Читать книгу Элла Алекс - Ав Жуковский - Страница 5

4. Клаудия.

Оглавление

Вышагивать по улицам вечернего города в день приезда не хотелось. Впереди целая неделя, и я еще успею поскучать в старых кварталах. Сегодня же предстояло сделать важный стратегический ход. Я зашел в маленький магазин, и спросил у продавца какого-нибудь местного приличного вина. На выбор оказалось лишь три бутылки, одну из которых тот протянул со словами: «Твоей девушке понравится». Уже стояла плотная южная ночь. Хмыкнув, я расплатился и отправился устанавливать дружеские отношения с хозяйкой дома.

Клаудия полулежала на диване с бутылкой пива в руке и смотрела телевизор. Он разговаривал с ней на немецком и показывал новости с бегущей строкой. Гостиную приглушенно освещал торшер.

– Привет, Клаудия! Разделите со мной эту бутылку, если не сильно заняты?

– Конечно, почему нет?

– Чудесно! Где тут можно добыть бокалы?

– Попробуйте посмотреть на кухне в шкафу.

Открыв одно за другим несколько отделений старого серванта, я нашел пару стеклянных бокалов с ножками разных цветов и штопор. Смахнул пыль с посуды, негромко вытащил пробку, и с открытой бутылкой в одной руке и небрежно скрещенными бокалами в другой вернулся в гостиную.

– Какую пилюлю выбираете, красную или синюю?

– Конечно красную, – белозубо улыбнулась Клаудия. Я в очередной раз позавидовал отсутствию досадного провала в истории европейской стоматологии и уселся рядом на угол дивана.

– Хотите что-нибудь съесть? – вежливо осведомилась хозяйка.

– Нет, спасибо. Я только что заходил в соседний ресторан в попытке узнать, что такое долмадес.

– Как все прошло?

– Не слишком познавательно. Я быстро все съел.

– Хаха. Значит все-таки голодный.

– Нет-нет, все в порядке. – Я разлил вино по бокалам, протянул ей тот, что с красной ножкой, и поднял свой: – Во-первых, хочу сказать спасибо за вашу вражду.

– Наверное, вы хотели сказать «гостеприимство».

– О. Мой чертов английский, конечно я имел в виду гостеприимство! – Слова «hostility» и «hospitality» так созвучны, что я их перепутал. – Мне надо больше практиковаться: целый год почти не с кем было поговорить по-английски.

– Ничего, хорошая шутка получилась! – рассмеялась Клаудия. – Вообще-то ваш английский вполне неплох.

– Спасибо, но можно я вам не поверю? – улыбнулся я.

– Уж точно лучше, чем у многих немцев и греков.

– Мне трудно о них судить.

– Так расскажите, Алексей, кто вы? Чем занимаетесь? – начала она вежливое знакомство.

Я коротко рассказал о работе и о городе, в котором год назад упал метеорит, о том как множество людей остались без стекол в окнах и как я рассказывал в об этом в новостях. Добавил, что неженат, чаще всего путешествую один, и рассказал, чем именно больше всего интересуюсь в поездках. Клаудия часто прерывала меня короткими вопросами, которые были всегда точны, емки, уместны, и выводили рассказ на новую тропинку, но в то же время не выплескивались из заданных мной берегов. Ни разу она не спросила о том, чего я не коснулся до сих пор в своих описаниях. Чувствовалось, что ей действительно интересно слушать, и слушать она умеет: делает это с живым участием, и в то же время с тактом; посматривает на собеседника, но не упирает глаза в глаза. При этом я готов был биться об заклад, что те вопросы, которые задавала эта женщина, действительно ее интересовали. Все остальное она просто оставляла в стороне. Изредка Клаудия поворачивала голову к телевизору и по нескольку секунд смотрела в экран.

– В Италии сильное землетрясение, – пояснила она, – Там разрушен целый город, говорят, что многие погибли. Ужасно, просто ужасно.

– Действительно. У вас есть там знакомые?

– Кажется нет, но моя дочь собирается жить в Милане.

– Землетрясение было где-то рядом?

– Нет, в центре сапога, к востоку от Рима.

– Ну, это довольно далеко, вашей дочери вряд ли будет угрожать что-то подобное.

– Да, но как подумаешь…

– Поэтому я стараюсь меньше думать о новостях, хоть и занимаюсь ими на радио. Чаще всего они говорят о том, что нас совсем не касается, но преподносят это так, будто каждый день в нашей жизни – новая трагедия, и не одна.

– Это точно. Неужели нельзя в новостях говорить о хороших вещах?

– Можно. Но разве их будут тогда слушать? Новости – это всегда что-то из ряда вон. Хорошо, если рекорд или научное открытие. Но чаще всего это кровь, грабеж и катастрофы.

– Так вы не любите свою работу?

– Не очень. Но, к сожалению, она интересна и держит в тонусе. И к счастью, – сделал я акцент, – это не единственная моя профессия. Так что есть на чем успокаивать нервы и перезаряжать батареи… А чем занимаетесь вы, Клаудия? Как я понимаю, сдавать свой дом в аренду – не единственная ваша работа?

– Вообще-то три дома: два соседних здания тоже мои. И кроме этого, я менеджер: сдаю в аренду чужие дома, виллы и апартаменты. Всего у меня в управлении двадцать восемь таких мест.

– Ничего себе!

– Как раз сейчас готовлюсь принять большую группу из Австралии – она приедет в начале сентября. Там будет двадцать четыре человека. И подготовить для них всю эту фигню … ну вы знаете: полотенца, простыни, мусорные пакеты, помыть полы… моя уборщица не успевает иногда даже мой дом подмести! Уфф, куча работы, – выдохнула Клаудия и отпила вина. Потом она отставила бокал, сославшись на проблемы с желудком:

– Давайте дальше я буду свое пиво, ладно?

– Как пожелаете.

Мелодично пикнул ее телефон, и хозяйка дома отвлеклась, чтобы лениво посмотреть пришедшее сообщение. Я продолжил болтать:

– Это же, наверное, интересно – видеть столько людей из стольких стран, все время узнавать от них что-то новое. Нет нужды постоянно общаться только со своим кругом знакомых…

– Ну, клиенты бывают разные. Приезжают и не самые приятные гости. Да вы знаете: попадаются какие-нибудь умники-засранцы, и все с ними идет со скрипом. Кроме того, в этом деле ведь не только общаешься с людьми. Много работы с самими домами. Иногда это просто изматывает. Надо готовить кучу рекламных материалов, выкладывать их в интернет, готовить проспекты… Но вы правы, со многими гостями интересно. Вот, кстати, один из постоянных клиентов только что прислал сообщение, хочет зайти сегодня. Он жил в соседнем доме пару недель назад, сейчас переехал в другой дом, но оставил тут кое-что из одежды, вот собирается забрать. Так он как раз – приятный парень, с ним интересно было общаться. Знаете, – картинно понизив голос, сказала Клаудия, как будто хотела поделиться сплетней – он жил тут неделю. И каждый вечер к нему приходила новая девушка. Каждый вечер новая, – нараспев повторила она и шутливо закатила глаза. Я покивал с нейтральной улыбкой.

– О, как я устала от работы. Наверное, тоже стоит отвлечься и провести хотя бы день на пляже, – просто лежать, загорать, плавать, болтать со знакомыми. Это было бы здорово. Надо будет выкроить для этого какую-нибудь субботу.

– Почему бы нет? У вас есть для этого все возможности.

– В смысле?

– До любого хорошего пляжа тут максимум двадцать минут.

– Но работы так много! Целый день проводишь в делах, из-за них никуда ехать неохота.

– Как человек, которому до ближайшего моря надо лететь три тысячи километров, я бы посадил вас за такие мысли в тюрьму.

– Что, звучит настолько странно?

– Знаете, когда я жил в Таиланде, по вечерам мы играли в шахматы с сыном хозяйки дома, у которой я снимал квартиру. Однажды я спросил его: «Слушай, я никогда не вижу тебя на пляже. Ты туда ходишь вообще?» – «Не особо. А зачем?», говорит. – «Как, неужели ты не любишь купаться в море?» – «Нет, мы тут не очень любим пляжи, что нам там делать?». – Мне хотелось запустить в него арбузной коркой. Я думал: «Ты живешь на одном из лучших курортов мира, люди из других стран мечтают попасть сюда и платят за это немаленькие деньги, – а ты, имея все это рядом с домом, не пользуешься своим счастьем?»

– Ну да, когда море рядом, оно становится как часть дома, предмет обстановки. А много ли внимания мы обращаем на стены, в которых живем годами?

– Иногда не лишне вспоминать об их ценности.

– Тогда за тех, кто иногда нам о ней напоминает! – подняла бутылку Клаудия и сделала большой глоток. – Хорошо, через пару дней я точно поеду на пляж и проведу там весь день. Договорюсь с друзьями, чтобы и они присоединились. В местечке Стегна хороший пляж, и там как раз живут мои знакомые, одна британская пара. Если хотите, можем поехать туда вместе, – я вас познакомлю. Заодно попрактикуетесь в английском с настоящими британцами. Как вам идея, Алекс?

– Это было бы здорово. Спасибо, Клаудия, с удовольствием составлю вам компанию.

– Тогда договорились. За отдых! – она удовлетворенно проглотила еще пива. Помолчав, Клаудия заговорила снова:

– Вообще-то я от всего этого устала. Я имею в виду, от Родоса, от Греции. – Этой блондинке в годах удавалось менять тему разговора совершенно непринужденно. – Хочу убраться отсюда подальше. Подумываю о Португалии. Вы бывали в Португалии?

– Да, был разок…

– Вам понравилось?

Я развернуто описал, что именно думаю про Португалию и Лиссабон в частности.

– Да? А мне понравилось, – тряхнула Клаудия головой. – Я была там дважды, но не в Лиссабоне. Может, вам просто не повезло с погодой, или вообще…

– А чем Греция не нравится?

– Ну, я живу здесь уже двадцать пять лет. Со стороны кажется, что все хорошо: море, солнце, все такое. Но это в глазах туристов. Здесь тяжело. Я имею в виду, психологически, иностранке, здесь, в старом городе. Плюс этот дурацкий кризис, который непонятно когда кончится. – Говоря это, Клаудия смотрела в потолок. Потом повернулась к моему углу: – Поймите правильно: здесь есть хорошие, замечательные люди, у меня есть друзья. Но самое грустное, что большинство греков именно здесь, в Олд-тауне, не хотят развиваться. – Клаудия отхлебнула из бутылки, и прибавила оборотов. Ее будто прорвало:

– Многие из тех, что живут здесь, плохо образованы, они неактивны, им достаточно того, что они унаследовали, – но посмотрите вокруг: ведь живут как в руинах! Те, кто поактивнее, еще молодыми выбираются отсюда, потому что здесь нет развития. Тут, в старом городе, просто нельзя ничего менять: можно только сувенирами торговать. А те, кто остается, ревнивы к чужим успехам, но сами как-то улучшать свое положение не готовы. Чувствовать ревность соседей неприятно, тем более иностранке.

– Так какой план? Продать свои дома и уехать?

– Я уже выставила их на продажу.

– А что думает Роксана? Ведь вашу дочь зовут Роксана?

– Да, как вы узнали?

– Это имя на половине картин в доме.

– Я сразу поняла, что вы умный, Алекс, – неожиданно произнесла Клаудия бронебойный комплимент, как будто гвоздь забила. Но ее улыбка сгладила тяжеловесное впечатление, и я решил проглотить эту лесть, или сарказм, или что бы там ни было. – Роксана не будет жить здесь, она переезжает в Милан. Мы говорили с ней об этом. Я спросила: «Я хочу продать дом, ты не против?» – «Против, против! У нас такой классный дом! Я хочу приезжать сюда летом, привозить друзей!» – «Да, но я хочу переехать. А хочешь ли ты вместо Милана или Рима когда-нибудь вернуться и постоянно жить здесь?» – «Нет», ответила Рокси. Вот и весь разговор, о чем еще говорить?

– Понятно. – Я добавил вина в свой бокал, вопросительно посмотрел на Клаудию, но она так же молча помотала головой и приподняла пивную бутылку, подтверждая свой выбор. Кажется, мы начинали ладить и даже понимать друг друга без слов. На телевизор хозяйка уже не отвлекалась.

Я собрался было продолжить копаться в ее мнениях о странах и европейском кризисе. Но тут вдруг раздался звук дверного звонка – мелодичный, наподобие церковного колокола, который извещает о начале мессы. Я сжал открывшийся было для следующей фразы рот, а Клаудия проворно обернулась в сторону двери и громко крикнула: «Входите, открыто!», и, полуобернувшись ко мне, быстро проговорила:

– Думаю, это Эли. Тот парень, о котором я говорила.

Ворота во дворе громыхнули, впуская нового гостя. По дорожке размеренно прошлепали пляжные тапочки, и через несколько секунд в проеме двери за москитной сеткой нарисовалась высокая фигура в коротких шортах и белой футболке. Фигура отодвинула москитную сетку рукой, и в дом, чуть пригнувшись на входе, вошел здоровенный загорелый парень с немного растрепанными темно-русыми волосами и легкой улыбкой на по-модному небритой правильной европейской физиономии – разве что с широковатым носом.

– Элиии! Привееет!

Элла Алекс

Подняться наверх