Читать книгу Лепестки роз - Атааллах Аррани - Страница 4

С чем виноградин сравнить намёки на несравнимость,

                                             Абу Нувас?

Как будто юность их изваяла из песен жизни, Абу Нувас.

Едва коснёшься – и хмель проснётся и в жаркий пурпур

                                                                    окрасит губы.

Как будто губы ширванских женщин, они пьянящи,

                                            Абу Нувас.

Как будто кубок вина хрустальный, они прозрачны,

                                            Абу Нувас

Как будто Земзем[1], как будто Каусар струят в них

                                                          сладость, Абу Нувас.

Прикосновенье родит желанье, как бы с губами сливая губы.

Как будто груди моих любовниц, они округлы,

                                            Абу Нувас.

Как будто звёзды в пучинах неба, они мерцают,

                                            Абу Нувас.

В них шeпот ветра, улыбки солнца, земная свежесть,

                                            Абу Нувас.

Не прикоснёшься – жить не стоит, а прикоснёшься –

                                                              сгоришь от страсти.

Как будто бёдра моих наложниц, они упруги,

                                              Абу Нувас.

В багдадский полдень, в тяжёлый жар,

Когда свернулся клубком базар,

Молчат, уткнувшись в лазурь, дворцы,

Под сказки дремлют в садах купцы.

Восток и запад спрямляют лук

По минарету ползёт паук,

Комар супруге поёт: «Ля-иль!»[2].

В кофейнях нищий глотает пыль.

Уходит Дигла[3] в свои пески,

Ложится буйвол на дно реки,

И лишь, бросая в песок следы,

Бежит разносчик: «Кому воды!»

В багдадский полдень, в урочный час

Пришёл к халифу Абу Нувас,

Поэт придворный, певец вина

И женской ласки – любви струна.

Рукой прикрывши усмешку глаз,

Другою – сердца певучий саз[4],

Он сплёл из лести узорный бейт[5],

Каких не слышал и сам Кумейт[6].

Халиф поэта не услыхал:

Он забавлялся с прекрасной Хал[7],

Царь эфиопов ему прислал

В подарок этот бесценный лал[8].

Невольниц властных слуга и бог

Холодным взглядом певца ожёг.

Упали тени певцу в чело,

Обиды чувство его сожгло.

Вскипело сердце – и тот же час

Дворец покинул Абу Нувас.

Но, полон думы о тех двоих,

Он на воротах оставил стих:

«Мой ненужный стих зияет посреди твоих дверей,

Как зияет ожерелье на любовнице твоей».

Прошло мгновенье – и страж донёс:

«Венцу вселенной – ничтожный пёс,

Твои ворота черней чернил:

Нувас безумный их осквернил.

Ключу Сезама, презрев хвалу,

Поэт ослепший изрёк хулу.

Не знает страха! И чужд стыда!»

Халиф разгневан: «Подать сюда!»

Приказ исполнен – и в тот же час

Вошел в ворота Абу Нувас,

Но мимоходом, достав чернил,

Он букву в каждой строке сменил.

Халиф ломает любви кольцо,

Чернее бури его лицо.

«Печать шайтана, собачья кровь!

Так вот кому я дарил любовь!

Пророк не даром – да чтится он! –

Из Мекки выгнал поэтов вон.

Клянусь: не будет тебе удач!

Молись аллаху: к тебе в закат

Прибудет, – волей моею свят,

За головою твоей палач».

Поэт смиренно простёрся ниц:

«О, свет в решётках моих ресниц,

Зенит ислама, звезда времён,

Копьё и панцирь земных племён!

И смерть услада, коль бремя с плеч

Твоей рукою снимает меч.

Но, правоверных сердец эмир,

К словам аллаха склонивший мир,

Тебе известен удел певца:

Безмерна тяжесть его венца.

Глотая зависть, в годах враги,

Подстерегают его шаги.

Капризно слово: перевернуть

Его значенье – трудней вздохнуть,

Ты сам на надпись мою взгляни,

Потом – помилуй или казни».

Гоня внезапно восставший стыд,

Идёт к воротам Харун Рашид[9]

А там, как будто два голубка,

Прижались нежно к строке строка:

«Мой ненужный стих сияет посреди твоих дверей,

Как сияет ожерелье на любовнице твоей».

Поэт халифу к ногам упал.

Халиф поэта поцеловал.

«Ты- мозг поэтов. Но ты бедняк.

Клянусь аллахом – не будет так!

Ты был нижайшим в моей стране.

Теперь ближайшим ты станешь мне.

Врагам навеки закроешь пасть:

Тебе над ними дарую власть».

Он долго смотрит в глаза ему,

В рабе такому дивясь уму,

В ладоши хлопнул – и в тот же час

Осыпан златом Абу Нувас:

Повёл бровями- и в тот же час

Бессмертным назван Абу Нувас.

Потом простился – и в тот же час

Багдад покинул Абу Нувас.