо мы вдвоём, либо я ухожу со «сцены». И пока у меня в душе решался вопрос всей дальнейшей жизни, мы смеялись. Смеялись!

Дьявол шутит, изрыгая мне в лицо какие-то отвратительные вещи на чудовищном языке, а я не перестаю любить Её, игнорируя зарождающуюся паническую атаку.

Через два месяца Матвей сделал Кате предложение. И теперь я наедине ни с кем из них не встречалась, что казалось, всё потеряло смысл и закончилось, не успев начаться.