Читать книгу Музей бывших Аси Самолётовой - Ася Самолётова - Страница 17

На мне: чёрная осенняя куртка, короткая джинсовая юбка, лаковые ботфорты. В наушниках: Andrea Bocelli “Time to say Goodbye”

К сожалению, решение Артёма бросить пить входило в список тех проблем, которые начинают решать в понедельник. Тот самый, которого нет ни в одном в календаре. Я начала пропускать и тосты, и «поэтические» вечера в компании своих друзей. Меня больше увлекала учёба. Особенно, когда к нам пришёл новый преподаватель – Аркадий Янович. Он должен был преподавать цветоведение. Но преподал больше. Этот невероятных, непостижимых глубин человек приподнял ширму, которая скрывает настоящий мир.

После его лекций кое-что прояснялось. Например, я пришла к выводу, что ширма мира больше походит на старый бабушкин ковёр. Мы – наблюдатели, которые под воздействием информационных психотропов фантазируем над тайными узорами этого ковра. Чтобы заглянуть под ширму нужно быть готовым отказаться от всего, что знаешь. Даже о себе. В первую очередь о себе.

Часто Яновича почти невозможно понять. Он доктор философских наук, искусствовед, художник. Между нашим и его мировосприятием чувствовалась большая дистанция. Я силилась преодолеть её хоть на миллиметр, но это непросто.

Попробуйте ответить на вопросы:

«Что чувствует апельсинчик, когда растёт?»

«Каково быть шкафом?»

«Что представляет собой изнанка мира, которую мы воспринимаем?»

Это были первые задания нашего странного учителя. И мы очень надеялись, что таких вопросов не будет на зачёте. Ответить никто не смог.

– И не удивительно, – говорит он, – у вас уже мозги окостенели. Семиклассники с лёгкостью отвечают на первые два вопроса.

«Странные семиклассники», – подумалось мне.

Аркадий Янович разработал уникальную программу художественно-эстетического развития личности. Она базировалась на восприятии искусства и психоанализе. Из нашего потока он решил выбрать семь человек, наиболее чувствительных к искусству и протестировать свою программу. Если по итогу участники группы оказались бы сверхчувствительными обаятельными личностями, то можно выпускать идею в массы.

Отбор длился около двух недель. Мы писали эссе, давали оценку художественным произведениям, рисовали, проходили интервью. Список с избранными был вывешен на информационной доске возле кафедры. Моя фамилия стояла под пятым номером.

Теперь семёрка продвинутых еженедельно занималась с Аркадием Яновичем.

На первом занятии мы пробовали чувствовать музыку. Работали с визуальными образами, всплывающими из подсознания, пробовали определить цвет и характер мелодии.

– У меня была одна ученица, занимающаяся по этой системе. Однажды я включил ей композицию и спросил: какого цвета голос исполнителя. Она внимательно прослушала и ответила: «Фиолетово-серебристый». Тут я понял, что она готова. Это было точнейшим попаданием.

Примерно тут я поняла, сколько работы ещё предстоит. Ибо сейчас фиолетовые голоса мне не мерещатся, только личные ассоциации с мелодией.

Потом мы гуляли в картинах, тоже под музыку. На столе лежала репродукция, например, пейзаж. Нам предлагалось пройти по усеянному листвой осеннему парку и рассмотреть, что же ещё скрывает пространство картины. Порой, мы знакомились с дамами эпохи Просвещения, спрашивали, как у них дела и что их беспокоит.

– Будьте готовы к тому, что после наших занятий вы потеряете друзей. Вы больше не сможете общаться ними на одном уровне, – предупреждал учитель.

Я испугалась этих слов: вдруг и правда стану не от мира сего и потеряю контакт с Темой? Может, проводить с ним похожие занятия?

У меня появились две подруги. Одна – Ярослава, она похожа на бабушку. Если у кого-то из девочек болела голова, она ставила руки в боки и, назидательно качая головой, говорила:

– Видать знатно ты вчера покутила!

Ярослава одевалась в длинные юбки и куталась в плащ. Стоит упомянуть длинную русую косу? Из образа выбивались только солнцезащитные очки в толстой белой оправе.

Вторая, Антонина, боялась кофейных автоматов и выдумала мужа. Она была чуть старше нас и часто рассказывала забавные истории из своей личной жизни. Потом оказалось, что это неправда. Я до сих пор не знаю, она так развлекалась или была психически нездорова. Самая загадочная девушка в моей жизни. После меня, конечно.

Мне всегда нравились такие. Странные люди.