Читать книгу Примерь мои туфли. Исповедь беглянки - Айгуль Михневич - Страница 19

Педагогический состав в школе был очень хороший. Мы любили почти всех преподавателей, за редким исключением. Честность, справедливость, отзывчивость, доброта, любовь к детям, компетентность – этими качествами они обладали в полной мере.

Помню, как в шестом классе появилась новая девочка. Благодаря правильной политике школы её быстро приняли в коллектив и окружили заботой. Когда она заболела, мы все вместе её навещали, потом помогали наверстать упущенное. Не помню, чтобы в нашей школе новички подвергались травле, как бывало в других. Уверена, в этом большая заслуга преподавателей.

Учителя были разных возрастов, от молодых до пожилых. И характеры у всех были разные. Рисование и черчение вёл мужчина средних лет. Он был очень добрым и чутким. В один из самых сложных периодов школьной жизни я пропустила целую четверть, прогуливая его уроки. Он знал меня, кажется, с пятого класса, часто на рисовании демонстрировал мои работы. Видел во мне способную ученицу. За пропущенную четверть не сказал ни слова, подарив «четвёрку» без нравоучений. Не знаю, почему он так сделал, что заметил, что почувствовал, но сегодня вспоминаю его со слезами благодарности.

Я обожала Лилию Равилевну, нашу учительницу литературы с восьмого класса. Интеллигентнейшая женщина, добрая, справедливая, отзывчивая, в меру строгая. Она любила свой предмет и заражала нас этой любовью, искренне огорчаясь, когда мы приходили неподготовленными.

В те времена книги были не так доступны, как сегодня. Признаться, завидую нашим детям, ведь у них столько возможностей для получения знаний! А мы ходили по библиотекам, брали книги у друзей, искали у знакомых.

Однажды Лилия Равилевна решила провести открытый урок по повести Виталия Закруткина «Матерь человеческая». Достать её было очень трудно. Я не успела прочитать и занятие прогуляла – боялась получить плохую оценку. Учительница расстроилась. Она рассчитывала на меня, ведь я любила пофилософствовать, поразмышлять на заданную тему. Часто случалось так, что она только начинала подводить нас к какой-то мысли, а я, быстро сообразив, уже выдавала её всему классу.

Получив выговор за пропущенный урок, на занятие по повести «Ночевала тучка золотая» Анатолия Приставкина пришла без подготовки, так как книга была редкой, и я снова не успела её прочитать. Урок тоже был открытый. Я активно участвовала, послушав одноклассников и поняв, о чём примерно произведение. Высказывала свои мысли по поводу военных действий в Чечне, о войне в целом. Видела, как внимательно слушали гости. В Чечне служили мои двоюродные братья. Дома было много разговоров о тех событиях, я их впитывала и анализировала. Получила «пятёрку», а потом Лилия Равилевна попросила встать всех, кто не прочитал книгу. Я не стала лгать и поднялась. Надо было видеть её лицо. Она была искренне удивлена и немного сконфужена. Оба эти произведения, конечно, я впоследствии прочитала.

Читать я полюбила ещё в начальных классах, хотя первое время меня приходилось заставлять. Помню, с каким трудом читала вслух «Винни-Пуха» на татарском языке. Сущее наказание! Потом увлеклась. Пока дети на продлёнке шумели, носились по классу, веселились, я садилась в углу и читала рассказы в конце учебника русского языка. Взяв в руки очередную увлекательную книгу, забывала обо всём.

Дома перечитала все книги со сказками, какие были доступны. Братья Гримм, «Сказки бабушки про чужие странушки», сказки народов Севера, русские народные сказки, татарские народные и много-много другого. Любимыми книгами тогда были повесть «Брат и сестра» и роман «Анна» Александры Анненской. Они произвели огромное впечатление. Много раз перечитывала.

Из переписки с Гузель на уроке «Человек и общество», 7.10.1999

«Мне лучше вообще помолчать во время урока, потому что: а) начну говорить, меня станут перебивать, б) начну говорить, от моей философии „уши завянут“. Слишком много думаю, поэтому моя философия слишком далёкая или глубокая».

Очень любила уроки истории, которые вела наш классный руководитель Разия Минзакировна. К ним я почти не готовилась. Внимательно слушала, а потом слово в слово пересказывала всё, что слышала на уроке. Учительница хвалила меня за хорошую память, но рекомендовала всё же читать учебник.

Именно тогда одна дата запала мне в душу: 1552 год, когда Иван Грозный взял Казань.

– Почему?! Ну, почему никто не помог нашим защититься от русского царя?! – вопрошала я долгие годы.

Да потому, что тогда все и везде воевали. Никому не было дела до какого-то казанского хана. У всех своих забот хватало. Это я узнала впоследствии, когда изучала историю самостоятельно и в ходе лекций в моём интеллектуальном клубе.

Послушать их можно на канале: https://www.youtube.com/c/svetskiyclub

Недавно позвонила Разие Минзакировне, чтобы спросить, какой она меня запомнила и почему учителя были так добры ко мне.

– Вы что-то знали о ситуации в моей семье? Откуда было столько доброты и поддержки?

– Айгуль, ты была очень умным, сообразительным ребёнком. Таких детей видно издалека. Любила размышлять на разные темы, выдавала интересные, оригинальные суждения. Мы иногда диву давались. Ты была скромной, держалась немного особняком. Взгляд у тебя был молящий, испуганный, смотрела немного снизу. Твоя сестра была активисткой, и мы удивлялись разнице между вами. Я говорила директору: «Айгуль ещё раскроется, покажет себя».

– А вы знали, что эта «активистка» дома жестоко меня избивала? Видели синяки и царапины?

Тут Разия Минзакировна опешила. Нет, они ничего не знали. Учителя хорошо относились ко мне просто потому, что я была способной ученицей. Да и как они могли за всеми уследить? В одной нашей параллели было шесть классов, в каждом из которых минимум по двадцать пять, а то и по тридцать детей. Я старалась держать всё в себе, избегая лишних расспросов. Было страшно, что все узнают, какая я плохая. Ведь хороших детей не бьют, не обзывают дома, у них трезвые родители. А мы ещё жили с алкоголиком, которого мать выгнала, лишь когда я была уже в десятом классе.

Да, сестра училась в той же школе, окончила её на три года раньше. Я старалась избегать встреч с ней в школьных коридорах – обычно это сопровождалось публичным унижением и демонстрацией моего подчинённого положения. Она постоянно меня контролировала, делала замечания. Даже потянуться я не могла так, как хотелось.

Перед переходом в гимназический класс я провела почти три месяца в деревне. Самый трудный период, который пережила там за всё детство. Подробнее расскажу о нём в главе, посвящённой Кривому Озеру. И это сказалось на здоровье. Придя первого сентября в восьмой класс, я попала в новый коллектив и снова испытала сильнейший стресс. В октябре начала болеть. Меня на месяц поместили в детский диагностический центр для полного обследования. Обнаружился целый букет болезней, большая часть которых возникла из-за стресса.

В первый вечер шла по коридору, когда ко мне обратился ребёнок лет девяти и спросил:

– Ты мальчик или девочка?

Я была в джинсах, серой толстовке, волосы короткие. Болезненная, усталая, расстроенная. Определить действительно было трудно. Грустно улыбнулась и ответила:

– Я девочка.

Меня поселили в двухместной палате с хорошей соседкой, у которой был маленький сын. Мы много и интересно разговаривали о жизни.

Мать приходила почти каждый день, приносила вкусности, баловала.

Во время одной из процедур я садилась перед зеркалом, в течение нескольких минут держала, кажется, ультразвуковой прибор у щитовидной железы. С каждым днем замечала, что становлюсь красивее, здоровее, румянее. Никто больше не сомневался в том, что я девочка. За мной даже начал ухаживать мальчик из палаты напротив. Это было по-детски наивно и очень мило.

В больнице было настолько хорошо, что когда нас отпустили на ноябрьские праздники, возвращаться домой не хотелось. И я осталась. Тишина, спокойствие. Только несколько детей, с которыми я общалась, и медперсонал. Все были добрыми, отзывчивыми. Там вообще был очень хороший коллектив. И только сегодня понимаю, что произошло. Ребёнок не хочет возвращаться домой из больницы…

Мать винила во всём сестру.

Новогодняя фотография, сделанная после возвращения из больницы

Когда вернулась в школу, Алсу из «великолепной пятёрки» встречала меня радостными объятиями. Помню, она подбежала ко мне в столовой, обняла крепко-крепко. Было трудно поверить, что в школе меня так радостно встречают, что это не ошибка. Неужели это искренне? Я была несколько сконфужена, не считая себя достойной такой тёплой встречи. Самооценка у меня тогда была ниже плинтуса. Но Алсу делала это совершенно искренне. Она одна из самых добрых и отзывчивых девочек в классе. Мы дружим до сих пор.

Милая моя, дорогая Алсу, спасибо тебе за любовь и дружбу!

Моя успеваемость резко пошла вниз. Оценки ухудшились, учиться было трудно. Мать решила, что болела я именно потому, что переживала из-за учёбы, а заодно винила сестру за жестокое отношение.

– Айгуль, не переживай из-за плохих оценок, – сказали мне.

Я перестала хорошо учиться, перестала стараться и переживать, и к концу девятого класса в аттестате было тринадцать «троек»! Думала, вылечу из гимназии, но меня почему-то оставили. Говорили, что одноклассники ходили к директору с просьбой не выгонять меня. Это было большим сюрпризом.

По словам Разии Минзакировны, учителя и сами не хотели возвращать меня в негимназический класс. Они знали, что я могу учиться хорошо.

– Айгуль, ты же исправила все оценки к одиннадцатому классу, – сказала она в последней беседе.

Запомнила, несмотря на то что прошло двадцать лет после окончания школы! Вот такие у нас были учителя.

Я действительно исправила всё с помощью одноклассников. Осталась только химия, по которой было лень писать реферат, чтобы получить хотя бы «четвёрку».